Праздник зимнего солнцеворота (25 декабря) фактически являлся новолетием, началом нового солнечного года. С установлением христианства с этой общеизвестной датой было связано рождение Христа. По народным представлениям 25 декабря происходил поворот солнца на лето. Отсюда поговорка: «Солнце на лето, зима на мороз». В некоторых местностях канун зимнего солнцеворота назывался колядой.
«Коляда» - слово загадочное, ставившее в тупик исследователей нашего народного быта и приводившее их к самым противоречивым заключениям. Происхождение слова «коляда» связывали с названием древнего Греко-римского праздника calenda. Некоторые исследователи производят слово «коляда» от латинского слова calendae, что означает первый день каждого месяца. В славянской мифологии Коляда являлась воплощением новогоднего цикла и мифологическим существом, сходным с Авсенем (об Авсене см. ниже). Иногда Коляду ихображал сноп, принесенный в дом на Рождество, или кукла. Колядками назывались песни, исполняемые в святые вечера. Иногда сами подарки – обрядовое печенье, каравай и т.п. назывались колядой.Повсей территории России был распространен обычай обхода соседних домов молодежью т детьми с пением величальных поздравительных песен – коляд, или колядок. Этот обряд назывался колядованием.
Наряду с этими названиями в средних русских местностях зимние величанья назывались также «авсеньками» и «таусеньками» по их традиционным припевам авсень» и «таусень». Оба слова происходят от старинных славянских названий месяца зимнего солнцеворота: синь, усинь, усень; буквальный их смысл – «блистающий», «сверкающий». В восточной славянской мифологии Авсень – это ритуальный персонаж, связанный с Новым годом (или Рождеством), с началом солнечного весеннего цикла и возрастанием плодородия. Авсень фигурирует в песнях колядочного типа. В большинстве известных колядных песен имя Авсень и его варианты употребляются преимущественно как восклицания-междометия, уже лишенные своего первоначального смысла. Таким возгласом часто начинаются или заканчиваются колядные песни. В северных местностях величальные поздравительные песни именовались «виноградьями», в южнорусских местностях и на Украине – щедровками.
|
|
Колядование в течение святок проводилось трижды: в рождественский сочельник, под Новый год и накануне Крещения. В колядках соединилась трудовая, мифологическая (языческая и христианская), семейно-бытовая и отчасти историческая тематика. Для них характерны элементы игрового действа: пляски и шествия ряженых, хороводные игры, диалоги. Со времени введения христианства на Руси неизменно прославляли хозяина, сравнивая его с красным солнышком, хозяйку и милых детушек, сравнивая их со светлым месяцем и частыми звездочками. Отдельно величали старшего сына и дочь-невесту. Колядовщики желали хозяину и его семье долголетия, хозяйственного и житейского благополучия. Нередко хозяин, его дочь и сын изображались в привычной для них обстановке весенней пахоты, покоса или жатвы. Если хозяйка выносила угощенье, колядовщики благодарили:
У доброго мужика
Родись рожь густа
Колоском густа,
Соломкой пуста!
Если же ничего не подавали, могли пропеть и такое:
У скупого мужика
Родись рожь хороша:
|
|
Колоском пуста,
Соломкой густа!
Или:
На двор чертей;
на огород червей!
Однако, общее праздничное настроение и желание, чтобы в наступающем году жилось хорошо, делали людей щедрыми, терпимыми, гостеприимными.
Святки
Святки – это святые вечера с Рождества до Крещения (7января – 19января). Вечерами собиралась молодежь в большой избе на посиделки – пели,плясали,заводили игры. Более всего играли в «Золото хоронить». Когда-то в древние годы кольцо в этой игре имело символ угасания и зимнего возрождения «золота-солнца», со временем же превратилось в забаву. Играя,прятали кольцо и, пока один из играющих его искал, пели:
Уж я золото хороню,
Чисто серебро хороню
Я у батюшки в терему,
Я у матушки во дому!
Пал, пал перстень
В калину, в малину,
В красную рябину.
Гадай, гадай, девица,
В какой руке былица –
Через поле едучи,
Русу косу плетучи,
Шелком уплетаючи,
Златом увиваючи!
Уж вы, кумушки,
Да вы, голубушки,
Вы скажите, не утайте,
Мое золото отдайте!
Гадай,гадай, девица
В какой руке былица,
Былица достанется,
Жизнь пригожей срядится –
Молодцу достанешься,
Век с ним не расстанешься!
Немаловажная роль отводилась традиционному ряжению, особенно типичны были маски козы и медведя – этим животным приписывалась cпособность воздействия на урожай, как это видно из слов святочной песенки о козе:
Где коза ходит,
Там жито родит.
Где коза хвостом,
Там жито кустом.
Где коза ногою,
Там жито копною;
Где коза рогом,
Там жито стогом.
Но все же самым любимым развлечением молодежи на вечерках и посиделках были гадания. Гадать собирались в одной избе, приносили с собой кольца, сережки и др., которые складывали на столе и накрывали «блюдом» - ковшом или чашкой. Затем пели «гадательные» - подблюдные песни, предсказывающие будущее на весь следующий год. После окончания каждой песни из-под «блюда» доставали наугад чью-нибудь вещь, а смысл песни определял судьбу девушки или парня, хозяина этого кольца. Чаще всего песни предвещали: девушкам – скорое замужество, а парням – богатство или счастье, но нередко и беды, одиночество или разлуку. Об этом виде гадания упоминается в «Евгении Онегине» Пушкина:
|
|
Настали святки. То-то радость!
Гадает ветреная младость.
…Из блюда, полного водою,
Выходят кольца чередою;
И вынулось колечко ей
Под песенку старинных дней:
«Там мужики-то все богаты,
Гребут лопатой серебро,
Кому поем, тому добро
И слава!» Но сулит утрату
Сей песни жалостный напев,
Милей кошурка сердцу дев.
В примечаниях к «Евгению Онегину» Пушкин поясняет: «Зовет кот кошурку в печурку спать» означает свадьбу. Первая песня означает смерть. Пушкин правильно отмечает символичный, иносказательный характер подблюдной поэтики: каждая строфа подблюдных песен – своего рода загадка, которая нуждается в толковании.
Большинству подблюдных напевов присущ торжественный, праздничный характер, по существу они представляют разновидность величальных песен. Это послужило причиной использования мелодии популярной в XVIII веке в городском быту подблюдной песни «Слава» в качестве тематической основы торжественных величальных хоров (например, в сцене венчания на царство в опере «Борис Годунов» Мусоргского). В некоторых операх мелодия использована как лейтмотив царя (Ивана IV в «Царской невесте» Римского-Корсакова, Петра I в «Мазепе» Чайковского).
Масленица
C незапамятных пор слывет Масленица самым веселым предвесенним праздником. Возник он в виде тризны по умершей зиме-cтуже. Празднуя Масленицу, труженик-земледелец как бы способствовал весеннему и летнему плодородию земли, приближал весну и отодвигал в прошлое зиму, устраивал ей «проводы». На Масленицу было принято особенно широко веселиться и пировать, вот и прозвали ее: «широкая», «веселая», «честная», «затейливая», «сырная». На Масленицу – необычайные пиршества, изобилие всяческих яств, всевозможные веселые развлечения, - все это символизировало благополучие, которое мог принести с собой будущий богатый урожай.
Масленичными песнями и обрядами закликали солнце, вызывали его весеннее «разгорание». К традиционным обычаям относилось печение и поедание блинов, форма которых была как бы символическим «знаком» солнца, а также традиционное масленичное катание по кругу на лошадях – вокруг деревень и нередко хождение по селу с прикрепленными к высокой жерди зажженным колесом, напоминающим солнце.
Масленица продолжалась целую неделю. Встреча ее проходила в понедельник. С первой зарей строили снежные горы, забирались на них, пели масленичные песни и кричали: «Душа ль ты наша Масленица, перепелиные косточки, бумажное тельце, сахарные твои уста, сладкая твоя речь! Приезжай к нам на семидесяти семи санях козырных, на лошадках вороных. К нам на пир пировать, да блины поедать! Слава тебе, барыня Масленица! Слава!»
Второй день Масленицы – вторник, звался «заигрышем». В этот день начинали собираться масленичные игрища и потехи: устраивались девичьи качели, поездки на лошадях, катание с ледяных гор; воздвигались снежные городки. Эти городки олицетворяли собой укромный приют чудища-зимы и в субботу на масленой неделе разбивались, для чего играющие разделялись на две партии – осаждаемых и осаждающих и вели войну, кончавшуюся разгромом «городка». Вместо осады последнего иногда устраивался кулачный бой, составляющий с незапамятных дней одну из любимых потех русского народа.
Среда звалась «лакомкою». В этот день лакомились масленичными яствами, а детвора обходила дворы и за исполнение масленичных песен получала от хозяев блины.
Четверг слыл разгульным и назывался «широкий четверг» или «разгуляй-четверток», на него жгли масленичные костры.
Пятница известна под именем «тещиных вечерок», а суббота зовется «золовкиными посиделками». Оба эти дня посвящены в народе хождению по родне.
В воскресенье – в последний день Масленицы был обычай «проводов зимы» - делали чучело из соломы или тряпья, часто в виде женской фигуры. Сначала чучело Масленицы окружали почетом, а затем выносили за околицу и сжигали на соломенном костре.
Масленица приходится как раз на ту пору зимы, когда убегало наводившее страх на все живое и жаждущее жизни чудище Морана, и ее бегство было равносильно смерти вплоть до новой зимы. Появлялось светлое божество весеннего плодородия земли – веселая красавица Лада. Шло время и мало-помалу красавица-богиня, вестница весны и любви, Лада превратилась в Масленицу.
Языческая тризна по ненавистной зиме-Моране была вместе с тем на Руси и тризной по всем «прежде почившим». Масленая неделя связана и теперь, до некоторой степени, с поминовением родителей, что особенно ярко выражается в обычае печь в это время блины, являющиеся необходимой принадлежностью поминок. Так, в некоторых местностях первый испеченный масленичный блин кладут на слуховое оконце – «для родителей».
На масленичной неделе часто играли свадьбы.
В русских масленичных песнях пелось об изобилии: масла и сыру (творогу) якобы заготовлено было так много, что ими умащивали гору для катания на санках.
Узкообъемные (чаще всего квартовые) масленичные напевы имели печальный, заунывный характер, даже если пелись с веселыми словами. В последний день масленицы пелось много грустных лирических песен. Молодушки выходили за околицу села, взбирались на горку и, обернувшись в сторону далекой родной деревни, заводили песни о разлуке с родителями, жаловались на суровость свекра и свекрови.
Масленица до сих пор остается одним из любимейших праздников русского народа, удалому размаху которого открывается такой простор в живучих обрядах и обычаях старины стародавней, связанных с этою, предшествующей строгому воздержанию (Великий пост), разгульной неделе.
Весенние песни
К весенним песням относятся заклички весны, весенние хороводные, веснянки, егорьевские, волочебные.
В среднерусских местностях цикл весенних обрядов и песен открывался встречейвесны в день весеннего равноденствия (22 марта). По старинным народным поверьям, нужно хорошо ее встретить, чтобы заручиться ее помощью. А уж радостно встреченная, обласканная народом, весна должна была в свою очередь, принести ему свои дары – богатый урожай, приплод скота, удачу в хозяйственных делах. Повсеместно на Руси пекли из теста фигурки птиц, если не было муки – лепили из глины. Группа молодых девушек и детей выходили за околицу и, обращаясь к «весне-красне» и к перелетным птицам, пела заклички (песенки довольно узкого объема с характерными протянутыми интонациями «зова»). При этом фигурки птиц подбрасывали как можно выше, воспроизводя птичий полет, или же их сажали на высокин шесты, которые втыкали в стога прошлогодней соломы (одонья).
Древнеславянский хоровод (карагод, каравод, танок) – игровое или хореографическое действо. Водить их начинали через несколько дней по окончании церковного великого поста.
В большинстве весенних хороводных песен преобладали темы земледельческого труда, в них говорилось о выжигании на корню лесных участков, расчистке их под пашню, о посеве жита, проса, льна и конопли. Иногда в хороводных песнях тема труда сочетается с темой брака («А мы просо сеяли, сеяли»).
Весной девушки и молодые женщины пели лирические веснянки. В них говорилось о весеннем расцвете природы, о любви девушки и парня. Иногда в песнях пелось о горькой доле молодушки, насильно выданной за нелюбимого на чужую сторону, ее тоске по родному дому. Некоторые веснянки начинались поэтическим обращением к весне.
Для старинных лирических веснянок характерен обычно звуковой диапазон в пределах терции или квинты. Напев исполняется неторопливым говорком, завершаясь широким скользящим возгласом «у» или «гу», ведущим свое происхождение от обычая «гукать» (звать) весну.
На Егория-Вешнего пастухи в первый раз выгоняли наголодавшуюся за зиму скотину на зеленеющие свежей травой луга. Скот выгоняли на рассвете, чтоб он напился егорьевской росы, которая считалась целебной. Хозяин трижды обходил скотину, прежде чем вывести в стадо. Пастух, в свою очередь, также трижды обходил стадо неся в руках замок и ключ. Затем замок закрывался и ключ выбрасывался в воду, дабы спасти скотину от диких зверей и болезней.
В этот день отмечали праздник пастухов: их одаривали караваем и кормили в поле мирской яичницей. Нередко пастуха окатывали водой, чтобы во все лето не дремал.
По всей народной Руси служатся-поются в Егорьев день молебны на пашнях, а где не служатся – так возносится к небу простодушная молитва о святом заступничестве Егория-Юрия. Он начинает работу, к его (зимнему) дню работа у мужика и приканчивается.
За день перед севом, на закате солнца, под предводительством «починальника» (самого лучшего певца, которого выбирала молодежь) группа парней, прозывающихся волочебниками, обходила дворы и пела хозяевам древние песни-благопожелания. В этих волочебных песнях хозяевам предвещался богатый урожай. При этом ожидаемое давалось как уже совершившееся – урожай поспел, сжат и даже убран в закрома, обмолочен и из него выпечен хлеб. Изображением того, что должно произойти только летом, старались предварить ход событий, повлиять на будущий урожай. В конце каждой песни обязательна была просьба поднести угощение певцам и угрозы тому, кто этого не сделает. Угощали волочебников обычно крашеными яйцами. Яйцо – символ новой, зарождающейся жизни. Соприкосновение его с землей должно было ее пробудить от зимнего сна, оплодотворить. Поэтому сохранялся обычай катать яйца по озими в поле, считалось, что от этого хлеба будут расти лучше.
Семик
С введением христианства на Руси возникла проблема соотношения язычества и христианства в духовной культуре. И даже сейчас в народной музыкальной культуре прослеживаются не только христианские представления, но в гораздо большей степени обряды языческих времен, традиции опосредованные христианством.
Семик в народе отмечается перед Троицей, в четверг, на 47-й день после Пасхи. Троица, или Великая Пятидесятница, отмечается, как церковный праздник на 50-й день после Пасхи, в воскресенье. Духов день следует сразу за Троицей, в понедельник. Вся неделя, которая начинается с Духова дня и заканчивается воскресеньем, с языческих времен и до наших дней называется в народе Русальной неделей, а воскресенье – Русальным заговеньем, или Петровским заговеньем, так как на следующий день, в понедельник начинается Петровский пост. Его длина варьируется в зависимости от положения Пасхи, а оно из года в год меняется с учетом разных обстоятельств, в частности, лунного календаря. Заканчивается пост 12 июля в день святых апостолов Петра и Павла. В дохристианском мире этот период составлял единый комплекс «зеленых святок». И лишь позднее праздники Троицы и Духова дня были внедрены в этот комплекс праздников.
В стародавнюю пору с Семицкой неделей было связано столько самобытных проявлений народного суеверия как ни с одним из других праздников, кроме Святок. Эта неделя посвящена богине весны, победившей демонов зимы. Она издавна чествовалась шумными общенародными игрищами. Конец мая и начало июня, на которые обычно приходится Троицын день, - особенно подходили к чествованию весеннего возрождения земли, покрывавшейся к этому времени наиболее пышной растительностью, еще не успевшей утратить своей обаятельной свежести.
Мало-помалу древнее почитание богини весны – светлокудрой Лады – было забыто, а сопровождавшие его обычаи слились с новыми обрядами, создав вокруг первого летнего праздника необычайно яркую обстановку.
В семик (7-ой четверг после Пасхи), посвященный у древних верховному богу Перуну – Громовержцу, совершались главнейшие приготовления к празднованию Троицына дню. Этот день считался очень большим праздником, он открывал сложный комплекс обрядов, знаменующих прощание с весной и встречу лета, прославляющих зеленеющую землю с центральным персонажем – березкой.
Селения буквально преображались на этот небольшой промежуток времени: дома и улицы украшались срезанными ветками березы. Почти повсеместно кроме украшения жилища на улице украшали березку. Украшали, как правило, лентами – символом девичества и крашеными яичными скорлупками – символом мужского начала.
На обширной русской территории троичный обряд справлялся, конечно же, не одинаково, каждая губерния и даже деревня имела свой репертуар, но основные элементы обряда сохранились: выбор и украшение дерева, совместная трапеза под ним, завивание венков, кумление, хороводные песни и игры, гадание.
Семик – преимущественно девичий праздник. Девушки целыми деревнями отправляются в рощи, на берег речки завивать березки, играть песни и пировать. Для этого с собой берется обязательно обрядовая пища – яйца, пшенная каша. Завивание березы происходило следующим образом: брались ветки двух соседних берез и сплетались. Развивание происходило в воскресенье или понедельник (в Духов день). После трапезы девушки и молодушки обходили ближайшие поля, держа ветки берез в руках (березку во многих местностях называли кумушкой): «Где девки шли – там цветы цвели! Где бабы шли – там рожь густа! Хороша, густа, обмолотиста!»
К обрядовым же относятся и игры с крашеными яйцами, отмеченные во многих деревнях Подмосковья. Основой всех этих игр было катание яиц по земле. Вокруг березы в старину водили хороводы, позднее они были заменены, вытеснены более современными танцами. Группы людей, чаще это были дети, ходили с пением песен по дворам. Им обязательно давали печенье, конфеты и так далее. Это все складывалось в корзину, затем брали самовар, шли в рощу и пили там чай.
В Семик практиковался обряд кумления, когда две девушки целовались через венок, свитый из веток двух рядом стоящих берез. Они обменивались какими-нибудь предметами, например платками. После этого они договаривались о дружбе на определенный срок. В песне поется: «Ну-ка кумушка мы покумимся, мы покумимся, поцелуемся. Приходи кума киселя хлебать».
На «зеленые святки» девушки много гадали. Повсеместно гадали на венках. Их плели, затем в них ходили по деревне, а затем пускали на воду, если уплывет венок, выйдет девушка замуж; если прибьется к берегу, то останется пока в девках; если венок утонет, к несчастью.
Обряд завивания березы также имел гадальный смысл. Если к Троице или Духову дню ветки подсыхали, значит, желание не сбудется: если остаются зелеными, то сбудется. На замужество девки гадали следующим образом: закапывали яйца (сырые) под березой или во ржи и если к воскресенью яйцо испортится, то девушка выйдет в этом году замуж. В других деревнях закапывали крашеные вареные яйца и если они к воскресенью повернутся нос к носу, девушка выйдет замуж.
В некоторых областях существовали поверья о русалках, фантастических существах, обитавших в воде или на деревьях. По преданию в них превращались утопленники и дети, умершие некрещеными. Люди верили, что на русальной неделе русалки становятся видимыми и опасными. Поэтому в круг семицких песен входили песни о русалках, а также заклинания, предназначенные уберечь человека от злых русалочьих проделок.
Купало
Купало — название древнеязыческого праздника Ярилы - солнца, совпадающего с последним днем летнего солнцестояния (24 июня). Особенной популярностью он пользовался в Белоруссии, на Украине и в Прибалтике. В песнях подчеркивалось, что свет и тепло, излучаемые солнцем, достигают в этот день наибольшей силы («Ой, на Купала, на Яна играла солнца, играла») и что купальская ночь — самая короткая в году («Ой, на Купала ночка мала»).
С утверждением христианства праздник стал называться Иваном Купалой или Ивановым днем, так как этот день совпал с праздником Рождества св. Иоанна Предтечи, Крестителя Господня.
В народном представлении слово «купало», помимо названия праздника летнего солнцеворота, связывалось еще с именем некоего мифологического существа женского пола — «Купалы» (и «Марины-купалочки»). Так именовалось и традиционное соломенное чучело, в честь которого пели песни, водили хороводы; к концу праздника его топили или сжигали. Во многих купальских песнях мифическая Купала является парой Ивану; позднее она переименовывается в Марью.
Отличительная особенность купальского празднества — огонь, пламя, служившее олицетворением Ярилы-солнца. В ночь на 24 июня раскладывали костры, через которые все по очереди перепрыгивали (обрядовое очищение огнем перед началом уборочных работ); зажигали смолу в чанах и плошках; носили (как и на масленицу) на высоких шестах пылающие колеса; какое-нибудь деревце украшали зажженными свечами; водили хороводы вокруг костра или дерева с горящими свечами на ветках. Девушки,разодетые во все яркое и пестрое и убранные цветами, и парни, схватившись попарно за руки, перепрыгивают через пламя, связывая с удачею или неудачею своего прыжка судьбу своей супружеской жизни. По словам некоторых суеверных старожилов Украины, прыганье через купальские костры избавляет от сорока злых недугов. В польских деревнях матери сжигают на купальских кострах снятые с больных детей рубашки, чтобы вместе с ними сгорела и болезнь.
Присутствие всего населения деревни на купальском торжестве считалось обязательным, об этом говорят слова песенок – заклятий с типичными для многих календарных песен ритмоинтонациями зова. Кто не выйдет на Купайло, того поразит немочь, он ляжет и не встанет — пелось в украинских песнях.
Купальские обрядовые песни нередко исполнялись в низком грудном регистре, придававшем им особый мрачный оттенок. Некоторые напевы отличались ярко выраженной ладовой неустойчивостью — «тритоновостью» попевок, иногда опорой напевов было уменьшенное трезвучие.
Эмоциональный тон некоторых купальских песен мрачен. Согласно народным поверьям, в Иванову ночь ведьмы и другая нечисть собирались на Лысой горе, чтобы вершить злые дела. Брянская купальская песня «Мойого свекра широкий двор» рисует страшную фантастическую картину. Волчья стая, собравшаяся в Купальскую ночь, тащит с воем злого свекра. Напрасны мольбы свекра спасти его. Молодая невестка подзадоривает волков: «Волчок серый, волоки смело! Волчок карий, волоки скорей!»
Ко времени летнего солнцестояния созревали травы. Из собираемых в канун Купалы травяных зелий пользуются особенным уважением «купаленка» (желтоголов) и цветок «Иван-да-Марья». С последним связано стародавнее предание о купавшихся в дождевых потоках Перуне-громовнике и богине Заре. Кроме целебных трав, в ночь под Ивана-Купалу народное суеверие советует искать и такие «лютые коренья» и «злые былия»; как «любисток-трава», «перелет-трава», «разрыв-трава». Перед силою последней не может, по его словам, уцелеть ни один замок, как бы он ни был крепок.
Верили, что в Иванову ночь цветет даже папоротник (растение из вида тайнобрачных, не цветущее) и будто бы его дивный цветок может указать на скрытые в земле клады. Собиратели лекарственных растений полагали, что травы, сорванные накануне купальского празднества, обладают особой целебной силой. Поэтому в круг купальских песен включались и песни о лекарственных растениях. Исполнялись они с весьма типичными для летних обрядовых песен мелодиями.
В ХVI и XVII столетиях собиратели трав преследовались наряду с закоренелыми преступниками. Достаточно было найти у кого-нибудь неведомый корень или пучок неизвестной травы, чтобы этому было придано значение злого умысла. Пойманных накануне Иванова дня «ведунов» пытали, били батогами, чтобы «не повадно было бы носить и собирать травы и коренья».
После Иванова дня – первый покос. День ведьм, оборотней, колдунов и проказ всякой нежити, начиная с домовых и кончая русалками, - этот праздник является, по верной народной примете, также и днем полной зрелости полевых и лесных трав, расцветающих к этому времени во всей красе. Все растущее на земле – к «Иванову дню «в полном соку». Потому-то и самый сбор лечебных и всяких иных трав приурочен к этой поре.
Купальские песни, возникшие позднее, потеряли характер магических заклятий, содержание их свелось к упоминанию праздника и притом не только Иванова дня, но и дня святых Петра и Павла). Сходные песни бытовали и в Брянской области. Смысл древних обрядов постепенно утрачивался, к старинным купальским мелодиям прикреплялись слова более позднего происхождения, нередко шуточные. Обрядовое прыганье через костер стало своего рода соревнованием в ловкости. Наряду с юмористическими возникали и грустные лирические песни о жизни, полной невзгод и лишений в чужой, недружелюбной семье. Такие песни нередко начинались зачином «Ой, на Купала ночка мала».
По характеру поэтических образов и мелодике к лирическим купальским песням близко примыкали украинские и белорусские петровские песни («петрiвки»). Они исполнялись в начале лета в период так называемого петровского поста, кончавшегося в день Петра и Павла (29 июня). Многие из этих песен начинались обращением к кукушке (зозуле), которая, по народным приметам, после Петрова дня переставала куковать.