Трудно представить болееабстрактноепонятие, нежелипонятие «общество». Общество, по Аристотелю, - этосовокупностьчеловеческихиндивидов, объединяющихся для удовлетворения «социальныхинстинктов». Но чтоестьконкретноеобщество? Современнымобществознаниемутверждается, что «обществопредставляетсобойсверхсложную систему разнообразныхобщественныхотношений». Данноеопределениеговорит не болеечем о том, что «масло масляное». По сути же понятиеобществапредстаеткакотражениефиктивного, механистическогоединства («нечто, котороеестьничто, илиничто, котороеестьнечто»).
Что же делаетобществореальнымсубъектомистории, чтопозволяет его идентифицировать в социально-историческомпространстве, чтосоздаетвнутринегоинтуитивноеощущениеединства и сильноевзаимноепритяжение? Толькосозданиегосударства. Внегосударственногосостоянияобществоесть не болеечемпервобытноеплемя, «этнографическийматериал», говоря словами Н.Я. Данилевского.
Государствоорганизуетобщество и нациюкакцелостности, синтезируетиндивида и общество в органическоеединство, способствуетвозникновениюобщностиисторическихсудеб, обеспечиваетреализациюсвободы, котораядействительнатолько в государстве. Между государством и нацией нет никакой дистанции. Они две стороны одной и той же медали. Нация есть народ (этнос), обладающий полным политическим суверенитетом. Для этого ему нужно быть организованным в государство. В этом смысле государство - это и есть нация, а нация – это государство. При этом надо четко отличать государство от государственного механизма или аппарата, который есть лишь элемент государства.
По определению Л. Санистебана, «государство – этополитическаяцелостность, образуемаянациональнойилимногонациональнойобщностью, закрепленной на определеннойтерритории, гдеподдерживаетсяюридический порядок, установленныйэлитой, котораямонополизируетинституционализированную власть, обладаязаконным правом применятьпринуждение».
Представление о государстве как о политическом состоянии общества, содержание которого составляют отношения властвующих и подвластных, восходит к Н. Макиавелли. В XIX в. Р. фон Моль определял, что «государство есть организация совместной народной жизни на определенной территории и под одной высшей властью». Схожими являются определения, данные М. Зайделем, Г. Цахариэ, Л. Моргенштерном, Л. фон Блунчли, А.Л. Шлецером и другими мыслителями позапрошлого столетия. Получили распространение представления о государстве как духовно-нравственном организме, как колективном или союзном единстве.
Государство есть политически оформленное, организованное общество, союз граждан. На горизонтальном уровне государство – это координация граждан, товарищеский союз, а на вертикальном – их подчиненность государственной власти, союз господства. В современном государстве эти уровни опосредствует принцип народного представительства, раскрывающий действия государственной власти как организованную волю народа. Союз предполагает поддержание порядка с помощью особой категории людей, наделенных публичной властью, подразумевающей легитимное применение или угрозу применения мер принуждения.
Принадлежность к государству есть социальная необходимость, получающая выражение в правовых актах. Государство выступает создателем и хранителем правового порядка. Государственная власть представляет собой инстанцию, обладающую правом на последнее слово по вопросам общего блага и требующую правового послушания. Государственное принуждение первично и приоритетно по отношению к другим институтам в пределах данного государства – в этом проявляется принудительный характер государства. Оно обладает наивысшей и неограниченной властью по отношению к субъектам, действующим в пределах его границ – в этом проявляется его суверенность. Наконец, государство включает в сферу своего воздействия всех людей, находящихся на его территории, и в этом проявляется его всеобщность.
Для государства характерны коллективные формы деятельности, обеспечивающие удовлетворение общих социально-экономических интересов и в целом регулирующие взаимоотношения населяющих государственную территорию людей. «Государству свойственны только планомерные солидарные акты человеческой жизни. Охранять, упорядочивать, поддерживать – таковы те три общие категории, к которым они могут быть сведены. Чем значительнее солидарный интерес, тем более государство призвано для его удовлетворения; чем более необходима для охранения его единая планомерная организация, тем исключительнее принадлежит она государству».
«Государство во многом долговечнее индивида, и с точки зрения индивида и его разума – оно сверхразумно и внеразумно». Формулируя данный тезис, П.Б. Струве отмечает: «Это можно выразить так: государство есть существо мистическое». По его словам, «следует удивляться тому, как это далекое существо способно испускать из себя такое множество горячих, притягивающих лучей и так ими согревать и наполнять человеческую жизнь».
Государство творит Историю, определяя судьбы народов. Природа государства провоцирует уподобление его Абсолюту, а его могущество воспринимается как такое же прямое и непосредственное, как и могущество Бога. Никто не имеет права отнимать жизнь, данную Создателем, кроме государства, которое есть подобие Творца. Взятое как некая «идея», архетип, оно предстает как высшее социальное начало, символически выражающее вершину тварного космоса.
Государство создает право, оно делает возможным возникновение организованного хозяйства, оно является необходимым условием как социальной интеграции, так и социализации личности, в том числе посредством культуры и идеологии. Говоря в целом, именно государство является тем фундаментом, на котором возведено здание человеческой цивилизации. Общество вне государственно-организованного порядка есть не более чем варварское племя.
Государство есть полисистемный (полиструктурный) социальный феномен. Его содержание составлает единство и взаимосвязь социальной, политической, экономической, правовой, культурной и идеологической систем. Социальная система представляет собой упорядоченную совокупность разнообразных общественных отношений, обусловленных процессами социальной дифференциации и стратификации. Назначение политической системы государства заключается в интеграции общества, обеспечении эффективной общей деятельности, реализации общих целей и волевом распределении ценностей. Экономическая система ориентирована на адаптацию общества к окружающей среде. Правовая система нацелена на выработку и применение общезначимых социальных норм, легитимизирующих и регулирующих общественные отношения в государстве и между государствами. Культурная система призвана обеспечивать поддержание устойчивости образа жизни, менталитета общества, накопление и трансляцию социального опыта, налаживание и поддержание социальных коммуникаций благодаря предоставляемым ею знаковым, символическим системам.
Идеологическая система занимает специфическое место в структуре государства. Ее предназначение обусловлено функциями, выполняемыми идеологией в государственно организованном обществе. Функции эти затрагивают и политическую, и культурную, и правовую, и другие сферы общественной жизни. В силу этого идеология обладает таким свойством, как универсальность. Она пронизывает собой все общественные отношения и проявляется во всех формах и способах их регулирования. Но по своему главному предназначению она есть «локомотив» всякого движения, развития государства, что вытекает из главных функций идеологии – целеполагающей, мобилизующей и прогностической, связанной с созданием образа будущего. В этом смысле идеологическая система приоритетна по отношению к другим системам государства.
В идеологическомсознании и под его воздействиемполитикапринципиальноменяетсвой характер. Благодаряснятиюсредневековогодуализмарелигии и политики, духовного и светскогопринужденияполитикапреждевсего – по видимостикак в античности – репаганизируется.
Идеология лежит в основе всякой политики, всякой экономической теории или практики, всякой системы права. Причем обнаруживается общность методологических и мировоззренческих (нормативно-ценностных) установок, определяющих те или иные идеологические подходы в различных, внешне несвязанных друг с другом сферах общественной жизни. Например, в основе экономической теории Адама Смита, правовой теории Канта, социальной политики Гладстона, дипломатии Вудро Вильсона и поэззии Байрона лежат общие установки, но сами эти теории, литературные произведения и политические практики мало связаны друг с другом. То же самое можно сказать о Боссюэ, Новалисе, Меттернихе, Ранке и, допустим, Черчилле. Поэтому традиционно экономика, политика, право и культура современного общества практически не рассматривались с точки зрения их общих оснований - идеологических. Между тем как именно идеология в современной цивилизации выступает тем стержнем, который пронизывает собой всю общественную жизнь и придает ей общую направленность, некий единый стиль. Именно в этом смысле идеология содержит в себе социальное, политическое, экономическое, правовое и культурное измерения, так что можно говорить, например, о политической, экономической или правовой идеологии.
Правовая идеология – это рациональные, логико-понятийные представления о праве, в основе которых лежат правовые знания и навыки правового общения. В сфере правовой идеологии вырабатываются и используются абстрактно-логические правовые понятия, принципы, конструкции и т.д. В свою очередь, экономическая идеология – это система рациональных представлений об организации хозяйственной жизни, с позиций которых разрабатывается и реализуется экономическое поведение хозяйствующих субъектов. Подобным образом, политическая идеология представляет собой систему рациональных, идеально-типических представлений о правильной, должной политике, о сущности и принципах политического действия. Политическое, экономическое, правовое и иные измерения определенной идеологии имеют общую мировоззренческую и методологическую основу.
Развитие идеологических процессов в государстве может быть описано с позиций системного подхода. Причем понятие «идеологическая система» открывает новые ориентиры в изучении идеологической обстановки в государстве. Оно указывает не просто на распространенность тех или иных идей, взглядов, настроений, но характеризует направленность, динамику и принципы взаимодействия между основными идеологическими парадигмами и придерживающимися их общественно-идеологическими силами.
Идеологическая система как относительно самостоятельная подсистема государства сложилась в эпоху становления основных идеологических парадигм современности, то есть в эпоху буржуазных революций. Борьба кавалеров, индепендентов и левеллеров, или фельянов, жирондистов и якобинцев, представляла собой не только борьбу партий, но и в первую очередь борьбу идеологий, воплощавших в себе разное видение грядущего социального строя и путей общественного развития. Именно это столкновение идей определяло собой политические формы противоборства.
В предшествующую Современности эпоху Средневековья религия определяла содержание политики и экономики, права и морали (такая ситуация наблюдается сегодня в исламском мире с контексте исламского Возрождения). Теперь же, вследствие процессов секуляризации, место религии как главного регулятора общественной жизни заняла идеология. На смену борьбе католиков и гугенотов пришла борьба консерваторов и либералов, а место квакеров и анабаптистов заняли социалисты и анархисты.
В самом общем виде можно определить идеологическую систему как систему взаимодействия идеологий, определяющую принципы функционирования и развития государства как полисистемного социального феномена. Особенности идеологической системы того или иного государства определяют условия конкуренции идей, в которых реализуется выбор моделей социального порядка, хозяйственного уклада, политического режима, направленность их трансформации.
В сложившейся обстановке идеологических конфликтов и с учетом потребности в ценностном обосновании власти в глазах всех значимых слоев общества государство нуждалось в создании идеологической платформы, в которой бы содержалось структурное определение отношений государства с подданными (гражданами). Такую платформу, конституирующую представления нации о самой себе и одновременно выступающую инструментом ее формирования, Г.И. Мусихин условно называет «конституционной идеологией». По его словам, «без закрепления данной «идеологии» осуществление властных функций оказывается если не невозможным, то, во всяком случае, чрезвычайно сложным, ибо любое действие властей может натолкнуться на непонимание и отторжение со стороны общества. При этом речь идет не только о некоем конституционном тексте или хартии; «конституционная идеология» охватывает всю систему регулирования и организации общественной и политической жизни и касается не только мира ценностей, но и конкретных механизмов реализации политических решений. Идеологическое воздействие государства на граждан осуществляется через различные сферы их повседневной жизни — от школьного образования, транслирующего типичные образцы массовой культуры, до тех или иных политических практик (начиная с призыва в армию как приобщения к государственной системе обеспечения безопасности и заканчивая избирательным правом как способом включения в механизм принятия государственных решений)».
«Конституционная идеология» определяет некие рамки идеологического дискурса, так что «стóит той или иной политической идеологии нарушить границы конституционного дискурсивного консенсуса, как ее принципы объявляются не просто ценностно порочными, но и юридически неприемлемыми». Так, пропаганда фашистской идеологии законодательно запрещена в большинстве стран мира, а резолюции Генеральной Ассамблеи ООН содержали осуждение сионизма.
Контроль над ключевыми идеологическими дискурсами определяет, какие политические силы являются правящими, а какие — оппозиционными. В условиях, когда власть контролирует ключевые идеологические дискурсы, оппозиция, не притязающая на контроль над этими дискурсами, не в состоянии устанавливать политическую повестку дня, как бы сильно ни критиковала она власть. По словам Г.И. Мусихина, она «обречена говорить чужим языком и на чужие темы». Поэтому он видит идеологический смысл значимости правительства в современном мире не в бюрократическом могуществе или формальной политической организации, а в способности побудить граждан к исполнению своих политических обязательств.
Важнейшую роль в функционировании идеологической системы государства играет идеологический аапарат. Пытаясь соединить Маркса и Фрейда, Л. Альтюссер считал идеологии целостными структурами (ндеологическими формациями), которые создаются идеологическим аппаратом и с которыми человек себя идентифицирует. В работе "Идеология и идеологические аппараты государства" Л. Альтюссер довольно расширительно подходит к описанию содержания идеологических аппаратов, выделяя среди них религиозный (система различных церквей); образовательный (система общественных и частных школ); семейный; юридический; политический (политические системы, включая различные партии); профсоюзный; коммуникационный (пресса, радио, телевидение и др.); культурный (литература, искусство, спорт и др.). По Альтюссеру, идеологический аппарат отличается от репрессивного тем, что в то время, как существует один репрессивный аппарат, имеется множество аппаратов идеологических; другим моментом различия является то, что объединенный репрессивный аппарат является полностью общественным достоянием, а большая часть идеологических аппаратов, напротив, принадлежит частной области; репрессивный аппарат действует "посредством насилия", а идеологические аппараты - "посредством идеологии".
Идеологические аппараты существуют в условиях любого политического режима. Причем процессы либерализации и демократизации политической жизни отнюдь не ведут к их ослаблению. Больше того, идеология обществ нетоталитарного типа характеризуется наличием самого мощного в истории идеологического аппарата, определенным "рамочным" плюрализмом (запрет на идеологию национал-социализма и расизма, сдерживание распространения коммунистических взглядов), религиозной терпимостью, "рассеянностью" во всем объеме «внеидеологических» феноменов и т. п. Поэтому нет оснований рассматривать идеологический аппарат как инструмент насаждения официальной государственной идеологии. Прав А.С. Ахиезер, полагая, что «государственная идеология – это костыли, которые необходимы больному. Здоровому костыли не нужны». Идеологические аппараты, обслуживающие различные идеологические силы, в условиях демонополизации «рынка идей» кнкурируют друг с другом, совершенствуя свои возможности воздействия на сознание людей.
Структуру идеологической системы государства образуют:
- системообразующий фактор, представляющий собой корпус исходных мировоззренческих постулатов, разделяемых по существу всеми членами общества вне зависимости от их идеологических ориентаций, не подлежащих сомнению и опровержению (распад этого корпуса ведет к социальному коллапсу и радикальной трансформации государства);
- совокупность идеологических парадигм и принципы их взаимодействия;
- механизм внедрения идеологий в общественное сознание (институты образования, воспитания, агитации, пропаганды и другие формы управления сознанием);
- функциональная подсистема, представляющая собой механизм внедрения идеологий в общественную практику (принятие политических и других общественно значимых решений);
- коммуникативная подсистема, содержание которой составляет взаимодействие общественно-идеологических сил, идеологическая борьба.
С точки зрения системообразующего фактора различаются два типа идеологических систем – фундаменталистские и модернистские. Первый тип характерен для тех государств, где исходный мировоззренческий корпус (ценности-цели) ориентирован на стабилизацию социального порядка, сохранение существующего традиционного образа жизни, хозяйственного уклада, системы ценностей. Второй тип свойственен тем государствам, где исходный мировоззренческий корпус закрепляет направленность на развитие, обновление. Разумеется, это скорее идеальные типы, поскольку в реальной жизни приверженность преемственности и изменениям отнюдь не столь жестко противопоставляется, а существует множество переходных форм, сочетающих тем или иным образом обе мировоззренческие установки. В связи с этим целесообразно для начала различать жесткие и мягкие разновидности обоих типов идеологических систем.
К жестким фундаменталистским системам можно отнести системы, существующие сегодня в КНДР, Ливии, Судане, к мягким – в США, Китае, Японии, Иране, Израиле. Жесткие модернистские системы представлены примерами кемалистской Турции, сталинского СССР, маоистского Китая, в наше время к ним можно отчасти отнести Мексику, тогда как мягкие модернистские системы существуют в России, Индии, Бразилии.
Объединение в одном списке таких стран, как США, КНР, Япония, Иран и Израиль, может показаться сомнительным, но для этого есть в данном случае все основания. Дело в том, что начиная с послевоенного периода в США существует широкий идеологический консенсус вокруг приверженности сохранению основополагающих принципов «американского образа жизни» и его экспорту за рубеж как условию безопасности и процветания американской нации. Подобный консенсус существует и в Китае, и в Японии, несмотря на проводимую сейчас в Китае и до этого в Японии экономическую модернизацию. Аналогична ситуация с Ираном и Израилем. Приверженность своей культурной идентичности – вот то общее основание, которое позволяет отнести все эти страны к мягким фундаменталистским системам. Напротив, направленность на модернизацию более выразительно проявляется в доминирующих идеологических установках в современных России, Индии, Бразилии.
Доминирование в наши дни мягких разновидностей как фундаменталистской, так и модернистской систем свидетельствует об ослаблении самих идеологических оснований современной цивилизации. Идеологии уже не способны жестко, директивно воздействовать на общественное сознание и общественную практику. Слова Гитлера о том, что «массе нужен человек с кирасирскими сапогами, говорящий: этот путь правилен», уже едва ли отражают сегодняшнюю реальность.
На основе различия принципов взаимодействия идеологических парадигм можно выделить монистические, бинарные и плюралистические идеологические системы. Монистическая идеологическая система характеризуется наличием единой, официальной государственной идеологии. Бинарная идеологическая система характеризуется противостоянием двух основных общественно-идеологических сил, разделяющих две альтернативные идеологические парадигмы. Плюралистическая идеологическая парадигма отличается отсутствием официально признанной государственной идеологии, нейтралитетом государственной власти по отношению к взаимодействующим общественно-идеологическим силам.
Отнюдь не обязательно, что монистическая идеологическая система соответствует однопартийной, бинарная – двухпартийной, а плюралистическая – многопартийной. Так, безусловно, идеологическая система как в СССР, так и в нацистской Германии была монистической, но такой же монистической является идеологическая система в США, где нет никаких сколь бы то ни было существенных идеологических разногласий между республиканской и демократической партиями, а остальные политические силы являются маргинальными. Бинарная идеологическая система была характерна для Великобритании в 20-70-е годы ХХ в. (консерваторы - лейбористы), но она же имела место быть в первые послевоенные десятилетия в многопартийной Италии (христианские демократы - коммунисты). Плюралистическая идеологическая система существует не только в традиционных континентально-европейских демократиях, но и в странах с ограниченной партийной системой (Иран), а также в условиях системы доминирующей партии (Япония, Индия в эпоху Неру-Ганди).
В условиях монистической системы действует жесткий механизм идеологической индоктринации, существуют явные или скрытые механизмы идеологической цензуры (самоцензуры). Господствующие идеологические установки оказывают тотальное воздействие как на публичную, так и на частную сферы жизни людей. Отступление от этих установок, игнорирование их воспринимается в обществе как социальная аномалия. В этом смысле отношение к диссидентам в СССР мало чем отличалось от отношения к коммунистам в США в период холодной войны. Да и сейчас на них смотрят если не как на открытых врагов, то как на странных и подозрительных субъектов. Разрушение идеологической системы такого типа, неизбежное при переходе их на позиции терпимости и открытости к инаковым духовным образованиям, представляется не менее болезненной проблемой, чем даже процедуры передела собственности (по словам Г. Лебона: "нет ничего более разрушительного, чем прах умерших богов").
В рамках бинарной системы в обществе наблюдается жесткая идеологическая поляризация. Такая система формируется в условиях резкого нарастания радикальных настроений, при складывании революционной ситуации или в самом ходе революции. Одно из двух – ты или революционер, или реакционер. Кто не с нами, тот против нас. На достаточно короткое время такая система может складываться и в условиях однопартийной системы (сталинское большинство и «новая оппозиция» во второй половине 20-х годов, горбачевское большинство и «не могущие поступиться принципами» Егор Лигачев, Нина Андреева и т.д.). Однако бывают ситуации, когда бинарная система довольно долгое время существует в условиях демократических многопартийных систем (послевоенная Австрия, где противостояли социал-демократы и консерваторы из АНП). Разумеется, при бинарной системе в идеологическом пространстве существуют и другие идеологии, но лишь взаимодействие двух основных оказывает решающее воздействие на общественную жизнь.
Для плюралистической системы свойственно присутствие в идеологическом пространстве множества конкурирующих друг с другом идеологических течений, ни одно из которых не обладает монополией на общественные симпатии или поддержку со стороны государственной власти. Однако государство все же не безразлично к происходящим в стране идеологическим процессам. Декларируя официально свою внеидеологичность, государственная власть занимает определенные и достаточно четкие идеологические позиции, находящие отражение в политическом курсе правительства, а иногда даже в общих положениях конституций. Идеологические установки государственной власти могут проявляться и в специальных политических актах, как например соглашения с доминирующими Церквами (Италия, Белоруссия, Грузия и др.): хотя они внешне не связаны с провозглашением той или иной официальной идеологии, все же такие акты свидетельствуют об определенных идеологических предпочтениях при сохранении равноправия всех существующих идеологических течений. Однако возможны и правовые ограничения идеологического плюрализма (например, запреты на деятельность коммунистических партий в Западной Германии, Турции и ряде других стран в период холодной войны, запрет ряда исламистских партий в Узбекистане, эволюционирующем в направлении монистической системы).
В современной Украине период с 1991 по 2004 гг. прошел под знаком идеологической политики, направленной на формирование плюралистической идеологической системы. Государство сознательно стремилось уйти от втягивания в идеологические конфликты, создавая при этом политико-правовые условия для конкурентного соперничества различных идеологических сил. Такая политика объективно способствовала сглаживанию идеологических противоречий и тем самым - укреплению государственности. Начиная с 2005 г., государственная власть взяла курс на постепенное превращение идеологической системы в монистическую, в основе которой лежала модифицированная применительно к современным украинским условиям идеология национал-интегризма. Ее историческими аналогами можно считать идеологические системы, сложившиеся в Бразилии и Аргентине в периоды правления соответственно Ж. Варгаса и Х. Перона, а также в ряде стран Восточной Европы в межвоенный период (Польша, Венгрия). Этот курс не мог не противоречить политике интеграции страны в европейское демократическое пространство, также как не мог не спровоцировать обострение идеологической конфронтации и политической напряженности в обществе. Кроме того, неизбежным следствием такого курса стало серьезное ухудшение геополитического положения страны, поскольку он неизбежно вел к втягиванию во внутренние конфликты заинтересованных внешних сил.
Именно отказ от попыток навязать обществу идеологический монизм является важнейшим условием стабильного социального и политического развития Украины. Осознанием этого в значительной мере определяется отход украинской власти, начиная с 2010 г., от не оправдавшей себя идеологической политики, выработка более нейтрального курса в идеологической сфере, позволяющего в определенной степени восстановить характерную для периода до 2005 г. традицию идеологического плюрализма.