И сейчас «Грозный» неподвижно стоял на дне этой котловины.
Наконец-то я смогу рассмотреть его, – кажется, никто не собирается воспрепятствовать мне в этом. Должен сознаться, что, судя по всему, мое присутствие интересовало капитана сейчас не более, чем оно интересовало его до сих пор. Вот к нему подошли оба его спутника, и вскоре все трое ушли к гроту, о котором я уже упоминал. Итак, мне представляется полная возможность осмотреть аппарат – по крайней мере снаружи. Что до его внутреннего устройства, то тут мне, пожалуй, придется ограничиться областью догадок.
В самом деле, все люки, кроме моего, были закрыты, и я тщетно стал бы пытаться открыть их. Что ж, пожалуй, интереснее всего ознакомиться с двигателем, которым пользуется «Грозный» в своих многочисленных превращениях.
Я соскочил на землю и не спеша приступил к осмотру.
Аппарат имел форму веретена, причем к носу он заострялся сильнее, чем к корме; корпус его был сделан из алюминия, а крылья – из какого-то неизвестного мне материала. Он стоял на четырех колесах, диаметром в два фута, с толстыми шинами, которые обеспечивали плавность движения при любой скорости. Спицы колес расширялись в виде лопаток и, вероятно, способствовали ускорению хода на воде и под водой.
Но не эти колеса составляли основной движущий механизм аппарата. Главный двигатель состоял из двух турбин Парсонса, расположенных продольно по обе стороны киля. Движимые с огромной скоростью этими турбинами, винты, врезаясь в воду, вызывали перемещение аппарата в воде, и я даже спрашивал себя, не придают ли они ему также и поступательное движение в атмосфере.
Как бы то ни было, но аппарат держался и передвигался в воздухе благодаря своим широким крыльям, которые, когда машина бездействовала, были прижаты к бокам, словно плавники. Стало быть, изобретатель применил тут принцип «тяжелее воздуха», позволявший ему передвигаться в воздушном пространстве, пожалуй, быстрее самых могучих птиц.
|
|
Что до силы, приводившей в действие все части этого сложного механизма, то, повторяю, этой силой могло быть только электричество. Но из какого источника получают его аккумуляторы? Нет ли где-нибудь поблизости питающей их электрической станции? Может быть, в одной из пещер этой котловины работают динамомашины?
Итак, в результате моего осмотра выяснилось, что у аппарата есть колеса, турбины, крылья, но я ничего не узнал ни о его механизме, ни о силе, приводящей его в движение. Ну, а если бы даже я и открыл эту тайну? Чтобы воспользоваться ею, надо было оказаться на свободе, а после того, что я видел, – хоть я видел очень мало, – «Властелин мира» ни за что не выпустит меня отсюда.
Правда, оставалась еще возможность побега. Но представится ли случай? И если уж мне не удалось бежать во время путешествий «Грозного», то удастся ли побег теперь, когда он стоит в этой скалистой крепости?»
Прежде всего надо было определить, где находится котловина, в которую опустился аппарат. Существует ли здесь сообщение с внешним миром? Есть ли выход из этого каменного мешка? Можно ли проникнуть сюда без помощи летательной машины? В какой части Соединенных Штатов мы находимся?.. Как ни быстро летел «Грозный», он не мог, вылетев только накануне, уйти за пределы Америки и вообще Нового Света и опуститься в Старом. Вряд ли в течение одной ночи он успел пройти более нескольких сот миль.
|
|
В голове у меня уже несколько раз мелькало одно предположение, которое, пожалуй, стоило обдумать и, быть может, принять за истину. Что, если «Грозный» выбрал местом своей стоянки именно Грейт-Эйри? Ведь ему ничего не стоило проникнуть туда. Что возможно для коршунов и орлов, возможно и для него. Это недоступное гнездо так хорошо скрыто от людских глаз, что наша полиция не в силах его отыскать, и там «Властелин мира» мог бы считать себя в полной безопасности. Кроме того, расстояние между Ниагарским водопадом и этой частью Голубых гор не превышает четырехсот пятидесяти миль, которые «Грозный» вполне мог пролететь за двенадцать часов.
Да! Постепенно эта мысль вытесняла все остальные. И связь между Грейт-Эйри и автором письма с инициалами становилась очевидной. Угрозы по моему адресу, запрещение возобновлять поиски, слежка за мной на Лонг-стрит, явления, происходившие на Грейт-Эйри, – все это было следствием обстоятельств, пока еще мне непонятных, но связанных с этим человеком. Да! Это Грейт-Эйри!.. Грейт-Эйри!.. Но если в прошлый раз я не смог проникнуть сюда, то вряд ли мне удастся выйти отсюда, – разве только на борту «Грозного».
Ах, поскорей бы рассеялся туман! Я, может быть, узнаю местность, и тогда моя догадка превратится в уверенность.
Поскольку мне была предоставлена полная свобода и ни капитан, ни его люди не обращали на меня внимания, я решил обойти всю котловину.
В эту минуту все трое находились в гроте, на северном конце площадки, поэтому я начал свой осмотр с южного.
|
|
Я пошел вдоль каменной стены, основание которой было изрыто многочисленными расщелинами. В верхней своей части она была почти совершенно гладкой; то была порода полевого шпата, преобладающая горная порода цепи Аллеганских гор. Но как высока была эта стена, каковы были очертания ее гребня, – этого я еще не знал; надо было ждать, пока ветер или солнечные лучи разгонят туман.
Я продолжал обходить каменную громаду. Заглядывая в полутемные пещеры, я видел там обломки досок, кучки высохшей травы; следы шагов капитана и его спутников были еще заметны на песке.
Эти люди так и не показывались. Видимо, они были заняты чем-то в гроте, перед которым лежало несколько тюков. Похоже на то, что они хотят перенести тюки на борт «Грозного» и собираются навсегда расстаться с этим убежищем…
За полчаса я обошел всю котловину и вернулся к середине площадки. Кое-где я видел на земле толстый слой побелевшей от времени золы. Местами валялись обломки обуглившихся бревен и досок, балки, на которых еще сохранились железные скрепы, покоробленные от огня металлические части – остатки какого-то уничтоженного пламенем механизма.
Судя по всему, на этой площадке совсем недавно происходил пожар, и, может быть, не случайный. Как же мне было не сопоставить этот пожар с явлениями, замеченными на Грейт-Эйри, – с пламенем, которое видели над каменной стеной, с теми звуками, которые так сильно напугали обитателей Плезент-Гардена и Моргантона?..
Но что же это за материалы, что за металлические части и зачем понадобилось капитану уничтожать их?
В эту минуту сильный порыв ветра пронесся с востока, и небо мгновенно очистилось от тумана. Яркие лучи солнца, еще не достигшие зенита, залили площадку.
Я невольно вскрикнул.
На высоте около ста футов открылся верхний гребень каменной стены. И на востоке передо мной вдруг вырос знакомый силуэт – силуэт скалы, своими очертаниями напоминающий орла…
Это была та самая скала, которую видели мы с мистером Элиасом Смитом, когда поднимались на Грейт-Эйри.
Итак, сомнения нет! Минувшей ночью «Грозный» перелетел с озера Эри в Северную Каролину. Здесь, на этой площадке, находится его стоянка. Здесь скрывается гнездо, достойное могучей гигантской птицы, созданной гением ее изобретателя, – неприступная крепость, взять которую способен был только «Грозный». И, быть может, в одной из этих глубоких пещер есть подземный ход, который связывает капитана с внешним миром и позволяет ему покидать Грейт-Эйри, оставляя здесь свой аппарат…
Теперь я понял все!. Я понял, что означало первое письмо, присланное с Грейт-Эйри и угрожавшее мне смертью. Как знать? Возможно, что, если бы нам удалось тогда проникнуть в эту котловину, мы застигли бы «Властелина мира» врасплох и сумели бы открыть его тайну…
Взволнованный, я стоял неподвижно, устремив взгляд на каменного орла. Я думал о том, не должен ли я, – хотя бы и с риском для жизни, – не должен ли я сделать попытку уничтожить этот аппарат, пока он не успел возобновить свой полет через весь «мир.
Послышались шаги.
Я обернулся.
Ко мне подходил капитан. Он остановился и посмотрел мне прямо в лицо.
Я больше не мог сдерживать своих чувств.
– Грейт-Эйри!.. Это Грейт-Эйри! – вырвалось у меня.
– Да, инспектор Строк!..
– А вы, вы – «Властелин мира»?
– Да, того самого мира, который уже убедился однажды, что я – могущественнейший из смертных.
Я остолбенел от изумления.
– Как?! Так, значит, вы…
– Да, – сказал он, горделиво поднимая голову. – Я – Робур… Робур-Завоеватель.
РОБУР-ЗАВОЕВАТЕЛЬ
Средний рост, плотная фигура, напоминающая почти правильную трапецию, причем большее ее основание образует линия плеч. Эту линию венчает большая, круглая, как шар, голова, крепко сидящая на могучей шее. Глаза, готовые засверкать при малейшем возбуждении, а над ними постоянно сдвинутые брови, говорящие, о неукротимой энергии. Коротко остриженные, чуть курчавые волосы с металлическим оттенком напоминают железные стружки. Широкая грудь подымается и опускается, как кузнечные мехи. Руки и ноги – такие же могучие, как все туловище. Ни усов, ни бакенбард. Широкая бородка на американский лад не закрывает челюстных мускулов, обладающих, очевидно, страшной силой.
Таков был портрет этого необыкновенного человека, помещенный во всех газетах Соединенных Штатов 13 июня 18… года, на следующий день после того как оригинал этого портрета вызвал сенсацию, появившись на заседании Уэлдонского клуба в Филадельфии.
Я говорю о Робуре-Завоевателе, ибо не кто иной, как он, назвал мне сейчас свое имя, прозвучавшее словно угроза. И где же? На вершине Грейт-Эйри!
Здесь необходимо вкратце напомнить о событиях, сделавших Робура центром внимания всей страны.[7] Ведь они-то и повлекли за собой изумительные приключения, которые составляют предмет нашего повествования и развязку которых не мог бы предвидеть человеческий, ум.
Вечером 12 июня, в Филадельфии, происходило заседание Уэлдонского клуба. Председательствовал некий мистер Прудент, один из наиболее почтенных граждан столицы штата Пенсильвания; секретарем был Фил Эванс, не менее значительное в городе лицо. Обсуждался важный вопрос об управляемости воздушных шаров. Благодаря стараниям администрации клуба был построен аэростат емкостью в сорок тысяч кубических метров – так называемый «Go ahead».[8] Движение шара по горизонтали должно было осуществляться при помощи легкого, но мощного электродвигателя, вращающего винт. На этот двигатель возлагали большие надежды. Но в какой же части шара следовало установить винт? Позади гондолы пилота, – говорили одни; перед гондолой, – говорили другие.
Вопрос этот все еще не был разрешен, и в тот день сторонники двух противоположных мнений особенно разгорячились. Дело дошло до того, что некоторые члены Уэлдонского клуба уже готовы были схватиться врукопашную, как вдруг, в самом разгаре стычки, какой-то незнакомец попросил разрешения войти в зал заседаний.
Он назвал себя Робуром и потребовал слова. Выступив среди всеобщего молчания, он проявил в вопросе об управлении воздушных шаров большую осведомленность и заявил, что если человек стал хозяином морен благодаря парусу, колесу и винту, то воздушное пространство он сможет завоевать лишь тогда, когда будет пользоваться «аппаратом тяжелее воздуха», ибо это – необходимое условие для свободы передвижения.
То был извечный спор между воздухоплаванием и авиацией. На этом заседании, где преобладали сторонники теории «легче воздуха», он возобновился с такой остротой, что Робур, которого противники тут же наделили иронической кличкой «Завоеватель», вынужден был покинуть зал.
А спустя несколько часов после ухода этого странного гостя председатель и секретарь Уэлдонского клуба стали жертвами самого дерзкого нападения. Они шли по Фэрмонтскому парку в сопровождении слуги мистера Прудента – Фриколлина, как вдруг какие-то люди набросились на них, заткнули им рты, связали руки, а потом, несмотря на сопротивление, потащили их по безлюдным аллеям и посадили в какой-то аппарат, стоявший посреди одной из полян парка. И, когда рассвело, пленники Робура увидели, что они несутся в воздушном пространстве над неведомой им страной.
Итак, мистер Прудент и Фил Эванс имели возможность на личном опыте убедиться в том, что вчерашний оратор не обманывал их, что он действительно обладает летательной машиной, основанной на принципе «тяжелее воздуха», которая, к счастью или к несчастью, дала им возможность совершить необыкновенное путешествие.
Этот аппарат, сконструированный и построенный инженером Робуром, был основан на двойном действии винта, который, вращаясь, движется в направлении своей оси; Если ось винта вертикальна, аппарат перемещается в вертикальном направлении, если ось горизонтальна, движение происходит по горизонтали. Это своего рода геликоптер; он поднимается вверх потому, что его винты, косо ударяя по воздуху, создают подъемную силу.
«Альбатрос» (так назывался этот аппарат) представлял собой сооружение длиною в тридцать метров, с двумя воздушными винтами поступательного движения – на носу и на корме. Летательный аппарат был снабжен системой из тридцати семи подъемных воздушных винтов, укрепленных на вертикальных осях: по пятнадцати с обеих сторон и семь повыше остальных в середине аппарата. Итак, там было тридцать семь мачт, но они несли не паруса, а винты, которым машины, поставленные в рубках, сообщали необычайно сильное вращательное движение.
Что касается энергии, которая поддерживала и двигала аппарат в воздухе, то ее доставлял не водяной пар или пар какой-либо иной жидкости, не сжатый воздух или какой-то другой упругий газ. Это не была также смесь каких-либо взрывчатых веществ. Нет, «Альбатрос» приводился в движение той силой, которая применяется и для многих других целей, – электричеством. Однако как и откуда черпал изобретатель электричество для того, чтобы заряжать аккумуляторы? Весьма вероятно (ведь его тайна так и осталась неразгаданной), что он извлекал энергию из окружающего воздуха, всегда в большей или меньшей степени заряженного электричеством, подобно тому как знаменитый капитан Немо, погружая свой «Наутилус» в глубь океана, извлекал электричество из окружающей воды.
И надо признаться, что ни Пруденту, ни Эвансу не удалось открыть эту тайну за все время их воздушного путешествия на «Альбатросе» над земным шаром.
Экипаж, бывший в распоряжении инженера Робура, состоял из пилота по имени Джон Тэрнер, трех механиков, двух помощников и повара. Этих восьми человек было вполне достаточно для обслуживания воздушного корабля.
«При помощи моей летательной машины я властвую над седьмой частью света, более обширной, чем Австралия, Океания, Азия, Америка и Европа, над воздушной Икарией – этим необъятным царством атмосферы, – которая в ближайшем будущем станет достоянием тысяч икарийцев!» – так говорил Робур двум пассажирам «Альбатроса», его спутникам поневоле.
И вот началось это богатое приключениями путешествие на борту «Альбатроса», прежде всего – над бескрайними просторами Северной Америки. Тщетно Прудент и Эванс заявляли вполне понятные протесты; по праву сильного, Робур отверг их, и пленникам пришлось уступить, вернее склониться перед этим правом.
Мчась к западу, «Альбатрос» миновал громадную цепь Скалистых гор и равнины Калифорнии; потом», оставив позади Сан-Франциско, он пролетел над северной частью Тихого океана вплоть до полуострова Камчатка. Перед взорами пассажиров «Альбатроса» развернулась панорама Небесной империи, и Пекин, столица Китая, открылся пред ними, окруженный четырьмя рядами своих стен. С помощью подъемных винтов воздушный корабль взлетел еще выше и пронесся над седыми вершинами Гималайских гор, покрытыми вечными снегами и сверкающими ледниками. Неуклонно устремляясь на запад, он пролетел над Персией и Каспийским морем; затем, миновав границу Европы, показался над степями России и над Волгой. Его видели над Москвой и над Петербургом, его заметили жители Финляндии и рыбаки в Балтийском море. Пронесшись над Швецией у параллели Стокгольма и над Норвегией, на широте Христианин, он повернул к югу, пролетел на высоте тысячи метров над Францией, и, опустившись над Парижем до высоты каких-нибудь ста футов, осветил эту великую столицу ослепительными лучами своих прожекторов. Наконец промелькнули Италия с Флоренцией, Римом, Неаполем и Средиземное море, над которым «Альбатрос» пронесся косым полетом. Затем он достиг берегов необъятной Африки и пролетел над нею от мыса Эспартель в Марокко вплоть до Египта – над Алжиром, Тунисом и Триполи. Повернув затем к Тимбукту, этой жемчужине Судана, он отважился на полет над Атлантическим океаном.
И все время, неуклонно, несся он на юго-запад. Ничто не могло остановить его полет над этой необъятной водной равниной – ни бури, разражавшиеся здесь с необычайной силой, ни даже ужасный смерч, который закрутил его в вихре и над которым благодаря самообладанию и ловкости своего пилота он восторжествовал, разбив водяной столб выстрелами из пушки.
Когда вновь показалась земля – это было у входа в Магелланов пролив, – «Альбатрос» пролетел над ней с севера на юг, миновал мыс Горн и понесся дальше – над южной частью Тихого океана.
Не устрашившись пустынного Антарктического моря, выдержав бой с циклоном, причем ему удалось прорваться к его центру, где было относительно спокойно, Робур начал полет над почти неисследованной Землей Грейама. Освещенный великолепным заревом южного полярного сияния, «Альбатрос» несколько часов парил над полюсом, но тут, увлекаемый новым ураганом, он чуть было не налетел на изрыгавший пламя вулкан Эребус и спасся только чудом.
Наконец, в последних числах июля, изменив курс и снова повернув к Тихому океану, воздушный корабль остановился над каким-то островом Индийского океана и, зацепившись якорем за прибрежную скалу, поддерживаемый в воздухе своими подъемными винтами, впервые за все время путешествия, неподвижно замер в ста пятидесяти футах от земли.
Остров этот, как впоследствии узнали мистер Прудент и его спутник, был остров Чатам, расположенный в пятнадцати градусах на восток от Новой Зеландии. Аэронеф остановился здесь лишь потому, что во время последнего урагана его двигатели получили повреждение и требовали ремонта, без которого он не мог бы долететь до острова Икс, – до него оставалось еще две тысячи восемьсот миль. На этом неизвестном острове в Тихом океане и был сооружен «Альбатрос».
Прудент и Эванс отлично понимали, что после ремонта Робур немедленно возобновит свое бесконечное путешествие. Поэтому сейчас, когда «Альбатрос» посредством якорного каната был прикреплен к земле, обстоятельства показались им благоприятными для попытки к бегству.
Этот якорный канат имел в длину всего сто пятьдесят футов. Цепляясь за него, оба путешественника и их слуга Фриколлин могли бы без труда спуститься на землю, причем ночью это можно было сделать без особого риска. Но на рассвете побег все равно был бы обнаружен, а так как с острова Чатам уйти некуда, беглецов снова захватили бы в плен.
И вот у них созрел дерзкий план: взорвать аппарат с помощью динамитного патрона, взятого из судовых запасов, сломать его могучие винты и уничтожить вместе с изобретателем и экипажем. Сами они успеют спуститься по канату, прежде чем произойдет взрыв, и будут свидетелями гибели «Альбатроса», от которого не останется и следа.
Замысел был приведен в исполнение. Как только стемнело, они подожгли шнур, и все трое незаметно соскользнули на землю. Однако в эту минуту их бегство было обнаружено: с борта воздушного корабля полетели ружейные пули, не задевшие, правда, ни одного из беглецов. Тут Прудент бросился к якорному канату и перерезал его. Винты «Альбатроса» не действовали; он был подхвачен ветром, взорвался и погрузился в воды Тихого океана.
Как мы помним, мистер Прудент, Фил Эванс и слуга Фриколлин исчезли в ночь с 12 на 13 июня, по выходе из Уэлдонского клуба. С тех пор о них не было никаких известий. Люди не знали, что думать. Никому, конечно, и в голову не приходило, что между этим загадочным исчезновением и выступлением Робур а на достопамятном заседании могла существовать какая-то связь.
Однако коллеги двух почтенных членов клуба были обеспокоены их отсутствием. Начались розыски, в дело вмешалась полиция, во все части Старого и Нового Света полетели телеграммы. Это не дало никаких результатов. И премия в пять тысяч долларов, обещанная любому гражданину, который доставил бы какие-либо сведения о пропавших, так и осталась в кассе Уэлдонского клуба.
Таково было положение вещей. Я отлично помню, какое волнение царило повсюду, особенно в Соединенных Штатах.
И вот 20 сентября в Филадельфии, а вслед за тем и за ее пределами, распространилась сенсационная весть: мистер Прудент и Фил Эванс вернулись в свой клуб.
В тот же вечер приглашенные на заседание члены клуба с восторгом приветствовали двух своих коллег. На все предложенные им вопросы путешественники отвечали весьма сдержанно или, вернее сказать, вовсе не отвечали. Но вот что стало известно несколько позже.
После своего побега и гибели «Альбатроса» Прудент и Эванс стали ждать случая выбраться с острова Чатам, а пока что занялись поисками пищи и жилья. На западном побережье они встретили племя туземцев, которые приняли их довольно дружелюбно. Но остров этот очень пустынен, корабли заходят сюда крайне редко, поэтому им пришлось вооружиться терпением, и только пять недель спустя этим злополучным воздухоплавателям удалось сесть на корабль, который и доставил их в Америку.
Чем же занялись мистер Прудент и Фил Эванс сразу по возвращении на родину? Разумеется, прерванной работой по сооружению аэростата «Вперед», – им не терпелось снова подняться в воздух, в верхние слои воздушного океана, по которому они только что плавали в качестве пленников на борту аэронефа. Они не были бы истинными американцами, если бы поступили иначе.
Двадцатого апреля следующего года воздушный шар был готов и собирался вылететь под управлением знаменитого воздухоплавателя Гарри Тиндера. Председатель и секретарь Уэлдонского клуба должны были его сопровождать.
Следует добавить, что со времени их возвращения о Робуре не было никаких известий. Впрочем, имелись все основания полагать, что после взрыва на «Альбатросе», поглощенном пучиною Тихого океана, карьера этого отважного искателя приключений была кончена навсегда.
День, назначенный для подъема аэростата, наконец, наступил. Затерявшись в многотысячной толпе зрителей, я тоже был в Фэрмонтском парке. Благодаря своим огромным размерам «Вперед» должен был подняться на небывалую высоту. Кстати сказать, пресловутый вопрос о том, где ставить винт – спереди или сзади, – был разрешен столь же простым, сколь и логическим путем: один винт поставили перед гондолой, другой – позади нее, причем электрический мотор должен был вращать их со скоростью, доныне неизвестной. При всем этом – благоприятнейшая погода, безоблачное небо и ни малейшего ветерка.
В двадцать минут двенадцатого пушечный выстрел возвестил нетерпеливой толпе, что «Вперед» готов к подъему.
– Отдать канат! – торжественно провозгласил сам мистер Прудент.
Аэростат величественно и медленно поднялся в воздух. Затем начался опыт движения по горизонтали. Этот маневр увенчался блестящим успехом.
И вдруг раздался крик, мгновенно подхваченный стотысячной толпой.
На северо-западе показалось движущееся тело, приближавшееся с невероятной быстротой.
Это был тот самый аэронеф, который в прошлом году похитил двух членов Уэлдонского клуба и совершил вместе с ними полет над Европой, Азией, Африкой и Америкой.
– «Альбатрос»! «Альбатрос»!
Да, это был он, и, без сомнения, изобретатель аэронефа – Робур-Завоеватель – находился на борту.
Каково было изумление Прудента и Эванса, когда они увидели тот самый «Альбатрос», который считали уничтоженным. Да, «Альбатрос» действительно был уничтожен взрывом, и его обломки вместе с инженером и всем экипажем упали в Тихий океан. Но почти тотчас же проходившее мимо судно подобрало тонувших людей и отвезло их в Австралию, откуда они не замедлили добраться до острова Икс.
Робуром владела теперь одна мысль – мысль о мщении. Для этого он построил второй аэронеф, быть может еще более совершенный. Узнав о том, что председатель и секретарь Уэлдонского клуба, его бывшие пассажиры, готовятся возобновить опыты с воздушным шаром, он прилетел в Соединенные Штаты и в назначенный день, в назначенный час оказался на месте.
Неужели эта гигантская хищная птица бросится сейчас на воздушный шар? Быть может, Робур, желая отомстить, захочет в то же время публично доказать превосходство аэронефа над аэростатом и всеми другими аппаратами, построенными на принципе «легче воздуха»?
Сидя в своей гондоле, Прудент и Эванс прекрасно поняли грозившую им опасность, поняли, какая участь их ждет. Надо было убегать, но не по горизонтали, – тут «Альбатрос» мог легко опередить их, – нет, надо было подняться в верхние слои атмосферы, где, может быть, они еще могли надеяться ускользнуть от своего страшного противника.
Итак, «Вперед» поднялся на высоту в пять тысяч метров. «Альбатрос» последовал за ним, и, как писали газеты, отчеты которых хорошо сохранились в моей памяти, он летел, все более сужая круги и зажимая «Вперед» в тесное кольцо; Не собирается ли он наскочить на аэронеф и пробить его хрупкую оболочку?
Выбросив часть своего балласта, «Вперед» поднялся еще на тысячу метров. «Альбатрос», сообщив своим винтам максимальную скорость вращения, поднялся следом.
И вдруг произошел взрыв: в разреженном воздухе давление усилилось, оболочка воздушного, шара лопнула, и, сморщившись, он начал быстро падать вниз.
Тогда «Альбатрос» бросился к аэростату, но не для того, чтобы прикончить его, а для того, чтобы оказать помощь. Да, забыв о мести, Робур подлетел к аэростату, и его люди, схватив Прудента, Эванса и пилота Тиндера, помогли им перейти на палубу «Альбатроса». А потом воздушный шар упал, как огромный лоскут, на деревья Фэрмонтского парка.
Публика едва дышала от волнения и страха.
Что произойдет теперь, когда председатель и секретарь Уэлдонского клуба снова превратились в пленников инженера Робура? Что сделает Робур? Умчит их с собой в пространство, и на этот раз навсегда?
Но все сомнения сразу рассеялись. Пробыв несколько минут на высоте пяти или шести сот метров, «Альбатрос» начал спускаться, словно собираясь сесть на лужайке парка. Но ведь, если он окажется близко от земли, возбужденная толпа может броситься на аэронеф, – она не упустит случая завладеть Робуром-Завоевателем.
«Альбатрос» спускался все ниже и, очутившись всего в пяти или шести футах от земли (его подъемные винты продолжали действовать), наконец остановился.
Толпа хлынула к лужайке.
Тогда раздался голос Робура. Привожу его слова буквально:
– Граждане Соединенных Штатов! Председатель и секретарь Уэлдонского клуба снова в моей власти. Оставив их у себя, я только воспользовался бы своим правом – правом возмездия. Но, видя, какие бурные страсти возбуждает успех «Альбатроса», я понял, что люди еще не в состоянии оценить тот важный переворот, который несете собой завоевание воздуха! Мистер Прудент, фил Эванс, вы свободны.
Председатель и секретарь Уэлдонского клуба, а также пилот Тиндер в одно мгновение соскочили на землю, а аэронеф поднялся футов на тридцать от земли и оказался таким образом в полной безопасности от нападения.
– Граждане Соединенных Штатов! – продолжал Робур. – Мой опыт завершен, но еще не настал час поделиться им с вами. Еще не пришло время примирять между собой противоположные и противоречивые интересы. Поэтому я ухожу и уношу с собой свою тайну. Она не будет потеряна для человечества, люди узнают ее тогда, когда будут достаточно подготовлены и научатся не злоупотреблять ею. Итак, прощайте, граждане Соединенных Штатов!
Подъемные и толкающие винты заработали, и, провожаемый восторженными возгласами толпы, «Альбатрос» полетел на восток.
Я потому привел эту сцену во всех подробностях, что она дает представление о нравственном облике этого странного человека. По-видимому, в то время он не питал еще никаких враждебных чувств к человечеству. Он только хранил свою тайну для будущего. Но, без сомнения, в его тоне, в выражении его лица уже тогда ощущалась непоколебимая уверенность в себе, в своей гениальности, непомерная гордость, вызванная сознанием своей сверхчеловеческой мощи.
Что же удивительного, если все эти чувства постепенно усилились в нем до такой степени, что он вознамерился подчинить себе весь мир, – как это видно из его последнего письма и его многозначительных угроз. И, по-видимому, с течением времени его умственное возбуждение дошло до такой степени, что грозило уже перейти в настоящее безумие.
Что касается дальнейших поступков Робура, улетевшего на своем «Альбатросе», то, сопоставляя известные мне факты, я легко мог восстановить их в своем воображении. Этот необыкновенный изобретатель не ограничился созданием летательной машины, даже и такой совершенной. Он задумал построить аппарат, способный двигаться и по земле, и по воде, и под водой, и по воздуху. И, по-видимому, опытные механики, умеющие хранить тайну, создали такой аппарат на острове Икс. А затем второй «Альбатрос» был уничтожен, и безусловно это произошло именно здесь, в этом каменном гнезде Грейт-Эйри, недосягаемом для остальных людей. Вот тогда-то на дорогах Соединенных Штатов, в соседних морях и в воздушных пространствах Америки появился «Грозный». Читателю уже известно о том, как он ушел от миноносцев, гнавшихся за ним на озере Эри, как он поднялся в воздух, между тем как я – я был пленником на его борту.