Первое прочтение поэмы, скорее всего, позволяет увидеть только конкретно-предметный ее план: герой устал от тяжкого труда, нашел счастье в соловьином саду, но разочаровался, вернулся к прежней жизни, а его место уже занято другим. Попробуем разобраться в этой аллегории Блока, осмыслить ее более глубоко.
— Что для человека более необходимо — личное счастье или выполнение долга? Какой вопрос задает себе лирический герой у ограды соловьиного сада?
Наказанье ли ждет иль награда,
Если я уклонюсь от пути?
Как бы в дверь соловьиного сада
Постучаться, и можно ль войти?
Герой не задает вопроса, «уклоняться ли от пути»? Он уже все решил для себя и ждет лишь «наказания» или «награды», он стремится в соловьиный сад.
Начало поэмы построено на резком контрасте между красотой и поэзией соловьиного сада и прозаически сниженной картиной тяжелого труда:
Я ломаю слоистые скалы
В час отлива на илистом дне
И таскает осел мой усталый
Их куски на лохматой спине.
Донесем до железной дороги,
Сложим в кучу, — и к морю опять
Нас ведут волосатые ноги,
И осел начинает кричать.
Впрочем, первые две строки поэмы звучат очень музыкально: плавные «л» создают ощущение ласковых волн, картина даже кажется романтической, но герой не замечает этой простой красоты — он изнурен однообразием действий, он заворожен красотой недоступного ему сада, который кажется раем:
По ограде высокой и длинной
Лишних роз к нам свисают цветы.
Не смолкает напев соловьиный,
Что-то шепчут ручьи и листы.
Крик осла звучит диссонансом волшебным звукам сада: соловьиному напеву, шепоту ручьев, тихому смеху и пению за оградой. Замечтавшийся герой (отметим, что речь идет от первого лица, хотя сначала автор хотел повествовать от третьего лица; лирическое «Я» придает поэме характер исповеди) неотступно грезит о «другой жизни». Сад все сильнее манит его:
|
|
Не доносятся жизни проклятья
В этот сад, обнесенный стеной,
В синем сумраке белое платье
За решеткой мелькает резной.
Каждый вечер в закатном тумане
Прохожу мимо этих ворот,
И она меня, легкая, манит
И круженьем, и пеньем зовет.
— Какие ассоциации вызывают у вас эти строки?
Это реминисценции из ранней поэзии самого Блока: «синий сумрак», «белое платье», «закатный туман». Заметим, что вся поэма пронизана символами: море, сад, кремнистый путь, сон.
Вспомним и «Незнакомку» (1906):
И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?)
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.
Околдованному герою мир кажется преображенным:
И знакомый, пустой, каменистый,
Но сегодня — таинственный путь
Вновь приводит к ограде тенистой,
Убегающей в синюю муть.
Обратим внимание на существительное «муть», резко снижающее романтическую картину.
«А уж прошлое кажется странным» — мечта и реальность меняются местами. В четвертой части мечта сбывается — герой оказывается в соловьином саду. Но приглядимся: «однозвучно запели ручьи» (тоже однообразие, от которого хотел избавиться герой); «сладкой песней меня оглушили, / Взяли душу мою соловьи» (сладкая песня оглушает?! Душу взяли, а что дали?); «чуждый край незнакомого счастья» (счастье-то чужое, незнакомое и край чуждый!). И вот —
|
|
Я забыл о пути каменистом,
О товарище бедном своем.
В пятой части прошлое напоминает о себе, и душа героя откликается на «рокотание моря», на «отдаленный шум прилива». Теперь его посещают совсем другие виденья: «большая дорога / И усталая поступь осла...»
Первые две строфы шестой части как будто дробятся пополам:
Я проснулся на мглистом рассвете
Неизвестно которого дня.
Спит она, улыбаясь, как дети, —
Ей пригрезился сон про меня.
Как под утренним сумраком чарым
Лик, прозрачный от страсти, красив!..
По далеким и мерным ударам
Я узнал, что подходит прилив.
Соловьиный сад еще цепко держит героя. Сколько времени он был в этом обмороке — неизвестно. Седьмая часть — возвращение героя к прошлому. Но прошлой жизни нет, все изменилось: «Путь знакомый и прежде недлинный / В это утро кремнист и тяжел»; «Или я заблудился в тумане? / Или кто-нибудь шутит со мной?»; «Где же дом?»; «Или все еще это во сне?» Нет ответа на эти вопросы. От прошлого остался лишь «брошенный лом, тяжкий, ржавый».
— Как создается настроение растерянности, невосполнимой потери, утраты в седьмой части?
Лексика этой части отрицательно окрашена: «кремнист», «тяжел», «пустынный», «заблудился», «тощий», «спотыкаюсь», «тяжкий, ржавый», «черная», «заржавленный», «серые спруты», «широко разевая клешни», «подрались», «пропали», «чужой». Аллитерации — преобладание грубых сочетаний звуков: «жк», «рж», «пр», «встр», «др», выразительное сочетание «закарабкался краб». Обилие многоточий подчеркивает растерянность. Наконец, образ, завершающий поэму, как будто вычеркивает героя из жизни:
|
|
А с тропинки, протоптанной мною,
Там, где хижина прежде была,
Стал спускаться рабочий с киркою,
Погоняя чужого осла.
IV. Подведение итогов
Перечитаем поэму и вернемся к вопросу, заданному в начале урока. Романтический сюжет поэмы становится прозрачнее, мы видим уже глубину произведения, его философский план. Понятнее становится иносказание Блока. Видимо, мнение Л. К. Долгополова наиболее точно и тонко отражает внутреннее содержание поэмы. Литературовед считает, что хотя «герой уходит из сада», но ни одна из проблем поэмы не решается. Он только подтвердил иллюзорность уединенного счастья, но никаких новых путей не открыл. Финал поэмы глубоко драматичен... Однако Блок не делает открыто социальных выводов. Он постигает душевное состояние человека, те внутренние процессы, из которых слагается духовный мир его современника... Речь идет о большем: о поисках выхода из нравственного тупика, об иллюзорности всяческих «уютов», о смятении и одиночестве...
В «Соловьином саде» заложено еще и другое: отрицание этого мира, отрицание его «соблазнов», изолирующих человека от труда и жизни, но никакого успокоения взамен не дающих. А может быть, путь утрат приводит к духовному прозрению?
Дополнительное задание
Попробуем сопоставить «Соловьиный сад» Блока с «Вишневым садом» Чехова.
Домашнее задание
Прочитать поэму Блока «Двенадцать». Попробовать отыскать в ней ассоциативно-символические образы и раскрыть их смысл.