Экспертиза по делу об убийстве Андрюши Ющинского
С портретом автора.
Чистая прибыль от продажи настоящего издания предназначается
на увековечение памяти Андрюши Ющинского.
I.
Мнение профессора Сикорского о ритуальном убийстве А. Ющинского, совершенном 12-го марта 1911 г. в Киеве в усадьбе, принадлежащей еврейской хирургической больнице, находящейся в заведовании купца Марка Иойновича Зайцева, согласно вердикту присяжных, произнесенному 28-го октября 1913 года
И. А. Сикорский
Убийство Ющинского, вероятно, произошло при таких обстоятельствах. Когда Ющинский был втащен или втолкнут в нежилое помещение (место убийств) в означенной усадьбе, где, уже собравшись, его ждали убийцы, он внезапно был окружен заговорщиками и схвачен за руки двумя лицами (отчего и не могло быть борьбы), третий же соучастник, стоя лицом к лицу, нанес ему колющим (колюще-режущим) орудием несколько ударов в голову через шапку, бывшую на голове. Ющинский сразу был ошеломлен, повергнут в состояние ужаса, и утратил силу сопротивления. Он еще держался на ногах, склонившись несколько влево, судя по тому, что первые потеки крови с головы, наполнившие шапку и окровавившие бывшие на нем курточку и рубаху, указывают направление течения сверху вниз и несколько влево. В ужасе и бессилии Ющинский почти не мог сопротивляться: с него сняли курточку, отвернули ворот рубахи, открыли шею справа и приступили к нанесению ран для получения крови из шейных кровеносных жил. С этой целью было произведено несколько вколов в ткани шеи, которыми поранены как вены, так и одна маленькая артерия, давшая глубокое внутреннее кровотечение по тканям почти до грудобрюшной преграды, - знак, что Ющинский стоял, вероятно, поддерживаемый убийцами. Работа сердца в это время еще была полной, судя по ясным прижизненным реакциям в пораненных сосудах и тканях. Однако же, потеков крови от шеи по телу не видно - знак, что с этого момента кровь уже была собираема, но не лилась наземь, иначе она оставила бы на теле, на своем пути, следы.
|
|
В этот же промежуток, т.е. в непосредственной смежности по времени, произведена была убийцами загадочная, вероятно только символического значения, процедура, состоявшая в нанесении тринадцати небольших неглубоких вколов в правый висок, поранивших кожу и отчасти подлежащие части. Вколы исполнены тщательно, уверенною, спокойною рукою и расположены с известною правильностью. По поводу этих вколов возникла оживленная полемика на суде между обвинением и защитой: обвинение (и его эксперты) насчитывали 13 вколов, защита считала 14. Вколы не имеют ни убойного, ни даже кровоисточительного значения, так как слишком малы и могли дать в общей сложности едва ли больше чайной ложечки крови, но число их - 13, по мнению богословской экспертизы, имеет чисто ритуальное значение в еврейской догматике. Судя по тому, что множественность мелких вколов упоминается в описании тех случаев детских убийств, где не было совершено над жертвою обряда еврейского ритуального обрезания, 13 вколов и обряд обрезания представляют собою только ритуальные акты, но ни к убийству, ни к добыче крови прямого отношения не имеют.
Как сказано выше, вколы на виске и вскрытие шейных вен - акты, смежные по времени, исполнены при полной силе сердца и кровообращения, но по топографическим удобствам (двигаясь сверху вниз), а может быть и по требованиям ритуала, вколы на виске предшествовали вскрытию вен на шее. Операция на шее требовала более энергического удерживания головы Ющинского, который неминуемо стремился по инстинкту склонить голову для самозащиты.
|
|
Во время вколов в висок и вскрытия вен на шее положение убийц и число их было такое: двое держали Ющинского за руки (руки не были связаны), третий удерживал за голову. Положение рук третьего было такое: стоя сзади, он держал левую руку на темени Ющинского, достигая пальцами лба (есть следы ногтей на лбу), правая рука его шла ко рту Ющинского и могла зажимать рот (есть отпечатки зубов во рту Ющинского от нажима на щеку). Такое положение рук третьего было удобным для процедуры вколов, оставляя висок открытым; при вскрытии же жил на шее третьему сподручнее было держать свои руки по бокам головы Ющинского, прижимая ее к себе, - чем, возможно, было достигнуть лучшего фиксирования головы в момент операции вскрытия вен. При описанном удерживании Ющинского тремя - четвертый соучастник (главный) мог удобно для него исполнить как операцию вколов на виске, так и вскрытие жил на шее.
После описанных сейчас двух важнейших для ритуального убийства операций (на виске и шее) наступил как бы свободный от действия промежуток в 10-20 минут, в течение которого кровообращение, бывшее в начале полным, сильно ослабело и упало. В этот промежуток кровь была, очевидно, перехватываема на шее и собираема, ибо потеря ее из организма бесспорна до наглядности, между тем следов крови и потеков не осталось на теле Ющинского. В это время могло наступить у Ющинского полное изнеможение и обморок. Убийцы старались, вероятно, уколами возбудить сознание, а еще вероятнее, они стремились убедиться, посредством многих глубоких пробных вколов в спину, живот, печень, грудь и голову (позднейшая серия ранений), что крови уже вытекает отовсюду мало. Убийцы могли усмотреть в этом приближение смерти и тогда поторопились предупредить этот естественный конец нанесением смертельных ударов в сердце. Во всем этом совершенно очевидно и желание добыть всю возможную кровь при жизни, и стремление причинить смерть еще живому, хотя и крайне обессиленному, человеку, т.е. убить жертву, не допустив ее умереть. Эта бдительная забота о том, чтобы убить человека, не дав ему умереть, составляет, наравне с кровоизвлечением, один из самых бесспорных признаков ритуального убийства.
|
|
- Естественно различить шесть периодов в процессе убийства Ющинского:
- ошеломляющие кровавые удары в голову при полной силе сердца;
- нанесение тринадцати ритуальных знаков в висок при полной силе сердца;
- вскрытие вен на шее также при полной силе сердца и кровообращения;
- истечение и собирание крови - при постепенном падении силы сердца;
- пробные вколы в разные части тела при слабой работе сердца и
- умерщвление Ющинского ударами в сердце по всецелом использовании его для целей ритуала.
Судорожные сокращения укалываемого и прободаемого сердца (шесть ран сердца, - одна сквозная) чувствовались рукою убийцы через инструмент и послужили для него верным знаком того, что жертва убита, а не умерла, и что даже последние капли крови добыты из живого человека, а не взяты от свежего трупа, обстоятельство капитальной важности для ритуальных убийц.
В центре всего акта убийства Ющинского стоят пункты 2-й, 3-й и 4-й. Изложенное в первом пункте есть только приступ к делу, а в пятом и шестом - заключение и окончание дела. Все исполнено на Ющинском очевиднее, чем на многих исторических примерах ритуальных убийств. Убийство Ющинского является, таким образом, одним из самых бесспорных случаев ритуального изуверства.
Приемом или способом для собирания крови у Ющинского (пункт четвертый) вероятнее всего было прикладывание к кровоточащим ранам небольших кусочков холста или марли для пропитьшания их кровью с немедленным просушиванием их, - чем и заканчивалась вся ритуальная операция. Источение же крови в буквальном смысле могло не быть, - было бы собирание струящейся и сочащейся крови, это соответствует историческим примерам и свидетельствам. Для собирания крови могли понадобиться пятый и шестой соучастники или четвертый, пятый и шестой, если четвертый (главный) мог считать себя уже свободным от общего наблюдения за ходом дела.
С потерей значительного количества крови Ющинский без сомнения впал в обморок и мало испытывал страданий, до того же времени оставался в сознании и страдал.
II.
Психологическое и психиатрическое мнение профессора И. Сикорского по делу об убийстве Андрея Ющинского (в историческом освещении).
А. Особый характер убийства Ющинского
Убийство Андрея Ющинского отличается от обыкновенных убийств, но чрезвычайно сходно с теми более редкими злодеяниями, которые известны уже с отдаленных времен и которые были неоднократно наблюдаемы во всех даже культурных странах. Это своеобразные убийства детей посредством истечения крови при жизни.
Кроме своего главного признака - обескровливания, убийства детей характеризуются еще и некоторыми второстепенными признаками, которые почти столь же существенны, как и главный, особенно потому, что ими исключается всякая идея о случайности убийства и устанавливается факт определенной преднамеренности. Эти признаки касаются следующих обстоятельств:
1. отсутствие со стороны жертвы поводов к нападению;
2. возраста убиваемых детей;
3. способа совершения кровавой операции;
4. числа убийц;
5. судьбы тела убитого ребенка;
6. времени года и
7. единообразия процедуры злодеяния.
Исчисленные семь пунктов требуют некоторых пояснений.
По первому пункту можно сказать, что, как видно из Саратовского процесса, мальчик Канин назвал своего соблазнителя сманивателем. Сманиватель, бродя по улице, старался завлекать случайно встречаемых на улице детей обманными обещаниями.
По второму пункту - касательно возраста детей - выяснено, что жертвами обыкновенно избираются мальчики младшего, а еще чаще старшего возраста, т. е. от 6 до 13 лет. Младшие дети насильно похищаются, а старшие сманиваются и завлекаются в засаду.
По третьему пункту - касательно способа убийства - наблюдается, особенно в последние столетия, что жертве наносится известное количество кровоточащих, глубоко проникающих вколов в разные части тела и, кроме того, наблюдается порез венных сосудов, преимущественно в области шеи. Оба приема дают медленное, но более или менее обильное истечение крови. Число уколов различно; иногда оно равно кратному от семи, т. е. 14-ти, 28-ми и т. д., до 49-ти.
По четвертому пункту. Убийц всегда бывает несколько человек: один оперирует (режет), другие поддерживают жертву, зажимают рот... По Саратовскому делу выяснено, что было шесть участников убийства. В убийстве Ющинского участвовало, вероятно, не меньше этого числа, потому что Ющинский был обескровливаем, по-видимому, в стоячем положении и ему также зажимали рот.
По пятому пункту. Труп убитого, бледный и обескровленный, уносится с места убийства и оставляется не в далеком расстоянии покинутым, но не зарытым в землю, и без каких-либо других повреждений, кроме тех, какие были надобны убийцам для получения крови; иногда убийцами оставляются при трупе какие-либо вещественные знаки, облегчающие опознание личности убитого (у Ющинского - классные тетради).
По шестому пункту весьма существенно заметить, что убийства не распределяются безразлично и равномерно в течение года, но приурочены к весеннему времени, - марту, апрелю (всего чаще).
По седьмому пункту. Убийство детей и добыча крови производятся с таким заметным единообразием в разных местностях и странах, что наблюдателям невольно приходила мысль о том, что злодеяние совершается по какому-либо предписанию или инструкции или же на основании живой традиции, то есть убийца раньше уже убивал или присутствовал при убийстве.
Об убийстве Ющинского можно сказать, что оно сосредоточивает в себе многие признаки, содержащиеся раздельно в других случаях детских убийств, и может быть названо как бы моделью для такого рода злодеяний. Оттого осмотр препаратов вскрытия Ющинского производит впечатление потрясающей реальности. Тому, кто не верит факту таких убийств, или сомневается, достаточно взглянуть на свет в череп Ющинского. Очевидность здесь поражает чувства. Это не миф средних веков, это страшная действительность XX столетия.
Б. Кто совершает убийства детей?
Можно с положительностью сказать, что убийства с источением крови совершаются преступными и изуверными, однако же, вполне здоровыми в психическом отношении, людьми. Мысль, возникшая было в Киеве в первые дни после находки трупа Ющинского, - о том, будто убийство могло быть совершено душевнобольными Кирилловской больницы, такая мысль не выдерживает критики, потому что душевнобольные лишены свободного выхода за стены больницы. Но если бы они даже как-нибудь воспользовались свободою, то самое объединение их для одного общего дела почти невозможно по различию у них бреда, стремлений и наклонностей.
Столь же безосновательно и беспочвенно предположение о том, что убийцами Ющинского могли быть субъекты с половыми извращениями и аномалиями и что эти аномалии послужили мотивом убийства, - вскрытие тела убитого мальчика не дает ни основания, ни поводов для таких предположений.
Хотя насилия, учиняемые половыми психопатами, и детские убийства типа Ющинского имеют нечто общее, а именно, пролитие крови и проявление жестокости, но они существенно различаются, как показывает сопоставление их, а именно:
(1) цель полового психопата видеть кровь и получить от того чувственное удовольствие и удовлетворение, но не убивать человека (убийство большею частью может быть случайным, выйти от нетвердости движений); цель детского убийцы - добыть кровь, собрать ее возможно больше и унести с собою, убив обескровленную жертву;
(2) половой психопат большею частью действует в одиночку, ибо ищет личного удовлетворения; детские убийцы действуют всегда в сообществе и для общей цели. Иногда и половые психопаты бывают также вместе, ходят стаями, подобно псам, но каждый из них занят своим делом и для себя, и
3) половой психопат - субъект безхарактерный, лишенный воли, дерзкий, капризный, но убийца детей тверд, решителен, спокоен (судя по твердости его руки, совершающей обескровливание и убийство).
Таким образом, оба вида насилия разнятся по существу, по своей цели и по своему концу. Можно с положительностью утверждать, что убийство Ющинского совершено не умалишенными, не дегенератами, не половыми психопатами, но людьми психически здоровыми, которые в своих действиях проявили расчет и холодность здравого ума.