Семья относится к числу самых древних форм социальной жизни людей. Родственные связи были первоначальной формой организации общества. Понятно, что в условиях неразвитой социальной дифференциации религиозные действия совершались в рамках этой первоначальной социальной структуры. На этой основе возникло предположение: семья и религия находятся между собой в такой тесной связи, что семья может быть понятна именно как «естественный» носитель религии, как религиозное образование.
Эта точка, зрения была развита французским историком: Н.Д.Фюстель де Куланжем в работе «Античный город» (1864), а также английским востоковедом В. Робертсон Смитом применительно: к древнеарабскому обществу. Правда, то, что Фюстель де Куланж называл семьей, более точно можно было обозначить понятием «род». По мнению автора, «семья» в этом смысле была первоначально единственной формой общества, но христианство разрушило эту семью.
Точка зрения, рассматривающая семью как сакральное образование, обычно подтверждается ссылками на то, что во многих обществах религиозные ритуалы совершались в рамках семьи и огонь домашнего очага считался священным. Довольно часто и в настоящее время семья является тем местом, где совершаются религиозные ритуалы, но при этом следует помнить, что-то, что мы называем семьей сегодня, существенно отличается от того, что было семьей в древних обществах.
В ходе развития и внутренней дифференциации общества его институциональные образования разделились на две сферы – частную и общественную области жизни. Семья во многом утратила черты, общественной (публичной) организации, которыми была наделена в прошлом, и стала в большей мере делом частной жизни. В то же время Р.Белла, прослеживая религиозную эволюцию, показывает, что в ней происходит «приватизация» религии (эта тенденция фиксируется также в теориях секуляризации). Религиозные верования и религиозная; практика в современном обществе становятся в значительной мере делом личного выбора, частным делом. Возможно, с этим связано то обстоятельство, что сегодня в первую очередь многих привлекают те религиозные ритуалы, которые связаны с событиями семейной жизни.
В свою очередь, и деятельности современной христианской церкви значительную долю составляет именно то, что связано с семьей – ритуальное оформление, ее увеличения и уменьшения, бракосочетания, религиозное воспитание детей. Церковные деятели склонны сегодня рассматривать семью как главную и нерушимую базу организованной религии в ее традиционных формах.
Действительно, в современном обществе существует тесная связь между церковью и семьей. Социологические данные подтверждают, что церковная деятельность в большей степени обращена к женщинам и детям, среди церковных преобладают мероприятия, связанные с семьей, среди прихожан сегодня в церкви большинство составляют женщины.
Тем не менее, в ряде отношений взаимосвязь семьи и религии представляется в настоящее время не столь уж однозначно нерушимой; во всяком случае, понимание существа и характера этой связи требует принять во внимание те изменения, которые претерпели и семья, и религия, как повлияли эти изменения на отношения между ними.
Прежде всего в общественном сознании произошло изменение в оценке значимости и необходимости ритуального сопровождения таких событий как рождение ребенка, бракосочетание и смерть. Сегодня достаточно значительному числу людей представляется возможным обойтись без церковного ритуала в этих случаях. Очень часто, ритуалы рассматриваются как желательные потому, что они имеют эстетические достоинства, или просто потому, что «так принято», т.е. они утратили прежний «жизненно-необходимый смысл». Большинство проявлений жизни утрачивают свое прежнее сакральное измерение. Смерть в современном обществе воспринимается, в отличие от прежнего, преимущественно как «удел старости». Во всяком случае, в современном обществе практически больше не существует такой социальной группы, в которой смерть одного из членов воспринималась бы как угроза ее существованию. Это пример, показывающий изменение социального смысла и значения многих ритуалов, продолжающих еще существовать.
Если внимательно присмотреться к продолжающим совершаться ритуалам и составу их участников, то во многих случаях обнаружится отсутствие четко определенной по Составу и численности социальной группы, которая является их носителем. Это происходит по причине столь очевидного ослабления родственных связей; часто они поддерживаются чисто номинально и не рассматриваются как обязывающие к определенным поступкам, участию в семейных церемониях. Возрастающее различие социальных позиций среди родственников приводит к тому, что нередко контакты в социально оформленном ритуальном выражении заменяются более «приватными», «интимными» и в оформлении семейных событий, т.е. без церковного ритуала. Короче говоря, современная семья не является тем незыблемым фундаментом церковно-ритуалыюй деятельности, каким она была в традиционном обществе. Часто без церковного ритуала считают возможным обойтись, заменяя его тем или иным эквивалентом, не имеющим отношения к церкви и религии. Семья большей частью, перестает быть местом проведения общественных ритуалов (государственных праздников).
Для понимания отмеченных изменений представляет интерес осуществленный Т. Парсонсом теоретический анализ отношений, связывающих «семью и церковь» в современном обществе. Он исходит из того, что современная семья и церковь в ходе и в результате социальной дифференциации стали весьма специализированными структурами. Они утратили возможность, которой обладали прежде, выступать в качестве компетенций, организующих определенные сферы жизни тех или иных групп. Как семья, так и церковь в современном обществе оказывают влияние на индивидов не посредством «организаторской компетенции в определенных сферах жизни», но благодаря «мотивационному ангажементу» (семья) и «ценностному ангажементу» (церковь). Утраченное значение «организующей силы» оба института компенсируют выполняемыми функциями поддержания общества в двух существенных для него процессах, связанных с «пограничными структурами» жизни индивида. Семья – в социализации индивида, закладывая основу личности в промежуток от рождения до начинающегося участия в жизни (большого) общества. Церковь – в соотнесении человека с конечными условиями его существования, «последней реальностью», выходящей за пределы конкретных контекстов жизненного опыта, помогающим обрести смысл жизни и справиться с загадкой смерти.
Парсонс констатирует, что оба институциональных комплекса в процессе дифференциации были лишены прежнего значения. Это не означает, что в результате социальной дифференциации семья и религия вообще «утратили значение», такой вывод был бы поверхностно упрощенным. Роль церкви, как отмечает Парсонс начинается тогда, когда первоначальная связь с матерью и зависимость от семьи частично разрушаются, уступая место восприятию общественных ценностей.
Однако Парсонс приходит к выводу, что в результате утраты прежних функций и значения между семьей и церковью в современном обществе возникает расхождение, которого прежде в таком размере не существовало, что современная семья не является больше той социальной единицей, которая имела сакральное значение и в пределах которой осуществлялась религиозная жизнь, религиозные ритуалы, «социальное тело» которых она составляла.
Выводы современных социологов не опровергают полностью тех заключений, к которым пришел Фюстель де Куланж, если помнить, что «семья» античного общества была иной, но сравнению с современной семьей и ее можно было бы обозначить как «род». Эта структура выступала носителем и началом «семенных культов» и сакрализованных генеалогий, у нее были свои религиозные символы, и хотя это не является безусловно обязательным и достоверно подтвержденным – такая семья могла почитаться как «священная вещь» (в понимании Дюркгейма). Такая семья (клан, род) обладала необходимым для сакрализуемой «вещи» качеством – долговременностью.
Однако в большинстве обществ, поднявшихся над примитивным этапом эволюции, семья не является долговременным социальным институтом. Эти относится и к традиционной семье, которая на протяжении XIX и XX вв. в развитом обществе все больше уходит в прошлое и утрачивает ряд функций, которые выполняла прежде. Так называемая одноветвевая семья, в которой совместно живут три поколения, была приспособлена к стабильному аграрному обществу. Формой семьи, наиболее приспособленной к условиям индустриального общества, является нуклеарная семья. Таким образом, в процессе социального развития происходил распад более крупных семейных единиц. Нуклеарная семья обособляется от более широких групп родственников. Родственные связи в индустриальном обществе ослабляет наряду с другими факторами то обстоятельство, что социальная мобильность обусловливает часто разное общественное положение членов семьи, что порождает различия в стиле жизни и возможностях братьев и сестер, а вместе с этим подчас и взаимное непонимание и отчуждение.
Функции, которые утрачивает семья (как кооперативное трудовое объединение, например), не являются все же для нее неотъемлемыми и определяющими в ней главное. Остается социализация детей, точнее – начальная и совершенно особая ее фаза. Она решается в универсальной, как эмпирически установлено, относительно длительной связи между немногими лицами (чаще всего, кроме отца и матери, – бабушка и дедушка) с новорожденными. В этой фазе происходит то, что психологически можно обозначить как образование первичного доверия, и вне семьи никакой другой институт не может обеспечить его возникновение. Но именно эти-то глубинные характеристики семьи являются столь интимными, что недоступны не только социологическому измерению, но и вообще всякому объективирующему выражению. Можно полагать, что в этом смысле семья не детерминируется социологически фиксируемыми отношениями с другими социальными институтами, включая церковь и религию. С учетом сказанного обратимся теперь к вопросу об отношении религии к семье, имея в виду свойственное «религиям спасения» понимание семьи и поучения, касающиеся семейной жизни, т.е. нормативный аспект отношения религии к семье.
Религии спасения, такие, как буддизм и христианство, должны были пройти долгий путь поисков, прежде чем им удалось найти способ совместить признание общественно полезных функций семьи с их индифферентным отношением к общественной жизни «в миру» как проявлением основной религиозной установки неприятия мира.
Первоначально отношение христианской религии к семье и браку было скорее негативным: привязанность к семейному очагу и верность родственным обязательствам вступали в противоречие с исключающей все остальные узы приверженностью религиозной группе. Это объясняется особенностями процесса возникновения религий спасения как религии универсальных, которым приходилось утверждаться в противодействии традициям «народных религий».
Учения о семье и браке, нормы семенных отношении, устанавливаемые разными конфессиями, оказывают определенное влияние,– как это показывают данные исследований, – на поведение приверженцев соответствующих конфессий. В какой-то мере, церковь способна осуществлять в этом отношении функцию социального контроля. Данные, полученные до начала 60-х гг., свидетельствовали, например, о том, что католики по сравнению с протестантами реже вступали в смешанные браки, реже прибегали к абортам, у них было меньше разводов, семьи были более многодетными. В интерпретации этих данных возникли расхождения. Одни видели в этих данных результат церковной социализации. Другие считали, что решающее значение имеют различные ценностные ориентации у протестантов и у католиков. Например, более высокая мобильность у протестантов находит проявление и в большей семейной мобильности, поскольку развод интерпретируется просто как прекращение отношений, которые уже не обеспечивают партнерам желаемой цели –обретения счастья.
Исследования последнего времени показывают, что с конца 50-х гг. на протяжении двух-трех десятилетий изменения шли в развитых Западных странах в одном направлении: католическое население все в большей степени перенимало «протестантские» ценностные ориентации и образцы поведения. Этот феномен можно рассматривать как подтверждение того, что обозначаемые как «протестантские» ценности – независимо от их религиозного происхождения – возможно были одновременно социокультурными доминантами, в то время как другие религиозно обоснованные ценности со временем утрачивали влияние.