Новокузнецкая показалась мне небольшой и очень мрачной станцией. Наверное, из-за непомерных колонн тёмно песчаного цвета. Вся она была испещрена лестницами-переходами и заставлена палатками. На платформе царил хаос. Люди прыгали на пути и уходили в сторону Павелецкой. Оборону вели лишь немногочисленные милиционеры. Среди них, конечно, попадались люди в военной форме (видимо со смежных станций), но их было очень мало. Станция еле держалась.
Нападавшие вели огонь из противоположного от нас тоннеля. Судя по количеству автоматных вспышек, их было человек пять. Пользуясь тем, что нас не видно, Тевтон снял автомат с предохранителя и лёг в межрельсовый приямок. Лёша был лучшим стрелком у нас в роте. Выбивал двадцать восемь очков с трёх патронов. Как ему это удавалось, не знаю. Лично я бил в молоко. Автомат, по-моему, вообще очень неточное оружие. Но меня оно всегда поражало: ничего никуда заливать, насыпать не надо, а нажмёшь на курок — стреляет… Волшебство. Только чисти и смазывай своевременно. Для этого даже пенал со специальными насадками в прикладе предусмотрен, во как.
В общем, Тевтон прицелился и дал по тоннелю залп. Что-то тёмное повалилось с той стороны. Автомат в руках Лёши тявкнул ещё раз и недавний квинтет нападавших превратился в трио. Нападавшие решили, что подоспело большое подкрепление и бежали.
— Спасибо вам, ребята — сказал сидевший за колонной милиционер — Пособили. А то и носа показать нельзя было…
«Раненый! Раненый!», — раздалось с противоположной стороны платформы и поблагодаривший нас представитель Новокузнецкой власти, как и многие его сослуживцы, побежал к тоннелю. На платформе показался ротвеллер.
|
|
— Да у них здесь и собака есть — подумал я — Настоящая собака …
— Волькин! Бандит, ты, проклятый! — ругались на раненого столпившиеся над ним вояки — Всё не успокоишься никак?! Думаешь, оружие украл, теперь людей валить можно?!
— За что Хромина убил? — причитали женщины — На одной же станции жили? Дружили…
Раненый только корчился и просил о немедленной медицинской помощи. Пуля Тевтона ужалила его в левое бедро. Идти он не мог, поэтому на платформу его доставили несколько человек. Ещё двое — затащили труп другого нападающего…
— Ладно, Миша, иди — сказал Тевтон, обращаясь к волонтёру Гераськина — Теперь здесь, вроде, спокойно…А мы пойдём.
На Павелецкую наша группа вернулась несколько позже запланированного. Около часа ночи. Фролов спал, но караульные нас узнали и разрешили поспать на укрытой брезентом койке.
Утром, поделив между собой и часовыми содержимое двух продовольственных пайков, выданных старшиной, мы позавтракали. Поблагодарили служивых за ночлег, собрали пожитки и, проследовав мимо платформы, растворились во мраке тоннеля ведущего к Добрынинской…
Прошагав около часа, мы увидели платформу. До неё было метров сто, как вдруг с перрона по нам открыли огонь. Вовка упал на пути первым. Следом повалился я, а Лёша вжался в тюбинги тоннеля, слева от нас.
— Живой? — спросил Тевтон.
Я кивнул головой.
— Вова! — крикнул Лёша.
Тимохин продолжал неподвижно лежать.
— Вова! Ты живой?!
Тимохин молчал.
— Отступаем — сказал Тевтон и сполз ко мне на пути.
Ухватив Вовку за руки, мы направились прочь от платформы. Тимохин дышал. Это радовало, но уходить нужно было как можно скорее. Ползти оказалось крайне неудобно. Рельсы мешали развернуться в полную силу, Лёшины локти впивались в бока, а Вовкин вес, казалось, обрёл неподъёмность. Можно было, конечно, встать на ноги и бежать. Однако, поступи мы так, любая пуля с лёгкостью окончила бы затеянный нами марафон. Поэтому мы ползли. Ползли долго и упорно, пока проклятая Добрынинская не скрылась за поворотом.
|
|
— Стой. Кто идёт! — раздалось у Павелецкой.
— Свои — шепнул Лёша и повалил Тимохина на платформу…
По достижении дружественной нам станции капитана Фролова, нас ждал приятный сюрприз. Оказалось, что Вова вовсе не ранен, как мы подумали в тоннеле. Он просто заснул, как началась стрельба. Очнулся Тимохин уже платформе, когда Тевтон сбегал за врачом и капитаном. Фролов спросил, что случилось. Лёша ему всё рассказал и посоветовался, как быть дальше.
— Штурмовать Добрынинскую смысла нет — сказал капитан — Во-первых, там и так бардак, а во-вторых у меня не хватит человек совладать с этими головорезами на их территории.
— Так, что ж делать то?
— А вы у вашего лейтенанта спросите…
— А что, телефон на Павелецкой работает?
— Конечно, ещё с самого спуска под землю…
Телефон на станции действительно работал. Сначала мы пытались дозвониться Холмогору, на Курскую. Безрезультатно. Телефон электрики до сих пор не починили. Потом нашли номер Добрынинской и попробовали позвонить туда. Трубку никто не брал. Лёша набирал трижды, всё напрасно. Тогда мы решили разведать обстановку на Добрынинской подробнее, а уже потом, узнав все нюансы и тонкости неспокойной станции, что-либо предпринимать…
|
|
— Шпионите?! — раздался едва слышный голос слева от нас.
От неожиданности мы чуть не подпрыгнули и, повернувшись, увидели перед собой настоящего негра. Направив на нас дуло автомата, он стоял прямо у самой стены тоннеля. Заметить темнокожего стража, не зная о его здесь пребывании, было абсолютно невозможно.
— Руки вверх! — скомандовал негр, улыбаясь.
Мы подчинились, после чего Лёша объяснил, что мы не враги, а посольство с Курской (кольцевой), прибыли к ним с миром и попросил проводить нас к начальнику станции. Часовой кликнул напарника (тот спрыгнул с платформы), приказал собрать оружие и проводить нас к штабу. Исходя из услышанного, мы решили, что власть на станции, всё-таки, установилась…
Добрынинская мне очень понравилась. Эта была небольшая, очень красивая, не смотря на все сколы и следы отрикошетивших пуль, станция с толстыми колоннами бежевого цвета. С внутренней стороны они были украшены каменными фресками, с внешней — деревянными лавочками. Переход, на смежную Серпуховскую, уходил от нас вправо, вверх. Палаток почти не было (народ сюда не шёл). Порталы походили на невысокие ступенчатые арки. С одной стороны платформа заканчивалась тупиком. За перилами, в нём, находилась ещё одна лесенка. Она вела вниз, в подсобку-штаб — настоящее место обитания начальника Добрынинской. Туда-то нас и вели.
Начальником станции стал некто Карл Боткин. Человек не молодой, гражданский, но имеющий огромный авторитет среди выживших поселенцев Добрынинской. Он сидел за широким столом. Одной рукой держал сигарету и подпирал лоб, другой — мерно барабанил по деревянным крышке стола (видимо о чём-то размышлял). Увидев нас, Карл даже не шелохнулся, только поднял глаза.
— Вот, Карл — начал часовой — У самой платформы задержали. Шпионы, наверно.
Боткин перевёл взгляд с нас на солдата, попросил его выйти и снова уставился на нас.
— Мы с Курской — сказал Лёша и положил Холмогорский конверт Боткину на стол — Пришли с деловым предложением.
Карл поднял брови и убрал руку ото лба.
— Предложением… — протянул он, затягиваясь — Это интересно.
Начальник Добрынинской распечатал конверт, выпустил клуб дыма и посмотрел в листок. Наступила пауза. У меня появилось подозрение, что Боткин не умеет читать…
— И? — не выдержал Лёша.
— Мне надо бы всё это изучить — сказал Карл, приподнимая конверт — И обдумать… Вы погуляйте пока.
Лёша хотел, было ещё что-то сказать, но Боткин его опередил.
— Оружие получите потом…
Делать было нечего, и мы отправились смотреть смежную с кольцевой Серпуховскую. На ней мы оказались, преодолев одну лестницу-переход, площадку и стоячий эскалатор.
Станция оказалась несколько больше, чем Добрынинская. Главным её украшением были серо-жёлтые колонны. Они были слегка вогнутые с рифлёными металлическими вставками. Платформа была из серого камня. Палаток стояло больше, чем на только что покинутой нами Добрынинской. А прямо на перроне, разложив перед собой всякие безделушки, торговали индусы. Ансамбль станции освещала шлея потолочных светильников. Особенно впечатляло название «Серпуховская», выбитое в огромных светлых плитах, на внешних стенах станции. Были ещё каменные барельефы, сделанные, видимо, по той же технологии. Они крепились над самым переходом и гермоворотами.
Проплутав по станции часа два, мы вернулись на Добрынинскую, где получили обратно свои автоматы и согласие Карла Боткина на вступление в Кольцевой союз.
— Правильную тему толкают мужики — сказал Карл на прощанье и подписал членский листок.
Глава 7. Hanse
Мы уже собирались идти дальше, к Октябрьской, как вдруг к нам подбежал какой-то солдатик. Удостоверившись, что мы с Курской (кольцевой), он попросил проследовать за ним к начальнику станции. Мы были немного обескуражены. Союзнический договор, без каких-либо трений и нареканий, был только что подписан. Какие ещё дела могли быть к нам у Боткина, мы не знали, но подчинились и отправились обратно к подсобке-штабу. Оружие на этот раз у нас забирать не стали (забыли, наверное).
Боткин сидел за столом в той же позе, в какой мы его и оставили, только теперь вместо сигареты правая рука его сжимала телефонную трубку. Увидев нас, Карл расплылся в улыбке.
— Нагнал, стало быть — обратился он к нашему провожатому — Молодец… Хвалю!
Солдатик приложил руку к виску (видимо по привычке) и ушёл.
— Вы что-то хотели? — спросил Тевтон, подходя ближе к столу.
— Да — сказал Карл и протянул Лёше трубку — Это вас.
Лёша вопросительно посмотрел на Боткина, взял трубку и приложил её к уху.
— Рядовой Тевтонов слушает…
Звонил, как ни странно, наш старший лейтенант. Видимо телефон на станции электрики, наконец, починили. Он приказал прекратить дальнейшее продвижение по кольцу и потребовал скорейшего нашего возвращения на Курскую. Что послужило поводом для этого, Холмогор умолчал.
Распрощавшись (ещё раз) с начальником Добрынинской, мы пустились в обратный путь. Дорога была знакома, поэтому идти было легко. Переход до Павелецкой мы преодолели за час. Там передохнули. Капитана Фролова, правда, не видели. По словам часовых, он решал какие-то организационные вопросы и на платформу давно не выходил. На станции мы правели около получаса, после чего снова ушли в темноту тоннеля.
До Таганской мы еле дошли. Ноги ныли, а остальной организм просил пищи и сна. Старшина внимательно на нас посмотрел, после чего позвонил Холмогору и сказал, что на станции мы появимся только завтра. Лейтенант ответил, что другого от нас не ждал и повесил трубку.
Наутро, выспавшиеся и накормленные, мы вернулись на Курскую (кольцевую). Лёша был настолько рад, что, взойдя на платформу, тут же бухнулся на колени и со словами: «Наконец-то, я дома!», — поцеловал пол. Наша с Вовкой радость была несколько меньше, поэтому мы просто постояли рядом.
Первого кого мы встретили на станции, был Лёша Ларин. Он стоял в карауле у тоннеля, из которого мы только что вышли. Расспросив нас, что да как, Лёша поведал, что несколькими днями позже, после нашего ухода, Холмогор организовал второе посольство. В него вошли Метелица, Величко и Волков (он возглавлял группу). Разница состояла в том, что ребята должны были двигаться по кольцу вверх (в противоположном от нас направлении). На мой вопрос был ли у них такой же «флаг», как у Тевтонова за спиной, Ларин ответил утвердительно. Только теперь в роли дипломатического знамени выступали не кальсоны, а белуга (рубаха), оставшаяся от Метелинского комплекта.
Ещё Лёша сообщил, что заваленный переход на радиальную станцию недавно расчистили, из-за чего населения Курской (кольцевой) немного возросло. Он также открыл нам возможную причину отзыва посольств (второе посольство тоже отозвали и сейчас оно находилось в дороге). Всё обстояло гораздо проще и банальнее, чем можно было себе представить. Оказывается, когда починили телефон, нужда в обходе станций просто отпала. Холмогор мог сам, когда ему заблагорассудится, позвонить и лично переговорить с начальником любой станции прямо из подсобки, а роспись на листке получить как-нибудь потом (при случае так сказать).
Мы бы долго ещё трепались с Лёшкой про жизнь, но Вовка вдруг вспомнил, что нас всё-таки ждут и мы поспешили к Холмогору.
По дороге к подсобке я мельком взглянул на платформу и… остановился. Только сейчас я заметил, как много на Курской девушек. Да каких красивых…
— Рома! Что ты там встал, пошли скорее! — крикнул мне Лёша — Лейтенант же ждёт.
Я прибавил шаг и, нагоняя ребят подумал, что никуда со станции больше не уйду — навсегда останусь на Курской. Хрен с ним с метро, со всеми его станциями, переходами. Насмотрюсь ещё. Пора и личную жизнь налаживать.
— Товарищ старший лейтенант — отбарабанил Лёша, приложив руку к правому виску — Рядовые Тевтонов, Тимохин и Гайкин с задания при…
Холмогор разговаривал по телефону и жестами показал, что занят. Мы вышли за дверь.
— Ну, что делать будем? — спросил Вовка.
— Пойдём к Кружкину, на склад — предложил я — Он нам продуктов за целую неделю должен.
— А потом?
— Помоемся…
— Нет, не успеем — сказал Лёша — Лучше вернёмся сюда, сядем и будем ждать пока лейтенант не позовёт.
На том и порешили.
Лейтенант видимо был очень занят (станции, видимо, обзванивал) и вышел к нам только вечером. Мы даже успели поужинать и дождаться вторую группу посольства (их Холмогор перехватил уже на Краснопресненской). Дела у них шли отлично. Ни бандитов, ни перестрелок, по словам Волкова, в пути не случалось. В общем, всё было гладко и очень быстро: подходили к платформе; отводились к начальнику; после тщательного прочтения, тот всё подписывал, и они следовали дальше.
— За день присоединяли по две станции — хвастался Виктор.
Он так сиял, что и невооружённым глазом было видно, как Волков был рад выслужиться перед начальством и получить хотя бы сержанта.
— Кто ж ему здесь сержанта то даст? — подумал я — Здесь даже лычек достать негде. Так что ходить тебе, Витюша, в младших всю свою долгую оставшуюся жизнь.
Дверь подсобки отворилась и из-за неё показалось лицо лейтенанта.
— Отставить разговорчики! — буркнул Холмогор — Всем строиться!
Мы, то есть участники обоих посольств, быстро распределились по ранжиру и встали в одну шеренгу. Лейтенант вышел на платформу.
— Значит так, бойцы… — начал он, обведя нас взглядом — Все вы молодцы, проделали огромную и очень важную работу. Сегодня, с вашей помощью, был заложен первый кирпичик будущего существования человечества на Земле. Был сформирован, так называемый, Кольцевой союз. О назначении союза говорить не стану, вы его и так знаете. Были бы мы в части, объявил бы каждому благодарность с занесением в личное дело, но поскольку мы сейчас здесь, то хочу сказать вам просто огромное человеческое спасибо…
Лиц сослуживцев в этот момент я, конечно, не видел, но чувствовал, что они как-то просветлели и наполнились энтузиазмом. Все, было, захлопали, но лейтенант поднял руку и продолжил.
— Однако, я собрал вас не только для этого — сказал он — Сейчас вам ещё чуточку предстоит потрудиться на благо сложившейся коалиции.
Энтузиазм с лиц куда-то пропал.
— В Союз вступили все станции кольца, но многим его название, почему-то, не понравилось. Поэтому, мы (начальники станций) решили — пускай каждая станция выдвинет своё собственное название альянса, после чего мы просто примем понравившийся всем вариант — Холмогор развёл руками — От вас же, сейчас, требуется только одно — придумать курский вариант названия Кольцевого союза и всё… Поняли?
Мы понимающе кивнули.
— Итак… Кто первый?
Фантазия всегда была моим слабым местом, но отсутствие физической работы уже радовало.
— ГАНЗА, товарищ старший лейтенант — выпалил Лёша.
— Что это, Тевтонов?
— ГАНЗА — немецкое слово. В буквальном переводе — группа или союз.
— Хм-м-м, ГАНЗА… Звучит… — Холмогор посмотрел на нас — Другие варианты будут?
Все пожали плечами.
— ГАНЗА, так ГАНЗА… — пробормотал лейтенант — Тевтонов, со мной! Остальные свободны…
Постъядерная фантастика на: www.bookflash.ru
Конец
Оглавление
· Глава 1. И был день первый…
· Глава 2. Мы такие разные и, всё-таки, мы вместе
· Глава 3. Вниз по кольцу
· Глава 4. Под «белым флагом»
· Глава 5. Шаг в сторону
· Глава 6. Пожалуйста, не стреляйте
· Глава 7. Hanse
· Конец