МОЗГИ С ЗЕЛЕНЫМ ГОРОШКОМ

А мне отдайте из глубин бездонных

Своих изгоев, люд забитый свой,

Пошлите мне отверженных, бездомных,

Я жду с моей блистающей пилой!

Эмма Лазарус, «Новый Колосс» [2],

исходный вариант сонета, отвергнутый редакцией.

Обычно они работали поодиночке и объединялись только для каких-то крупных дел. Последний раз все трое собирались вместе в Париже около двухсот лет назад. Тогда они повеселились на славу! Фрида до сих пор с удовольствием и ностальгией вспоминала те денечки. Сейчас они собрались вместе, чтобы покинуть Америку — они сделали здесь все, что могли, и оставаться дальше было не только бессмысленно, но и опасно. Фрида первой поняла, что пора уходить, и написала Аквалитасу. Вот уже неделю Фрида и Аквалитас жили в крохотной квартирке в одном из небоскребов Манхэттэна. Они продолжали помогать людям, как всегда, даря последние россыпи искр перед наступающим мраком. Во-вторых, они ожидали Каина, который задержался на юге. Но два дня назад наконец приехал и он. Завтра самолет должен был унести троих во Францию.

Свой последний день в Америке они посвятили смазке, чистке и подготовки подготовке оружия к консервации. Сначала Каин и Фрида помогли Аквалитасу — Фрида прочистила механизм впрыска, а Каин как следует наточил лезвия. Разумеется, каждый из них по мере возможности ухаживал за своим оружием и сам, но это было все равно что собственноручная завивка на бигуди, на которых приходится спать ночью, по сравнению с химической завивкой в парикмахерской. Долго, неудобно, и гораздо менее качественно.

Теперь Аквалитас расположился на кресле и читал книгу, которую нашел в нем. Каин же чистил пилу Фриды. Щеткой из волоса единорога, плотной и мягкой, он ловко вычищал застрявшие между зубьями пилы Фриды обломки костей, иллюзий, сгустков крови, надежд и раскрошенных стереотипов. Фрида лежала, откинув голову на высокую ручку дивана и полузакрыв глаза.

— Ну и зубья ты отрастила, сестренка, — заметил Каин шутливо.

Фрида промолчала. Каин продолжил свое занятие.

«Она любит тебя», ну, знаешь, она любит », прочел Аквалитас. — «Она — любое: количество человек во всем пространстве и времени, разных цветов, размеров, возрастов, формы, срока до смерти, но она любит. А «вы» это все. И она сама ».

Аквалитас, чувствуя нарастающее беспокойство, которое он не мог сдержать, открыл первую страницу книги. Там красовалась дарственная надпись от автора, очень интимного свойства.

— Безумные феминистки! — влетел в раскрытое окно чей-то визгливый голос. — Дай им волю, они всех мужиков кастрируют! Последние дни наступают!

Каин поморщился.

— Они рехнулись! — ответили в тон из второго окна (комната была угловой). — Ниггеры — это звери, они как собаки, им дай только палец, они оттяпают всю руку! Их нужно держать в ежовых рукавицах! Не успеете оглянуться, как они будут напропалую насиловать, грабить и убивать! Это же просто конец света!

Лицо Каина окаменело. Аквалитас отложил книгу, встал и закрыл окно — сначала одно, потом другое.

— И почему, когда мы все трое приходим, им всегда кажется, что наступил конец света? — пробормотал Каин.

Фрида нежно улыбнулась:

— Некоторым проще умереть, чем измениться, вот почему.

— Так пусть они умрут, некоторые эти, — ответил Каин рассеянно.

— Не-не-не, ты что? должны Должны умереть не только они, а все, ты что, — возразил Аквалитас, не отрываясь от книги.

Комнату стал медленно наполнять аромат бульона, который не чувствовался при открытом окне. Закончив общую профилактику, трое собирались пообедать. Щетка стукнулась о голову Фриды, взъерошив короткие волосы. Каин только теперь заметил, что Фрида потихоньку втягивала лепестки пилы внутрь головы. Он засмеялся:

— Прекрати. Я так не смогу их как следует почистить.

Фрида засопела.

— Ну извини меня, — сказал он.

Каин едва успел отдернуть руку. Фрида выпустила пилу наружу на полную длину. Раздался легкий пронзительный звон, напоминающий звук колоколов в тумане, какой, бывает, слышат в самом сердце океана сбившиеся с курса моряки. Текучее полотно пилы было сделано из света истины. Его заставила загустеть смесь крови аллигатора-альбиноса и абсолютного знания, но полотно по-прежнему оставалось очень гибким. Однако иногда, когда Фрида этого хотела, нематериальный цветок в ее голове становился вполне реальным стальным диском, зубья которого вполне могли отхватить руку.

Каин убрал щетку в сумку, стоящую у его ног, достал пассатижи. Зубья пилы Фриды предстояло развести.

— Держись крепче, — предупредил он.

Фрида взялась за длинную круглую ручку, специально для этих целей установленную в основании дивана. Каин зажал пассатижами один из зубьев и аккуратно отогнул его. Эта процедура требовала не столько силы, сколько ловкости, но Каин уже обладал большим опытом по этой части. Каин взялся за следующий зуб. Попутно он рассеянно и с досадой размышлял о двух банках зеленого горошка, которые лежали в сумке между точильным бруском и банкой смазки.

Все необходимое для ухода за оружием он купил в супермаркете сегодня утром. С одной стороны, Каин одобрял идею супермаркетов. Необходимость каждый раз рыскать по городу в поисках лавчонки, которую всегда содержали какие-то подозрительные типы, очень утомляла его. Нужные вещи и инструменты всегда валялись в этих заведениях где-то между приворотным зельем и сушеными ушами эльфов, и приходилось долго их искать. К тому же, в этих лавочках всегда воняло. Теперь смазка для некромеханическеого оружия скромно стояла на одном стеллаже с машинным маслом от ведущих производителей, что значительно убыстряло процесс. Но в супермаркетах можно было столкнуться со злом, гораздо большим, чем просроченное приворотное зелье (оно, как известно, вызывает неостановимое сексуальное желание, что по-своему тоже утомительно). А именно — можно было нарваться на распродажу. Каин сам не заметил, как бодрая девушка на кассе всучила ему две банки горошка по цене одной, хотя ему не была нужна ни одна и ни за какую цену.

Каин поморщился. Он не любил зеленый горошек.

«Она — сама свобода, и она освобождает, потому что освободить человека можно только из любви к нему…»

Аквалитас больше не мог читать. Он положил книгу на столик рядом и теперь смотрел в окно — в то, за которым кричали о неграх. Из него открывался отличный вид на статую Свободы.

— Красивая скульптура, — сказал он.

— Ну так и натурщица тоже ничего, — скромно ответила Фрида.

Аквалитас улыбнулся:

— У него был талант, этого, как его…

— Фредерик его звали, — сказала Фрида.

— Да, Фредерик, — кивнул Аквалитас, обрадованный разговорчивостью сестры.

Они обычно не спрашивали друг друга о личных делах, но это не означало, что Аквалитаса не волновал этот вопрос. Он осознавал, что его это не касается; любви он тоже не понимал, в отличие от Каина, который знал братскую любовь; но Аквалитас был самым старшим из всей троицы и никак не мог избавиться от позывов заботы. А после того, что однажды произошло с Каином из-за любви, Авкалитас испытывал еще и страх, когда речь заходила о таких вещах. Каин, все же, был более прочным.

— Даже удивительно, почему Фредерик не стал одним из нас, — осторожно продолжал Аквалитас. — Я хочу сказать, у него были такие руки… Он многое мог бы слепить. И, после того, как ты прочистила ему мозги…

— Я не прочищала, — лениво ответила Фрида. — Ему не надо было. Он все видел и так. Вот что меня всегда удивляло в людях, — добавила она, поморщившись. — Ты заливаешь им в мозг свой эликсир, Каин выбивает дерьмо из их голов, я измельчаю и вытряхиваю… И вот, чистишь, чистишь, чистишь, и кажется, что человек уже все понял, и теперь может пользоваться своим мозгом… А через полгода опять полна черепушка дерьма!

— Это потому, что они не умеют калибровать фильтры для информации, — ответил Аквалитас. — И не хотят учиться.

Он хотел плавно перейти к другому не менее одаренному человеку, умевшему сплетать из слов гротескные миражи, и подписавшемуся на книге как «Томми». Но Каин не дал ему этого сделать. Каин хмыкнул, покосился через окно на статую и спросил:

— А что видят люди у нее на голове, я забываю все время?

— Корону, — с отвращением произнесла Фрида.

— Ну да, ну да, — сообразил он. — Что они еще могут увидеть. Вставай, сестренка, — добавил он, убирая пассатижи. — Точить будем.

Фрида поднялась с дивана. Каин тоже встал со стула у изголовья сестры, где сидел. Он поднял руки с зажатым в них точильным бруском чуть выше своего лица и крепко зажмурился. Точило отлили из ножных кандалов Таманго, и отлетающие во все стороны крошки квинтэссенции рабства могли здорово повредить глаза Каину, если бы попали в них. Фрида приблизила пилу к бруску и запустила ее. Раздался негромкий свист, с бруска посыпались искры. Когда Фрида решила, что зубья стали достаточно острыми, она выключила пилу и отступила на шаг. Каин постоял еще немного с закрытыми глазами, чтобы удостовериться, что действительно все, а затем открыл глаза и убрал брусок. Фрида снова устроилась на диване, положив голову на высокий подлокотник. Теперь пилу оставалось только смазать — и можно было убирать надолго. Каин поддел ножом плотную крышку банки, зачерпнул узким концом лезвия густую черную смесь. Фрида принюхалась.

— На сале адских червей? — спросила она с тихим восторгом. — Мое любимое! После него ход такой мягкий…

— Я знаю, — улыбнулся Каин. — Но тут еще слезы ангела и пережившая себя месть. Я не очень одобряю все эти парфюмированные добавки. Как по мне, так ничего лучше старого доброго дегтя из грешных душ нету — и жирный, и густой. Но другой не было. Все остальные были синтетические, ну знаешь, из душ попсовых певцов пополам с выжимкой из производственных романов, а это такое дерьмо, что только от большого горя, и…

— Тоже пойдет, — бодро откликнулась Фрида. — Давай.

Каин принялся растирать смазку по поверхности лепестков, в совокупности складывавшихся в полотно пилы.

— Сейчас закончим, — сказала Фрида., — И и я тебе молот отполирую. Я тТолько схожу сначала, луковицу в бульон брошу, ладно? А потом мы его с сыром, с гренками…

Каин снова вспомнил про две банки зеленого горошка и подумал, что наилучшим ответом демону потребления будет спустить их в мусоропровод на лестничной площадке.

— Я совсем забыл, я же вчера вина купил, — сказал Аквалитас.

— Отлично,! — обрадовалась Фрида.

Фрида втянула смазанную пилу в голову и села на диване, собираясь уйти в кухню. Аквалитас поднялся со своего места:

— Да занимайтесь уже. Просто почистить луковицу и бросить ее в бульон?

— Ну, если лук еще отпассировать, это вообще здорово будет, — сказала Фрида. — Но если ты ее и так просто бросишь, тоже ничего.

Аквалитас скрылся в кухне.

— Давай свое достоинство, — сказала Фрида брату.

Каин обтер правую кисть, встряхнул, разминая ее, а затем сжал в кулак. Несколько мгновений ничего не происходило. Оружие Фриды всегда было под рукой, хотя лепестки пилы тоже надо было выдвигать из головы, но ей для этого было необходимо только желание. Оружие Каина не всегда подчинялось ему. Иногда молот действовал самостоятельно, а иногда вообще не считал нужным появляться.

— Я так люблю смотреть, как ты это делаешь, — томно произнесла Фрида.

Грани между пальцами начали стираться. Кулак заметно увеличился в размерах, стал более темным. И вот уже правое запястье Каина вместо кисти заканчивается не кистью, а огромным, угловатым каменным молотом. Фрида достала из комода тряпку в пятнах масла. Каин подстелил ее себе на колени. Фрида взялась за точильный брусок. По центру его после заточки пилы проходила свежая глубокая выбоина, но его еще вполне можно было использовать для того, чтобы отшлифовать молот. А тот явно нуждался в этом.: Гранит гранит покрывали сколы, пересекали трещины и царапины. Фрида знала все выбоины и трещины на молоте как свои пять пальцев, и видела, что появилось несколько новых.

— Весело было там, на юге, — сказала она и провела точильным бруском по шершавой поверхности. — Ты работаешь на износ.

— Я просто более хрупкий, чем ты, — ответил он.

— Я помню, ты рассказывал, — кивнула Фрида. — Тогда еще не додумались до сплавов.

— До сплавов, — повторил Каин. — Ну, и так можно сказать… Твоя пила гибче. У тебя зубцы отскакивают просто. Ты не так сильно разрушаешься, когда врезаешься во что-нибудь слишком твердое.

— Например, в мозги штабного генерала, — заметила Фрида.

— Ты еще не видела, что в головах у ку-клус-клановцев творится, — доверительно ответил Каин.

* * *

Лифт в этом притоне, разумеется, не работал. Ти-Джей Томпсон бесшумно поднимался по узкой лестнице. Надо было добраться всего лишь до шестнадцатого этажа, но уже после четвертого лестница начала казаться Ти-Джею бесконечной. Он шел, и шел, и шел, а мимо мелькали обшарпанные стены, расписанные непристойными граффити и облезлые двери без табличек. Ти-Джей чувствовал себя рыцарем, блуждающим в пустыне в поисках святого Грааля. Он прямо видел в своих руках сверкающее копье. Его дух был готов и не к таким испытаниям, а вот тело, как выяснилось, — нет. Ти-Джей остановился передохнуть на площадке двенадцатого этажа. Копья у него не было, было кое-что получше. Второе отличие от пилигрима заключалось в том, что Ти-Джей точно знал, куда ему надо идти.

Черномазая тварь проявила стойкость, удивительную для своей расы, прежде чем Томпсон узнал этот адрес. Но теперь он собирался воспользоваться своим знанием — прежде чем полиция обнаружит тело ниггера. Они, конечно, пойдут по следу не торопясь… но они все равно пойдут.

На двери, как и обещал ниггер, висела табличка «Фрида М.&Со ». Она сообщала часы работы этого вертепа — с трех часов дня до полуночи. Из-за двери пахло куриным бульоном. Чуть ниже вывески находился листок бумаги, на котором кто-то написал крупными, твердыми буквами: «Закрыто на профилактику ». Ти-Джей оскалился. «Знаем мы эту профилактику», — подумал он. Обитатели квартиры сейчас, судя по всему, гуляли по небесам с алмазами, и это было очень хорошо. Ти-Джей сжал в кармане пистолет. Он поколебался, стоит ли нажимать кнопку звонка, и неуверенно толкнул дверь. Она бесшумно открылась. Бог был на стороне Ти-Джея. Впрочем, он всегда об этом знал.

В сумрачной прихожей Ти-Джей налетел на вешалку и с грохотом повалил ее.

— Аквалитас, как тебе не стыдно пить без нас, — сказал певучий женский голос где-то слева.

Ти-Джей пошел на голос и оказался в просторной угловой комнате. Одно из окон, как помнил Ти-Джей, выходило на Гайд-парк. Во второе заглядывала Свобода со своим дурацким факелом. На диване сидела девушка в мягком домашнем платье. Плетеный из бересты обруч прижимал ее короткие волосы. Перед девушкой, держа ее за руку, сидел тот, кого и искал Ти-Джей. Это был крепкий парень в черной кожаной куртке, кудрявый и от того похожий на молодого бычка — из тех, что сжигали на своих жертвенниках язычники во славу ложных богов. Ти-Джей невольно посмотрел по сторонам. Черный берет с изображением белой пантеры[3], без которого обстановка казалась незавершенной, лежал на столике, рядом с книгой. Ее название «Выкрикивается лот 49 »[4] было столь же бессмысленно, сколь и словосочетание «белая пантера».

— У нас закрыто. Профилактика. Вы видели табличку на двери? — осведомился парень.

— Заткнись, щенок, — ответил Ти-Джей и вытащил пистолет.

Парень заткнулся.

— Предатель собственной расы! — воскликнул Ти-Джей с невыразимой мукой в голосе. — Как ты мог? Нет, ну как? Снюхаться с этими черномазыми тварями, с этими…

Он схватил берет со столика и помахал им в воздухе.

— Белые пантеры! — воскликнул Ти-Джей саркастически. — Не бывает белых пантер, понимаешь? Ты хуже Каина! Он убил своего брата, а ты нас предал!

— Я и есть Каин, — ответил парень. — А все люди — братья.

— И сестры, — машинально добавила девушка.

— И сестры, — миролюбиво согласился он.

— А, так ты недотраханная лесбофеминистка! — сообразил Ти-Джей. — Ну конечно, все мрази собираются вместе. Вы рушите устои; вы делаете людей несчастными; вы… Но я положу этому конец! Я очищу землю от скверны! — выкрикнул он.

И выпалил из пистолета. Два раза. Самым удивительным было то, что он попал. Пистолет водило в его руках по замысловатой дуге, и Ти-Джей с тем успехом мог влепить эту пару пуль в окаменевшую Свободу. Каина чуть не сбросило со стула, когда пули вошли в него. Но Фрида удержала его.

— Блять, — сказал он, поднося руку к груди.

В этот момент что-то холодное и твердое коснулось затылка Ти-Джея там, где некогда у всех позвоночных тварей находился третий глаз. Неизвестное нечто нежно прижалось к коже. Ти-Джей дернулся было. И с ужасом понял, что тело не повинуется ему.

— Двери все-таки надо за собой закрывать, тут такой район… — озабоченно произнес глуховатый голос за спиной Ти-Джея.

Каин сплюнул розовым в испачканную тряпку, что лежала у него на коленях.

— У меня сумки были, — ответил он.

— Это я забыла закрыть, — сказала Фрида.

Ти-Джей переводил непонимающий взгляд с одного на другого. Каин отнял ладонь от груди и с отвращением заглянул в нее. Удивленно присвистнул.

— Пятидесятый калибр, — сказал он. — Ты на слона что ли собрался, дядя?

Ти-Джей не ответил, потому что в его затылок в этот момент воткнулись два раскаленных штыря. Изо рта потекла слюна. В окно заглянуло солнце. Обруч на голове девушки ослепительно засиял. Он был сплетен не из бересты или шнура, как подумал сначала Ти-Джей. Обруч был стальным, с грубой геометрической насечкой, и в линиях насечки безжалостно полыхало солнце.

— Я пойду гренки сделаю, — сказала девушка, поднимаясь с дивана. — Развлекайтесь.

Голова Ти-Джея разорвалась пополам. Мир стал безграничным; и все это бесконечное пространство было туго заполнено болью. Она пульсировала черным и красным, она душила и выдирала кишки. Ти-Джей увидел перед собой переплет оконной рамы и статуя статую Свободы за ним. Томпсон осознал, что конец света, о котором так много говорили в последнее время — совсем не метафора. И что для него лично он уже наступил. Его душа его покидала этот мир. Ти-Джей испытал большое облегчение, потому что это означало прекращение боли.

Но он ошибся.

Хиппи в расшитой ромашками замшевой жилетке склонился над ним — длинные светлые волосы упали на лицо Ти-Джея — и мягко спросил:

— Что у нее на голове?

Видимо, это он зашел со спины к незваному гостю. Несмотря на исхудавшее от наркотиков тело и совершенно беззлобный вид, этот парень, как оказалось, знал толк в боли — и щедро делился своим знанием с другими, хотя они совсем не просили его об этом.

— Корона, — пробормотал Ти-Джей.

— Трудный случай, — вздохнул Каин. — Дай-ка я попробую…

«Не надо!», хотел крикнуть Ти-Джей, но не успел.

Впрочем, даже если бы и успел, вряд ли бы это что-то изменило.

В следующий миг Ти-Джей брызнул во все стороны. Но, едва он по капле сползся обратно, слепил себя, трепеща, новый удар обрушился на него. И снова рывком растянулись и лопнули все сухожилия, все мышцы, все кости, все связи в мозгу… Он думал, что не сможет больше собраться обратно. Но ему это удалось. Он снова увидел зеленый огромный силуэт за стеклом и застонал.

— Что у нее на голове? — спросил Каин.

Он морщился и потирал правую руку. Кровь с разбитого кулака сочилась между пальцев.

— Корона! — в черном отчаянии выкрикнул Ти-Джей. — Ворона! Что хотите!

— Слушай, может, у него нет мозгов? — спросил хиппи. — Такое часто встречается.

Каин отрицательно покачал головой:

— Нет, тогда звук удара был бы другой. Более звонкий такой. Есть у него мозги. Но они капитально засраны.

* * *

Фрида нарезала сыр и хлеб. Пока гренки подрумянивались на сковородке, вполне можно было закончить профилактику пилы, так грубо прерванную незваным гостем. Этот этап всегда нравился Фриде больше всего. Надо было полностью втянуть пилу и прокрутить ее на холостом ходу. Масло, которое щедрой рукой нанес Каин, благодаря этому равномерно распределилось бы между лепестками и смазало крутящий механизм. Фрида сидела, прислушивалась к ровному гудению пилы и испытывала ни с чем не сравнимое чувство тепла и покоя, пока слезы ангела медленно растекались по осевому стержню.

Однако Каин и Аквалитас что-то задерживались. Фрида выключила газ и вернулась в комнату. Аквалитас крепко держал подмышки обмякшего гостя. Каин, склонившись над ним, что-то напряженно рассматривал.

— Тут нужна твоя помощь, — сказал Каин сестре.

Она поморщилась и проворчала:

— Почистили — и сразу пачкать, конечно.

Фрида подошла к гостю, примерилась.

— Плесни чуток своего эликсира, — обратилась она к Аквалитасу. — Чтобы ход был полегче, там ведь тем более что-то непонятное…

Аквалитас воткнул два пальца в нос мужчины. Чуть прищурился, прислушиваясь к своим ощущениям. Эликсир медленно стекал через полые трубки в пальцах прямо в мозг гостя. Когда Аквалитас решил, что уже хватит, он вынул пальцы из носа незнакомца., Ухватил ухватил его за подмышки и рывком поднял вверх.

— Я люблю тебя, — нежно сказала Фрида.

— Не надо, — прохрипел тот.

Фрида склонилась к лицу Ти-Джея. С легким щелчком развернулись лепестки пилы. Нежно блеснул прозрачный диск. Зубья вошли в голову гостя. Он закричал. Фрида наклонилась ближе.

Каин отвернулся — он это видел уже много раз. Сейчас из ушей незнакомца должна были посыпаться труха запрещенных желаний, искореженные гештальты, осколки иллюзий, и плоские тупые льдинки стереотипов. Рассеянно потирая руку, Каин смотрел в окно и гадал, что же такое в мозгах у этого парня. Из-за этого Каин не сразу услышал, как звук пилы изменился. Он стал более низким, надсадным и густым. Раздался удар, закричала Фрида. Каин обернулся.

Аквалитас лежал у стены. Взбешенная Фрида металась по комнате, как летучая мышь. Гость застрял на ее оружии, как незадачливый охотник в рогах оленя. Когда пилу заклинило, Фрида сделала ее стальной — от этого и изменился звук. Но, вместо того чтобы разрубить кости, пила застряла окончательно, хотя рывками еще прокручивалась. Тело незнакомца мелко тряслось в ритме работы пилы. Кровь веером разлеталась во все стороны. Фрида выла, заглушая собственную пилу, но никак не могла стряхнуть человека. Каин увидел, что она начала поднимать руки. Фрида, несомненно, оторвала бы тело от себя — но наверняка вместе с куском собственной пилы. Каин бросился к Фриде. Прижал голову к ее плечу, чтобы ему самому не размолотило голову, обнял сестру и прижал ей руки к бокам.

— Ты себя сломаешь! — закричал Каин. — Останови пилу! Мы поможем тебе!

Кричать в плечо сестре, как тут же сообразил он, было мало толку. Ткань платья заглушала его голос. Но Фрида услышала его. Пила взвизгнула еще раз и замолкла.

— Аквалитас, посмотри, что там, — сказал Каин, прижимая дрожащую Фриду к себе.

Аквалитас с трудом поднялся. Из разбитого носа текла кровь. Он не смог удержать и незнакомца, и Фриду сразу, когда она обезумела от страха и ярости. Аквалитаса сильно приложило об стену. Аквалитас обошел брата и сестру и склонился над бесчувственным телом. Осторожно потрогал край пилы, покачал головой.

— Завязло, — лаконично сказал он. — Подожди минуточку…

Он ухватился за край вскрытой черепной коробки, запустил под нее свои длинные тонкие пальцы.

— Некоторые могут увидеть свет свободы только один раз, — печально сказал Аквалитас.

Он с силой дернул на себя. Кость хрустнула. Крышка черепа оказалась в его руках. Для Ти-Джея Томпсона наступил не метафорический, а самый настоящий конец света. И это был очень личный и очень выстраданный конец света. Фрида тут же резко, как освобожденная пружина, выпрямилась. Они с Каином упали назад. Пила воткнулась в пол чуть правее уха Каина. Хрустнули доски. Фрида дернула головой, вырывая пилу из пола. Слезла с брата и, не говоря ни слова, ушла в кладовку. Каин, кряхтя, сел. Некоторое время он задумчиво смотрел на звездчатую дыру в полу и прикидывал, удастся ли прикрыть ее ковром. Аквалитас ковырялся в трупе.

— Да оставь ты его уже!, — сказал Каин раздраженно.

Аквалитас всегда одинаково ловко управлялся как левой, так и правой рукой. Одним синхронным движением обеих рук он извлек бумажник из кармана гостя и мозг из его черепа. Кинул бумажник брату.

— Посмотри, кто к нам пожаловал, — сказал он, внимательно разглядывая сочащийся бурым мозг.

Каин открыл бумажник, заглянул в отделение для визитных карточек.

— «Ти-Джей Томпсон, помощник сенатора ЛаккартиМаккарти», — прочел он вслух.

— А, вот в чем дело, — сказал Аквалитас.

— И в чем же? — мрачно спросил Каин.

Аквалитас приподнял мозг на руке. Эликсир Аквалитаса местами сделал его беловатую оболочку совсем прозрачной; там, где мозга касался молот Каина, виднелись глубокие вмятины. Пила Фриды оставила глубокие разрезы. Благодаря этому всему была отлично видна личинка пожирателя душ, вольготно расположившаяся в глубине мозга.

— Да он почти окуклился уже! — воскликнул Каин. — Охренеть можно!

В комнату вернулась Фрида. Она остановилась рядом с Каином. Тот, не вставая, обнял ее ноги. Судя по тому, что Фриде удалось свернуть пилу в привычный обруч, серьезных поломок удалось избежать.

— Как оно? — спросил Каин тихо.

— У меня там было еще немножко гнева на соляной кислоте, — ответила Фрида. — Вроде, все отчистила.

Каин улыбнулся. Фрида потрепала его по голове:

— Если бы ты мне все не наточил сейчас, пила бы, может, и сломалась сразу.

— Обращайся.

— Где же он подцепил эдакую пакость? — задумчиво произнесла Фрида, разглядывая мозг в руке Аквалитаса. — Масоны, и те вон у Аквалитаса эликсир берут, спринцеваться после оргий…

— Так он же помощник сенатора. А у них там в Сенате такой гадюшник, там еще и не такую дрянь подцепить можно, — доверительно сообщил Аквалитас. — В слизи все по колено… Я как-то зашел, там адские черви прям по стенам ползают. Ничего не боятся уже. Сытые, ленивые такие.

— Такие орешки нам не по зубам, — вздохнула Фрида. — Блин, кто бы знал! Пожиратели душ, они же пока не вылупятся, от людей и не отличишь…

Она нервно провела рукой по краю сложенной и втянутой в голову пилы.

— А я ел, — сказал Каин. — Если прожарить хорошенько, так и ничего. Это у взрослых пожирателей душ мясо вонючее, а личинки — они еще сладкие.

— Жареное вредно, — взвешивая мозг на руке, строго ответил Аквалитас. — Но мозги, фаршированные демоном, это интересно. Если как следует проварить в бульоне, да с вином, да с горошком…

— Нету у меня горошка, — мрачно сказала Фрида.

— Я принес, — радостно сказал Каин. — Две банки.