Компульсивный героизм. Эту позицию можно выразить следующей эпитафией: " Я ничего не хочу, я ничего не боюсь, я свободен". В этой ситуации люди рискуют и ищут опасности, чтобы избежать самой главной опасности - осознания своей смертности. Люди ищут внешние опасности, чтобы забыться отгородиться внешней опасностью от той, что всегда с тобой. Яркий пример такого поведения известный писатель Эрнест Хемингуэй. Он всю жизнь искал опасности, пытался этим доказать, что опасности не существует, относился к опасностям небрежно. Он ничего конкретного не боялся, потому что боялся ничто скрытого в нем самом. Он постоянно убегал от основных проблем своей жизни в это геройство. Это
отражалось в его произведениях. В известном произведении "Старик и море" главный герой Сантьяго в ситуации приближающейся смерти ведет себя стереотипным способом - выходит в море за рыбой. Ситуация приближающейся смерти ничего не меняет в его жизни.
Самого Хемингуэя миф о личной исключительности не спас. Когда этот миф испарился, прошел весь героизм. Сначала последовал психоз, затем самоубийство. Вообще это не случайно, потому, что некоторые люди вдруг осознав, что они смертны - кончают самоубийством. Такая реакция свойственна такому типу человека, который считает, что если мне придется умереть, то нужно умереть сейчас же. Такие люди не могут жить с идеей смерти, с этой тревогой, они считают, что это выше их сил.
Вторая форма защиты - трудоголизм (Работоголики). Очень частая форма. Здесь спасение от осознания конечности - погрузиться в работу и пребывать в состоянии постоянного движения и занятости, прогресса.
Время в этом случае является врагом, потому, что оно связано с конечностью и потому, что оно угрожает мифу исключительности, вере, что человек постоянно идет вперед в нужном направлении, и это будет продолжаться вечно. Работоголик должен быть глухим ко времени, чтобы не слышать, как огромным темпом увеличивается прошлое за счет будущего. Способ жизни у работоголика является компульсивным. Он работает не потому, что ему хочется работать, а потому, что он должен работать, точнее, потому, что он не может не работать. Такие люди склонны эксплуатировать себя без жалости и без учета своих возможностей. Свободное время для такого человека это время тревоги. Жизнь начинается только тогда когда он что - либо делает, вообще жизнь связана с деланием чего - то. А время, проведенное без дела не жизнь - пустота. Здесь большое влияние имеют ценности формируемые культурой. Один антрополог выделил три основных типа ценностных ориентаций связанных с активностью:
- бытие
- бытие становясь
- делание.
Бытие – ценностью является сама активность, а не цель деятельности, спонтанное выражение активности личности.
Бытие становясь - выражает не то, чего человек достигает, а то чем человек является и становится. В этой ориентации подчеркивается момент развития. Активность здесь направлена на развитие своей личности, на путь к высшим личностным и духовным достижениям. Остается лишь один принципиальный вопрос, на который сложно ответить: Где лежат критерии высшего и духовного вовне или внутри меня?
Делание - этот тип активности связан с достижениями, и вообще, в этом ключе жизнь измеряется материальными достижениями. В западной культуре этот тип очень распространен. Жизнь имеет смысл, если есть осязаемые результаты. Часто девиз нынешней культуры «Чем больше, тем лучше». Мы накапливаем все больше и больше, забыв о том, что «Больше» никогда не бывает «Достаточно». И на этом пути часто разочарование мотивирует следующий шаг в этой гонке.
Третья форма защиты - нарциссизм, человек все внимание уделяет себе, это миф исключительности развитый до предела. Фромм очень красиво описал пример такой личности. Клиент на заявление врача о том, что его неделя полностью занята, реагирует фразой: Ну, доктор, ведь я живу рядом, всего в пяти минутах ходьбы. Или другой пример – Женщина на вокзале, подходя к большой очереди в кассу, спрашивает: Билеты есть на Уфу? Затем она еще долго возмущается по поводу того, что ей никто не смог ответить. Все ее поведение говорит о том, что если она завтра едет в Уфу, то и все остальные люди обязаны ехать туда же и именно завтра, ей даже и в голову не приходит, что люди берут билеты на разные дни и в разных направлениях.
Четвертая форма защиты - контроль. Некоторые люди, из-за страха смерти выбирают определенные профессии, которые позволяют реализовать иллюзию контроля смерти. Профессия военного, проф. врача, духовника, сфера ритуальных услуг… Здесь иллюзия контроля служит защитой от тревоги смерти.
Другая базовая защита от тревоги - вера во всесильного защитника, спасителя. В человеческой истории это связано с верой в бога. Когда человек заболевает неизлечимой болезнью, он часто роль всесильного спасителя отдает лечащему врачу. Многим врачам это нравится, они с удовольствием надевают эту мантию спасителя, ведь это увеличивает и их исключительность. Каждый раз результат одинаков - врач становится больше чем жизнь, установка неизлечимо больных по отношению к врачу становится иррациональной. Больные бояться высказывать негативные эмоции, вдруг врач потом не спасет. Больные постоянно извиняются, что отнимают драгоценное время у врача, хотя понятно, что он для этого там и находится. И для пациента очень важно чтобы врач обладал большой силой и потому, они сами придают ему эту силу, приписывают то, чего нет. Иногда пациенты многого не говорят врачам, утаивают часть информации о своем здоровье, чтобы не повредить иллюзии всесильности врача, вдруг он скажет, что с этим он ничего не может сделать, а это уже крушение иллюзий. Тем более они не говорят о своих эмоциях, о своем отчаянии, потому что бояться высказать это врачу. Вообще, врач часто бывает последним, кто узнает об ухудшении в состоянии пациента. Все могут знать, в палате, родные, даже психолог может знать, лечащий врач не знает. И врачу кажется, что он хорошо справляется с ситуацией, у него появляется неверное представление о душевном и физическом состоянии больного. Самое главное, что в этой ситуации катастрофической является реакция больного на то, что врач, в конце концов, ничего не может сделать, что смерть действительно наступает. Больной чувствует себя брошенным и обманутым благодаря собственным иллюзиям, а виновным становится врач потому, что не смог реализовать мифа о спасителе.
Резюмируя все вышесказанное, необходимо еще раз отметить, что факт осознания своей смерти, как бы тяжело он не переживался, может сыграть огромную роль в изменении жизненной ситуации человека.