Несостоявшееся интервью
Годы мелькают, как огоньки фонарей на столбах, мимо которых несётся курьерский поезд с названием «Жизнь» и трафаретом на вагонах, обозначающих маршрут: «Рождение – Смерть». По пути поезд делает многочисленные остановки на разных станциях: больших и маленьких, ярких и не очень заметных. Узловых, определяющих дальнейший маршрут и полустанках, где в лучшем случае, поезд пережидает встречного, чтобы не случилась катастрофа! И станции эти по своему облику – разные. Красивые, словно только что распустившийся весенний цветок и с такими же красивыми названиями: «Любовь», «Школа», «Студенческая», «Свадебная», «Детская». На этих станциях хочется подольше задержаться, сюда хочется всё время возвращаться, хотя бы в воспоминаниях… И это будет именно так, в воспоминаниях. Ведь поезд идёт только в одну сторону, и никому ещё не удавалось проехать на этом же поезде в обратном направлении.
Невидимый и Всемогущий ДИСПЕТЧЕР, отправляет поезд строго по расписанию! И мчит его, мчит до следующей неведомой пассажирам остановки!
Серые и мрачные станции: «Расставание», «Ошибочная», «Болезнь», «Тюрьма», «Разлука»… Их хочется проехать не останавливаясь, не глядя даже в окно… но строгий Диспетчер даёт команду машинисту: «ТОРМОЗИ!», и некоторых пассажиров просят на выход…
Поезд трогается под дружный вздох облегчения, оставшихся в вагонах… Поехали!..
И тут же проводник объявляет пассажирам: кто, в какой вагон должен по пути пересесть. Кто-то продолжает свой путь в грязных общих вагонах, в лучшем случае с плацкартой, а кого-то просят пересесть в спальный вагон с просторными и светлыми купе, где красивые и услужливые официантки угощают вкусными обедами под красивую лирическую музыку.
|
|
И так всю дорогу – места освобождаются – пассажиры пересаживаются. Но бывает и наоборот – из вагонов СВ – в холодные и грязные общие вагоны.
Но как бы там ни было, поезд мчится, огоньки мелькают, весёлая музыка сменяется на грустную, а потом задорную и призывную!...
Бывают и минуты тишины. Это значит, кто-то из пассажиров не сам вышел из поезда. Грустные взгляды, оставшихся в вагонах, провожают очередного, покинувшего поезд…
И опять вздох облегчения: а я поехал дальше!...
Сейчас, сидя в «вагоне СВ» я хочу предложить Тебе, читатель, мысленно вернуться на одну из «станций». Я повспоминаю, а Ты послушай…
Этот рассказ без претензий на лирику и романтику. Это рассказ человека бывшего не просто свидетелем событий! Это рассказ одного из участников происходившего, в теперь уже далёкие, восьмидесятые годы прошлого, двадцатого столетия!
Задам ещё один вопрос: хочешь узнать о том, как в Союзе Советских Социалистических Республик, зарождалась и крепла МАФИЯ? Как зарождалось и крепло государство в государстве, со своими законами, укладом, иерархией? Хочешь? Читай дальше… Нет? Возьми в руки что-нибудь другое, возможно или наверняка более интересное. Тем более, что это не художественный роман, а документальное повествование от первого лица!
Итак, сначала преамбула! Строгая своей методичностью… А чтобы не было совсем скучно, я позволю себе призвать в соавторы, моего давнишнего знакомого, ныне покойного (и это отдельная тема) Юрия Щекочихина – собкора «Литературной газеты», а потом «Новой газеты», который вместе с подполковником А.И. Гуровым, тогдашним научным сотрудником НИИ МВД СССР, впервые, в тогдашнем Советском Союзе, говорили о том, что же такое советская мафия.
|
|
Шел 1988 год. Это были другое время и другая страна, которую сейчас не отыщешь на географической карте А что же тогда, в далёком 1988 году написали эти двое в «Литературной газете», что всколыхнуло, по крайней мере, всю страну? А вот что… Причём, излагаю почти без купюр, напротив с добавлениями, ибо, напомню, что скандальная статья «Лев прыгнул», появилась в 1988 году, когда ваш покорный слуга уже полтора года как, возглавлял шестой отдел по борьбе с организованной преступностью, то бишь «мафией». И писали её Ю. Щекочихин с А. Гуровым, в том числе и по тем материалам, которые я предоставил им. Почитайте внимательно, а заодно прочувствуйте, насколько эти строки актуальны теперь, двадцать лет спустя!... Актуальны! Актуальны?..
«Слово «мафия» уже до такой степени вошло в наш лексикон, что скажи кому-нибудь, вздохнув: «Куда денешься — мафия...», тебя не спросят: «Что, тревожно в Италии, да?»
Мы сжились с этим словом настолько, что к чему только и к кому только его не приклеиваем. К магазинам, НИИ, баням, кафедрам, творческим союзам, больницам, пивным палаткам, сантехникам, дипломатам, проституткам, мясникам, шахматистам, билетным кассирам; к городам, областям, республикам, к не заметным на карте поселкам и к столичным центрам.
Но за догадками, намёками стала пробиваться и истина, бесстрастная и холодная. Мафия – не красивый образ, мафия – реальность, болезнь, о которой мы раньше беспечно думали, что уж она то нашему обществу не грозит.
|
|
- Мафию, - говорит А. Гуров, - характеризуют три признака. Во-первых, это преступное сообщество, которое имеет чёткую структуру и иерархические связи: есть главарь (или группа главарей), держатель кассы, связники, боевики, разведка, контрразведка. Иначе говоря, функционирующая организация закрытого типа. Причём, созданная (и это второй признак) для систематического преступного бизнеса. И – третий, основной. Преступное сообщество становится мафией лишь в условиях коррупции: оно должно быть связано с представителями государственного аппарата, которые состоят на службе у преступников. Если это прокурор, то он спасёт от наказания, если работник оперативного подразделения органов внутренних дел или КГБ, то передаст наисекретнейшую информацию, если это ответственный работник, то сделает вовремя нужный звонок.
А есть ли отличия нашей доморощенной мафии от западной? Конечно! Да и сам термин «мафия» - несколько некорректен… Западную мафию отличают от нашей транснациональные связи. А границы СССР, как известно, закрыты накрепко не только для мафиози, и второе, главное отличие – тамошняя мафия постоянно пытается легализовать свой капитал, порождая не подпольных, а вполне легальных миллионеров…»
Повторяю, шел 1988 год. Советский Союз исчезнет через три года. Россию как новое государство на земном шаре никто не мог представить даже в кошмарном сне.
Чуть ниже я продолжу цитировать Юру Щекочихина, а вот, что происходило за полтора года до написания этих строк Юрой…
Назначение на должность начальника шестого отдела по борьбе с организованной преступностью, произошло достаточно прозаично. Насколько прозаично, настолько же и неожиданно.
В начале 1986 года в волгоградское УВД был назначен новый заместитель начальника Мухин Валерий Александрович, в обязанности которого входило, в том числе и кураторство управления уголовного розыска – основного подразделения, делавшего «погоду» для всего управления внутренних дел.
Начав службу в милиции водителем сельского РОВД, благодаря незаурядным способностям, мгновенной реакции и бушевавшей энергии, он постепенно прошел все ступени профессиональной карьеры. Перед назначением – старший оперуполномоченный по особо - важным делам Главного управления уголовного розыска МВД СССР.
Новым он был только для этой должности, а для Волгограда и для правоохранительных органов, человек бывалый, хотя и молодой, по отношению к вакантной должности, которую он заполнил. В сорок лет замом здесь давно никто не становился. В Первопрестольной он проработал около двух лет, а до этого верой и правдой в районных отделах Волгоградской области. Никакая должность в управленческом аппарате не дает той закваски, закалки и опыта, как отдел районного звена. Этого у Мухина было в избытке.
«Протолкнув» меня на должность начальника отделения УУР УВД, он присматривался ко мне, как к молодому оперу и оценивал по поступкам, которые в уголовке совершать нужно было ежедневно и ежечасно. Я же, в свою очередь, поняв, что новое руководство желает видеть на ключевых должностях молодых и энергичных, принял эти «условия» и выкладывал свою энергию и идеи на все сто процентов. Не хватало только одного – опыта! Прав был Жих (в то время начальник УУР УВД области)! Молодость – это ещё не показатель!
Первый, зондирующий разговор состоялся в обеденный перерыв в столовой УВД.
Как обычно, в двенадцать тридцать три товарища (друзьями в то время мы вряд ли были), три руководителя управления уголовного розыска: Назаров, Контемиров и Гаканов не спеша, что бывало нечасто, обедали в столовой управления.
Начальник «убойного отдела» Владимир Контемиров, получая удовольствие от вкусного обеда, ещё большее удовольствие получал от собственного рассказа о раскрытии очередного сложного «мокрого глухаря».
Только дилетант мог подумать, глядя со стороны на эту застольную беседу, изобилующую леденящими душу подробностями расчленения убиенного и деталями процесса поиска преступника, о том, что сослуживцам эти кровавые подробности, мягко говоря, аппетита не прибавляют. Что некоторые, особенно жуткие детали, можно было бы и опустить. Глубокое заблуждение! Во-первых, для опытных оперов уголовного розыска это не «леденящие душу подробности», а просто обычные профессиональные термины. Во – вторых, Контемиров «украшал» своё повествование отрезанными руками и ногами, отнюдь, не для красного словца. Время экономил. После обеденного перерыва нужно было ехать в морг на вскрытие очередного покойника, а к вечеру должна была «родиться» подробная справка о раскрытии убийства с расчленением. Сергей Назаров – начальник аналитического отделения УУР, как раз и должен был рассказ Контемирова, как можно подробнее изложить на бумаге и представить руководству.
Примерно на середине повествования к обедающей троице присоединился Мухин.
Вежливо испросив разрешения и услышав в ответ: «Конечно - конечно!», присел на свободное место. Принявшись за обед, сказав при этом Контемирову: «Продолжай, мне это небезынтересно», действительно стал внимательно слушать, изредка перебивая рассказчика вопросами, на которые тут же получал ответы.
- Валерий Александрович, - Контемиров понял, что Мухин остался доволен раскрытием сложного преступления, полнотой рассказа об этом, и решил попытать счастья: - Вы теперь всё знаете, может не надо справку писать? Других дел полно! Ей – Богу!
- Ну, что ж, Володя, может ты и прав. – Мухин на секунду задумался. - Подробную не надо, а вот кратенько – необходимо. Всех, принимавших участие в раскрытии этого убийства надо поощрить, поэтому без справки не обойдёшься. Да ты не переживай. Назаров все слышал – напишет.
- Если кратенько, то часам к трём я готов буду доложить. – сообщил Назаров.
- Значит, Володя, ты считаешь, что без «мафии» здесь не обошлось? – переспросил Мухин о только что сделанном выводе итога раскрытия этого убийства.
- Да, Валерий Александрович, жалко бросать на пол - пути это дело, копнуть бы дальше, мы бы тогда кровь кое - кому попортили. – отозвался на вопрос Контемиров. - Но мокруху мы раскрыли, а дальше пусть прокуратура занимается, если им это интересно.
Мухин внимательно посмотрел на сидящих рядом с ним оперов и, остановив свой взгляд на Гаканове, спросил:
- А как вы считаете, нужно ли нам такое подразделение, которое бы как раз и занималось этими «мафиозными» корнями выявленных преступлений?
Сыщики не поняли: толи он спросил это у всех, толи у одного Гаканова. И, поэтому, после непродолжительной паузы, на заданный вопрос ответил Назаров. Аналитику – сам Бог велел быстрее реагировать на подобные вопросы.
- В соответствии с последними документами ЦК КПСС – в нашем обществе развитого социализма, а тем более в период перестроечных процессов, мафии быть не может. Углубить и улучшить раскрываемость преступлений – вот наша задача!
Все сидящие за столом улыбнулись, поскольку эту фразу Назаров выдал с явно горбачевскими интонациями.
- А что по этому поводу думает молодежь? – Мухин опять пристально посмотрел на Гаканова.
- Мой самый любимый фильм на криминальную тему – «Зелёный фургон», - улыбаясь ответил я, - А нравится он мне из-за двух фраз, сказанных главным героем фильма молодым начальником уголовного розыска (начоперодом) двадцатых годов. Первая фраза в начале фильма: «Наша задача – уничтожить преступность до Октябрьских праздников!» И вторая, в конце фильма, когда он уже немного опыта поднабрался: «Боюсь, до Октябрьских не управимся!»
Сделав паузу, чтобы дождаться окончания дружного смеха товарищей, продолжил:
- А если серьёзно, то такое подразделение просто необходимо. У меня сейчас, что не преступление – то мафия. Кассы в одиночку колупать никто не станет. Преступность отошла от кустарей одиночек. Воры в законе голову стали поднимать, потому что в стране разгул демократии и гласности. Наш советский вор – личность беспредельная, если над ним топор не висит в виде Закона или сурового опера. Так что, чем быстрее в нашем министерстве поймут это, тем легче нам работать будет. А о новых подразделениях, Валерий Александрович, сейчас мечтать не приходится. Хоть бы существующие не порезали под видом сокращения управленческого аппарата. По стране–то, что творится!
- Чует моё сердце, сокращение и нас коснется, – с горечью вставил Контемиров. - А что касается такого подразделения, то я думаю, очень бы оно кстати было.
- Да! – добавил аналитик Назаров, - Преступность становится профессией, поскольку преступники с каждым годом всё профессиональнее и тенденция идет к тому, что скоро они объединяться начнут. Первые ласточки уже вспорхнули. С конца сороковых годов в нашей области дела по бандитизму не возбуждались, а теперь мы уже имеем банду Нестерова и банду Сасова. И, если честно говорить, ведь случайно на них вышли. И те, и другие, не соверши этих бессмысленных убийств членов своих же банд, сколько бы еще дел наворотили?
- Не скажи, Сергей Дмитриевич. Эти убийства своих же, не были бессмысленными. Лидеры банд Нестеров и Сасов этими убийствами кровушкой повязали всех своих сообщников. – горячо возразил Контемиров. Оперативной разработкой этих банд в свое время занимался он. – Другое дело – убивать пока ещё не научились, а точнее сказать – трупы и следы прятать – в этом пока ещё дилетанты. Но этому ремеслу учатся быстро.
- Рад был услышать единодушное мнение руководителей уголовного розыска. Я думаю, мы к этому разговору скоро вернёмся. Спасибо за компанию. – подытожил Мухин и, посмотрев на часы, спешно удалился, на прощание пожелав приятного аппетита.
Спустя несколько недель, Мухин вызвал меня к себе в кабинет и после «дежурных» вопросов о здоровье, семье и делах, вдруг спросил:
- Саша, ты слышал, в Ташкенте создано управление по борьбе с организованной преступностью?
- Слышал и видел – вчера, в программе «Время» сюжет был. Зама этого управления я хорошо знаю, приходилось встречаться. Саша Оленёв – талантливый опер. Фанатик своего дела.
Мухин, закурив сигарету, вдруг, как показалось мне, сменил тему:
- Ты в своё время занимался мошенниками. Это, в основном, профессионалы. Значит, и работать с ними нужно профессионально. Так?
- Так!
- А если бы у нас было такое подразделение в УУРе, которое бы занималось профессиональной преступностью, кроме мошенников, кого ещё, по твоему мнению, можно было бы охватить пристальным вниманием, заботой и лаской?
Немного подумав, я начал загибать пальцы:
- Первое – определить авторитетов и кто вокруг них крутится. Проще всего, это сделать через картёжников. На их «катранах» как раз такая публика и собирается. Второе – взять под пристальное наблюдение «авторитетов» в «зонах» – их связь с «волей» о многом может поведать. Третье – «цеховики» и кооператоры всех мастей. Есть у меня информация, что дань они выплачивают со своих прибылей. Я не думаю, что эти деньги идут только на карты и девочек.
- «Общак»? – осторожно спросил Мухин.
- Скорее всего, да. А, кстати, о девочках – это четвертое. Проститутки – непременный атрибут профессиональной преступности на Западе. А чем мы хуже Запада? Это только во времена исторического материализма у нас в стране секса не было, а во времена перестройки у нас и секс появился, наконец – то.
- У нас на этот самый конец, - скаламбурил Мухин, - кроме секса ещё и СПИД появился. Но ты дальше пальцы не загибай. Только того, что ты сейчас перечислил – хватит на год работы хорошему отделу, с полным штатом опытных сотрудников.
- А это из области фантастики, - развёл руками я.
- Как в той песне поётся? – у Мухина явно было хорошее настроение. – Мы рождены, чтоб сказку сделать былью? Не буду дальше от тебя скрывать. В МВД принято решение, кроме Ташкента подобные подразделения создать в Москве, Ленинграде и… у нас, в качестве эксперимента, дают десять единиц под создание отдела по борьбе с организованной преступностью в структуре УУР. Вячеслав Сергеевич Комиссаров постарался. Как ты смотришь на то, что я буду рекомендовать твою кандидатуру на должность начальника этого отдела?
Возражений не поступило.
24 декабря 1986 года был подписан приказ о назначении на должность начальника отдела по борьбе с организованной преступностью управления уголовного розыска, старшего лейтенанта Гаканова Александра Викторовича.
В структуре УУР было пять подразделений: Первое - аналитическое отделение, Второй - «убойный отдел», Третий отдел - по борьбе с имущественными преступлениями, Четвертое отделение – по борьбе с преступлениями, совершенными несовершеннолетними, Пятый отдел – по розыску скрывшихся преступников и лиц без вести пропавших. Вновь созданному отделу присвоили очередной, порядковый номер шесть. Так произошло рождение самого отдела, его названия и его начальника.
«Самостоятельность начальника определяется, в первую очередь, свободой выбора своих подчиненных!» - эту аксиому я впервые услышал из уст легендарного Комиссарова Вячеслава Сергеевича.
Человек, прошедший путь от рядового до заместителя министра, конечно же, становится легендарным. Его высказывания – афоризмами, а поступки – легендами! О нем, его жизни и службе – можно было бы написать отдельно несколько томов увлекательнейших детективов. Только одна история, нет не история, а именно детектив, со смещением его с поста начальника Петровки – 38, потянула бы на объемный бестселлер. Именно он и Мухин – стали «крёстными отцами» Шестого отдела. Однако, полной самостоятельности, в комиссаровском понятии, первый начальник Шестого, не получил.
Заместителем была назначена Бурцева Жаннета Петровна – бывший зам. начальника паспортного отдела УВД. Её прочили начальником отдела виз и регистрации иностранцев. Для этой должности нужен был «трамплин», коим и стал Шестой отдел. Её нужно было принять, как должное, но надо и ей отдать должное: она работе не мешала. Напротив, помогала созданием различного рода картотек (компьютеров тогда и в помине не было), где никак нельзя было обойтись без её опыта работы в паспортных подразделениях, без её связей в них.
Самым первым оперуполномоченным Шестого отдела стал Иван Дмитриевич Лавриненко – уже немолодой человек для этой должности, по - моему, ровесник Мухина. Но с огромным опытом оперативной и руководящей работы. Почему опером? Залетел по неосторожности в автодорожное происшествие - вот в ссылку и попал, правда, не надолго – через несколько месяцев его назначили на руководящую должность одного из РОВД города. Жаннета, как и полагалось, стала начальницей ОВИР и вот тогда - то самостоятельность начальника пришлось определять самому.
Как ни странно, руководство управления на первых порах не торопило меня с выдачей показателей. Дали время осмотреться, подобрать и сформировать коллектив, собрать информацию и разобраться в ней.
Работа осложнялась многими факторами: во-первых, совершенно отсутствовала правовая база. Уголовное законодательство, разработанное в начале шестидесятых годов, на тот момент уже устарело и, естественно, что никакого упоминания о преступных профессиональных сообществах, в нем быть не могло.
Во-вторых, не было главка в министерстве. Это, прежде всего, означало, что в Москве борьбой с организованной и профессиональной преступностью никто не занимался. Александр Иванович Гуров, в то время сотрудник ВНИИ МВД, аргументировано и убежденно в средствах массовой информации пытался обратить внимание на эту проблему, но это был глас вопиющего в пустыне. Очень не многие профессионалы МВД поддержали его, после публикации знаменитой статьи «Лев прыгнул!»
В-третьих, напрочь отсутствовала какая-либо материальная база. Трудно даже перечислить чего не было, проще сказать, что было в наличии: три кабинета, столы, стулья и канцелярские принадлежности. Всё!
Но основная сложность заключалась в том, что основная масса сотрудников всех правоохранительных органов (милиции, КГБ, прокуратуры, судов) не принимали и не понимали даже самой идеи создания подразделения по борьбе с организованной преступностью. Здесь было несколько точек зрения. Одни считали, что Шестой отдел – это «паразит» на трудовом теле уголовного розыска. Другие – просто отвергали сам тезис существования организованной преступности. С ними было сложнее, поскольку они не хотели даже слушать какие-либо доводы своих оппонентов, не принимали никаких аргументов. Их основной тезис заключался в простой формуле: «Этого не может быть, потому что этого не может быть!». Третьи, коррумпированные с преступным миром, инстинктивно чувствовали, что если дать свободно развиться этой структуре, она их раздавит. Эти вредили, как могли. Новому начальнику нового отдела и его единомышленникам приходилось проходить через множество унижений со стороны не только оппонентов в других структурах, но терпеть эти унижения со стороны своих же коллег.
Худо – бедно, но к середине 1987 года штат отдела был сформирован, все вакансии укомплектованы сотрудниками разных возрастов, темперамента и опыта работы. Вот они:
ФОТО
Г. Г. Волгоград. Основной «костяк» 6 отдела: слева направо: Гаканов А.В., Дёмкин М.В., Сиротин С.Ю., Рядинский А.М. (умер в 2002г.), Новиков С.П. (погиб в 2004г.)
Заместителем начальника отдела был назначен Щербаков Владимир Николаевич - достаточно опытный сотрудник уголовного розыска, за плечами которого была работа оперуполномоченного Ворошиловского РОВД и УУР УВД. Последняя должность перед назначением ко мне замом – старший оперуполномоченный по особо – важным делам Главного управления уголовного розыска МВД СССР. Позже его сменит и до конца останется верным единомышленником Сиротин Сергей Юрьевич – профессионал и фанатик, а может быть наоборот. Но уж если каламбурить, то фанатичный профессионал… Но, продолжим цитировать Щекочихина с Гуровым…
Когда же началось?..
- Только не при царизме! – убеждён А. Гуров.
И когда я напоминаю ему о том, что писали Гиляровский или Дорошевич, объясняет, что они рассказывали о профессиональных преступниках, которые были и тогда, есть и теперь, и никуда мы от них не денемся в будущем. Но это не мафия. Профессиональная, то есть блатная преступность – карманники, квартирные воры, разбойники, карточные шулеры, конокрады (исчезли ввиду осутствия лошадей) – была и тогда, но ту преступность нельзя назвать «организованной». Хотя, допустим, одесские карточные мошенники, платили дань некоторым полицейским чинам, но в целом преступность не сочеталась с коррупцией.
Были бандиты в двадцатые годы (сколько они дали сюжетов для детективов!), но мафией они также не стали. Те же причины – отсутствие коррупции в обществе, то есть служащие государственного аппарата не были куплены (хотя можно было найти отдельные примеры).
- Характер преступности и уровень её соответствуют общественным отношениям. Это аксиома. И потому, давайте подумаем: могла ли появиться организованная преступность в сталинские годы? Да нет! Не могла! Тоталитарное государство не допустит (как известно, и Гитлер, и Муссолини в своих странах организованную преступность уничтожили).
Я интересуюсь: не тогда ли появились «воры в законе», а если да, то чем они отличаются от сегодняшних мафиози?
- Да, «воры в законе» появились в тридцатых. Это было время бурного развития нашей лагерной системы. Уголовников там было куда меньше, чем так называемых, политических. Но именно уголовники взяли на себя функции управления в условиях несвободы.
- Почему, если их было меньше? – спрашиваю, хотя сам понимаю, насколько наивен вопрос…
- На первых этапах из уголовников даже подбирали воспитателей и охранников. Ведь остальные-то были «фашистами» - так блатные называли всех, кто шёл по 58-й статье: от наркомов до крестьян. И некоторые начальники лагерей специально стравливали блатных с политическими. «Воры в законе» - образовавшаяся в те годы преступная каста – тогда же, в начале тридцатых, установили свои правила поведения, одним из которых было: в политику не вмешиваться, с представителями власти не общаться.
- И так же, не вмешиваясь, продолжали жить на свободе? Они, как бы составляли собственное параллельное государство в той сталинской стране?..
- Да, они были связаны воровской идеей, проповедовали жёсткие законы по отношению друг к другу (копирующие отношения в стране). У них был и свой орган управления – воровская сходка (для сравнения: высший партийный орган – съезд КПСС), но в мафию они не превратились. «Блатные» понимали, что как только они соединятся, им тут же приклеят политический ярлык, и тогда уже не до шуток. Больше того, «воры в законе» были в то время наиболее свободными людьми. Они не испытывали тех материальных трудностей, которые выпадали на долю народа: в своём кругу (а других они избегали) они не боялись пострадать за нечаянное слово, да и статьи, по которым их наказывали, были куда безопаснее 58-й с её множеством страшных пунктов.
- То есть, - уточняю я, - «сталинский режим», уничтоживший миллионы, был снисходителен к «блатным», если только они не соединялись в организацию?.. Ведь, кроме других перечисленных Вами преимуществ, они и под амнистию попадали чаще, чем политические. Чем это закончилось на закате сталинской «эры», показано в фильме «Холодное лето 53-го».
- Возможно Вы и правы, - соглашается Гуров. – Хотя, как юрист, я могу привести много примеров, когда и «блатные» становились жертвами необоснованных репрессий (в частности, известны их массовые расстрелы в лагерях). Но на кого бы репрессии не были направлены – всё равно они были незаконны, а поэтому преступны. Даже в отношении воровской нечисти. Однако, выясняя сейчас корни нашей организованной преступности, нужно твёрдо сказать, что, не будь Сталина, мафия всё равно не появилась бы в тридцатые годы. Страна была экономически бедной, а мафия зарождается, прежде всего там, где экономика достаточно развита. – И продолжает: - Первые признаки мафии появились у нас тогда, когда начал выправляться хозяйственный механизм, то есть при Н.С. Хрущёве. Хотя, масштабы её деятельности были смехотворны по сегодняшним меркам. В 1958 – 1959 годах средний ущерб от хозяйственных преступлений в среднем по РСФСР составлял полтора-два миллиона рублей. Сейчас подобный годовой доход имеет удачливый квартирный вор.
Итак, в шестидесятые можно было говорить об отдельных признаках мафии. В семидесятые она стала социальным явлением.
Именно тогда, вспомним, само это иноземное слово стало всё чаще употребляться в нашем бытовом лексиконе. Казалось бы, не по делу: ну, что за «мафиози» в ЖЭКе? Что за мафия на кафедре? Что за «коза ностра» в Краснодарском крайкоме КПСС? Смех, да и только! Скорее мы вкладывали в это слово свою горечь от социальной несправедливости, которую наблюдали, практически, ежедневно. - от невозможности пробиться сквозь бюрократические стены, от несоответствия между пропагандой и реалиями жизни.
Но появилось и новое: Корейко вышел из подполья! Те, кто раньше стеснялся своих незаконных миллионов, начали открыто вкладывать их в «Мерседесы», в бриллианты, в особняки, которые уже возводили у всех на виду (Чего было бояться какому-нибудь магнату пивной палатки, если и лидеры страны, и их дети кичились коллекциями драгоценностей.).
Тогда-то мы и начали шептать с отчаяние: ну, мафия!..
Но, кроме видимых невооружённым глазом процессов, начались и другие, которые могли увидеть только криминологи.
Вот как оценивает А. Гуров в 1988 году ситуацию семидесятых:
- Всё больше и больше денег из госбюджета начало перекачиваться в частные руки. Способов было много, но основной – создание подпольных цехов и даже фабрик, через которые началась перекачка государственных сырьевых ресурсов. Появились и «цеховики» - преступники в белых воротничках. И как реакция на появление теневой экономики – резкая активизация «профессионального» преступного мира, тех, кого можно назвать продолжателями «воров в законе» сталинского периода. Даже концепции «работы» с новым контингентом были разработаны при помощи одного из идеологов преступного мира старой формации «вора в законе» Черкасова.
- Что это за концепции?
- Первая: бери у того, у кого есть что брать; вторая – бери не всё, ибо терпению человека приходит конец; Третья – бери на каждое дело работника правоохранительных органов, ибо «мусор из избы не вынесет» (цитирую дословно). Руководствуясь этими концепциями, и начала свою деятельность преступная организация Монгола. Именно с её появления в Москве в начале семидесятых годов – по единодушному мнению криминологов и практиков – и начала формироваться отечественная мафия. В Узбекистане это произошло чуть раньше – в конце шестидесятых годов.
Лидеры подпольного бизнеса стали объектами нападения гангстерских групп. Какими только способами их не заставляли делиться своими доходами! Поджигали машины, дома и дачи, похищали детей (именно в семидесятых годах появился кднепинг – преступление, которого раньше у нас в стране не было!), шантажировали, пытали. Одного подпольного миллионера, например, положили в гроб и начали пилить гроб двуручной пилой до тех пор, пока он не согласился заплатить «налог». А заявлений в милицию о нападениях не было! Деньги начали перетекать в блатную среду, и в таких суммах,, которых за всю историю у профессиональных преступников никогда не было. А едва огромные суммы скопились у «блатных», в их сфере появились свои боссы, которые получили возможность содержать штат: и охранников, и разведчиков, и боевиков.
- Но, что же мешало и «белым воротничкам» образовать свои «охранные отряды»? Ведь было же чем платить!
- Правильно. Различные преступные организации (в первую очередь экономические и бандитские) должны были соединиться. Первыми запросили мира подпольные бизнесмены. Заключению мира, был посвящён съезд, на котором присутствовали представители и того, и другого направления. Съезд проходил в середине семидесятых годов в одном из городов Северного Кавказа. Бизнесмены согласились платить десять процентов дохода «блатным» за то, чтобы те не трогали их и даже охраняли.
Я, конечно, не мог не заинтересоваться съездами и спрашиваю: единственный ли это был съезд? Ответ - что нет, не единственный. Один из съездов в 1985 году в одном из черноморских городов был посвящён… перестройке работы, в связи с активизацией органов внутренних дел.
Но вернёмся в семидесятые…
- Если, допустим, «цеховики» обязались тогда платить «блатным», то точно также они должны были передавать деньги и наверх: в различные административные органы. О подобных связях не раз писала «Литературная газета» даже в те, «застойные» времена.
- Конечно… Наверх они платили, чтобы там их прикрывали от закона или визировали незаконные поставки в их подпольные цеха, ну, и вниз – чтобы оградить себя от нападений.
Так в семидесятые годы и были сформированы преступные организации, верхи и низы которых хоть и не знали о существовании друг друга (или делали вид, что не знали), но были связаны теми миллионами, которые с помощью «цеховиков» - шли из дохода нации в доход преступных кланов.
С таким наследствием мы и пришли в восьмидесятые.
Пришли и увидели…
Ситуация в конце восьмидесятых следующая.
Организованная преступность находится в стране на трёх разных уровнях.
На первом, низшем, - уже сложившиеся преступные группы, которые ещё не в силах выйти к этажам власти… На втором уровне – такие же группы, но имеющие связи с коррумпированными служащими. И, наконец, на третьем уровне – самые сильные: несколько групп соединяются в одну, и наиболее сильный клан руководит остальными (на Западе это называется сетевой структурой мафии).
- А есть ли всесоюзная мафия?
- Её нет и быть не может. В США, кстати, тоже нет всеамериканской мафии. Каждый клан контролирует свою территорию.
- А руководители наших кланов знакомы друг с другом?
- Безусловно. У них тоже существует своеобразная табель о рангах и свои понятия о карьере.
- И сколько групп Вы изучили?
- Около двухсот. По материалам уголовных дел каждая пята, а из разговоров с главарями - каждая третья, была связана с коррумпированными представителями административного аппарата.
Прошу подробнее рассказать, какие регионы страны больше всего заражены мафией.
- Заражённость эта неравномерная. И в США из 70 крупных городов только в 20 обнаружена организованная преступность. А что у нас? Глобальных исследований пока нет: слишком мелко мы копаем. Но данные, которыми уже располагаем, говорят о том, что преступные организации распространены, прежде всего, во всех южных регионах. И, думаю, объяснение надо искать в экономической сфере. Юг – это наш Клондайк. Кажется ясно… Но другое дело, почему сейчас, в 1988 году, на устах у всех Узбекистан. Только потому, что липовый хлопок, позволял иметь миллиардные левые доходы, и коррупция руководителей развратила республику. Мы приводим в пример Узбекистан, ещё и потому, что его всё-таки здорово копнули. До других регионов пока ещё не дошли руки. Мы, например, недавно вернулись из Хабаровского края и обнаружили, что там создана преступная организация, которая называет себя «Управлением». Недавно это «Управление» обратилось с призывом создать фонд взаимопомощи тем, кто находится в заключении. Но деньги, как следует из текста (сам читал его), предназначены не каждому, а только верхушке преступного мира.
- Это значит, что впереди нас могут ждать новые открытия? Не меньше, чем дал Узбекистан?
- Думаю, да! Организованная преступность развивается, есть тенденция поглощения менее сильных групп, более сильными. В преступном мире появляются те, кто управляет, и те, кем управляют. Под контроль берутся традиционные, «блатные» преступники, предпочитающие работать по-старому. По нашим данным, сегодня лидерам мафии платят дань не только подпольные бизнесмены (как раньше), но и карманные воры, сбытчики наркотиков, ночные торговцы водкой, проститутки. В противном случае, им просто не дадут работать. Эту ситуацию «сквозного контроля» я считаю наиболее опасной.
- Но контроль одних должен вызывать сопротивление других?
- Да, вызывает. «Воры в законе, например, разделились на две ненавидящие друг друга категории. Одни живут старыми принципами, другие же перешли на службу к акулам (первые их так и называют презрительно: «сторожа акул»). Дело доходит до физического истребления друг друга. Но чаще конфликтуют представители иных группировок.
Я вспоминая декабрь 1987 года. В районе метро «Аэропорт» во дворе писательского дома группа неизвестных хладнокровно убила парня, который только что сел за руль своей машины. Убитый оказался членом подмосковной преступной группировки. О том, как его хоронили, я узнал случайно из английской газеты «Обсервер». Вот, что увидел её московский корреспондент, попав (как он сам пишет, «случайно») на эти похороны: