Вехи на пути проницательности

ПРОСТОЕ ПОНИМАНИЕ

Первая стадия, простое понимание, влечет за собой прорыв через стереотипы восприятия. Мы имеем естественную склонность приспосабливаться к окружающему нас миру, чтобы он стал привычным. Мы также подменяем свежее свидетельство наших чувств абстрактными названиями или предрассудками. При полноте внимания медитирующий методически сталкивается лицом к лицу с неприкрытыми фактами переживаемой им реальности, глядя на каждое событие так, словно оно происходит впервые. Это достигается им путем непрерывного уделения внимания первой фазе восприятия, когда его ум в большей мере просто воспринимает, чем реагирует. Медитирующий ограничивает свое внимание простым наблюдением за мыслями и чувствами. Он видит их, когда они возникают в каком-либо из его пяти органов чувств или в уме – "Вишуддхимагга" рассматривает ум как шестое чувство. Но наблюдая за своими чувственными впечатлениями, медитирующий воздерживается от реагирования на них, просто регистрируя все, что он наблюдает. Если какое-либо последующее суждение, оценка или образ возникает в его уме, то они сами становятся тем фокусом, к которому приковывается его внимание. Они не отвергаются и не принимаются, но после того как были отмечены, просто пропускаются. По словам Ньянапоники, современного буддийского монаха, сущность полноты внимания состоит "в ясном и честном осознании того, что действительно происходит С НАМИ и В НАС в каждый последовательный момент восприятия."

Лучше всего, чтобы культивированию полноты внимания предшествовала практика Дхьян. Существует, однако, метод, называемый "простое понимание", в котором медитирующий начинает с практики полноты внимания без предшествующих достижений в концентрации. В "простом понимании" концентрация усиливается через саму практику полноты внимания. На первых стадиях "простого понимания" в уме медитирующего моменты полноты внимания перемежаются появлением блуждающих мыслей. Иногда медитирующий замечает это блуждание, иногда нет. Но постепенно, по мере замечания все большего числа беспорядочных мыслей, мгновенная концентрация усиливается. Блуждающие мысли утихают сразу после того, как они были замечены, и медитирующий снова возвращается к полноте внимания. В конце концов достигается стадия, когда ум медитирующего перестает зависеть от блуждающих мыслей. Когда медитирующий становится способным замечать каждое движение ума без перерывов, это превращается в подступающую концентрацию (см. Путь концентрации).

ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ КОНЦЕНТРАЦИЯ

Если медитирующий ранее развил в себе какую-либо силу концентрации на пути Дхьяны, то она поможет ему и в развитии полноты внимания. В приобретении этой новой привычки "просто воспринимать" важную помощь оказывает однонаправленность. Лучшим уровнем Дхьяны для практики полноты внимания является подступающая концентрация. Причина этого в том, что полнота внимания приложима к обыденному, нормальному сознанию, а начиная с уровня первой Дхьяны процессы обыденного поверхностного сознания прекращаются. С другой стороны, уровень концентрации более низкий, чем предварительный уровень Дхьяны, может легко заполниться блуждающими рассеянными мыслями, и в практике полноты внимания будут наблюдаться сбои. А на уровне подступающей концентрации есть нужный баланс – восприятие и мысль сохраняют свою обычную форму, но концентрация достаточно сильна для того, чтобы удерживать сознание медитирующего от непрерывного комментирования этих форм. Моменты входа или выхода из Дхьяны особенно удобны для практики постижения. В такие моменты процессы, происходящие в уме, становятся прозрачными и более доступными для внимания медитирующего.

ПОЛНОТА ВНИМАНИЯ

Есть четыре вида полноты внимания, разные по своей функции, но тождественные по фокусу сосредоточения. Полнота внимания может фокусироваться на теле, чувствах, уме или мыслях. Любой из этих объектов служит фиксированной точкой, чтобы раскрепостить свое внимание в потоке сознания.

При полноте внимания к телу медитирующий отмечает каждое мгновение своей физической деятельности, позу, движение частей тела. Медитирующий отмечает движение тела и его положение, чем бы он ни занимался. Он не придает значения своим действия, но фокусируется на телесных действиях самих по себе.

При полноте внимания к чувствам, медитирующий фокусируется на внутренних ощущениях независимо от того, приятны они или неприятны. Он просто отмечает свои внутренние чувства по мере того, как они проходят перед вниманием. Некоторые чувства являются первой реакцией на сообщения органов чувств, другие являются физическими ощущениями, сопровождающими физиологические состояния, третьи – побочными продуктами биологических процессов. Каков бы ни был источник чувства, оно регистрируется само по себе.

При полноте внимания к уму медитирующий фокусируется на каждом из ментальных состояний по мере того, как они возникают в его сознании. Какое бы настроение, образ мыслей или психологическое состояние ни проявлялось, он просто регистрирует его как таковое. Если, например, у медитирующего возникает раздражение от беспокоящего шума, то он просто отмечает в этот момент: "раздражение".

Четвертая техника, полнота внимания к мыслям и мыслеобразам, является в сущности той же самой, что и описанная выше, за исключением того уровня, на котором наблюдается работа ума. Вместо того, чтобы отмечать качество ментальных состояний по мере их возникновения, медитирующий отмечает объекты внимания, которые и порождают эти ментальные состояния – например, "беспокоящий шум". Как только возникает мысль, медитирующий отмечает ее в терминах детальной схемы, разработанной для классификации содержания ума. Самая широкая из категорий этой схемы разделяет все мысли на способствующие просветлению и мешающие ему.

Любая из этих техник полноты внимания прерывается иллюзиями причинно-следственной связи и благоразумия, которые питают нашу ментальную жизнь. А при полноте внимания медитирующий начинает видеть те частицы, элементы своего ума, из которых строится для него картина реальности. Эти наблюдений приводят к ряду открытий, касающихся природы ума. С приходом этих открытий полнота внимания созревает до уровня постижения, инсайта ("Випассана"). Практика постижения начинается с того момента, когда полнота внимания может существовать сама собой. В практике медитации постижения ("Випассана медитации") сознание фиксируется на выбранном объекте таким образом, что созерцающий ум и объект созерцания появляются вместе в неразрывной последовательности. Этот момент знаменует собой начало цепочки инсайтов – постижения ума, познающего самого себя – заканчивающихся состоянием Нирваны (санскр."нирвана" – "безветрие")

СТАДИЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Первым пониманием в постижении является то, что созерцаемые явления отличны от ума, их созерцающего. Заложенная в уме способность, посредством которой он наблюдает за происходящими в нем процессами, отлична от тех процессов, которые он наблюдает. Медитирующий познает, что сознание отличается от объекта, который оно отражает и осознает, но это не знание на уровне слов, типа тех, что написаны здесь. Вернее будет сказать, что медитирующий познает это и каждое последующее понимание в непосредственном опыте. У него может не оказаться слов для выражения этих пониманий, и вовсе не обязательно формулировать и излагать это понимание.

Продолжая практику постижения, медитирующий, после того, как он понял разную природу сознания и объекта сознания, может с помощью дальнейшей практики постижения приобрести ясное понимание того, что эти двойственные процессы (отражения в сознании объектов) лишены собственной сущности. Он видит, что они возникают как следствие обуславливающих их причин, а не как результат руководства ими какого-то индивидуального начала. Каждое мгновение осознания протекает согласно своей собственной природе, независимой от "чьей-то воли". Так для медитирующего становится ясным, что нигде в уме нельзя найти никакой постоянной сущности. Это является прямым переживание буддийской доктрины " анатта " - "не я", согласно которой никакие из явлений не имеют в себе души. Это относится даже к человеческому "Я" (согласно доктрине "анатта" человеческое "Я" так же иллюзорно, как и все остальные явления мира. Может быть в постижении того, что на самом глубоком уровне сознания даже "Я", "зрящий" не существует, и отражается сама сущность буддизма). Медитирующий видит свою прошлую и будущую жизнь как всего лишь обусловленный процесс причин и следствий. Он больше не сомневается в том, существует ли "Я" в действительности; он знает, что " я есть" – это иллюзия, и он осознает истинность слов Будды из палийского канона:

"Точно так же как слово "колесница" возникает, когда собраны вместе все составляющие его части, Так и представление о "Я" есть, когда есть совокупность составляющих его частей"

Продолжая практику постижения, медитирующий обнаруживает, что его наблюдающий ум и объекты наблюдения появляются и исчезают с такой частотой, что это выше его понимания. Он видит все поле своего сознания как непрерывный поток. Медитирующий понимает, что его картина реальности возобновляется каждое мгновение, и так продолжается без конца. С пониманием этого он приходит к постижению истинности непостоянства (палийское " аникка ").

Обнаружив, что все явления появляются и исчезают каждый момент, медитирующий перестает смотреть на них, как на нечто заслуживающее доверия или приятное. Приходит освобождение от иллюзий: то, что постоянно изменяется, не может быть основой сколь-нибудь длительного удовлетворения. Когда медитирующий познает, что его собственная сущность лишена "Я" и постоянно изменяется, он входит в состояние отрешенности от мира своих переживаний. С позиций такой отрешенности непостоянные и безличные качества его сознания приводят к взгляду на ум, как на источник страданий (" дуккха ").

ПСЕВДОНИРВАНА

Дальше медитирующий продвигается без каких-либо размышлений. После последних открытий он начинает ясно видеть начало и конец каждого последовательного момента сознания. Вместе с такой ясностью восприятия могут прийти:

– видение сверкающего света или светящихся форм.

– чувство восторга, вызывающее мурашки на коже, дрожь в частях тела, ощущение утраты телом его веса и другие атрибуты восторженного состояния.

– спокойствие в уме и теле, делающее их легкими, пластичными и послушными.

– чувство преклонения перед учителем медитации, Буддой, и веры в его учение, включая и сам метод постижения, и в сангху, (общину), сопровождаемые радостным доверием к действенности медитации и желанием советовать всем друзьям и родственникам практиковать ее.

– усердие в медитации, сопровождаемое ровной энергией, не слишком слабой и не слишком напряженной.

– возвышенное счастье, переполняющее тело медитирующего; необычайное блаженство, кажущееся нескончаемым и побуждающее его рассказывать всем о своем исключительном переживании.

– быстрое и ясное восприятие каждого мгновения сознания: точное, сильное и ясное, делающее природу непостоянства и отсутствия удовлетворенности сразу же понятной. Полнота внимания особенной силы: медитирующий без всякого усилия видит каждый момент осознавания; полнота внимания приобретает свою собственную движущую силу.

– невозмутимость по отношению к происходящему в сознании; независимо от того, что входит в ум медитирующего, он сохраняет отрешенную нейтральность.

– тонкая привязанность к видениям света и к другим, описанным выше факторам, и удовольствие от их созерцания.

Медитирующий часто воодушевляется появлением этих десяти признаков и может рассказывать о них, думая что он достиг просветления и завершил задачу медитации. Даже если он не думает, что эти признаки означают его освобождение, он может приостановиться, чтобы насладиться ими. По этой причине эта стадия, называемая как "Знание Появления и Исчезновения" озаглавлена в "Вишуддхимагге" как "Десять извращений в постижении". Это – псевдонирвана. Большая опасность для медитирующего принять "то, что не есть путь, за путь", или в потере решимости дальнейшей практики постижения из-за привязанности к таким феноменам. В конце концов медитирующий понимает, либо сам, либо с помощью совета учителя, что эти переживания – лишь веха на пути, а не конечный пункт назначения. Тогда он переводит луч своего постижения на них и на свою привязанность к ним.

ПОСТИЖЕНИЕ

По мере постепенного ухода этой псевдонирваны восприятие медитирующим каждого момента сознания становится все яснее. Ему удается достигать все более тонкого различения последовательных моментов, сохраняя неразрывность своего восприятия. По мере оживления его восприятия конец каждого момента осознания воспринимается им все более и более ясно, чем его начало. В конечном итоге это приводит к тому, что медитирующий воспринимает каждый момент только как его окончание. Каждое мгновение он видит поочередно исчезающими то созерцающий ум, то объект созерцания. Так мир, представляющий реальность для медитирующего, находится в состоянии постоянного распада. Страшное открытие вытекает из этого; страх охватывает ум. Каждая мысль внушает ему страх. Возникновение мыслей кажется ему источником ужаса. Все, что входит в сознание медитирующего, даже то, что казалось когда-то приятным, становится теперь угнетающим. Он бессилен избавиться от этого гнета, который становится частью каждого мгновения.

Здесь медитирующий познает неудовлетворительность всех явлений. Слабейшая степень осознания видится ему совершенно лишенной возможности принести какое-либо удовлетворение. В нем нет ничего, кроме опасности. Медитирующий приходит к мысли, что во всех видах становления нет ни одной мысли, на которую он мог бы возложить надежды, или на которую он мог бы опереться. Все его сознание, каждая мысль и чувство кажутся ему неинтересными и безжизненными. Это относится ко всем состояниям ума, в которые он только может войти. Во всем, что воспринимает медитирующий, он видит только несчастья и страдания. Ощущая это страдание во всех явлениях, медитирующий начинает испытывать к ним полнейшее отвращение. Хотя он продолжает заниматься практикой Випассаны, постижения, в его уме господствует теперь чувство неудовлетворенности и безразличия ко всему его содержимому. Даже мысль о райской жизни или самых желанных объектах кажется ему непривлекательной и скучной. Для него становится бесполезным все содержимое ума, любая разновидность состояния сознания, становления или судьбы. Между моментами наблюдения медитирующему приходит мысль, что спасение возможно только при прекращении всех ментальных процессов. Теперь его ум более не стремится к получению удовлетворения от них, и медитирующий желает избавиться от страданий, причиняемых этими явлениями. Болезненные ощущения могут затопить его тело, так что он не сможет больше оставаться в одной позе. Печальная природа ума становится очевидной как никогда; желание избавиться от нее пронизывает медитирующего до глубины.

С этим сильным желанием прекратить ментальные процессы медитирующий усиливает наблюдения за этими процессами с целью избавления от них. Их природа – непостоянство, элемент страдания, отсутствие души – становится очевидна. Иногда тело медитирующего будут охватывать внезапные жестокие боли, сила которых будет увеличиваться. Все тело и ум будут казаться ему массой страдания; это беспрерывное страдание, не дающее ему передышки, может пошатнуть его постижение. Но если систематически наблюдать за этими болями, то они прекратятся. На этой стадии способность медитирующего к простому наблюдению становится сильной и ясной. В каждый момент он ясно различает три характеристики ментальных явлений. Одна из этих трех начинает преобладать в его понимании.

СОЗЕРЦАНИЕ

Теперь созерцание происходит у медитирующего автоматически и без усилия. Чувство страха, отчаяния и страдания прекращаются. Физические боли исчезают полностью. Ум медитирующего отказался как от страха, так и от удовольствия. Приходит исключительно высокая ясность ума и невозмутимость. Медитирующий больше не нуждается в дальнейших намеренных усилиях наблюдение продолжается часами ровным потоком, не вызывая у него никакой усталости. Его медитация развивает свою особенную движущую силу, и постижение становится особенно быстрым.

Теперь постижение находится на пороге своей кульминации: наблюдение медитирующим каждого момента своего осознания является острым, сильным и ясным. Медитирующий ни на мгновение не утрачивает знание того, что каждый момент является непостоянным, болезненным и лишенным "Я", поскольку он видит его исчезновение. Все ментальные феномены видятся ему как ограниченные и обусловленные, лишенные того, что ему нужно, и чуждые. Его отречение от них доходит до высшей точки. Он больше совсем не наблюдает появления и исчезновения явлений. И в этот момент возникает сознание, объектом которого является "беззначимость, нестановление и небытие" – Нирвана. Этот момент проникновения в Нирвану первый раз не длится и секунду. Сразу же за ним наступает момент "исполнения желаний, " когда медитирующий размышляет над только что полученным опытом Нирваны. Это переживание является познавательным шоком с глубочайшими психологическими последствиями. Так как это была реальность за пределами нашей реальности здравого смысла, породившей весь наш язык, то Нирвана – "запредельная реальность" – описывается только названиями того, чем она не является ("ни то и ни это") Нирвана не имеет ни феноменологии, ни характеристик переживаемого. Это – необусловленное состояние.

НИРВАНА

Слово "нирвана" происходит от отрицательного префикса "нир" и корня "ван" – "гореть" (палийское слово "ниббана" = санскритскому "нирвана" – так и переводится: угасание. По смыслу это соответствует другому переводу слову "нирвана" – "безветрие") и эта метафора означает угасание побуждений (желаний) и становлений. В Нирване угасают желания, привязанности и эгоизм. Из этого состояния вытекают решающие изменения в поведении, а полная реализация Нирваны влечет за собой коренную ломку сознания медитирующего в самой его сути. При полной реализации Нирваны "эго" медитирующего и его обыденное сознание утрачиваются и никогда больше не возвращаются.

В этом смысле путь постижения очень сильно отличается от пути концентрации: Нирвана разрушает "грязные" аспекты человеческого сознания (ненависть, гнев, заблуждение и т.п.), в то время как Дхьяна только подавляет их. Плод, даримый медитирующему Нирваной – это моральная чистота, не требующая усилий с его стороны; фактически, чистота становится для него единственно возможным поведением. Дхьяна подавляет нечистоту медитирующего, но семена этой нечистоты остаются в латентной форме в его личности, как потенциальные возможности (проявления такой нечистоты). При выходе из состояния Дхьяны нечистые действия снова становятся возможными, когда представляется благоприятные условия для них. Для достижения же не требующей усилий чистоты нужно чтобы "умер" эгоизм медитирующего, и чтобы все его желания, имеющие своими корнями корыстные интересы, перестали руководить его поведением.

После того, как постижение завершилось состоянием Нирваны, ум медитирующего становится свободным от определенных побуждений и психологических состояний, которые более не возникают. Когда постижение развивается в полной мере, чистота становится совершенной. Но затем медитирующий полностью отказывается от самой возможности совершать нечистые действия. То, что на ранних стадиях требовало от него больших усилий, становится самосохраняющимся состоянием, в котором чистота не требует усилий.

Количество раз вхождения медитирующего в Нирвану определяет уровень его мастерства, т.е. способность достигать Нирваны всегда и везде. Но вызванные Нирваной изменения личности и уровень мастерства – это не одно и то же. Медитирующий может входить в Нирвану с данной степенью постижения бесчисленное количество раз, и это не вызовет ни малейшего изменения. Чем больше он развивает постижение, предшествующее Нирване, тем большими бывают последующие изменения в его существе. Сама по себе природа Нирваны идентична на каждом уровне постижения. Так как Нирвана – это полное угасание сознания, то она всегда та же самая, хотя и находится за пределами опыта. Но различаются уровни изменений, вызываемых Нирваной. Эти изменения рассматриваются в терминах последовательной утраты медитирующим своего "эго" и перестройки его нормального сознания после возвращения из Нирваны. Вхождение в Нирвану – это его "пробуждение", а последующие изменения – "избавления".

Первый уровень избавления – это уровень " Сотапанна ", "вошедшего в поток". Это ведет к полной смерти "эго" и прекращению всех его стремлений. Медитирующий становится "вошедшим в поток" в тот момент, когда он, возвратившись из своего первого входа в Нирвану, начинает обдумывать это состояние. Он остается вошедшим в поток до тех пор, пока его проницательность не углубляется в степени, достаточной для следующего уровня постижения. Говорят, что окончательное освобождение должно прийти к нему в течение периода семи с лишним жизней."Вошедший в поток" утрачивает следующие черты своей личности: жажду к чувственным объектам; негодование такой силы, которое могло бы вывести его из себя; стремление к собственной выгоде, имуществу или похвале; неспособность делиться с другими; интерес к относительным и иллюзорным вещам, насколько приятными или прекрасными они бы ни казались; ошибочное принятие непостоянного за постоянное ("аникка"), видение "Я" в том, что его лишено ("анатта"), следование обрядам и всякую веру в то, что то или это является истиной, а также сомнения в полезности пути постижения."Вошедший в поток" также не может по натуре своей больше вовлекаться в ложь, воровство, половые излишества, причинение вреда другим или жизнь на чужие средства.

Когда постижение медитирующего углубляется настолько, что понимание им "дуккха", "аникка" и "анатта" все более полно проникают в его сознание, жажда чувственных желаний и чужая воля в нем ослабевают еще больше. Вдобавок к тому, от чего он уже отказался, став "вошедшим в поток", медитирующий избавляется от грубых желаний чувственных объектов и сильного негодования. Теперь он " Сакадхами " – "тот, кто вернется еще раз", кто достигнет полного освобождения при этой жизни или "при следующей." Интенсивность его чувств притяжения и отвращения уменьшается; теперь ничто не может побудить его к чему-либо или внушить отвращение. Тяга к сексу, например, ослабевает. Он все еще может иметь половые сношения для продолжения рода, но настоятельной необходимости в этом уже нет. Бесстрастие характеризует его отношение ко всему и ко всем.

На следующей стадии углубления постижения он оставляет также жажду чувственных желаний и злую волю. То, что было оставлено, когда он достиг уровня "того, кто вернется еще раз", теперь полностью уничтожено. Медитирующий становится " Анагами ", "тем, кто не вернется" и будет освобожден от круговорота рождений еще при этой жизни. Вдобавок к тому, от чего он освободился перед этим, уходят последние остатки алчности и чувства негодования. Всякое отвращение к таким мирским состояниям, как потеря, боль, позор или порицание, исчезает. Злонамеренность в воле, побуждениях или речи становится невозможной для "того, кто не вернется". Он не может даже помыслить злое о каком-либо существе, и категория "враг" уходит из его мышления вместе с категорией "неприязнь". Подобным образом исчезает даже тончайшее желание каких-либо чувственных объектов. Например, половая активность невозможна для него, так как чувство сладострастия покинуло его, так же, как и желание чувственных наслаждений. По отношению ко всем внешним объектам у "того, кто не вернется" преобладает невозмутимость.

Когда постижение развивается у медитирующего в полной мере, он разрывает последние оковы, препятствующие освобождению. Теперь он " Архат " – "пробужденное существо", или святой. Слово "архат" означает "тот, кто достоин благоговения". Архат свободен от своей прежней социально обусловленной личности, а концепции реальности, единодушно принимаемые, представляются для него иллюзорными. Он абсолютно свободен от страданий и от таких действий, которые принесли бы ему какую-либо карму в будущем. Он не имеет чувства "Я", и потому его действия всецело функциональны и предпринимаются либо для поддержания своего тела, либо для блага других. Все действия архата проникнуты физической грацией; ничто из его прошлого не может вызвать у него мысли о ненависти, жадности и т. п. Его прошлые дела перестают определять его поведение и он свободен от своих прошлых обусловленных привычек. Он полностью живет в данном моменте, и спонтанность проявляется во всех его действиях. Отказ медитирующего на этой стадии от последних следов эгоизма включает в себя отказ от желания мирской выгоды, славы, удовольствия или похвал, желания испытать блаженство даже от материальных или бесформенных видов Дхьяны, умственную тупость или возбудимость, стремление к чему-либо. Для архата недопустима даже малейшая склонность к недобродетельным мыслям или делам.

С полным искоренением вредных корней – похоти, агрессивности и гордости как мотивов поведения медитирующего, основой его поведения становится любовь, доброта, альтруистическая радость, сострадание и невозмутимость. Поведение, исходящее из вредных побуждений, кажется ему неуместным; в этом смысле уместны действия архата. Его побуждения совершенно чисты. Меняется у архата и характер сновидений – у него не бывает сновидений, обусловленных телесным существованием (т. е. ему не снится, что он за кем-то, например, гонится, или что ему жарко или холодно) и не бывает сновидений, обусловленных происшедшими за день событиями, однако у него бывают предостерегающие сны, отражающие будущие события. Хотя архат и может ощущать физическую боль, он переносит ее невозмутимо. Характерной чертой архата является его бескорыстие, уподобленное в палийском каноне материнской любви: как мать наблюдает за своим только что рожденным ребенком, так и сердце архата переполняет безграничная любовь ко всем созданиям, большим и малым; пусть он творит добро для всего мира и полностью искоренит в себе злую волю и враждебность.

Тот, кто настолько пробужден, способен к двойному восприятию: "Знать, как все есть в действительности, как все возникает." Для архата нормальная реальность воспринимается неразрывно связанной с "благородными истинами" бренности, страдания и безличности. Оба эти уровня восприятия очевидны для него в каждый момент. Например, даже мирские удовольствия являются формой страдания. Вей Ву Вей говорит о страдании на уроне сознания архата: "Когда Будда обнаружил, что он стал просветленным, можно предположить, что он увидел, что то, что он раньше воспринимал как счастье в сравнении со страданием, больше не было таковым. Впредь его единственным состоянием стала "ананда", или то, что стараемся представить как блаженство. Страдание представилось ему, как негативная форма счастья, а счастье - как позитивная форма страдания. И то и другое представляло собой негативный и позитивный аспекты опыта. Но по отношению к тому ноуменальному состоянию, которое было ведомо только ему одному, оба они могли быть описаны... как "дуккха" (страдание)."Дукха" – противоположность "суккха" – "легкости и благополучия". Для Будды ничто феноменальное не могло быть "суккха", хотя оно и могло казаться таковым в проявленном мире по контрасту с "дуккха"."

Путь, посредством которого архат может постичь истину "не я" ("анатта") более прост. Как отмечает Д. Т. Судзуки архат обнаруживает " путем немедленного познания, что когда сердце очистилось от скверны обычных эгоистических порывов и желаний, в нем не остается ничего, что могло бы заявить о себе как об остатке "Эго"." Иными словами, когда медитирующий оставляет свое корыстное "Эго", чтобы стать архатом, он обнаруживает, что того, что он оставил (свое "Эго") у него никогда и не было.

Во время Випассана-медитации, медитации инсайта, восприятие архата достигает своего совершенства: он наблюдает кратчайшие мгновения работы своего ума и цепь этих мгновений. Согласно традиции, Будда говорил о 17 х 10²¹ мгновений в уме за время одного морганья глазом, и каждый из этих моментов воспринимался им как отдельный и отличный от предыдущего и последующего. Подобно Будде, архат видит, что мельчайшие фрагменты мозаики сознания находятся в постоянном изменении в каждый момент. Во вселенной его ума нет ничего неизменного. А так как его внешняя реальность берет начало из его внутренней вселенной, то он нигде не может найти стабильности и постоянства.

НИРОДХА

Существует состояние, подобное Нирване (о нем мало известно на Западе) и называемое "ниродха" (прекращение). В "Йога Сутрах"Патанджали первая сутра гласит "Йога – читта вритти ниродха" – «Йога есть прекращение волн (вритти) в сознании (читта)». В Нирване сознание избирает своим объектом прекращение активности сознания. В состоянии "ниродха" сознание тоже исчезает. Такого абсолютного прекращения сознания крайне трудно достичь. Состояние "ниродха" достижимо только для "того, кто не вернется" и для архата, и только при условии, что он овладел всеми восемью уровнями Дхьяны. Ни "вошедший в поток", ни "тот, кто вернется еще раз" не отказались еще в достаточной мере от эгоистических привязанностей, чтобы овладеть той сверхконцентрацией, которая требуется для состояния "ниродха". Даже малейшее желание будет служить препятствием для достижения этого состояния.

На пути к "ниродха" медитирующий практикует Випассану (медитацию постижения), беря за основу каждый уровень Дхьяны и постепенно добираясь до восьмого уровня Дхьяны "ни восприятия, ни не-восприятия". С прекращением этого последнего сверхтонкого состояния он входит в "ниродха". Говорят, что это состояние "реально по иному", потому что все сведения о нашем переживании реальности отсутствуют в нем даже в самых своих тонких состояниях.

Хотя состояние "ниродха" может длиться до семи дней по человеческому отсчету времени, в самом состоянии времени нет: моменты предшествующий и последовательный сливаются. Семидневный предел для состояния "ниродха" определяется его уникальной физиологией. Биение сердца и обмен веществ прекращается у медитирующего вместе с прекращением сознания – или, что более вероятно, продолжаются на уровне, который ниже порога восприятия. Обмен веществ продолжает протекать на остаточном уровне, и тело медитирующего не распадается, подобно трупу. Прежде чем войти в это состояние, медитирующий должен заранее наметить себе, сколько времени он будет в нем оставаться. При выходе из него, он проходит Дхьяны в обратном порядке, пока не достигает нормального сознания. На восьмом уровне Дхьяны возвращается сознание, на третьем – нормальное функционирование тела, на первой – мысли о чувственном восприятии.

В своих высших точках путь концентрации через уровни Дхьяны, и путь постижения, инсайта – путь Нирваны, судя по всему встречаются. Но даже здесь остаются весьма тонкие, но принципиальные различия между этими высокими состояниями сознания. На уровне седьмой Дхьяны, "беспредметности", осознается безобъектное сознание. На восьмом уровне Дхьяны не остается даже "отсутствия вещей", хотя они и продолжают существовать, как скрытая функция, и о беспредметности нельзя сказать, что она вообще не существует в этой восьмой сверхтонкой сфере "ни восприятия, ни не- восприятия". В Нирване сознание находится на грани угасания вместе с осознанием этого угасания. Прекращение активности сознания достигает своей кульминации в состоянии "ниродха", в котором нет осознания чего-либо. Достижение даже самых высоких состояний Дхьяны не вносит долговременных изменений в личность медитирующего, в то время как Нирвана изменяет его личность бесповоротно.

Эти различные пути достигают своих высших точек в исследовании и контролировании своего ума. Медитирующий, сумевший развить однонаправленность достаточную для достижения бесформенных Дхьян, может легко войти в состояние Нирваны, если он обратит свою мощную концентрацию на свой собственный ум. И наоборот, медитирующий, вошедший в состояние Нирваны, может оказаться настолько безразличным к помехам и отвлечениям внимания, что стоит ему перенести фокус своего внимания на отдельный объект, как он легко войдет в Дхьяну и пройдет через все ее уровни. Те, кто прошли эти пути до их вершины, перестают быть привержены какому-либо одному из них, а становятся привержены обоим. При полном овладении "самадхи" (итогом Дхьяны), либо путем инсайта и Нирваны, оба эти состояния ("самадхи" и Нирвана) становятся легко достижимыми. А в самом конце различие между этими двумя путями медитации вообще исчезает.

УЧИТЕЛЬ