Общая оценка деятельности японцев




Дэвид Стейнберг подмечает, что ни один период корейской истории не наполнен большим количеством противоречий, чем японская колониальная эра, и ни одна тема не вызывает у корейцев столько страстей[18]: достаточно вспомнить громкий скандал с известным политологом Хан Сын Чжо, случившийся в начале марта 2005 г. Его фраза: «удачной особенностью оккупации Кореи было то, что полуостров захватила именно Япония»[19] стала поводом для общественного остракизма и развязанной компании ненависти[20].

Период японского господства в стране практически в любой историографии рисуют преимущественно черными красками, однако всё гораздо сложнее, чем кажется, и в описаниях этого времени есть много «фигур умолчания». Как в Японии, так и в Корее общедоступных источников информации, характеризующих данный период, очень мало, и бóльшая часть данных покоится в закрытых архивах, нежелание открывать которые можно трактовать как признак того, что действительность была гораздо сложнее и неоднозначнее, чем те схемы, которые выстроила официальная историография Японии и двух корейских государств.

В этом контексте интересно замечание Б. Камингса, который обращает внимание лишь на то, что отношения Японии и Кореи на том этапе стоит сравнивать не с классическими колониальными отношениями «Бельгии и Конго», а с отношениями, более напоминающими отношения Англии и Ирландии[21]. Ниже мы попробуем проанализировать не только отрицательные, но и положительные аспекты ига, тем более что японцы использовали корейскую модель и при разработке структуры государства Маньчжоу-го.

Несомненно, японцы выступили в качестве «цивилизаторов», привнеся в Корею более современные общественно-политические модели и внедрив их как в столице, так и в глубинке (годы протектората все-таки создали в Корее работающую японскую инфраструктуру, что позволило осуществить колонизацию гораздо более эффективно). Это и командно-административная система, и определенное уважение к специалисту – врачу, инженеру и т. п.

И. А. Толстокулаков считает, что японцы научили корейцев уважать букву и дух Закона как абстрактной подчиняющей силы, стоящей выше местных интересов. Не абстрактные моральные принципы, а те, которые имеют правовое оформление[22]. С другой стороны, «институционные основы традиционной политической системы были демонтированы японцами, они же перестроили на современный лад законодательную базу корейского государства, однако мировоззрение и политическая культура оставались вне зоны применения силовых методов и давления. С этой точки зрения, корейское общество нуждалось в перестройке национального самосознания, инициированной изнутри, самими корейцами»[23].

Заметим, что «международная общественность», в общем-то, приветствовала цивилизаторскую роль японцев. Осуждая методы, которыми это осуществлялось (что касалось как действий во время протектората, так и после аннексии), бóльшая часть западных, да и российских[24], ученых и дипломатов полагала, что японцы делают благое дело, считая Корею времен Кочжона «заповедником варварства и невежества»[25].

Кстати: о японском периоде в Корее есть достаточно много воспоминаний российских и советских путешественников. Все они в той или иной мере отмечают, с одной стороны, весьма стремительную модернизацию Кореи и ее приближение к европейским стандартам, а с другой – жесткую политику японцев по претворению в жизнь своих планов.

Именно потому с точки зрения общего развития политической культуры правление японцев только усилило авторитарные черты режима. Японцы привнесли в Корею значительное количество современных методов контроля и бюрократии, которые повысили эффективность системы подавления и контроля, что позволило некоторым историкам квалифицировать японский режим до 1945 г. как фашистский и тоталитарный. В последнюю декаду колониального периода на 21 млн. корейцев приходилось около 246 тыс. японских государственных служащих, при этом на государственной службе было занято примерно 46 % проживавших в Корее японцев. Для сравнения: в 1937 г. для управления 17-ю миллионами вьетнамцев французы использовали всего лишь 2920 администраторов и около 11 тыс. военных[26].

Положение осложнялось тем, что японцы были представителями иной культуры, и количество корейцев в государственном аппарате, особенно - в среднем и высшем звеньях, было невелико. Даже в 1943 г., когда корейцы составляли 65 % кадров генерал-губернаторства, и высших звеньях их насчитывалось в среднем только 14 %. К тому же, сама система защищала интересы японцев, а не корейцев.

Достаточно много японцы сделали для индустриализации страны. Их второй по приоритету целью было обеспечение быстрого экономического развития региона. Для Японии Корея была основным поставщиком ресурсов, как природных, так и трудовых. Стремительно развивающейся Японии был нужен аграрный и сырьевой придаток как источник сырья и сельхозпродуктов. Был составлен земельный кадастр, который сохранил помещичье землевладения и сделал японское правительство крупнейшим собственником земли. К 1919 г. доходы генерал-губернаторства от поземельных налогов по сравнению с 1911 г. выросли почти в два раза (с 6 до 11,5 млн. иен), а площадь налогооблагаемых земель выросла на 52 %.

Япония издала «Указ об акционерных обществах» (декабрь 1910 г.), по которому все акционерные общества, учреждавшиеся в Корее, должны были получать разрешение генерал-губернаторства. В результате все крупные предприятия электроэнергетической промышленности, железных дорог, финансовые учреждения перешли в руки японских компаний, а производство женьшеня, соли, опия и пр. было монополизировано генерал-губернаторством. Корейское предпринимательство было ограничено и занято главным образом в легкой промышленности.

Наиболее активно развивались строительство транспортных коммуникаций, создание линий телеграфной и телефонной связи и горнодобывающий промысел, т. е. отрасли, имевшие для Японии военно-стратегическое значение. Только к концу 1910 г. общая протяженность железных дорог составила 1200 км, было построено 650 км шоссейных дорог, проложено 5,5 тыс. км телеграфных и 500 км телефонных линий.

Если в конце 1908 г. доля японских предприятий составляла 85,8 % от общего числа промышленных объектов, то в 1919 г. - 91 % фабрично-заводской промышленности, а доля корейцев – менее 6 %. Японские капиталовложения в 22,6 раза превышали все инвестиции корейских и других иностранных предпринимателей. На предприятиях, принадлежащих японцам, было занято 88,4 % всех корейских рабочих, а на долю японских предприятий приходилось 82,1 % общей стоимости всей выпущенной в стране продукции[27].

Но не следует думать, что Корею высасывали, ничего в нее не вкладывая взамен. Японцы достаточно много строили. В 1944 г. они построили в Корее первый завод по производству тяжелой воды, и даже электростанция, изображение которой украшает герб КНДР, тоже была построена ими. Естественно, 85-90 % всей промышленности и капитала страны находились в руках японцев[28].

Большое внимание японцы уделяли и развитию образования и инфраструктуры. В период с 1910 по 1941 гг. количество школьников и студентов в стране возросло в 16 раз, хотя само образование не было обязательным, как в Японии. Только 5 % учащихся получили образование выше первой ступени, а школу не посещало примерно 50 % детей[29].

Много было сделано и для борьбы с антисанитарией: строительство водопровода и канализации существенно улучшило гигиенические условия и, как утверждает в одной из своих статей А. Н. Ланьков, за время японского ига средняя продолжительность жизни корейцев выросла в 2 раза – в основном, за счет этого[30].

Японцы активно занимались подготовкой технических кадров, но не готовили управленцев. Хотя характер образования в эти годы был дискриминационным и прояпонским, Г. Хендерсон, тем не менее, обращает внимание на то, что образование было источником и левых идей, проводниками которых были как учившиеся в Японии корейцы, так и некоторые радикально мыслящие японские преподаватели. Знание японского языка превратилось в обоюдоострое оружие, ибо в это время в Японии активно переводились работы европейских философов и мыслителей, которые стали доступными и для корейцев.

Много делалось для улучшения и развития медицинской и санитарно-гигиенической системы. Особое внимание уделялось профилактическим мероприятиям[31]. Указ о профилактике инфекций был издан в 1917 г. и пересмотрен в 1928 г. Согласно этим указам, в морских портах Кореи открылись карантинные пункты для предотвращения ввоза и распространения эпидемических заболеваний. Наибольший успех был достигнут в профилактике туберкулеза, а с 1915 г. в Корее была введена вакцинация против оспы, которая проводилась при помощи местных органов власти.

Кроме этого, японцы активно занимались восстановлением лесов, высадив за 13 лет больше 100 млн. деревьев. Археологические памятники поддерживались ими в приемлемом состоянии, несмотря на то, что в королевских дворцах никто не жил[32].

С другой стороны, многое было сделано для закрепления японского влияния и ликвидации тех аспектов традиционной культуры, которая не вписывалась в японский стандарт. Наиболее ярким демонстративным актом такого рода было построенное в 1916- 1926 гг. грандиозное здание японского генерал-губернаторства, которое а) было построено в виде иероглифа «солнце»; б) как бы заслонило дворец Кёнбоккун. В 1909 г. было разрушены большинство дворцовых помещений дворца Чхангёнгун, и на их месте поставили музей, зоологический и ботанический сады; на месте ряда иных дворцовых комплексов были построены школы и медицинский факультет Кёнсонского[33] императорского университета. Естественно, корейские историки – националисты представляют сие как разрушение культурного наследия.

Так что, что вопрос о том, насколько Корея могла бы модернизироваться хотя бы до того же уровня, что при японцах, более чем дискуссионный. Возможно, у независимой Кореи был шанс, однакоавтор не уверен, что корейские власти могли продавливать модернизационные проекты (особенно те, которые требовали больших денег и значительного времени) с той же тщательностью и неуклонностью, что колонизаторы. Возможно, интересная перспектива открылась бы, если в дискуссии о способе присоединения Кореи победила бы точка зрения Ито Хиробуми, но в данном споре точка была поставлена выстрелом Ан Чжун Гына.

 

 


[1] Henderson. Р. 402.

[2] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том II. С. 19.

[3] Cumings B. Korea’s place... Р. 147

[4] Henderson. Р. 101.

[5] Благодаря указам «об образовании в Корее» (1911 г.) и «Уставу о частных учебных заведениях» (1918 г.) генерал-губернаторство стало контролировать учреждение учебных заведений и содержание образовательных программ. В результате, если в 1908 г. было более 3000 частных школ, то к 1919 г. их число сократилось до 690.

[6] Korean War and Modern History. Р. 68.

[7] Henderson. Р. 75.

[8] Там же. Р. 76.

[9] Cumings B. Korea’s place...Р.155.

[10] Choong Soon Kim.Tradition… Р. 58

[11] Если верить Хан Ён У, к 1910 г. Синминхве стала национальной организацией, насчитывавшей 300 членов, представлявших все корейские провинции. Не очень-то много…

[12] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 427.

[13] Cumings B. Korea’s place... Р. 147.

[14] Cumings B. Korea’s place... Р. 113.

[15] Henderson. Р. 404.

[16] Cumings B. Korea’s place... Р. 151.

[17] Поскольку у Сунчжона детей не было, в 1907 г. императорским наследником был провозглашен его сводный брат от наложницы из рода Ом Ли Ын.

[18] Choong Soon Kim.Tradition… Р. 49

[19] Толстокулаков И. А. Политическая модернизация Южной Кореи. Часть 1. С. 270.

[20] При этом высказывание Хана было не столько прояпонским, сколько антирусским – дескать, если бы страну не аннексировала Япония, она бы досталась России, что означало бы сползание в коммунизм со всеми вытекающими последствиями…

[21] Cumings B. Korea’s place... Р. 139.

[22] Толстокулаков И. А. Политическая модернизация Южной Кореи. Часть 1. С. 272.

[23] Там же. С. 248

[24] О подобном подходе см., в частности: Асмолов К. Резензия на книгу Пак Б. Д., Пак Тхэ Гын. Первомартовское движение 1919 года в Корее глазами российского дипломата. М.-Иркутск, 1998 // Проблемы Дальнего Востока, 5/1998, с. 150-154.

[25] Цитата принадлежит одному из российских дипломатов, который работал в Сеуле в период с 1910 по 1916 гг.

[26] Cumings B. Korea’s place... Р. 153.

[27] Казакевич И. С., Шипаев В. И. Корея под гнетом японского империализма, - Очерки социалистического строительства в Корейской Народно-Демократической Республике. М., 1963. С. 13.

[28] Henderson. Р. 97.

[29] Henderson. Р. 88.

[30] Сеульский вестник, № 76, с. 16.

[31] В конце XIX в. в Корее была осуществлена первая попытка внедрения медико-профилактических мер и учреждены первые учреждения здравоохранения. В 1897 г. корейское правительство издало ряд указов, связанных с вакцинацией таких эпидемических и инфекционных болезней, как холера, тиф, дизентерия и дифтерия. До аннексии Кореи Японией в 1910 г. в стране открылось несколько общественных больниц и медицинских школ. Несмотря на всю важность этих инновационных мер, они коснулись лишь незначительной части населения Кореи.

[32] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 292.

[33] Кёнсон (яп. Кэйдзё) – название Сеула при японцах.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-01-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: