Ковалев Иван Лукич
(21.01.1925 – 21.11.1944г.)
В 1944 году добровольцем ушел на фронт брат моей бабушки – Иван Ковалев. Участвовал в боях, освобождая свою «малую» родину - Латвию. Был телефонистом (связистом), налаживал связь. Недолог был боевой путь моего деда – 21 ноября 1944 года его жизнь оборвалась…было ему 19 лет…
Информации о дедушке почти нет, осталось две фотографии довоенного времени, письмо-похоронка и еще один уникальный на мой взгляд документ (если его можно так назвать). Из рассказов бабули мы знаем, что он в составе 688 артиллерийского полка 239 стрелковой дивизииучаствовал в разгроме так называемого «Курляндского котла». Всю остальную информацию мне пришлось искать в Интернете…Итак,
Курляндский котёл (по-немецки - KurlandKessel) - дислокация блокированной с октября 1944 в западной части Латвии немецкой группы войск (группа армий «Север»).
Первые попытки ликвидации котла.
По приказу Ставки Верховного Главнокомандования 1-й и 2-й Прибалтийские фронты 16 октября 1944 начали наступление с задачей «уничтожить немецко-фашистскую группировку, прижатую к морю на Курляндском полуострове».Основной удар 2-го Прибалтийского фронта и удары 1-го Прибалтийского фронта – успеха не имели. Немецкие войска активно контратаковали. Советское наступление было остановлено.
В ноябре и декабре 1944 советские войска предприняли ещё несколько попыток прорвать немецкую линию обороны в Курляндии, но все они закончились неудачно… вот за этими «сухими» строчками – жизнь солдата, которая оборвалась, так и не начавшись
На сайте «Русские мемориалы в Латвии» нашла я также информацию о братской могиле, где захоронен мой дед – это посёлокПампали (Pampāļi), волость Пампалю (Pampāļu), Салдусский район (Saldus), Латвия. Там находится воинское братское кладбище. Похоронены 6300 воинов, известны 6082, обозначены 5583. Вот стела, на которой есть и фамилия деда – Ковалев И.Л.
Просматривая фотографии мемориальных плит, нашла я фотографию еще одной плиты – Герой Советского Союза Прохоров Василий Никитович. Дата смерти капитана Прохорова – 21 ноября 1944г., то есть они с моим дедом погибли в один день. Я решила узнать об этом человеке больше… и вот что я выяснила:
«Прохоров Василий Никитович: особо отличился на территории Латвии в боях по блокированию германской группы войск «Север» на Курляндском полуострове в ноябре 1944 года. Его рота в числе первых 21 ноября 1944 года форсировала реку Вента юго-западнее города Салдус, в районе хутора Гобас (ныне волость Пампалю) и ворвалась в траншею противника. Смелые действия роты облегчили переправу через реку подразделений полка. В ходе этого боя В.Н.Прохоров был смертельно ранен и скончался на поле боя. Звание Героя Советского Союза присвоено посмертно»
А ведь они могли быть друг от друга совсем рядом, а может быть даже совсем рядом… два солдата…две судьбы… еще две жизни, отданные за нашу мирную жизнь.
А вот и самый страшный документ, который только могла получить любая мать в годы войны – похоронка. Похоронка на дедушку пришла 29 января 1945 года, т.е. через 2 месяца и восемь дней после его гибели… два месяца моя прабабушка жила и молилась за своего сына, два месяца ждала весточки, и вот она…. Самая ужастная весть для нашей семьи:
Страшнее нет слов… страшнее нет - пережить своего ребенка, первенца. Младшим на тот момент еще мало лет: дочь Рая (моя бабушка) – 10 лет и еще один сын Юрий – 5 лет. Конечно, бабушка уже достаточно взрослая была, чтобы понять, что случилось, когда она мне все рассказывала (в 2010 году) очень горевала по этому поводу, несмотря на то, что прошло уже много лет, а она все помнила. А теперь о том важном документе (реликвии я бы даже сказала).
Вот она:
Это лист отрывного календаря за 13 августа 1944 года! Его сохранила моя бабуля. И я даже могу предположить, что это именно она в возрасте 10 лет написала на нем «Ваня взят на службу 11 августа» (почерк очень похож на ее, да и зная ее привычку все подписывать, наверное она с детства у нее и сохранилась). А может и прабабушка Аня это написала, не важно, важно, что он сохранился. Две даты – 11 августа уехал на войну, 21 ноября 1944 года погиб, провоевав всего 3 месяца и 10 дней…
Я до сих пор очень жалею, что не расспросила мою бабушку (ее уже нет в живых) о том, как они жили в оккупации, особенно ее брат Иван, ведь ему на момент начала войны было 16 лет. Где он был, что делал. Я думала моя мама что-то знает, может быть ей в детстве рассказывали. К сожалению, она особо мне ничего нового и не рассказала из того, что я сама знала. Это еще раз говорит о том, что нужно не откладывать не потом, а стараться записывать и запоминать все, что связано с этими периодами нашей истории.
Еще в детстве мне бабушка рассказывала, что в нашем доме (Латвия, г.Даугавпилс) были немцы. На крыше дома были две небольшие дырки, и я все время спрашивала «это немцы прострелили, да?». Конечно же это не немцы, это просто образовались дыры в крыше, но вот факт наличия немцев в нашем доме – это правда. Отступив от темы, скажу (и никому «америку не открою), что оккупированным территориям Прибалтики «повезло» (если это так вообще можно сказать) больше, чем той же самой Украине, Белоруссии, да и русским городам. В Прибалтике фашисты на так зверствовали в отношении местного населения (если ты конечно не еврей), видимо пытались показать людям, что с ними лучше, чем с Красной армией. Хотя именно на территории нашего Даугавпилса был организован зверский лагерь-гетто «Шталаг-340», в котором происходили чудовищные убийства и зверства в отношении евреев и пленных красноармейцев. Так вот, в это же самое время, во время оккупации в том числе и в нашем доме поселились немецкие офицеры. Где жили в этот момент прабабушка Аня, прадед Лука (в армию советскую воевать призван не был, так как являлся инвалидом, забегая вперед, в 1945 году ему отняли ногу, в 1946 году он умер от гангрены) и их трое детей – я не знаю. Единственное, что мама рассказала, бабушка помнила с тех времен, что они-немцы их (детей и б.Аню) угощали шоколадом. Я не знаю, чем занимались они в это время, как жили, и как выжили после ухода немцев, ведь уходя из города фашисты уничтожили его почти на 80%. С какой ненавистью в душе жил бабушкин 16-летний брат Иван, которому приходилось так жить, я думаю, что он не мог по-другому, ему нужно было думать о матери, младших сестре (1935г.р.), брату (1940г.р.) и отце-инвалиде. Поэтому и к партизанам наверное не пошел, боялся за семью, их могли за это расстрелять. Как наверное у него чесались руки удавить этих фашистских ублюдков, которые жили в их доме, их городе. Следуя историческим событиям, Даугавпилс был освобожден 27 июля 1944 года, а уже 11 августа ИванКовалев вступает в ряды Красной армии и идет на фронт добивать этих гадов, т.е. прошло всего две недели со дня освобождения. Наверняка он знал и о зверствах Шталага и гетто и это еще больше придавало ему сил в борьбе с фашистами. Очень жаль, что так мало прожил дед Ваня, что не успел завести семью, детей, что его «веточка жизни» оборвалась, не успев расцвести в полную силу. Будь проклята эта война!
На просторах инета я много инфы нашла о лагере «Шталаг-340» (лучше бы не находила). Это каким зверьем нужно было быть, чтобы так обращаться с людьми, нарушая все конвенции о военнопленных и просто потерять человечность.
Ниже просто накидала несколько материалов с инета:
26 июня 1941 года город Даугавпилс заняли немецкие войска. Генерал-полковник германской армии Хайнц Гудериан отметил в своих воспоминаниях 26 июня 8-й танковой дивизии группы армий „Север“ удалось овладеть Двинском (Даугавпилс) и захватить в этом районе мосты через р. Западная Двина.
Латгальский гебитскомиссарШвунг в октябре 1941 года в отчете писал, что в Резекненском и Даугавпилсском лагерях всего находится около 100000 военнопленных. Сравнив размеры одного и другого лагеря, можем сделать вывод, что большая часть пленных находилась в Даугавпилсе. Согласно оккупантской статистике по ужасному вымиранию пленных в первую очередь из-за голода и эпидемий тифа в первую военную зиму и вывоз пленных в Германию летом 1942 года в Даугавпилсе в лагере военнопленных осталось лишь 15595 пленных, вне пределов лагеря на сельскохозяйственных работах находились 886 пленных. Смертность в Даугавпилсе была действительно ужасная. Массовое захоронение на крепостном валу у переезда на 214 км закопаны 45000 военнопленных. В Погулянке – в песках у дачи Будревича – около 50000, на Гарнизонном кладбище – 26000. Небольшие могилы найдены у пассажирской станции Даугавпилс-2, у железнодорожной станции «Мост» на 267 км, на ул.Вентспилс возле дома Танаева. В общем счете количество погибших составляет около 124000. За многие смерти тысяч замученных военнопленных ответственен комендант Шталага-340 майор Хефнер, его помощник капитан Хуго Мейер и капитан Нисин, который позднее сменил Мейера. Особенно зверствовал Мейер. Если вид пленного Мейеру не нравился, он избивал несчастного. Когда Мейер катался по лагерю на велосипеде, пленным было приказано отбежать на 10 метров в сторону. Те, кто не успевал или не способен был это сделать, расплачивались за это собственной жизнью. Садистской жестокостью отличались офицеры администрации лагеря Паулин, Лауперт, Мартен, заведующий кухней Роан, статистик Болди и др.
Охрана «Шталага-340 » была весьма продуманной, и поэтому побег из лагеря был практически невозможен. Побеги совершались лишь во время работы за пределами лагеря, были среди них и удавшиеся. Многие узники, оставшиеся в живых, обязаны жизнью такому же, как они, узнику врачу-хирургу А.Гибрадзе. Работая в лагерном лазарете, он облегчал страдания раненых, а также задерживал сведения об умерших, позволяя тем самым 3-4 дня получать лишний паек и поддерживать наиболее ослабевших пленных. Также в его «операционной» проходили тайные совещания по организации побегов. С сентября по октябрь 1942 г. узником концлагеря «Шталаг-340» был известный татарский поэт Муса Джалиль. Джалиль прошел через несколько лагерей военнопленных и Динабург был одним из них. В казематах крепости в сентябре - октябре 1942 года томился Герой Советского Союза татарский поэт Муса Джалиль, когда он, тяжело раненый, попал в плен к фашистам. В 1975 году на стене барьерных ворот Даугавпилсской крепости была открыта мемориальная доска, посвящённая Мусе Джалилю, с цитатой из его стихотворения.
Первоначально в пороховых складах крепости, а затем в овощных складах и конюшнях за валами ее северной стороны был создан лагерь для советских военнопленных «Шталаг-340». На воротах лагеря висел плакат с изображением палки и надписью «Вот твой господин!». Под ним на черной доске ежедневно записывалась дата и регистрировалось количество пленных, находившихся в лагере. Содержание военнопленных было ужасным: помещения не отапливались, прогнившие крыши не спасали от дождя. Узников морили голодом, подвергали пыткам и издевательствам, отправляли на непосильные работы, осуществляли массовые расстрелы. В лагере свирепствовали эпидемии. Зимой 1942 - 1943 года во время эпидемии сыпного тифа смертность в лагере достигала до 900 человек в день.
В пищу, состоящую из гнилой бурды, заключенным досыпали битое стекло и свиную щетину. От голода ежедневно умирали сотни человек. Их трупы с утра до вечера возили на телегах, в которые были впряжены сами военнопленные. Еще в 1944 г. Комиссия по расследованию фашистских злодеяний, произведя эксгумацию останков погибших в Погулянском лесу, установила, что в лагере отсутствовали элементарные условия для поддержания человеческой жизни.
Чтобы скрыть следы своих злодеяний, перед бегством из Даугавпилса фашисты согнали в подвалы крепостного собора оставшихся в живых узников лагеря и взорвали собор, уничтожив многих людей и выдающийся памятник архитектуры.
С 26 ноября по 1 декабря 1944 г. в Погулянском лесу и в крепости работала комиссия по расследованию фашистских злодеяний, которая произвела эксгумацию останков погибших в местах массовых расстрелов и установила, что в лагере для военнопленных отсутствовали элементарные условия для поддержания человеческой жизни, что являлось грубым нарушением Гаагской (1907 г.) и Женевской (1929 г.) конвенций о военнопленных.
Тоже материал из интернета:
27 января мир в очередной раз отмечает Международный день памяти жертв Холокоста. Для Латвии, на территории которой нацисты истребили около 90 000 евреев, эта дата имеет немаловажное значение. И особенно в Даугавпилсе, оказавшемся в ходе войны одним из основных мест уничтожения гитлеровцами «расово неполноценного населения».
Сейчас трудно поверить, но когда–то будущий Даугавпилс, находившийся в Российской империи в пределах пресловутой «черты оседлости», считался типичным еврейским местечком. Согласно результатам переписи населения 1897 года, евреи являлись самой многочисленной частью населения в Двинске (Даугавпилс), Режице (Резекне), Люцине (Лудза) и Якобштадте (Екабпилс). Да и перед войной иудеи составляли значительную часть даугавпилсских жителей — 11 106 человек (25% горожан).
Нацисты наступали так быстро, что мало кто из них успел эвакуироваться. Город был взят 56–й моторизованным корпусом генерал–лейтенанта Манштейна 26–27 июня 1941 года, а дальше…
Дальше начался кошмар, достойный полотен Босха.
Горожанин Вильгельм Бернат, заставший войну мальчишкой, рассказал:
— Перед тем как гитлеровцы взяли Даугавпилс, они подвергли город мощной бомбардировке. Бомбили в основном район, прилегающий к Локомотиворемонтному заводу. Одна моя знакомая потеряла руку — сейчас она живет в Риге. В результате бомбежки сгорел и наш магазинчик со всем имуществом, и потом маме пришлось устроиться подсобницей на железную дорогу. Заняв город, оккупанты первым делом переименовали улицы на свой лад и запретили здешним евреям появляться на людях без желтых звезд Давида на одежде. Потом им велели собраться на рыночной площади, откуда их согнали в местное гетто. Там все они и сгинули…
Свое вступление в Даугавпилс гитлеровцы ознаменовали расстрелом нескольких тысяч человек: из числа военнопленных и мирных жителей. Евреи моментально оказались лишены всех гражданских прав, им запрещалось пользоваться общественным транспортом, банями, ходить по тротуарам, гулять в парке, заниматься врачебной практикой и так далее.
5 июля было издано распоряжение оккупационных властей: всем иудеям предписывалось переселиться в предмостные укрепления городской Крепости, где на каменной стене поместили надпись «Гетто для евреев». Дело в том, что когда гитлеровцы искали место для концентрационного лагеря Stalag–340, то монументальные стены Крепости, ее циклопические сооружения показались оккупантам как нельзя более подходящими. Сюда согнали как советских пленных, так и местных евреев — судьба и тех и других оказалась незавидной. Сюда же перегнали и оставшихся в живых евреев из окрестных городков: Гривы, Вишек, Краславы, Дагды, Резекне, Илуксте, Лудзы, Индры, Ливаны, Субате, Карсавы… По распоряжению немецких властей был создан юденрат. Всего в гетто находилось до 20 000 человек. Теснота оказалась неимоверная, многие дневали–ночевали прямо под открытым небом.
Я интересовался условиями быта заключенных. Бани у них не имелось, мужчинам разрешалось купаться в реке с семи до восьми и с четырнадцати до пятнадцати часов, а женщинам — с восьми до девяти и с пятнадцати до шестнадцати. Во дворе разжигали огонь между камнями, дабы приготовить еду. Рожать детей запрещалось. Юденрат во главе с Мойше Мойшензоном сделал попытку организовать школу, но неудачную. Тем не менее в одной из крепостных казарм религиозные люди проводили молитвы и обучение подрастающего поколения. Из города принесли Тору и другие священные книги. Через несколько месяцев синагогу в гетто ликвидировали; во дворе выкопали яму, в нее свалили свитки Торы и сожгли.
По воспоминаниям выжившего узника Семена Шпунгина, даже тем, кому досталась крыша над головой, приходилось нелегко. В помещениях гетто оказалось очень темно, грязно и холодно: ведь здание было каменное, а в окнах не имелось стекол. Немцы выдавали пленникам на день 125 граммов черствого хлеба и воду с капустой. Периодически проводилась «сортировка»: узников делили на две группы, причем одна отправлялась на работы, другая — на уничтожение. Так, 29 июля нацисты приказали подготовить списки стариков якобы для перевода в «специальный лагерь». Всех их вывезли в Погулянский лес за городом (недалеко от деревни Визбули и железнодорожной станции Межциемс), где и расстреляли. Место было выбрано не случайно — в двух–трех часах ходьбы от города, дабы жители не видели происходящего.
В первых числах августа состоялись новые акции уничтожения, в ходе которых с жизнью распрощалось еще 4000 человек. Расстрелы проводили айнзатцкомандаоберштурмфюрераИоахимаХамана и местные полицаи под руководством Робертса Блузманиса. С 7 по 9 ноября в Погулянке уничтожили еще 1134 человека. Расстрелом руководил оберштурмфюрер Гюнтер Табберт, участие принимала и печально знаменитая «команда Арайса», прибывшая из Риги. С теплых еще трупов палачи хладнокровно сняли и отправили в Берлин 155 килограммов золотых обручальных колец, 65 кило золотых серег. Это был даугавпилсский Бабий Яр…
После той гекатомбы в городе остались лишь 950 евреев, о которых было сказано в документах СС, что они «представляют собой квалифицированную рабочую силу, незаменимую для поддержки хозяйства, особенно военного». Однако эти расчеты их не спасли, и следующие массовые убийства состоялись 1 мая 1942 года. В целом из обитателей гетто выжило около сотни. Также часть уцелевших евреев вернулась в Даугавпилс после освобождения города в июле 1944–го. С 26 ноября по 1 декабря 1944 года здесь работала «Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко–фашистских захватчиков и их сообщников». Она установила, что из тех представителей еврейского населения, что обитали здесь до войны, уцелело всего лишь около 400 человек. Один из членов комиссии, настоятель православной общины Заливский, писал в городской газете: «Зверства, которые творили немцы в Погулянке, превосходят инквизицию Средних веков».
В 1960 году в Погулянке на месте расстрелов был открыт мемориал жертвам фашизма.
Кстати, точной цифры, сколько людей было расстреляно в этом лесу, не знает никто. В конце 1943–го, осознавая, что придется отвечать за злодеяния, нацисты разрывали могилы и сжигали трупы. Но то, что счет идет на десятки тысяч человек, подтвердили и сотрудники комиссии в далеком 44–м, и участники повторных раскопок, проведенных в 89–м.
Эти новые изыскания произошли благодаря случаю. Вспоминает публицист Светлана Тумасянц: «В шести–семи километрах от центра Даугавпилса, если идти лесом, набредешь на лысую поляну: сухой мох и скудная трава покрывают песок. В июньский день 1989 года Шолом Фиш шел к Жемчужной даче. Копнул ногой какой–то из песчаных холмиков «лысой» поляны и увидел человеческие кости. Среди местных жителей нашлись люди, подтвердившие, что именно в этих местах в 1941–1942 годах были расстреляны узники Даугавпилсского гетто и военнопленные Красной Армии.
Для организации раскопок и для перезахоронения жертв фашистского террора предприятия города выделили необходимые технические средства. Две недели, день за днем, автобус отвозил добровольцев на эти работы. Основными добровольцами были студенты и школьники — евреи, латыши, русские. Простреленные черепа, череп с длиной девичьей косой, много костей… Останки поместились в двадцати пяти гробах; в четырех из них — кости и черепа детей. А кроме того — детская обувь, женские косы, очки, деньги, часы, которые позволили уточнить время расстрела: они остановились на половине четвертого (вероятно, на рассвете). Найденные в ходе раскопок вещи передали в Музей катастрофы в Иерусалиме. 9 июля 1989 года был открыт мемориал жертвам фашизма».
А 10 ноября 1991 года, в день пятидесятилетия трагедии, был торжественно открыт мемориал памяти жертв геноцида еврейского народа и евреев Даугавпилсского гетто — единственный в Латвии (автор — скульптор Олег Мариноха). К нему ведут две дороги среди деревьев и восемнадцать символических могильных плит в память о погибших евреях из восемнадцати стран Европы. Польша — 3 000 000; Венгрия — 450 000; Россия, Украина, Белоруссия — 1 252 000; Голландия — 105 000; Прибалтика — 223 000; Даугавпилс — 30 000.
6 сентября прошлого года в окрестностях Даугавпилса открыли памятник в их честь, изготовленный по эскизу главного городского художника Даугавпилса ЮрисаПундурса. Он представляет собой две скромные гранитные плиты, увенчанные надписью «Памяти узников. Здесь с 15 июля 1941 года до 1 мая 1942 года находилось Даугавпилсское еврейское гетто». Надпись выполнена на иврите, а также русском, латышском и английском языке. Как рассказал председатель местной еврейской общины ХанонШперлинг, идея такого памятного знака давно витала в воздухе, а недавно она получила поддержку мэра ЯнисаЛачплесиса.
Даже в те зверские, жестокие времена были люди, искренне старавшиеся помочь жертвам геноцида. Я это знаю точно, ибо мои дед и бабка, переселившиеся в город сразу после войны, взяли на воспитание маленького Исаака, оставшегося без родителей…
Меня по–настоящему тронула история проживавших под Даугавпилсом родственников семиклассника Эдвина Жулибина, которые осенью 43–го, рискуя жизнью, укрыли от карателей бежавших в кандалах из поезда, везшего их на смерть, Давида Столяра, Мойше Штейна и Розу Фридлянд.
— Штейн, Столяр и Фридлянд, — рассказал мне Эдвин, — прятались в бане, где их ожидали горячая вода, хлеб, сыр, молоко и вареная картошка. Однажды моя прабабушка Ефросинья, будучи на восьмом месяце беременности, поехала в Даугавпилс, чтобы купить Розе зимние сапоги. Позже Мойше, Давид и Роза перебрались в амбар, в котором хранилось сено. Дважды в неделю кто–нибудь из членов нашей семьи приносил подопечным продукты и рассказывал новости. В начале 44–го родичам удалось связаться с партизанами, и по их просьбе они забрали евреев в свой отряд. Столяр и Фридлянд пережили войну — и позже они встретились со своими спасителями.
Вечная память невинным жертвам и тем, кто шел на смерть ради того, чтобы их выручить.
27 июля 1944 года Даугавпилс был окончательно освобожден от фашистских захватчиков. Этот день стал для города вторым днем рождения. Даугавпилс был разрушен на 85%, в нем оставалось всего около 30 тысяч жителей. До сих пор в разных районах города люди случайно находят неразорвавшиеся снаряды, гильзы от пуль, а ведь прошло уже более 70 лет.
Город Даугавпилс был сильно разрушен. Целые кварталы охватили пожары. Некоторые здания и помещения складов продолжали взрываться и воспламеняться от мин, взрывчатых веществ и всевозможных поджигающих приспособлений и тогда, когда город был освобожден. Все мосты на подступах к городу, на шоссейных и железных дорогах были взорваны, в том числе на р. Даугава...Трудно сосчитать все здания, которые были уничтожены врагом. Разрушения огромные. Гитлеровцы варварски взорвали перед отступлением Народный дом — самое большое здание Латвии — с концертным залом на тысячу мест, театром, бассейном, гостиницей и рестораном. В развалины были превращены железнодорожно-ремонтные мастерские, коллектив которых насчитывал до войны 2500 рабочих.