Пятого июля 1439 г. во Флоренции в церкви Санта Мария Новелла 116-ю латинскими иерархами во главе с Папой и 33-мя восточными предстоятелями было подписано соглашение о воссоединении церквей. Все спорные вопросы на соборе решились к обоюдному согласию. В Акте Флорентийской Унии были зафиксированы утвержденные каноны отныне единой церкви. Заявлялось, что «Тело Христово истинно совершается в пшеничном хлебе, будь то безквасный или квасный хлеб, и священники должны совершать самое Тело Господне на алтаре, хотя каждый согласно обычаю своей Церкви - Западной или Восточной».
Утверждалось душеспасительное действие поминальных приношений, поскольку «души истинно покаявшихся умерших с любовию к Богу, прежде чем удовлетворили достойными плодами покаяния за свои проступки, должны подвергнуться очищению после смерти очистительными страданиями; и для того, чтобы они получили облегчение в своих страданиях, им приносит пользу помощь со стороны живущих, именно - литургическая Жертва, молитва, милостыня и иные дела блогочестия, которые верные имеют обыкновение приносить за других верных, следуя постановлениям Церкви».
Окончательно подтверждалось немедленное воздаяние за дела после смерти, причем души праведников сразу же «воспринимаются на небо и ясно созерцают Бога в Трех Лицах», а «души тех, которые умирают в смертном грехе или только с первородным грехом, немедленно спускаются в ад, чтобы страдать там, хотя и различными друг от друга мучениями».
Главой единой христианской церкви был признан Римский Понтифик. Константинопольский Патриарх стал вторым лицом церкви, Александрийский патриарх - третьим, Антиохийский - четвертым и Иерусалимский - пятым, «при сохранении всех их прав и привилегий».
О том, что глава русской делегации полностью принял все пункты соглашения, свидетельствует Акт папы Евгения IVо назначении Митрополита Московского Исидора папским легатом: «Папа Евгений IVназначает Всероссийскаго Митрополита Исидора Папским Легатом во всех землях подведомых его Митрополии».
В Новгороде о результатах Флорентийского собора узнали примерно в начале осени. До этого, несмотря на разногласия и псковскую обиду, Евфимий продолжал признавать Исидора главой русской церкви, что следует из упоминания митрополита в официальных выходных данных рукописной Минеи, которую закончили переписывать в Перынском монастыре 28 августа 1438 г.811
Новгородский владыка, очевидно, был потрясен, узнав, что глава русской православной церкви и сам Константинопольский патриарх признали над собой власть католического иерарха, а митрополит всея Руси отныне Папский легат. С римским Папой в Новгороде связывали агрессию немецкого Ордена и польско-литовских князей на Новгородские земли. Римская курия действительно планировала превратить объединенную Польшу и Литву в оплот католицизма против православия. Папа Иоанн XVIIIи затем Мартин Vдаже назначили литовских князей Витовта и Ягайла генеральными викариями католической церкви (наместниками Папы) для Новгорода и Пскова. Весьма вероятно, что в Новгороде знали об этих планах.
Дальнейшие действия владыки Евфимия напоминают действия генерала в осажденном городе. Только осада ожидалась не военная, а духовная. Как убедительно доказал А.Г. Бобров, в большинстве русских княжеств, в том числе в Москве и Твери, восприняли унию вполне лояльно. И только новгородский архиепископ Евфимий, по примеру Афонских монахов, категорически отказался признать Акт Флорентийской унии законом в своей епархии. Отныне владыка всеми силами старался укреплять позиции православия в Новгородской земле.
Начал Евфимий с того, что приказал выбелить «святую Софею всю». Белый храм под золотым куполом, как бы взлетающий к небесам, являл собой впечатляющее зрелище. Пахомий Логофет, повидавший за время своих странствий немало чудес, все же не удержался от восхищения перед главным храмом Новгорода: «Если хочешь видеть немногое из числа великих дел его, иди к храму Святой Софии. Там увидишь созданные им храмы святых, стоящие подобно горам. Не голосом, а делом открывают они разнообразную красоту свою. Это даровал мне архиепископ Евфимий, - говорит одна церковь; другая говорит - таким благолепием он украсил меня; третья поведает - меня воздвиг он с основания. Храм великого Иоанна Златоустого, высокий и красивый, рукою Златоустого благословляет его и от его лица говорит: "Поелику ты воздвиг мне храм, и я умолю Творца приготовить тебе храмину на Небе". Соборный храм Премудрости Божией, обветшавший от времени и возобновленный им, вещает: "Он возвратил мне прежнее благолепие мое, украсил меня святыми иконами, он - хвала и красота моя"».
В тот же год новгородский владыка спешно восстановил рухнувшую после наводнения колокольню «на старом мъсте, на городе», а затем провел беспрецедентную по своим масштабам акцию канонизации местных святых.
В главном храме города, который отныне по замыслу Евфимия должен был являть собой главную святыню православия, «обретено бысть тело архиепископа Иоана, при коем быле суздалце под Новымъгородом. Того же лета архиепископ Еуфимии позлати гроб князя Володимера, внука великаго Володимера, и подписа; такоже и матери его гроб подписа, и покров положи, и память им устави творити на всякое лето месяца октября в 4».
Кроме возрождения культа святого Владимира-Крестителя, Евфимий создал еще один местный культ. Архиепископ канонизировал князя Мстислава Ростиславича, который был похоронен в Софийском соборе в 1180 г. Князь этот принадлежал к смоленской династии, дружественной Новгороду. Вспомним, что Евфимий ездил на поставление в Смоленск. Возможно, это определило его выбор - из всех князей, похороненных в Софийском соборе, был канонизирован именно Мстислав Ростиславич, хотя до своего княжения в Новгороде он и приходил с войной под стены города.
В это же время в главном храме Новгорода случилось еще одно чудо. Пономарь Аарон, заночевавший внутри Софии, «не во сне, а наяву» увидел, что прежние архиепископы Новгорода, «вошед преждними дверьми», остановились около иконы Корсунский Божьей Матери и молились за Новгород. Наутро, извещенный пономарем о «чудесном видении», Евфимий отслужил литургию и панихиду по своим святым предшественникам, погребенным в Софийском соборе, а вскоре установил им регулярное почитание на 10 февраля. В список святых архиепископов вошли Иоаким, Лука, Герман, Аркадий, Гавриил, Мартирий, Антоний, Василий и Симеон.
Таким образом, Евфимий не полностью исполнил божественное повеление канонизировать всех князей и епископов, погребенных в святой Софии. Устанавливая общий день памяти новгородским святителям, владыка исключил из списка те имена, которые оставили недобрую память на страницах местной летописи. Вспомним, что при дворе архиепископа Евфимия велось летописание, следовательно, владыка мог приказать провести специальные исторические изыскания или даже лично занялся этим важным делом. Массовая канонизация новгородских владык была произведена по методу исключения. Таким образом, новгородская канонизация епископов приближается к поминовению почитаемых усопших, которое не всегда можно отделить от почитания святых в точном смысле слова. Эта особенность святительской канонизации, неслыханная на Руси, не является исключительной в греческой и латинской церкви. Так в Константинополе почти до середины XIв. канонизовались все патриархи, за исключением еретиков. То же самое происходило в более древние времена в Римской церкви и в некоторых галльских церквах раннего средневековья. В Новгороде была проявлена большая строгость, но основа канонизации сохранилась та же: благоговейное поминовение усопших правителей и предстоятелей церкви.
Что же касается «всех православных христиан», погребенных в соборе, то их поминовение тоже имело место, но не получило характера канонизации. В Тихвинском уставе 1590 г. имеется следующее сообщение: «... на память священномученика Иерофея уставися поминки от Евфимия архиепископа Вяжицкого... по великих князех и великих княгинях и их сродник и архиепископех и епископех, иже лежат в Великом Новгороде в соборной церкви и по манастырех, и по всех православных христианех». Также в уставе Воскресенского монастыря 1440 г. якобы рукой самого Евфимия была написана «заповедь совершать поминовение о почивающих в Софийском соборе».
Прославление святых считалось в Новгороде равным прославлению самого Бога: «Хвала бо святым по премногу обыче на самого Бога восходити: Бог таковыми от нас прославляється».
В том же 1439 г. уже известный нам пономарь Аарон (на которого по представлениям того времени явно снизошла божья благодать) по заказу архиепископа Евфимия создал для главного алтаря Софийского храма пятифигурный Деисусный чин.
Особо стоит отметить, что ни в одной из русских епархий не было такого количества святых, как стало в Новгороде после Ефимьевской канонизации. Пахомий Логофет видел смысл деятельности Евфимия в желании увековечить свою память и дать упокоение своим преемникам. На самом деле, это былосознательное утверждение республики Святой Софии как святой земли, с древности управляемой праведниками и сохранившей истинную веру после Флорентийской унии, в отличие от Константинополя.
А.Г. Бобров, проанализировав писцовые записи на рукописях, переписанных «повелением» Евфимия, сделал важный вывод, что с 1439 г. В них исчезают упоминания как великого князя, так и митрополита. Однако позицию Евфимия нельзя считать целиком антимосковской и сепаратистской. Его действия следует трактовать шире - это была программа обособления Новгорода от всех христианских земель, принявших унию, как католических, так и православных.
Архиепископ Евфимий не был одинок в своем стремлении остановить «латинскую опасность». Судя по показаниям источников, новгородцы поддержали своего владыку. Даже торговые дела, ранее стоявшие как бы в стороне от конфессиональных разногласий, на этот раз пострадали именно из-за всплеска антизападных настроений в Новгороде. В декабре 1439 г. ганзейские купцы, живущие в Новгороде, писали в Ревель, что у них возник серьезный конфликт с горожанами. При установке новых ворот Готского двора на Михайловой улице плотник немного стесал уличную мостовую, так как новые косяки ворот были толще прежних. Уличане возмутились, конфликт дошел до разбирательства у старост Михайловой улицы, а затем у тысяцкого и посадника. Возможно, дело дошло даже до сбора веча - в ганзейском письме упоминается «большое число возбужденных людей».Раздавались даже угрозы повесить приказчиков Готского двора. В другое, не столь напряженное время, данный конфликт разрешился бы уже на уровне улицы, не доходя до городских магистратов. На лицо антизападные настроения новгородцев, соответственно настроенных местными священнослужителями.
Между тем в конце лета 1439 г. русская делегация во главе с митрополитом Исидором отправилась домой. По дороге от свиты митрополита откололся иеромонах Симеон Суздальский, по каким-то причинам решивший вдруг перейти на сторону противников уже принятой унии. Симеон направился в Новгород, куда прибыл весной 1440 г. Все лето он пробыл при дворе Евфимия II, так что в Новгороде узнали все подробности о событиях Флорентийского собора от очевидца.
Евфимий в 1440 г. продолжал церковное строительство, в том числе и на владычном дворе: «постави владыка церковь каменноу святоую Анастасию» и «камнату каменну меньшую». Строительство церкви в честь святой Анастасии было вдвойне символично. Согласно житию мученицы Анастасии, она по благословению игуменьи Софии пошла на смерть ради веры христовой. Таким образом, новая церковь в честь Анастасии легла еще одним кирпичиком в духовную крепость Новгорода, выстраиваемую владыкой Евфимием. Это было своеобразной демонстрацией готовности новгородцев пойти на муки ради истинной веры по благословению святой Софии. В то же время имя Анастасия переводится с греческого как «Воскресение». В стенной росписи храма Спаса на Нередице изображение Воскресения Христова заменено изображением мученицы Анастасии. Воскрешение истинной веры, подъем Новгорода среди других земель, - вот что знаменовал собой культ святой Анастасии.
Продолжал Евфимий и начатую им канонизацию святых Новгородской земли. Слухи о чудесах, совершающихся в обители Варлаама Хутынского, побудили архиепископа в 1442 г. приступить к освидетельствованию мощей Варлаама. Владыка призвал к себе хутынского игумена Тарасия и заповедал трехдневный пост и молитву в обители. Сам архиепископ также постился и молился эти дни. Через три дня в присутствии игумена Тарасия и иподиакона Иоанна Евфимий открыл гроб преподобного и якобы нашел мощи нетленными: лицо и борода Варлаама были сходны с изображением на иконе, стоявшей над гробом. Святость Варлаама была подтверждена, и гроб вновь закрыли.
Но вернемся в осень 1440 г., когда делегация митрополита, возвращающегося с собора, достигла литовско-московской границы. Митрополит и кардинал Исидор объявлял в каждой епархии о состоявшемся соединении православной и католической церквей. Шествие митрополита можно признать триумфальным. Единение с Римом было признано в Киевской, Брянской, Смоленской, Полоцкой, Луцкой, Туровской, Владимиро-Волынской, Холмской, Пермышльской и Галицкой епархиях. Перед возвращением в Москву Исидор остановился в Смоленске, утверждая идеи унии в литовских и псковских землях. В это же время смоленский князь Юрий вызвал из Новгорода отступника Сидора и посадил «в железа».
Записи псковских летописцев этих лет подчеркнуто нейтральны к митрополиту: «приеха в Литвоу митрополит Сидор от римьекаго папы Евгениа с осмаго збора Флореньскаго и приела в Псков своя грамоты и благословение. И своего наместника архимандрита Геласиа сведе; и по том приела архимандрита Григория, месяца генваря в 18».
Представляется весьма вероятным, что архиепископ Евфимий предпринимал какие-то попытки вернуть своих «заблудших детей» - псковичей на путь истинный. Возможно, архимандрит Герасим поддался убеждениям владыки, или же сам не принял условия унии. Так или иначе, но его смещение и замена на Григория не вызвали в Пскове возмущения. Следовательно, псковичи в массе своей продолжали ценить независимость от Новгорода выше церковных разногласий.
В эту же зиму великий князь Василий Васильевич прислал в Псков своего посла, приказав псковичам «развергноути мир с новгородци». Военные силы князя уже стояли в Торжке. Псковичи, «не хотяще ослоушатися своего осподаря», отослали в Новгород мирную грамоту и отказались от крестного целования.
Причину внезапного «розмирья» Москвы с Новгородом летописи не указывают. Новгородский летописец просто сообщает, что «На зиме князь великыи Московьскыи Василии Васильевич възверже нелюбье на Новъгород Великыи, приела грамоту розметную и повоева волостей новгородчкых много». Вместе с московским князем против Новгорода выступила «сила тверская», поскольку между Москвой и Тверью в то время существовал мирный договор.
Деятельно приняли участие в войне псковичи, осадившие Порхов и разграбившие Новгородские волости «от литовского роубежа и до немецкого, а поперок на 50 верст». Великий князь подошел к Демону, однако летописи не сохранили никаких упоминаний о сражениях между ним и новгородцами. «Новгородця же послаша архиепископа Еуфимья и с ним бояр и житьих людей, и наехаша его в Деревах у города у Демяна, и докончаша с ним мир по старине, и даша ему 8000 рублев»
Казалось бы, Новгород проиграл войну и заплатил выкуп. Однако следующее сообщение летописи как-то не вписывается в эту концепцию: «В то же время воеводы новгородчкыя с заволочаны по князя великого земли повоеваша много противу того, что князь воевал новгородчкыя волости»
Таким образом ситуация на момент переговоров более напоминала ничью, чем откровенный проигрыш Новгорода. Анализируя события этой войны, А.Г. Бобров выдвинул гипотезу, о том, что в заключенном возле Демона соглашении решалась судьба Флорентийской унии на Руси, и что «откуп» в 8000 руб. на самом деле был взяткой архиепископа Евфимиявеликому князю, даоы тот не принял унию
Для московского князя вопрос принятия или непринятия унии имел еще одну сторону. Принять унию для Василия Васильевича означало сохранить прежний порядок на митрополии, при котором сохранялась зависимость митрополитов всея Руси от Константинопольского патриарха (а теперь еще и от Рима). Непризнание же унии означало разрыв с патриархией, что давало возможность выборов своего, послушного великому князю митрополита. И кандидатура уже была - ростовский архиепископ Иона. Все это в целом, вероятно, и повлияло на окончательное решение великого князя.
Следующая запись в новгородской летописи утверждает неприятие унии на всей Руси, как свершившийся факт: «приеха митрополит Сидор с осмо сбора на Русь из Рима, и нача зватися легатосом от ребра апостолькаго, седалища Римьскиа власти, и митрополитом Римьским, и нача поминати папу Римъскаго во службе, и иныя новыя вещи, их же николи же не слышахом от крещениа Роускиа земли; и повели в Ляцких божницах Руским попом свою слоужбу служити, а в Руских церквах капланом, Литва же и Русь за то не изымася». Несоответствие данной записи реальным событиям говорит о том, что владычный летописец либо выдавал желаемое за действительное, либо уже был уверен, что отказ Руси от унии - дело решенное.
Строительство Евфимия в Новгороде после заключения мира с Москвой приобретает победный характер. Расписываются фресками церкви святого Николы в Вяжиском монастыре и владычная палата. Кроме того «архиепископ Еуфимии постави церковь каменну святыи Борис и Глеб, на старой основи, во Околотке, и быша ему пособници Новгородцю).
Примерно в это же время в Новгороде была написана икона «Битва новгородцев с суздальцами», на которой изображены те же святые Борис и Глеб, ведущие на бой новгородское войско. В иконе есть еще одна особенность - в центре размещена сцена посольства, хотя в раннем летописании ничего не говорится о переговорах во время новгородско-суздальской войны. Таким образом, взяв за основу сюжет из истории, иконописец переработал его в соответствии с заказом архиепископа. Замысел создателя и заказчика иконы запечатлеть современные им события, подчеркивают и одежды изображенных людей, соответствующие новгородской моде XVв. - свиты, опашни. Святые Борис и Глеб выступают на иконе покровителями новгородцев в войне за православную веру, следовательно, утверждают победу Новгорода в этой войне.
В это время в Смоленске, еще сидя в тюрьме, Симеон Суздальский написал повесть о том, как «римский папа Евгений составил осьмый собор со своими единомышленниками», в которой всячески очернил митрополита Исидора. В частности, Симеон писал о «насилиях» митрополита Исидора над Авраамием Суздальским. Последующие события позволяют понять это стремление оправдать суздальского епископа, свалив всю ответственность за подписание унии на митрополита. Согласно «Повести» Симеона Суздальского, Исидор не сомневался, что на Москве утверждение унии пройдет вполне гладко. Еще в Италии митрополит утверждал, что великий князь «млад есть и в моей воли есть».
Исидор приехал в Москву на вербной неделе и попытался ввести новые порядки в московских церквах - «начат поминати в молитвах Евгениа папу римьскаго». Однако великий князь успел подготовиться к приезду митрополита-униата. «Князь же великы собрав своея земля епископы, архимандриты и игумены, и всех книжник, и много превшеся с ним (с Исидором - O.K.), и упревше его от божественых писании»833.
В 1449 г. начался затяжной конфликт Новгорода и Москвы, митрополита Ионы и владыки Евфимия из-за Дмитрия Шемяки. В Летописи Авраамки записано, что князь Дмитрий Юрьевич Шемяка в 1449 г. приехал в Вишеру, «ту стал, и к архиепископу владыце Еуфимию и в Новъгород отсебе послал Ивана Яковлича, чтоби княгыню приняли и сына Ивана. И владыка Еуфимий и Великый Новгород принята княгиню великую Софью и сына Ивана в честь и въеха в осенине в Юрьев монастырь». Сюда же, судя по посланию митрополита Ионы, Шемяка отправил на сохранение свою казну. После падения Галича в 1450 г. и сам Шемяка бежал в Новгород.
Дмитрий Шемяка потерял к тому времени все - не только недолгое великое княжение, но и свое Галичское княжество. Однако в Новгороде продолжали признавать Дмитрия великим князем. 2 апреля 1450 г. Дмитрий Юрьевич «челова крест к Великому Новгороду, а Великий Новгород челова крест к великому князю Дмитрию заедино». По мнению новгородцев, на Руси в то время было два великих князя - Василий Васильевич и Дмитрий Юрьевич.
Под 1450 г. летопись Авраамки сообщает: «почал владыка Еуфимий детинец покрипливати (производить починку - O.K.) и поставил на городе часозвон». Возможно, починка детинца была стимулирована угрозой со стороны Москвы. Митрополит Иона направил в Новгород грамоту, в которой потребовал, чтобы Евфимий и новгородцы не общались с Шемякой, поскольку он отлучен от церкви. Новгородский владыка с достоинством ответил, что и «преже того русские князи приезжали в дом святой Софеи в Великий Новгород и честь им воздавали по силе, а прежние митрополиты таких грамот с тягостию не посылывали». Основание для подобного противления воле митрополита у Евфимия было законным. В уложении князя Всеволода о церковных судах и людях в числе изгоев, о которых должна заботиться церковь, названы оставшиеся без княжеского удела князья. Приняв к себе Дмитрия Шемяку с семьей, Евфимий действовал по закону, установленному одним из великих князей.
Митрополит Иона направил ответное послание к архиепископу Евфимию, в котором писал: «Ты говоришь, будто я называю в своей грамоте князя Дмитрия моим сыном: посмотри внимательнее на грамоту; так ли там пишется? Сам он отлучил себя от христианства, сам положил на себя великую тягость церковную - неблагословения от всего великого Божия священства. Дал клятву не мыслить никакого зла против великого князя - и ей изменил. Ты видел эту грамоту. Как же после того можно мне именовать его своим сыном духовным? Итак, как прежде, так и теперь пишу к тебе, что я с прочими владыками почитаю князя Дмитрия неблагословенным и отлученным от Церкви Божией. Ты пишешь еще, что и прежде Святая София и Великий Новгород давали убежище у себя гонимым князьям русским и по возможности оказывали им честь; однако ж прежние митрополиты не присылали грамот с таким тяжким наказанием. Но скажи мне, сын мой, какие князья причиняли столько зла своим великим князьям, нарушив крестное целование, или какие князья, оставив жену свою, детей и все имущество в Новгороде, ходили по великому княжению проливать кровь христианскую? Как прежде этого не бывало, так прежние митрополиты не посылали грамот с такой тяжестью».
Не смотря на давление со стороны митрополита, новгородский владыка не отказал князю Дмитрию Юрьевичу в убежище. Но при этом никакой реальной помощи Шемяка от Новгорода не получил. Возможно, в Новгороде оценивали шансы Шемяки достигнуть великого княжения как очень невысокие. А возможно, Новгород просто продолжал придерживаться старой тактики явного невмешательства в дела московского князя, в то же время поддерживая его противника для затягивания смуты. Ведь слабость Москвы была выгодна Новгороду.
В 1456 г. великий князь Василий Васильевич Темный, окончательно утвердившийся на престоле, пошел войной на Новгород. Служебный князь Александр Чарторизский промедлил выступить против московских войск. Решающее сражение новгородцы проиграли и прибегли к испытанному средству - откупу. Посольство во главе с владыкой Евфимием отправилось к великому князю в Яжелбицы «и добиша челом владыка Еоуефимеи и посадники новогородскии и тысятцкии и послов псковский за Великий Новъгород пол девять тысящи рублев серебром. И князь великой владычне благословение и челобитье приат, и посадников новогородскых и тысятцких и послов псковъскых и всего Велико Новагорода, своеа вотчины, и мир им приконча, послины и оброкы великому князю по старине; а новогородци крест целоваша к великому князю ИваноуВасильевичу за вси свои пригороды и за вси свои волости по старине» Великий князь прислал в Новгород своего сына Юрия, и «владыка и Князь Александр Чарторийский сразу же после заключения мира уехал из Новгорода в Псков. Летопись Авраамки уточняет, что не по своей воле -«выгнаша Новгродци князя Олександра Черторыского из Новагорода, рек: перевет ли не вем держел еси к Низовцем и Русу нас взяша». Подозревать князя Александра в «перевете» к Василию Темному не следует, особенно если вспомнить, что по приказу великого князя был отравлен тесть Чарторийского -Дмитрий Шемяка. Позже князь Александр отказался присягать Василию Васильевичу даже ради княжения во Пскове. Похожее на предательство поведение князя Александра во время войны новгородцев с москвичами проясняет летопись Авраамки, в которой под 1456 г. записано: «тогда же преставися княгиня Марья княжна Олександра Черторыского, а дчи князя Дмитрия Юрьевича, положена бысть в манастыре у святого Георгия, в притворе в Юрьеве монастыре, в пяток на Федоровой недели».
Молодой жене князя Александра было всего 17-18 лет, ее внезапная смерть следом за отцом выглядела весьма подозрительно. Возможно, князь Александр получил известие о неожиданной болезни или смерти жены, оттого и промедлил с выступлением против московского князя. Но более вероятно, что в промедлении Черторийского виноваты сами новгородцы, разделившиеся на два несогласованно действовавших отряда, вместо того чтобы выполнять приказы ими же нанятого для ведения боевых действий князя.
Со временем архиепископа Евфимия IIсвязано уникальное явление в истории новгородской архитектуры, получившее условное название «реставрационное строительство»: в 1430-1460-е гг. на месте более древних построек часто строились новые храмы, при этом зодчие XVв. пытались имитировать в новых постройках некоторые черты, присущие разобранным храмам. Очевидно, что у Евфимия II была определенная программа по перестройке старых церквей, суть которой заключалась в последовательной замене древних соборов или иных обветшавших крупных городских храмов новыми церквями. Появление этой программы связано, прежде всего, с тем, что храмы нуждались в капитальном ремонте. Их полезная площадь расширялась за счет устройства подцерковья.
Несомненно, что архиепископ Евфимий II стремился возродить новгородскую старину. Для этой цели совершались «открытия» мощей новгородских святых, заказывались написания их житий и т. д. Все эти действия владыки, включая и церковное строительство, должны были свидетельствовать о Новгороде как об оплоте русского православия, центре русской святости. В то же время, уделяя все свое внимание церковным делам, Евфимий способствовал распространению «неправды» в Новгороде. Предыдущие архиепископы Новгорода деятельно вмешивались в политическую жизнь республики, в качестве арбитра, на правах человека, действующего в интересах всего Новгорода. Такое вмешательство архиепископов не было регламентировано законодательно. Авторитет и положение владыки давали ему моральное право вмешиваться в события в экстренных случаях. Но Евфимий II, в силу своего монастырского воспитания, от этого права фактически отказался. Неограниченная власть богатейших бояр - олигархия, погубившая в конце XVв. республику Святой Софии, сложилась именно во время правления Евфимия П.
Как следствие, в это время начинает формироваться новое отношение новгородцев к своему владыке - происходит ослабление его авторитета во всех слоях городского общества. Бояре уже позволяют себе беззаконные действия без оглядки на архиепископа, а простые горожане перестают видеть во владыке своего заступника и вершителя справедливого суда в Новгороде.
гражданский смута архиепископ канонизация
Литература
1. Андреев В. Ф. Новый список «Семисоборной росписи» Новгорода // НИС, вып. 3 (13). - Л., 1983. С. 219-223.
. Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. - СПб., 1914. - 440 с.
. 16.Антипов И. В. К уточнению нижней даты семисоборной росписи Великого Новгорода // НиНЗ. - В. Новгород, 2003. С. 159-163.
. 17.Антипов И. В. Сторожня на Новгородском Владычном дворе // НиНЗ. -Новгород, 2004. С. 356-362.
. Антипов И. В. Новгородская архитектура времени архиепископов Евфимия II и Ионы Отенского: Автореферат дисс. канд. Искусствоведения.СПб., 2005.-28 с.
. "А се грехи злые, смертные..." Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России. Тексты, исследования. - М., 1999. - 861 с.
. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. - М., 1995. Т. I-III.-416,400,417 с.
..Белецкий С. В. Новые данные о псковско-новгородско-московскихцерковных отношениях в 3-40-е годы XV в. // Церковная археология.Материалы Первой Всероссийской конференции. Псков, 20-24 ноября 1995года. - СПб., 1995. Ч. 2: Христианство и древнерусская культура. С. 50-52.
. Белкин А. А. Русские скоморохи. - М., 1975.- 192 с.
. Белов В. Повседневная жизнь русского Севера. - М., 2000. - 391 с.
. Белхова М. И. Монастыри на Руси XI- середины XIVвека // Монашество и монастыри в России XI- XXвека. - М., 2002. С. 25 - 56.
12. Беляев И. Д. Церковь и духовенство в древнем Пскове // Чтения в Московском обществе любителей духовного просвещения. - М., 1863. Кн. 1. С. 31-54.
. Беляев И. Д. История города Пскова и Псковской земли // Рассказы из русской истории. - М., 1867. Кн. 3. С. 33-94.
. Вернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XVв. - М., 1961. -376 с.
. Бетин Л. В. Композиция на тему повести об Анте-скоморохе в росписи церкви Успения в Мелетове // Сборник статей к 70-летию В. Н. Лазарева. -М., 1973. С. 333-338.
. Гиппиус А. А. К характеристике новгородского владычного летописания XII-XIVвв. // Великий Новгород в истории средневековой Европы: К 70-летию В. Л. Янина. - М., 1999. С. 345-363.
. 50.Голейзовский Н. К. Семантика новгородского тератологического орнамента // Древний Новгород. - М., 1983. С. 197-247.
. 51.Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1. Первая и вторая половины; Т.2. Первая и вторая половины. - М., 1901-1911. - 968, 926, 919,616 с.
. 52.Гордиченко Э. А. Владычная палата Новгородского кремля. - Л., 1991. -107 с.
. Конецкий В. Я. О роли христианства в эволюции погребального обряда населения Новгородской земли в эпоху средневековья (по данным археологии) // НиНЗ. - Новгород, 1990. С. 76-78.
. Костомаров Н. И. Русская республика. (Севернорусские народправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки). -М.-Смоленск, 1994. - 540 с.
. 83.Костомаров Н. И. Соловецкие чудотворцы Савватий и Зосима //Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М., 1990. Кн. I. Вып. 1-3. Гл. XII. С. 235 - 239.
. Панченко А. А. Новгородские святители и чудские арбуи // НиНЗ. -Новгород, 1992. С. 138-141.
. Панченко А. А., Петров Н. И. К проблеме взаимодействия язычества и христианства в Северной Руси // ПНиНЗ. - Новгород, 1992. С. 10-12.
. Пассек В. В. Новгород сам в себе // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. - М., 1869. Октябрь-декабрь. Кн. 4. С. 1-90.
. Перетц В. Н. Новые труды о "жидовствующих" XVв. и их литература // Университетские известия. - Киев, 1908. Т. 1. С. 1-42.
. Прохоров Г. М. Повесть о Митяе. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы.-Л., 1978.-236 с.
. Прохоров Г. М. Прение Григория Паламы "с хионы и турки" и проблема "жидовская мудрствующих" // ТОДРЛ. Т. 27: История жанров в русской литературе X-XVIIвв. - Л., 1972. С. 329-369.
. Пятницкий Ю. А. Двери церковные («Васильевские врата») //Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода. Художественныйметалл XI-XV веков. Кат. № 76. С. 297 - 321.
. Рамм Б. Я. Папство и Русь в X-XVвеках. - М.-Л., 1959. - 283 с.
. Рабинович М. Г. Софийская казна и оборона Новгородской земли // Проблемы общественно-политической истории России и славянских стран. -М., 1963. С. 138-140.
. Романенко Е. Повседневная жизнь русского средневекового монастыря. -М., 2002.-329 с.
. Рождественская Т. В. Богослужебные тексты в некнижнойписьменности средневекового Новгорода: Перспективы изучения // ВеликийНовгород в истории средневековой Европы: К 70-летию В. Л. Янина. - М.,1999. С. 338-344.
. Рождественская Т. В. Древнерусский храм как памятник письменности // Церковная археология: Материалы Второй Всероссийской церковно-археологической конференции, посвященной 150-летию со дня рождения Н. В. Покровского (1848-1917): СПб, 1-3 ноября 1998 г. - СПб., 1998. Вып. 4. С. 267-268.