Александр АНДРЮШКИН. Неполное безумие Андрея Битова
Вместо предисловия
Недавно, в октябре 2018 года, умер актёр Н.Караченцов, который много лет, после аварии, пребывал в «ходячей коме »: в состоянии отключённой активной речи, позволявшем ему, однако, своеобразно понимать происходящее и даже на него реагировать.
У Андрея Битова активная словесная функция не отключалась – или всё-таки отключена? Он давно находится в состоянии, похожем на то, которое было у Н.Караченцова и о котором хотелось бы поговорить подробнее.
Но сначала – ещё несколько предварительных слов. Некоторое время назад мне показалось полезным написать о некоторых достойных личностях из либерального литературного лагеря. Нельзя же (думал я) поголовно причислять к «вредным насекомым» всех тех, кто сотрудничает с про-натовским Пен-центром или с коррумпированной «Роспечатью».
Одну статью из этой серии, посвящённую Людмиле Петрушевской, уже опубликовала газета «День литературы» («Достойная среди либералов. К юбилею Людмилы Петрушевской»). Однако, чем больше вглядываешься в этих раскрученных литераторов, тем меньше видишь в них привлекательного, поэтому я не уверен, что смогу продолжить эту серию. Есть, однако, писатель, о котором у меня не получается говорить без доли симпатии: это Андрей Битов. Хотя интерес мой к нему, увы, всегда был смешан с большой дозой горечи.
Необычный сумасшедший
По-видимому, Андрей Битов не вполне психически нормален.
Такое мнение о нём мало кто высказывает, наоборот, принято считать Битова «высоким интеллектуалом», в чём соревнуются, например, участники знаменитого антисоветского альманаха «Метрополь» литераторы Карабчиевский и Евгений Попов, почти буквально повторяя друг друга. Вот что писал покойный Ю.Карабчиевский: «не в обиду будь сказано другим замечательным писателям, Андрей Битов – умный человек, а это редко бывает. В литературе, мне кажется, умных людей гораздо меньше, чем людей талантливых. Даже читая его не вполне удачные произведения, ты чувствуешь, что общаешься с умным человеком». А вот Евгений Попов (нынешний Президент Пен-центра, занявший эту должность в 2016 году после отставки Битова): «…Битов – умнейший человек, и это исключение среди крупных русских писателей второй половины XX века».
|
|
Повторюсь: на мой взгляд, Битов не только не является «умным человеком», но ему давным-давно могла быть выдана справка об «инвалидности по уму», на основании чего даже водительские права нельзя было бы давать… Любой опытный кадровик, без всякого запроса в психдиспансер, в короткой беседе мог бы определить, что за типаж перед ним, и не взял бы Битова ни на одну работу (кроме так называемой «творческой»). Таким людям нельзя даже доверить обязанности курьера, нельзя поручить отнести бумажку из одной комнаты в другую: обязательно потеряет.
Сам Битов в повести «Улетающий Монахов» (жанр обозначен, как нередко у писателя, претенциозно: «Роман-пунктир») откровенно описывает эти качества своего героя, например, его вечную незадачу с плохо заводящимся автомобилем. Стало быть, жизнь спасала и этого героя, и, надо думать, самого Андрея Битова: даже если он не состоял на учёте в психдиспансере и имел водительские права, на дорогу такому персонажу лучше было не выезжать (от греха подальше).
|
|
Кстати, в этой повести кто-то из друзей Монахова подсказал, что проблема его автомобиля может заключаться в плохом электролите, качество которого, дескать, нужно определять на вкус. И этот вкус Монахов вспоминает на похоронах, когда целует в лоб покойницу (вполне постороннюю для него женщину): «Этот отчётливый вкус что-то очень напоминал, достаточно редкое, но и недавнее. Что же? «Аккумулятор!» - вдруг осенило Монахова… (Опять с утра он безнадёжно заводил машину, да так и не завёл… опять он лизал электролит.) И тогда другой, предыдущий вкус всплыл во рту… это был вкус Светочки… там…»
Какое место у девушки называется «там», Битов не уточняет, и я не буду изрекать бестактности, но замечу, что Светочка – одна из многочисленных женщин Монахова, которых в не столь уж большом, двухсотстраничном произведении можно насчитать примерно с полдюжины, включая сюда и двух жён героя.
Проза Битова близка к его жизни, в этом сильная сторона прозаика. С поразительной откровенностью он описывает некоторые ситуации, но эта же откровенность позволяет, фактически, поставить «диагноз» автору, ибо до такой степени углублённости этих состояний, до такого – скажу без обиняков – маразма ни один нормальный человек не должен доходить и не доходит. Нам показаны провалы в восприятии и разрывы во времени, причём не обязательно это вызвано алкоголем: пьянки герои Битова переносят как раз неплохо. Выключения сознания связаны, скорее, с женщинами…
Как мы все знаем, писатель высок и представителен; в молодости он занимался спортом (в частности, культуризмом), два года отслужил в армии (в стройбате на севере) и был силён и, что называется, не робкого десятка. Если делить мир на «очкариков» и «хулиганов», то Битов относится скорее к «хулиганам»; очки же он носит по странной жизненной случайности.
|
|
Вниманием девушек и женщин писатель никогда не был обделён, и тем поразительнее откровенные описания растерянности, в которую представительницы этого пола ввергают Битовского героя: «И они заговорили оживлённо, он тоже говорил, но услышал, о чём речь, лишь две остановки спустя, а пока справлялся со странным смущением удивления и недоверия, что эта женщина, сидящая с ним рядом,- кто бы мог подумать, но это Ася». Итак, ты в автобусе о чём-то беседуешь с попутчицей, но понимаешь, о чём речь, «лишь две остановки спустя»?? Дальше – больше:
«…дальше Монахову временами становилось вовсе непонятно, что происходит. Он проталкивался за Асей по магазинам, задевая её сумкой чужие ноги… Монахов туповато и покорно поддался чувству ведомого. Ему было безразлично куда, и он не запоминал дороги…
…Тут время опять выпало…
Он услышал долгий, нечеловеческий, но нестрашный почему-то крик. Странно далекий и близкий одновременно. Почему-то нисколько не удивился крику и очнулся у кондитерской фабрики… Улица была пуста, фонари горели отчуждённо, и это была уже ночь. Они шли, и подошвы его горели. Это был далекий окраинный район, и тогда Монахов понял, что они прошли пешком через весь город. Поминутно они останавливались и долго и исступлённо целовались…»
Таких описаний хватает и в романе «Пушкинский дом», и в остальной прозе Битова. Повторюсь: отнюдь не всегда речь идёт о действии алкоголя, иногда происходит такое и с совершенно трезвым персонажем, что и даёт мне основания говорить о его неполной вменяемости.
…Однако женщины, в то же время, излечивают и Битовских героев, и, надо думать, самого автора… Говорить в интервью о личной жизни он избегает, но по намёкам в прессе можно понять, что официально Битов был женат трижды, и у него родилось трое детей. Если человек способен устанавливать отношения с противоположным полом, то его нельзя считать сумасшедшим, какими бы странностями он ни отличался. Такой мужчина, впрочем, может быть своеобразным «зомби», используемым женщиной в качестве рабочей или «боевой» силы. А вот как такой человек смог стать успешным писателем – вопрос посложнее. Хотя и ответ на этот вопрос, увы, лежит на поверхности.
Одна, но существенная поправка
Закончив Высшие сценарные курсы, Битов написал сценарий фильма «В четверг и больше никогда» (1977). Этот фильм, поставленный Анатолием Эфросом, я бы отнёс к числу шедевров советского кинематографа. Зелёные краски нежаркого лета в средней полосе России наполняют экран, показывающий неторопливое развитие действия в некоем лесном заповеднике. Состав актёров звёздный: Иннокентий Смоктуновский и Любовь Добржанская в ролях отчима и матери героя; двадцатилетняя Вера Глаголева прекрасно сыграла молоденькую возлюбленную героя, которая забеременела от него, но на которой он не собирается жениться; музыку к фильму написал сам Дмитрий Шостакович.
Сюжет фильма «В четверг и больше никогда» примерно соответствует тематике повести «Улетающий Монахов». Любвеобильный и обаятельный молодой герой запутался в девушках: с одной спит, на другой женится. Мать героя – скорее властного типа; отец – физически мощный, но скорее слабохарактерный старик, который то ли уже несёт маразматическую чушь, то ли всё ещё изрекает мудрые мысли. Старик капризничает как ребёнок в отношении того, какую программу телевидения смотреть, и в то же время – несомненна его прозорливость, почти святость. Вероятно, отца Монахова Битов списал с собственного отца; в фильме аналогичную роль великолепно исполнил Смоктуновский, с одной оговоркой: он не отец, а отчим, а почему – будет сказано ниже.
Дело в том, что в творческий продукт Битова режиссёр Эфрос внёс одну существенную поправку: в главной роли этого фильма он снял человека, отнюдь не похожего на Битовских героев, а именно – Олега Даля! Этот актёр никем, кроме как волевым евреем-русофобом, не хотел ни быть, ни казаться, и возникает вопрос: что такое этот режиссёрский ход в отношении Битовского сценария? Это полное перечёркивание авторской логики или, наоборот, раскрытие некоей тайны, которую Битов прятал, а режиссёр Эфрос угадал и выставил напоказ?
Полувменяемого Битовского героя русские женщины не раз буквально втаскивали внутрь нормальности. «Не будь тряпкой, возьми себя в руки, веди себя как мужчина», - это иногда произносится героинями открыто, а иногда звучит как немая мольба – как тот одновременно близкий и далёкий крик, который, в процитированном выше отрывке, вдруг вернул героя в реальность. («Ты ещё маленький – не обижайся, - ты ещё маленький. А какой же ты будешь?! Господи! Все будут с ума сходить. Я одна сейчас знаю, какой ты будешь…» - это слова одной из героинь повести «Улетающий Монахов».) Увы, «каким он был, таким остался». Ни Битов, ни его герои, дожив до глубоких седин, отнюдь не повзрослели и всё так же «не понимали, что происходит», и только вдруг замечали, что куда-то исчезла половина дня.
Другое дело Олег Даль! Герой фильма «В четверг и больше никогда» ведёт себя так, будто не имеет сомнений ни в чём; это другие гадают, что он задумал, а он действует строго в соответствии с собственным, пусть нелепым, но всё-таки планом, например, в заповеднике обязательно застрелить косулю (что запрещено) и сделать из неё шашлык…
Надо видеть, как Даль и Смоктуновский держатся в одном кадре: меж ними – физически ощутимая, непреодолимая граница, пропасть. Олег Даль весь – враждебный России грозовой заряд, Смоктуновский же, наоборот, воплощает всю традицию русского театра, всю русскую духовность. Он один вытягивает на себе Битовский замысел, играя – если так можно выразиться – и отца, и сына, и ещё не рождённого внука или внучку; разумеется, в первоначальной версии сценария он мог быть только родным отцом героя, но с Далем в главной роли – только его отчимом!
Смоктуновский и Даль в этом фильме, фактически не разговаривают друг с другом напрямую, но только через третьих лиц; они избегают даже прикосновений, словно взаимно брезгуя друг другом.
Вот вам и итог Битовского (сценарного, по крайней мере) творчества! Писал-писал Андрей Битов «себя любимого» в образах то «Улетающего Монахова», то Лёвы Одоевцева из «Пушкинского дома» и, в конце концов, «улетел»: взяли, да и экранизировали, заменив совсем другим типажом.
Но не к тому ли и шёл Андрей Георгиевич Битов? Он ведь изначально «тусовался» почти исключительно с либералами, а умение «вписаться в сценарий Эфроса» (своим сценарием), потом вписаться в альманах «Метрополь», - всё это позволило ему после 1991 года возглавить Русский Пен-центр. Увы, это не просто синекура: эта должность вынудила Битова в 2014 году и «осудить русскую агрессию в Крыму и в Донецке», и поддержать антироссийские санкции.
Конечно, он пытается огрызаться; делает вид, что политические заявления произносит «ради галочки», а в творчестве своём он, дескать, русский, он даже пишет что-то о «ностальгии по Империи».
Здесь необходимо добавить сразу два соображения. Во-первых, нельзя походя бросать обвинения в поддержке санкций за Крым, эти высказывания Битова нужно подтверждать документально, и я это сделаю ниже.
Во-вторых, чтобы совсем покончить с фильмом «В четверг и больше никогда», я должен пояснить его название.
Как я уже сказал, я вижу у Битова все признаки клинического сумасшествия. Сужу лишь по его текстам, ибо моё личное знакомство с ним ограничилось единственным телефонным разговором в начале 90-х – инициатива звонка принадлежала мне, но разговор оказался более долгим, чем я предполагал, – по его инициативе.
Однако те же тексты свидетельствуют: Битов всегда обладал чутьём к эпохальным переломам. Этот тип мировосприятия свойствен только гениям, великим людям, которые способны увидеть эпохальность там, где её не видят другие, и которые даже, порой, способны навязать действительности черты эпохального поворота, если в реальности такового не происходит. Яркий пример – Лев Толстой, живший в эпоху самого что ни на есть застоя и безвременья: ведь нельзя же считать ни «Крымскую войну », ни Русско-турецкую войну 1877-78 годов событиями мирового масштаба. Толстой не застал и Наполеоновских войн, - и всё же в романе «Война и мир» он взял именно тему вторжения Наполеона в Россию и так мощно показал противостояние России и Запада, как сделать мог только гений.
Вот и Андрей Битов в своей ранней прозе, например, в самых, казалось бы, камерно-интеллигентских (и в то же время бытовых) этюдах, «Жизнь в ветреную погоду» (другое название: «Дачная местность»), - вдруг – поистине, ни с того, ни с сего – вводит мысли о ядерной войне и всё ту же тему противостояния России и Запада! Герой с отцом едут на машине с дачи в Ленинград (за рулём – отец), и вдруг герою почему-то почудился ядерный гриб над лесом… Бытовые дачные зарисовки сразу приобретают иной оттенок; вернее, видение «такого знакомого, бесшумного клубастого кольца на тоненьком сером стебельке» вдруг выявляет то качество поворотности и непоправимости, которое, оказывается, уже присутствовало в самых, что ни на есть, мирных семейных сценках.
Герои Битова – это всё-таки граждане великой страны; а коли так, то и самое ничтожное бытовое решение (например, кому и зачем нужно идти в магазин) может получить оттенок эпохальности. Об этом – как бы «в последний момент» – вспоминает Битов; и только это спасает его прозу.
Вот и фильм «В четверг и больше никогда» начат с того, что герой и его невеста планируют свадьбу: в субботу нужно сделать то-то, в пятницу – то-то, значит, в заповедник к маме можно по-быстрому съездить только в четверг… И герой едет, и там узнаёт, что местная девочка от него беременна, и от этой новости должна измениться – и меняется! – вся жизнь протагониста.
Для Битова и его героев женщины и дети всегда были очень важны… Однако Олег Даль эту тему вообще никак не «играет», потому что она для него – лишняя. Он тоже живёт «эпохальным» и «роковым» образом – но отнюдь не по причине принадлежности к русскому народу. Тут как бы столкнулись две «эпохальности», и простой заменой актёра вообще-то нельзя было ограничиваться, тут надо было бы перелопатить весь сценарий.
В итоге, тема «крутого поворота» в фильме оказалась несыгранной, приглушённой. Хотя она всё-таки чувствуется, поэтому я выше и назвал фильм одним из самых удачных в советском кино.