– Ложе это, прежде озаренное великолепием моего отца, который подобен луне, озарившей безупречный ночной небосвод в конце сезона дождей, без этого добродетельного монарха утратило свой блеск, словно небо без луны или море без воды!
Закрыв свое прекрасное лицо одеждами, этот лучший среди отмеченных победой, плакал, отдавшись горю; глядя на этого воина, прекрасного как бог, в страданиях распростершегося на полу, словно дерево шала, вырубленное в лесу топором, мать его помогла ему подняться. Сыну, подобному слону, сияющему, как луна и охваченному горем, она сказала:
– Вставай, вставай, почему ты лежишь здесь, о знаменитый государь! Царственные особы, подобные тебе, не проявляют открыто своего горя! О добродетельный царевич, мудрость твоя, проявленная в совершенных жертвоприношениях, добродетельных деяниях, изучении писаний и аскезах, подобна свету солнца.
Словно не слыша матери, Бхарата долго плакал, катаясь по земле в великом горе. Потом он сказал:
– Я думал: «Царь решил возвести Раму на престол и совершить жертвоприношение», – и с великой радостью поспешил домой, но теперь сердце мое разбито, я больше не вижу моего отца, всегда занятого тем, что приятно и полезно. О дорогая мать, что так губительно повлияло на отца накануне моего приезда? Как удачливы Рама и другой мой брат, сумев совершить последние ритуалы по моему отцу. Великий и знаменитый монарх не ведал о моем приезде, и теперь я не могу поклониться моему дорогому отцу и ощутить на лбу прикосновение его уст. Где ласкающая рука моего дорогого отца счастливой судьбы, которая стерла бы дорожную пыль, покрывшую меня? Сейчас же сообщи о моем прибытии Раме бессмертных подвигов, кто мне брат, отец и друг и чей я верный раб. Старший брат столь благородных кровей, сведущий в долге, становится отцом, и я жажду обнять его стопы; теперь он мое прибежище! О благородная царица, каковы были последние слова того богатого монарха, верного своим обетам, знающего, в чем его долг, который был самим воплощением долга и верности? Я желаю услышать высшую волю того добродетельного монарха из твоих уст!
|
|
В ответ на это законное требование Кайкейи сказала:
– Царь крикнул: «О Рама, о Сита, о Лакшмана!» – и с этими словами великодушный и лучший среди добродетельных людей ушел в иной мир. Это были последние слова твоего отца. Под ударами судьбы он попал в петлю смерти, словно могучий слон. «Те, кто увидят Раму, вернувшегося вместе с Ситой и могучеруким Лакшманой, достигнут исполнения всех своих желаний!» – так сказал твой отец.
От этих слов Бхарата задрожал, боясь услышать о дальнейших бедствиях, и с удрученным видом стал снова расспрашивать мать:
– Где добродетельный и любимый сын Каушальи, где его брат и Сита? Мать прямо рассказала ему все, что произошло, думая обрадовать его теми горестными вестями:
– О сын мой, царевич, облачившись в древесную кору, ушел в лес Дандака вместе с Ваидехи, сопровождаемый Лакшманой.
– Как могло такое случиться?! Неужели Рама лишил брахмана имущества? Он плохо обошелся с невинным человеком, будь он богат или беден? Он посмотрел на чужую жену? За что брат мой Рама изгнан в лес Дандака? И тогда своенравная царица, послушная своей женской природе, поведала ему обо всем, что сотворила. Отвечая на вопрос великодушного Бхараты, Кайкейи говорила уверенно и радостно, в безумии своем считая себя мудрой:
|
|
– Нет, Рама никого не лишал имущества, никого не обидел словом. Рама не смотрел на чужую жену. Это я, о мой дорогой сын, узнав, что царь хочет его короновать, потребовала у твоего отца его изгнания и твоей коронации. Верный обету, данному мне, Рама, сопровождаемый сыном Сумитры, удалился в лес вместе с Ситой. Не видя любимого сына, знаменитый монарх под бременем горя почил. Сегодня же, о мой добродетельный сын, прими корону! Все это я сделала для тебя! Отбрось горе, оставь страдания, вспомни о своей доблести, мой дорогой сын! Город, так же как и процветающее царство отныне твои! Сын мой вместе с главными брахманами, сведущими в традициях, под руководством Васиштхи соверши погребальный обряд для своего великого отца и взойди на трон правителя мира!
Глава 73
Бхарата упрекает мать
Охваченный горем Бхарата ответил:
– Зачем трон мне, безутешному, лишившемуся отца и брата, который был мне как отец? Ты – груда несчастья на несчастье! Ты бросила царя в могилу, а Раму – в изгнание, как если бы вылила едкую кислоту на рану! Как ночь смерти, ты пришла сюда разрушить мою семью! Беря тебя в жены, отец мой не сознавал, что ты подстрекательница! Ты довела до смерти моего государя, проклятая женщина! По своей глупости ты уничтожила свой процветающий род, о оскорбительница рода; даже зная тебя, мой отец, честный и славный царь Дашаратха погиб, убитый горем. Этот великий царь, мой отец, верный своему долгу, умер! По какой причине изгнан Рама, почему он ушел в лес? Из-за тебя, о мать моя, жизнь стала в тягость Каушалье и Сумитре, потому что они тоскуют по своим сыновьям! Разве благородный и доблестный Рама, преданный своим гуру, не выражал величайшего почтения тебе, как родной матери, разве старшая из наших матерей, большеглазая Каушалья, зная свой долг, не относилась к тебе, как к сестре? Ее великодушного сына в одеждах из древесной коры ты заставила жить в лесу. Почему ты не испытываешь угрызений совести, о порочная? Что заставило тебя сослать этого знаменитого героя, властелина чувств, чуждого страданиям, в лес в одеждах аскета? Я думаю, ты не знала о моей преданности Рагхаве, и потому, жаждая царства, навлекла на всех это бедствие! Без этих двух тигров среди людей – Рамы и Лакшманы – где возьму я достаточно силы, чтобы защитить царство? Великий и добродетельный монарх всегда с надеждой смотрел на своего доблестного и всемогущего сына, ища у него поддержки, словно лес – на гору Меру! Как теленок выдержит тяжесть, которую несет на себе бык, где мне взять столько силы, чтобы вынести это бремя? Что бы я ни сделал силой йоги или разума, я не способен удовлетворить твоего материнского тщеславия! Как могла задумать ты столь греховный замысел, недостойный наших предков, своим поведением отделив себя от добродетельных людей? По традиции нашей династии старший сын наследует трон, и его братья клянутся в верности ему.
|
|
Похоже, ты не ведаешь о царской традиции, о порочная, и не сознаешь последствий, приносимых этим справедливым обычаем. Среди царевичей, только старший одевает корону; это установленный закон царствования, и особенно в роду Икшваку. Сегодня ты грубо попрала этот строгий закон, и вместе с ним тех, кто знаменит своими наследственными обрядами и благородными традициями. О богатая царица, родившаяся в царском доме, как пришел тебе на ум столь коварный план? О злобная негодяйка, знай, я никогда не поддамся иллюзии, которая ведет к попранию закона и моей гибели. Наоборот, к твоему великому расстройству, я приведу из леса своего брата, друга всех людей, о бесстыдная! Вернув Раму невообразимой славы, я всем сердцем стану его рабом!
Великодушный Бхарата бросал матери горькие упреки. Он предавался горю, из груди его вырывался непрерывный рев, словно у льва в своей пещере на горе Мандара.
Глава 74
Он продолжает осуждать Кайкейи
Обвинив мать, Бхарата во власти неистового гнева продолжал:
– Уходи из царства, о Кайкейи, порочное и жестокое создание! Сама добродетель отвернулась от тебя! Плачь не о мертвых, а обо мне! Что сделали тебе Рама или царь, исполненный добродетели, что одного ты довела до могилы, а другого сослала в лес? Уничтожив род, ты взяла на себя грех убийства брахмана! О Кайкейи, ты отправишься в ад, но не в мир, обретенный моими предками! Причиненным злом и безбожным поведением изгнав того, кого все любили, ты навлекла на меня позор! Из-за твоей ошибки отец мой умер, а Рама изгнан в лес, и это опорочило меня и в этом мире и в следующем! Ты мать лишь по названию, в действительности ты в своей жажде власти мой жестокий враг, никогда не обращайся ко мне, о злобная негодяйка, убийца своего мужа! Каушалья, Сумитра и другие мои матери из-за тебя пребывают в горе, о оскорбительница рода! Нет, ты не дочь Ашвапати, который поддерживает дхарму и исполнен мудрости; тебя родила ракшаси в уничтожение дома моего отца; ты выдворила добродетельного Раму, воплощение героизма, в лес, из-за тебя отец мой удалился в обитель богов. О навлекшая на мою голову несчастье осиротевшего государства, отвергнутая двумя моими братьями и ненавидимая всем миром; ты лишила добродетельную Каушалью супруга и сына. Без причины навредившая остальным, что ожидает тебя? Ты отправишься на адские планеты! Разве ты не знаешь, что главной опорой нашей семьи является Рама, старший сын, равный своему отцу, рожденный Каушальей, о жестокое созданье? Рожденный из ее членов и органов, сын – порождение сердца матери, и она любит его больше всех, хотя она может любить и всех своих родных. В давние времена добродетельная Сурабхи (сноска 1, 343), почитаемая богами, увидела, как два ее сына на земле тянут плуг, теряя сознание от усталости. Увидев в полдень своих изнуренных пахотой сыновей, она преисполнилась печали, лицо ее омылось слезами.
Тем временем ниже проходил великодушный царь богов, и ее слезы, ароматные как сандал, упали на него. Подняв глаза, царь богов увидел Сурабхи, стоявшую в небесах, печальную и одинокую, охваченная скорбью, она мычала. Видя почтенную богиню в горе, Индра-громовержец, царь богов, трепеща, со сложенными ладонями спросил:
– Нам грозит великое бедствие? Почему ты скорбишь? Скажи, о доброжелательница мира.
На вопросы прозорливого царя богов Сурабхи красноречиво и благоразумно отвечала:
– Не беспокойся, о глава бессмертных, нам ниоткуда не грозит опасность, но я плачу о двух моих несчастных сыновьях. Когда я вижу их изнуренными, печальными, мучимыми солнечными лучами и избитыми работником низкой души, тех двух быков, рожденных из моей поясницы, которые умрут под тяжестью своего бремени, видя их столь несчастными, я страдаю, потому что для матери нет никого дороже сына.
Индра, первый среди богов, чувствуя ароматные слезы, что падали на его члены, проникся почтением к Сурабхи (сноска 1, 344).
Если она, уравновешенная и безупречная в своем желании накормить миры, столь славная, чьи деяния в согласии с нравом, мать тысяч сыновей, Камадука, так страдала, то что говорить о Каушалье, лишившейся Рамы? Эта добродетельная царица имеет только одного сына, и теперь по твоей милости она осталась без него! Ты всегда будешь несчастна, в этом мире и в следующем! Я же сделаю все, чтобы восстановить в правах моего брата и отца во имя их процветания и славы! Непременно! Чтобы вернуть этого длиннорукого воина, могучего правителя Кошалы, я пойду в девственный лес, обитель аскетов. Как стерплю я твою несправедливость перед лицом разбитых горем жителей? Ты же войди в огонь или сама отправляйся лес Дандака, или лучше одень веревку себе на шею; ты не заслуживаешь лучшей участи!
Сказав так, словно змей, раненый в лесу ядовитой стрелой, он упал наземь, в гневе дыша как ящер. Глаза его пылали, одежды были в беспорядке.
Сокрушитель врагов, он лежал на земле, словно знамя Индры по завершении церемонии. (сноска 2, 344)
Глава 75
Бхарата пытается утешить Каушалью
Прошло немало времени, пока он пришел в себя. Потом этот герой поднялся с глазами, мокрыми от слез, и, глядя на свою неудачливую мать, в кругу советников отрекся от нее:
– У меня нет желания править, я никогда не говорил об этом своей матери; я не знал о намерениях царя относительно коронации, потому что вместе с Шатругхной был в это время в далекой стране. Я ничего не знал об изгнании великодушного Рамы, о судьбе Саумитри и Ситы!
Пока доблестный Бхарата предавался скорби, его голос узнала Каушалья и сказала Сумитре:
– Приехал Бхарата, сын безжалостной Кайкейи! Я желаю видеть прозорливого Бхарату!
С бледным и изнуренным лицом, дрожа и лишаясь чувств, Каушалья говорила с Сумитрой, которая уже собиралась пойти за Бхаратой. Но в это время царскому сыну вместе с Шатругхной случилось проходить мимо покоев Каушальи. Бхарата и Шатругхна, увидев разбитую горем Каушалью, обняли ее.
Их слезы слились в одну реку. Благородная и добродетельная Каушалья, превозмогая горе, обняла их в ответ и обратилась к Бхарате:
– Она без помех завоевала для тебя трон, которого ты жаждал; по милости Кайкейи, благодаря ее несправедливости скоро ты обретешь его! Она отправила моего сына жить в лесу и носить одежды из коры! Что злобная Кайкейи надеется извлечь из этого? Пусть она сейчас же сошлет меня к моему сыну, Хираньягарбхе, (сноска 1, 345) или лучше я вместе с Сумитрой после огненного жертвоприношения (сноска 2, 345) счастливо уйду путем, по которому пошел Рагхава; пока ты сам не отведешь меня туда, где аскетом живет мой сын, тигр среди людей, до тех пор это обширное царство, полное богатства и зерна, изобилующее слонами, конями и колесницами, has been made over to thee!
Обвиняемый во многих грехах, которые не совершал, Бхарата задрожал, как от стрекала вонзившегося в открытую рану. Он упал царице в ноги, издавая невнятные звуки. Придя в себя, Бхарата со сложенными ладонями отвечал на упреки Каушальи, полной бесчисленных подозрений:
– О благородная женщина, почему ты обвиняешь меня, когда нет на мне вины? Ты знаешь, как сильно я люблю Рагхаву. Пусть ум человека, посоветовавшего сослать царевича, верного дружбе, лучшего из людей, следующего закону, станет невосприимчив ко всем священным писаниям, пусть он станет рабом мерзких негодяев, пусть солнце помочится ему в лицо, пусть лягнет его спящая корова! Пусть он станет слугой жестокого хозяина, который нагружает своих слуг тяжелой работой, не давая вознаграждения! Пусть он несет бремя вины тех, кто ищет зла царю, который покровительствует своим поданным, словно родным детям! Пусть вина монарха, который берет шестнадцатую часть доходов своих подданных, но лишает их своей защиты, ляжет на того, кто посоветовал изгнать Раму. Пусть грех тех, кто дав слово на огненном жертвоприношении, отказался раздать традиционную милостыню, ляжет на того, кто посоветовал изгнать того благородного царевича! Пусть грех того, кто сполна владея слонами, конями, колесницами и оружием, не в силах сражаться честно, ляжет на того, кто посоветовал изгнать царевича!
Пусть этот порочный негодяй забудет тонкие наставления писаний, переданные мудрыми гуру, и извратит их смысл! Пусть тот, кто пожелал этого изгнания, никогда не увидит этого широкоплечего царевича, сияющего как солнце или луна, восседающего на троне! Пусть тот, кто безжалостно настоял на его изгнании, страдает так же, как и человек, без пользы принявший молоко, рис и рыбу, или не испытывающий почтения к своим гуру! Пусть он страдает, как человек, пинающий корову, осуждающий своего гуру и оскорбляющий друзей!
Пусть это злобное созданье разгласит хранимую тайну! Пусть он не узнает служения, оказанного ему и останется неблагодарным; пусть он останется без поддержки, без стыда, пусть друзья презирают его. Пусть родные, сыновья, рабы и слуги прогонят его из собственного дома, пусть он ест сладости, не делясь с остальными (сноска1, 347). Пусть он не найдет супруги из той же касты, пусть он умрет без потомства, не исполнив своих религиозных обязанностей! Пусть он живет, не видя своих наследников, пусть будет несчастен в своем союзе, пусть дни его будут короткими! Пусть на него ляжет вина за убийство царя, женщины, ребенка или старика, пусть он страдает от позора бегства своих слуг! В следующих рождениях пусть он страдает от таких же дурных черт, как и тот, кто торгует лаком, мясом, медом, медью и ядом (сноска 2, 347), ради пропитания своей семьи! Пусть враги его убьют, когда он будет бежать в разгаре сражения. Пусть этот грешник блуждает по свету с деревянной чашей в руках, в холстине, прося милостыню, подобно безумцу.
Пусть получит он вино, женщин и азартные игры, пусть одолеют его страсть и гнев! Пусть справедливость не найдет себе места в душе того, кто посоветовал изгнать Раму, пусть он развивает семейственность с теми, кто не заслуживает ее! (сноска 3, 347) Пусть воры унесут все его богатства и собственность! Пусть падет на его грех того, кто спит на рассвете и в сумерки! Пусть его обвинят в поджоге, непочтении к постели гуру и предательстве друга! Пусть такой человек не покориться богам, питриям и своим отцу и матери! Пусть он будет изгнан из общества добродетельных людей, не слышит их добрых имен и праведных деяний! Пусть тот, кто посоветовал изгнать длиннорукого и широкоплечего царевича, перестанет выражать почтение своей матери и будет обречен на праздность и лень! Пусть он, имея бесчисленных родственников, останется без средств, подорванный лихорадкой и болезнью и живет в постоянных страданиях! Пусть ляжет на него грех тех, кто обманул надежды страждущих, в своей нищете поднимающих глаза свои и молящих о помощи!
Пусть потворствует он всем видам обмана, будет хитрым, подлым, вероломным и живет в страхе перед законной властью! Пусть обвинит его благочестивая и преданная супруга, приблизившись к нему в расцвете своей красоты. Пусть ляжет на него проклятие брахмана, добровольно лишившегося потомства!
Пусть вина того, кто извратив свой ум, не оказал почтения брахману и обманул корову, кормящую своего маленького теленка, ляжет на того, кто посоветовал изгнать царевича! Пусть он, пренебрегая собственной женой, ухаживает за женой другого и в своем безрассудстве преступит закон! Пусть преступление того, кто осквернил колодец или подложил яд другому, ляжет на него! Пусть ляжет на него грех, того, кто имя воду, не дал ее истомленному жаждой! Пусть грех того, кто судит две религиозные дискутирующие стороны, выражая пристрастие к одной из них, ляжет на негодяя, посоветовавшего изгнать лотосоокого Раму!
Несчастный царевич, пытаясь утешить Каушалью, лишившуюся супруга и сына, припал к ее стопам. И тогда царица сказала Бхарате, изрекшему те страшные проклятия, обезумевшему от горя:
– О сын мой, страдания мои увеличиваются, когда я вижу тебя лежащим здесь, сердце огорчено твоими проклятиями! По милости небес душа твоя, полная благородства, не отступит от своего долга! О дитя мое, справедливость приведет тебя в благословенную обитель!
С этими словами она посадила Бхарату, преданного брату, к себе на колени и обняла его могучерукого, давая волю своему горю.
Скорбя, великодушный царевич, обезумев от страданий, чувствовал себя на грани обморока. Заикаясь, он произнес несколько несвязных слов. Все время вздыхая, вне себя, он лежал на полу, в горе не замечая, как проходит ночь.
Глава 76
Погребальные церемонии царя Дашаратхи
Бхарата, сын Кайкейи пребывал в горе, когда к нему обратился Васиштха, самый красноречивый из аскетов:
– Довольно предаваться скорби; будь счастлив, о царевич великой славы, пришло тебе время совершить торжественные ритуалы погребения царя!
Бхарата, зная свой долг, низко поклонился и стал готовиться к обряду.
Он извлек тело царя Дашаратхи с золотистым лицом из земли, где оно лежало в масле и казалось спящим, поместил его на великолепное ложе, украшенное всеми видами драгоценных камней и, преисполненный горя, сказал отцу:
– О великий царь, что ты сделал, накануне моего возвращения, изгнав добродетельного Раму и доблестного Лакшману? Куда ты ушел, о великий монарх, покинув своих подданных, скорбящих в разлуке с Рамой, львом среди людей благословенной судьбы? Кто обеспечит безопасность и мир твоих подданных в этом городе, когда ты удалился на небеса, а Рама ушел в лес, о дорогой отец? Земля овдовела, о царь; она утратила свое сияние; город кажется ночью без луны.
Видя терзания Бхараты, к нему обратился Васиштха, великий муни:
– О доблестный царевич, без промедления и ропота, соверши положенные погребальные обряды по ушедшему царю!
– Быть тому! – отвечал Бхарата и, послушный воле Васиштхи, тут же созвал со всех сторон священнослужителей с их помощниками и мудрецов.
За пределами агньягары (сноска 1, 350) священнослужители и их слуги согласно ритуалу развели огонь для того индры среди людей. Затем слуги, положив тело царя на носилки, с удрученными лицами, плача, вынесли его; люди, разбрасывая золото, серебро и одежды всех видов шли перед царем, тогда как другие собирали сандал, сладкий алоэ и различные ароматные травы, а также груды деревьев шаралы, ведадару и падмака, чтобы устроить погребальный костер. Приблизившись туда, где лежал царь, ритвиджи предложили сандал, стебли водяной лилии, сладкие корни и благовония и, вылив в огонь масло, начали читать молчаливые молитвы; после этого певцы стали читать Сама-веду, как это указывают писания.
Женщины из дворцовых покоев покинули город в паланкинах и на колесницах согласно занимаемому положению, сопровождаемые престарелыми стражниками; священники, окружавшие царский погребальный костер, велели им идти слева от себя, и женщины, охваченные горем, шли вслед за Каушальей.
Лишь только они сошли со своих колесниц на берега реки Сараю, раздались их душераздирающие крики.
Совершив водный ритуал (сноска 2, 350), жены монарха, а также советники и священнослужители вместе с Бхаратой вернулись в город, глаза их тонули в слезах. В течение десяти последующих дней глубокого траура (сноска 3, 350) они спали на земле.
Глава 77
Горе Бхараты и Шатругхны
Спустя десять дней царевич, превозмогая горе, приготовился к дальнейшим церемониям и раздал брахманам золото, драгоценности, лущеный рис, бесчисленные стада коз, серебро, коров, слуг и служанок, колесницы и просторные дома. На тринадцатый день на рассвете длиннорукий воин Бхарата, разбитый горем, излил свою скорбь и, представ на очистительной церемонии у погребального костра, голосом полным печали, сказал:
– О отец мой, изгнав Раму в лес, которого всегда считал моим спутником, сам ты покинул меня, оставив без поддержки! Куда ты ушел, о дорогой отец, о мой царь, покинув Каушалью? Она осталась без защитника, потому что ее опорой был Рама!
Глядя на пламя погребального костра с пеплом побелевших костей, где сгорело тело его отца, он упал на землю, громко крича и теряя сознание. Видя несчастного царевича, в рыданиях лежащего на земле, словно великое знамя индры, которое необходимо поднять (сноска 1, 351), все советники бросились помочь этому чистосердечному царевичу, как прежде риши помогли Яяти, упавшему с небес, когда истощился запас его благочестия.
Шатругхна, видя Бхарату во власти горя, взывающего к отцу, тоже без чувств упал наземь, и словно утратив разум, вне себя, вспоминая все добро, содеянное для него отцом, погрузился в океан печали, навлеченной Мантхарой, в котором подобно крокодилу плавала Кайкейи, безвозвратно теряя все дарованные прежде благословения.
– О дорогой отец, – кричал он, – куда ты ушел, покинув своего нежного и юного сына, которого ты так любил? Кто теперь позаботится о нашей пище, питье, одежде и украшениях? О великодушный и добродетельный монарх, почему земля не раскололась, лишившись знаменитого государя? Отец мой вернулся на небеса, а Рама ушел в лес, как теперь мне жить? Я брошусь в огонь! Без отца и брата не могу вернуться в Айодхью, которой правил Икшваку и которую теперь покинул. Я буду жить в хижине!
Слушая скорбные слова двух братьев и видя их горе, окружавшие их спутники преисполнились печали. Шатругхна и Бхарата потеряли сознание и упали наземь, словно два тура, лишившиеся рогов.
Тогда Васиштха, добродетельный и мягкий духовный наставник их отца, помог Бхарате подняться и сказал (сноска 1, 352):
– О господин, уже тринадцатый день, как почил царь, почему ты медлишь собрать кости и пепел? Все живое без исключения страдает от трех вещей, человек не может избежать их (сноска 2, 352).
Сумантра помог Шатругхне и утешая, красноречиво напомнил, что все сущее имеет начало и конец.
Поднявшись, те двое тигров среди людей, исполненные великолепия, напоминавшие два стяга Индры, поникшие от солнца и дождя, вытерли слезы и с красными глазами, все еще скорбя, понуждаемые советниками, поспешили завершить оставшиеся погребальные ритуалы.
Глава 78
Шатругхна наказывает Мантхару
Пока Бхарата грустно размышлял о том, как ему вернуть Раму, Шатругхна, его младший брат сказал:
– Тот, кто хранит все живое от беды и способен постоять за себя, Рама, исполненный доблести, изгнан в лес женщиной. Почему Лакшмана, сильный и мужественный, не защитил Раму, даже если бы он нарушил волю отца?
Размышляя о справедливости происшедшего, я считаю, что царя, оказавшегося под влиянием женщины, нужно было остановить с самого начала!
Пока Шатругхна, младший брат Лакшманы, говорил с Бхаратой, в дверях появилась горбунья, в дорогих украшениях. Она была умащена сандаловой пастой, одета в богато расшитые царские одежды. Подпоясанная кушаком, в бесценных камнях она напоминала обезьяну, связанную веревками. Увидев горбунью, главный источник всех бед, стражники грубо схватили ее и, притащив к Шатругхне, сказали:
– Эта злобная женщина стала причиной изгнания Рамы и смерти твоего отца; делай с нею все, что сочтешь достойным ее!
Разгневанный Шатругхна воскликнул:
– Пусть эта женщина, принесшая столько горя моим братьям и отцу, получит плоды своего зла!
С этими словами, он сильной рукой вытащил горбунью из толпы служанок, и дворец огласился ее пронзительными воплями. Видя разгневанного Шатругхну, остальные в ужасе разбежались во все стороны, говоря: «Гнев его так силен, что он убьет всех нас! Нужно скорее искать прибежища у сострадательной и великодушной Каушальи, исполненной добродетелями; там мы наверняка найдем защиту!
Охваченный гневом Шатгурхна, победитель своих врагов, обрушил на горбунью ливень ударов, и она, бросившись наземь, стала пронзительно кричать, все ее многочисленные украшения рассыпались по полу, так что великолепный царский дворец стал сверкать еще сильнее, словно осеннее небо, усеянное мириадами звезд.
Держа горбунью, этот тур среди людей обратился к Кайкейи гневно и с угрозой обратился к нечестивой Кайкейи, и царица в ужасе стала искать защиты у своего сына. Тогда Бхарата, обратив на Шатругхну гневный взгляд, сказал:
– Нельзя убивать женщину, поэтому держи себя в руках! Я сам бы приготовил злобную Кайкейи к смерти за ее отвратительное поведение, но я боюсь добродетельный Рама упрекнет меня потом за смерть моей матери. Если Рагхава справедливой души услышит о смерти этой горбуньи, он наверняка сделает что-нибудь с тобой или со мной!
Слова эти остановили младшего брата Лакшманы, он отпустил обессилившую от страха горбунью; Мантхара припала к стопам Кайкейи, еле дыша и жалобно всхлипывая.
Мать Бхараты понемногу успокоила несчастную горбунью, обезумевшую от страха перед Шатругхной и напоминавшую птицу краунча, попавшую в петлю.
Глава 79
Бхарта отрекается от трона
Ранним утром четырнадцатого дня те, на ком лежал долг провозгласить (нового) царя, собрались вместе и обратились к Бхарате:
– Наш почтенный повелитель, Дашаратха, изгнав твоего старшего брата Раму в лес вместе с доблестным Лакшманой, а сам удалился на небеса. Теперь ты наш царь, ибо царство осталось без защиты и подвержено любым непредвиденным нападениям. Все готово для церемонии коронации, твои родственники, а также все люди Айодхьи, ждут случая, о царевич, потомок династии Рагху! Займи трон предков, о Бхарата, прими божественное помазанье и правь нами, о тур среди людей!
Бхарата, верный своему долгу, обошел вправо священную урну и ответил всем:
– По традиции нашей с семьи трон принадлежит старшему сыну; поэтому, о праведные люди, не провозглашайте меня царем! Рама, мой старший брат будет царем, я же удалюсь в лес на четырнадцать лет! Готовьте великую армию из четырех воинских соединений! Я отправляюсь искать Раму в лесу и пошлю вперед все, что вы приготовили для коронации. Там мы проведем первую церемонию коронации Рамы, этого тигра среди людей,, а когда я привезу его обратно, вы разведете священный огонь жертвоприношения! Я никогда не пойду на поводу у этой женщины; уж лучше я удалюсь в недоступный лес, а Рама станет царем. Наберите рабочих проложить дороги и выровнять холмистую землю, прежде послав вперед опытных людей исследовать опасные районы.
В ответ на слова Бхараты о Рам люди почтительно сказали:
– О царевич, за то, что ты желаешь дать земле старшего царского сына, пусть богиня процветания всегда сопутствует тебе!
Глаза всех, кто слышал милостивую речь Бхараты, увлажнились слезами, что подчеркнуло благородство их лиц. Счастливые министры отбросили печаль и сказали, обращаясь к Бхарате:
– О первый среди людей, согласно твоему приказу мы соберем огромное число преданных людей и отряд рабочих в дорогу!
Глава 80
Строительство дороги
Созвали всех, кто был разбирался в породах земли, был опытен в лесах, а также рабочих, энергичных и могучих, землекопов, механиков, архитекторов, инженеров, плотников, дорожных ремонтников, лесорубов, поваров, парфюмеров, тех, плетет корзины, кожевников и землемеров, и вся эта могучая толпа напоминала море в полнолуние.
Отовсюду пришли людей, сведущие в строительстве дорог, снабженные всем необходимым инструментом, и выступили вперед проложить путь, вырубая лианы и кустарник и, где необходимо, ветви деревьев. Силачи бросали в огонь стволы деревьев и ровняли землю глиной, заполняя рвы и канавы, другие мостили маленькие реки и потоки и расчищали дорогу от камней и терниев, дробили скалы, преграждавшие водяные потоки. В безводных областях на маленьких ручьях сооружали плотины и рыли пруды и глубокие колодцы, где до воды можно было спуститься по уступам в ярусах и где человек мог отдохнуть. Дорога для царской армии ровная и широкая с цветами по обеим сторонам, где пели бесчисленные птицы, опьянев от радости, украшенная стягами, окропленными сандалом и усыпанная цветами всех видов, напоминала дорогу богов. Среди чарующего пейзажа с прекрасными деревьями, обремененными сладкими фруктами, выбрали место для лагеря великодушного Бхараты, умелые ремесленники щедро украсили его, так что оно казалось сплошным орнаментом; учитывая накшатру и мухурту (сноска 1, 356) они устроили для знаменитого Бхараты лагерь с высокой насыпью из песка, окруженный рвом, улицы там сверкали как сапфиры. Увенчанный башенками, укрепленными штукатуркой валами, со сверкающими знаменами и искусно проложенными дорогами, с величественными террасами, храмами, украшенными богатым орнаментом лагерь Бхараты напоминал своим великолепием город Шакры!