Предисловие
Не без некоторого колебания приняла я предложение написать биографию Пьера Кюри. Я предпочла бы доверить выполнение этой задачи кому-нибудь из родственников или друзей детства покойного, хорошо знакомых с его жизнью, начиная с детских лет и до последнего времени. Жак Кюри, брат и товарищ юности Пьера, связанный с ним узами самой нежной привязанности, не считал себя в силах выполнить эту задачу, так как он жил вдали от Пьера со времени своего назначения профессором университета в Монпелье. Он настаивал поэтому, чтобы я написала биографию, полагая, что никто лучше меня не мог знать и понимать жизнь его брата. Он сообщил мне все личные воспоминания о Пьере Кюри. К этому весьма важному материалу, который я использовала самым широким образом, я присоединила еще кое-какие детали, почерпнутые мною из рассказов моего мужа и кое-кого из его друзей. Таким образом я восстановила, насколько смогла, ту часть его жизни, которая не была мне непосредственно известна. Я старалась правильно передать то глубокое впечатление, которое производила на меня его личность за годы нашей совместной жизни.
Этот рассказ, конечно, несовершенен и не полон. Но я надеюсь тем не менее, что портрет Пьера Кюри, нарисованный мною, отнюдь не является искаженным и поможет сохранить о нем память. Я желала бы, чтобы этот рассказ воскресил для тех, кто был знаком с Кюри, те черты его личности, за которые его особенно любили.
М. Кюри
Глава I
Семья Кюри. Детство и начальное образование Пьера Кюри
Родители Пьера Кюри были люди образованные и интеллигентные; они были небогаты и не бывали в светском обществе, ограничиваясь родственными связями и небольшим кружком близких друзей.
Отец Пьера, Эжен Кюри, был врач и сын врача; о более отдаленных предках известно мало; достоверно лишь, что они происходили из Эльзаса и были протестантами[1]. Хотя отец Эжена Кюри жил в Лондоне, юноша воспитывался в Париже, где он изучал естественные науки и медицину и работал в качестве лаборанта в лабораториях Музея у Гратиоле.
Доктор Эжен Кюри был замечательной личностью, поражавшей всех соприкасавшихся с ним людей. Это был человек высокого роста, вероятно, блондин в молодости, с прекрасными голубыми глазами, не утратившими и в преклонном возрасте живости и блеска; глаза его сохранили детское выражение и сияли добротой и умом. Эжен Кюри обладал незаурядными умственными способностями, сильным влечением к естественным наукам и темпераментом ученого.
Он мечтал посвятить свою жизнь научной работе, но, обремененный семьей, принужден был отказаться от этого проекта и избрать профессию врача; однако он продолжал экспериментальные исследования, в частности прививки туберкулеза, в ту эпоху, когда бактерийное происхождение этой болезни еще не было вполне установлено. До конца своей жизни Эжен Кюри сохранил культ науки и сожалел, что не мог всецело посвятить себя ей. Для научных опытов ему необходимы были растения и животные, поэтому у доктора Кюри создалась привычка к экскурсиям: любя природу, он предпочитал жизнь в деревне.
В течение своей скромной карьеры врача Эжен Кюри проявил замечательное самоотвержение и бескорыстие. Во время революции 1848 года, когда он был еще студентом, правительство Республики наградило его почетной медалью «за достойное и храброе поведение» при уходе за ранеными. Эжен Кюри и сам был ранен 24 февраля пулей, раздробившей ему челюсть. Позже, при эпидемии холеры, он остался ухаживать за больными в одном из кварталов Парижа, брошенном другими врачами. Во время Коммуны он устроил амбулаторию в своей квартире, недалеко от баррикады, и лечил раненых; из-за этого акта гражданской доблести и передовых убеждений Эжен Кюри потерял часть своих буржуазных пациентов. Тогда он занял должность врачебного инспектора по защите малолетних. Эта служба позволяла жить в предместье Парижа, в условиях более благоприятных, чем в городе, для здоровья его и его семьи.
Доктор Кюри имел твердые политические убеждения. Идеалист по темпераменту, он со всем пылом увлекся республиканской доктриной, вдохновлявшей революционеров 1848 года. Он был связан дружбой с Анри Бриссоном и с членами его кружка; свободомыслящий и антиклерикал, как и они, Эжен Кюри не крестил своих двух сыновей и не приписывал их ни к какому культу.
Мать Пьера Кюри, Клер Депулли, была дочерью фабриканта из Пюто; ее отец и братья выделялись своими техническими изобретениями. Семья происходила из Савойи; они были разорены во время революции 1848 года. Это несчастье и неудачная карьера доктора Кюри были причиной затруднительного материального положения семьи. Мать Пьера Кюри, хотя и воспитанная для обеспеченного существования, мужественно и спокойно переносила трудные условия и своим крайним самоотвержением облегчала жизнь мужа и детей.
В скромной и не лишенной забот семейной обстановке, где выросли Жак и Пьер Кюри, царила атмосфера нежной привязанности и любви. Говоря со мной впервые о своих родителях, Пьер Кюри назвал их «исключительными людьми». И они действительно были такими: он, немножко властный, с живым и деятельным умом, с редким бескорыстием, не желавший воспользоваться личными связями, чтобы улучшить свое положение, нежно любящий жену и сыновей и всегда готовый помочь тем, кто в нем нуждался, и она, маленькая, живая и, несмотря на слабое здоровье, пошатнувшееся после рождения сыновей, всегда веселая и деятельная в скромной квартире, которую она умела сделать привлекательной и гостеприимной.
Когда я с ними познакомилась, они жили в Со, на улице, которая теперь названа по имени Пьера Кюри, в маленьком старинном домике, в глубине прекрасного сада. Жизнь текла мирно. Доктор Кюри по обязанностям службы посещал больных то в Со, то в соседних местностях; на досуге он читал и работал в своем саду. По воскресеньям близкие родственники или соседи приходили к ним в гости; время от времени Анри Бриссон навещал старого боевого товарища в его спокойном уединении. Дом с садом и обитатели производили впечатление покоя и искренности.
Пьер Кюри родился 15 мая 1859 года в доме против Ботанического сада на улице Кювье, где жили его родители, когда отец его еще работал в лабораториях музея; он был вторым сыном доктора Кюри, на три с половиной года, моложе своего брата Жака. О своем детстве в Париже он сохранил мало воспоминаний, но все-таки он мне рассказал о днях Коммуны, о битве на баррикаде вблизи их дома, об амбулатории, устроенной его отцом, и о том, как отец с помощью сыновей подбирал раненых.
В 1883 году Пьер Кюри покинул столицу и поселился с родителями в окрестностях Парижа: сперва, с 1883 по 1892 год, в Фонтене-о-Роз, потом в Со — с 1892 по 1895 (год нашей свадьбы).
Детство Пьера протекло целиком в лоне семьи: он не посещал ни школы, ни гимназии. Первые уроки давали ему сначала мать, потом отец и старший брат, который тоже не кончил гимназии. Особенности умственного склада Пьера Кюри не позволяли ему быстро усваивать школьную программу. Его мечтательный ум не подчинялся рамкам, налагаемым на мысль школой. Трудность, с которой он поддавался этому режиму, обычно приписывалась медлительности ума. Он сам считал себя тяжкодумом и часто говорил об этом. Я считаю, однако, это выражение не совсем правильным; мне кажется, что с юных лет его мысли с большой интенсивностью сосредоточивались на определенном предмете, и он не мог прервать течения своих размышлений ради внешних обстоятельств. Ясно, что ум такого рода может таить в себе большие возможности в будущем; но столь же очевидно, что в общественной школе нет подходящей системы воспитания для детей такого склада, хотя таких детей и больше, чем кажется с первого взгляда.
К счастью для Пьера Кюри, который не мог быть, как мы видели, блестящим учеником, его родители были достаточно просвещенными, чтобы понять это затруднение; они не требовали от сына усилий, которые вредно сказались бы на его развитии. Хотя первоначальное обучение Пьера Кюри было несистематично и неполно, оно не давило его ума догмами, предрассудками и предвзятыми идеями. За такое либеральное воспитание Пьер Кюри всегда был благодарен своим родителям. Он рос на свободе, развивая свое влечение к естественным наукам во время полевых экскурсий, откуда он приносил растения и животных для опытов отца. Эти прогулки, то в одиночестве, то с родными, пробудили в нем большую любовь к природе, и эту страсть он сохранил до конца своей жизни.
Интимное общение с природой, которое дано немногим детям из-за искусственных условий городской жизни и классического образования, может быть, имело решающее влияние на развитие ума Пьера Кюри. Под руководством своего отца он выучился наблюдать явления и давать им правильное объяснение. Он хорошо изучил животных и растения окрестностей Парижа. В любое время года он знал, каких или какие из них можно встретить в лесах, на полях, в ручьях или болотах. Болота со своей специальной флорой и фауной — своими лягушками, тритонами, саламандрами, улитками и прочими обитателями воды и воздуха, имели для него особую притягательную силу. Никакое усилие не казалось ему чрезмерным для достижения предмета, вызвавшего его специальный интерес. Он, ни на минуту не колеблясь, брал в руки животных, для того чтобы иметь возможность вблизи подвергнуть их изучению. Позднее, после нашей свадьбы, при наших совместных прогулках, когда мне случалось возражать против предложения взять в руки лягушку, он нередко говорил: «Но посмотри же, какая она хорошенькая». Точно так же он очень любил собирать во время своих прогулок букеты полевых цветов.
Таким образом, его познания в естественных науках, как и в математике, быстро обогащались; напротив, его классическое образование было достаточно заброшено; свои знания по литературе и истории он приобрел главным образом благодаря чтению. Его отец, широко образованный человек, имел большую библиотеку из сочинений французских и иностранных авторов. Он очень любил чтение и сумел передать эту любовь своим сыновьям.
Когда Пьеру Кюри было четырнадцать лет, произошло событие, весьма благоприятное для его развития: его поручили прекрасному педагогу А. Базиллю, который преподавал ему элементарную и высшую математику. Этот учитель сумел оценить своего ученика, привязался к нему и заставил его работать с большим усердием; он даже помогал ему подогнать латынь, в которой тот очень отстал. В то же время Пьер Кюри подружился с Альбером Базиллем, сыном своего учителя.
Эти уроки, без сомнения, имели большое влияние на ум Пьера Кюри; они помогли ему развиться, углубить свои способности и сознать, что он может сделать для науки. У Пьера Кюри были замечательные способности к математике, чисто геометрический ум и прекрасные пространственные представления. Он вскоре сделал большие успехи, и эти занятия, увлекавшие его, стали для него большой радостью; он сохранил неизменную благодарность к своему учителю. Он мне сообщил одну подробность, доказывающую, что уже с того времени он не удовлетворялся установленной программой занятий, но уклонялся от нее с целью самостоятельного исследования: увлеченный только что изученной им теорией определителей, он задумал сделать аналогичное построение в трех измерениях и старался открыть свойства и применение этих «кубических детерминантов». Нечего и говорить, в его годы и при тех познаниях, которыми он располагал, это предприятие было свыше его сил; но тем не менее оно характерно для юного изобретательного ума.
Несколько лет спустя, поглощенный размышлениями о симметрии, он поставил себе вопрос: «Нельзя ли найти общий метод для решения любого уравнения? Все является вопросом симметрии». Он тогда еще не знал теории групп Галуа, позволявшей подойти к разрешению этой проблемы; но впоследствии он был счастлив узнать о ее выводах, как и о приложении геометрии к уравнениям пятой степени.
Благодаря быстрым успехам в математике и физике Пьер Кюри сделался бакалавром естественных наук в шестнадцать лет. Итак, самый трудный этап был им пройден: он мог с тех пор независимым личным трудом завоевывать познания в свободно избранной им области науки.
Глава II