и
«Как я был первым»
Анатолий Абрамович Аграновский - советский журналист, многолетний корреспондент газеты «Известия», автор нескольких книг очерков. Аграновский во многом определял лицо отечественной журналистики 1960-70-х годов, был рупором ее аналитической, вдумчивой разновидности, в своих материалах, над созданием которых иногда работал месяцами, воплощал собственный творческий принцип: «Мысль – корень публицистики. Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает». Среди журналистов 60–80-х годов А.А. Аграновский выделялся особым вдумчивым подходом к теме, неспешностью работы, позволявшей в итоге выходить на новую глубину в разработке темы.
Узнаваемой особенностью стиля очерков А.А. Аграновского было постоянное обращение к интертексту: использование разнообразных цитат, реминисценций и аллюзий.
Среди источников цитирования в очерках А.А. Аграновского большинство принадлежит к художественным текстам (классике отечественной литературы, фольклору, древнерусским летописям)и текстам ближе к публицистике (партийные документы, материалы съездов и пленумов партии, статьи Ленина и других советских коммунистов.). Им цитируются так же письма читателей.
Цитирование присутствует и в очерке «Как я был первым»: «Cпециальный корреспондент «Известий» поехал в далёкую деревню не случайно. За пять тысяч километров от Москвы он приехал, чтобы защитить учителя. Его травили там. Почему?»
Затем сын цитирует фельетон своего отца и пишет о собственной реакции на него; о том, что имя Топорова с детства запомнилось ему: «Потому, – писал А. Аграновский в фельетоне “Генрих Гейне и Глафира”, – что творить революцию в окружении головотяпов чертовски трудно, потому что героев окружают завистники, потому что невежество и бюрократизм не терпят ничего смелого, революционного, живого. Вот и всё. Разве этого не достаточно?» Фельетон был опубликован в годовщину революции – 7 ноября 1928 года. Кончался он так: «Давайте же запомним имя учителя: Адриан Митрофанович ТОПОРОВ». И я запомнил это имя с детских лет. О нём, о Топорове, и шёл у меня треть века спустя разговор с человеком, о котором я знал, что он-то и есть главный гонитель Топорова, антипод Топорова, кровный враг Топорова…».
Основной темой очерка является информация о полёте в космос Германа Титова и реакция на это событие членов его семьи и односельчан. В добавок ко всему, автор создает новые тематические линии. Он внедряет в текст ещё одних героев: сельского учителя Адриана Топорова, а также его гонителя,автора гневных писем. Со всеми героями автор имеет связь — он присутсвует и в доме Титовых: «Время шло, и я отправился за хозяином дома, В своей книге «Два детства» Степан Павлович Титов описал нашу встречу: «Где-то на краю сада зашумела машина. Ко мне в малину шел высокий черноволосый чело-век. ».» Он же и ведет беседу с гонителем Адриана Топорова (имени его не называет): «На следующее утро в большом сибирском городе я встретился с человеком, о котором заранее знал, что понять его будет непросто. Я готовил себя к этой встрече, спешил, потому что днем позже он не стал бы со мной говорить. Я не предупреждал его, мне надо было застать этого человека врасплох. »
Своё присутствие в доме Титовых автор подкрепляет описанием обстановки. Он умело описывает не только поведение домочадцев («Удивительно, должен я сказать, держались Титовы. Бремя славы, нежданно свалившееся на них, приняли они с редким достоинством. Были просты, радушны, по-настоящему интеллигентны. Все время оставались самими собой, а это ведь всего трудней... »), но и журналистов, которые различными методами «собирают» информацию для материалов.(«Снова явились братья журналисты. Выпытывали недоспрошенное, собирали недособранное »,» «В доме строчили уже в двадцати блокнотах. Зажатый в углу старик сосед рассказывал; «Я Германа Степановича, можно сказать, знаю с трехлетнего возраста...» Дружественные редакции кончали разграбление семейных альбомов. ».»)
На страницах очерка четко прослеживаются мысли автора: «Я подумал: слава ворвалась в этот дом, топоча сапогами, шумная, потная, бесцеремонная. И мне захотелось как-то это все остановить и не хотелось участвовать в этом, и только через много дней я понял, что без этой колобродицы Титовым было бы худо, что публичное одиночество, на которое обрекли их шумные газетчики, было в эти самые длинные в их жизни сутки спасением для них.»
Стиль речи в диалогах героев и повествовании Анатолий Аграновский использует как книжный, так и разговорный.
В очерке «Золотой дым» автор является повествователем. Он знакомит читателя с историей старика, который решил сдать имеющиеся ценности на благо гос-ва. Для того,чтобы убедить читателя в том, что эта необычная история правдива, Анатолий Аграновский делает себя «неким» свидетелем (но не прямым!) и пишет: «позже мне показали эту бумагу. Почерк был аккуратный, конторский, каждая буковка вы-писана отдельно: графологи считают, что если в скорописи человек успевает бросить каждую букву отдельно, то это значит, что он высокого о себе мнения. ».
Читатель сразу понимает, что у автора есть несколько источников информации, которые обеспечивают его различными сведениями: начиная от погоды в день, когда старик писал заявление, «Старожилы говорят, что таких морозов не было с войны» заканчивая описанием места жительства пожилого мужчины «Дом у него большой. Справа, как войдёшь, русская печь, за нею кровать, потом оказалось, старухина, над ней в углу икона в тяжёлом окладе и горит лампадка. А они прошли в зал. Всё там было добротно, массивно. Два дивана, большой шкаф, большой ковёр на полу, у окна пись-менный стол. И опять икона в углу.»
Доказательство того,то автор услышал эту историю от другого человека, подкрепляетсяследующей цитатой: «Конечно, надо было и мне встретиться со стариком. Но я его не видел. Обидно... И тема для меня необычна, и писать о человеке, не говоривши с ним, я не привык. Вдобавок надо скрыть фамилию и даже город — он сам в милиции просил об этом.»
Стиль речи в диалогах героев разговорный, а книжная — по большей части относится к старику. В сцене, где майор Волков спрашивает про самочувствие хозяина, автором используется медицинский термин: «Он ответил, что всё бы ничего — ноги отказывают. «А что у вас?» — «Закупорка вен».— «По-медицински, значит, тромбофлебит?».».
Выполнила Ачкасова Екатерина ОБ-Ж-31