ТРЕТИЙ ДЕНЬ ШТУРМА КЕНИГСБЕРГА
Апреля 1945 года.
Северо-западный район Кенигсберга.
Батальон стрелкового полка.
Шёл третий день штурма Кенигсберга. Обстановка была настолько сложной и опасной, что человек мог мгновенно исчезнуть: сгореть, попасть под снаряд, бомбу, фугас или быть погребённым под развалинами рушившихся домов и улиц.
Но советские солдаты прошли и этот «ад», в солённых от пота гимнастёрках, кирзовых сапогах, обгоревших шинелях и телогрейках. Одним из таких бойцов в этом строю был помощник командира взвода, гвардии старший сержант, Иван Мишин.
* * *
Подойдя к опорному пункту в предместье Кенигсберга, рота, в которой служил старший сержант Мишин, была вынуждена залечь, так как мощный огонь из бронированных огневых точек не давал возможности поднять головы. Попытки подавить противника не увенчались успехом. Рота от этого только несла потери.
Командир батальона постоянно звонит командиру роты и требует идти вперёд, не тормозить продвижение батальона к назначенному рубежу:
- Лукьянов, в чем дело? Почему нет движения? Вы заваливаете всё правое крыло полка и создаёте угрозу срыва наступления, а может быть, даже окружения.
На другом конце провода его слушает командир стрелковой роты. Это офицер, с прокуренными седыми усами и умудрённый опытом жизни, человек.
- Пытаюсь взять штурмом опорный пункт, но пока безуспешно, слишком мощное укрепление. Не дают, не высунуть головы, не пошевелиться.
Командир батальона молодой майор, раскрасневшись и вытирая пот с лица, опять кричит в трубку полевого телефона:
- Капитан, даю вам еще 30 минут! Не справишься с задачей, отстраню от должности за трусость!
Командир роты спокойно выслушал комбата, докурил папиросу и только потом ответил ему:
- Задачу выполним, но понапрасну губить людей я не буду!
Майор не выдерживает и переходит на крик:
- Если так будете рассуждать, пойдете под трибунал!
- Значит, буду воевать солдатом в штрафбате! И всего-то проблем, - отвечает капитан и добавляет, - не горячитесь, майор, спешка плохой помощник в делах.
Не успел капитан договорить с комбатом, как Мишин, склонившись к нему, начал быстро излагать своё предложение: «Алексей Михайлович, поддержите меня огнем, а я попытаюсь забросать немцев гранатами. Хочу убрать вот тот пулемёт, что стоит у них спереди».
- Это станковый пулемет. Если сможешь его убрать, мы их сомнём непременно, - капитан смерил взглядом Мишина и удивленно спросил: «Так ты что, пойдешь один и без автомата?
Мишин пытается убедить ротного в том, что так ему будет удобнее выполнить задачу:
- Так будет сподручней ползти. Я только туда и сразу же обратно, остальное уже ваша работа.
- Немец он глазастый, всё видит, - бурчит командир роты.
- Постараюсь, чтобы они меня не заметили. Двигаться буду лишь вдоль вон той ложбинки, - сержант показывает рукой вдаль за линию окопов.
- Гранат возьми побольше, да голову зря не подставляй, - наставляет капитан смельчака. Все эти твои фокусы до добра не доведут!
- Не беспокойтесь! Всё у меня есть, я пошёл, - торопится Иван.
- Обожди! - командир роты расстегивает кобуру пистолета. Возьми мой «ТТ» пригодится, он особо мешать тебе не будет. Зато бьёт точно и сразу же наповал. Проверил уже не раз.
Сержант берёт пистолет и суёт его за пазуху под телогрейку.
- Спасибо, постараюсь вернуть. У меня ещё есть оружие ближнего боя. Иван вынимает из сапога немецкий штык и, осмотрев его, суёт обратно.
- Но лучше этого в бою ничего нет, - показывает он на самодельный инструмент – короткую саперную лопатку.
- Ну, теперь можно идти. Давай с Богом, Ваня! – капитан крестит в спину уходящего Мишина.
По команде рота начинает обстреливать немецкие позиции, отвлекая противника от сержанта. Командир роты напряженно всматривается, как ползет Мишин и бубнит себе в усы: «Уж больно сильна оборона у фрица, как тут одному справится с такой силой? И всё же, смелый этот человек Мишин. Настоящий герой!»
Но сержант продолжает ползти по ложбинке к отдельному пулемётному гнезду, из которого контролируются все подступы к опорному пункту. Пулемет изредка бьёт поверх его головы в расположение роты.
Немцы пока его не замечают. И он ещё раз, оценив ситуацию, видит, как из дота уходят два солдата с котелками за едой, а ещё два остаются у пулемёта. Теперь он четко знает расклад расчета и обстановку в расположении противника.
«Удобный момент, - думает сержант. Но шум подымать не стоит. Всё надо сделать тихо, тогда будет успех. Гранаты здесь не нужны. Нужно только подобраться поближе».
Мишин подползает с той стороны, откуда вышли два солдата и, перевалившись через бруствер, оказывается в окопе, который ведёт к пулеметной точке. Вытаскивает штык и, согнувшись, подходит к бронированному колпаку с открытой дверью. Внезапно прямо на него вылетает немецкий солдат.
Короткий удар штыком в горло и немец падает замертво. На шум выбегает второй пулеметчик. Ещё удар штыком, и он медленно садится спиной к бетонной стенке сооружения. Сержант осторожно пробирается в «дот».
На бревенчатой подставке стоит заряженный станковый пулемет, а рядом несколько металлических коробок со снаряженными лентами. В углу на дощатом столе нарезанная буханка чёрного хлеба, сало, лук и две бутылки вина. Расчет явно готовился к обеду, а может быть, и к позднему завтраку.
Мишин разворачивает пулемет в сторону опорного пункта и открывает огонь. Не понимая, что происходит, немцы в панике разбегаются, неся большие потери. Иван, не прекращая огня, преследует их и вскоре овладевает самим опорным пунктом. Но его теперь надо удержать!
Опомнившись, немцы сделали несколько попыток отбить свои позиции, но всякий раз терпели поражение и отступали, теряя своих солдат. А потом и вовсе залегли, ожидая подходящего момента. И только тогда, когда кончились патроны к пулемёту, штурм возобновился вновь.
За это время Мишин выложил все гранаты, рожки к захваченному немецкому автомату и, присев на дно окопа, закурил, обдумывая свои дальнейшие действия: «Пора бы уже роте подняться в атаку, ведь путь к опорному пункту расчищен. Удастся ли его удержать одному? Это сейчас главный вопрос!». Но немцы, в мгновенье обрушили все его помыслы и коротким перебежками пошли в наступление, подбадривая друг друга громкими возгласами.
«Надо подпустить ближе, – думал Иван, а потом ударить всей мощью. Хотя какая здесь мощь? Но силы ещё имеются! Есть гранаты и два рожка патронов к автомату, а на самый худой случай, пистолет, штык и саперная лопатка. В общем, унывать еще рано».
Не встречая сопротивления, немцы шли к опорному пункту в полный рост, надеясь на быструю удачу. Мишин не спешил, подпуская их ближе к себе. Но в тот момент, когда расстояние достигло критической отметки, он бросил несколько гранат в самую гущу фашистов. Немцы дрогнули и начали отступать, а Иван продолжал их преследовать, бросая в след им гранаты и поливая огнем из автомата.
Этот бросок, был насколько дерзким и стремительным, что около десятка немецких солдат и офицеров, побросав оружие, сдались в плен, а остальные ушли к жилому массиву.
Все эти события происходили в короткий промежуток времени, и командир роты сразу не мог понять, что происходит на позиции противника. Лишь тогда, когда начали рваться гранаты, он понял, что это сражается Мишин.
Командир роты, не раздумывая, поднялся в полный рост и обратился с коротким призывом к своим солдатам:
- Ну что, ребята, пришёл наш черёд! Рота, к бою!
Капитан вышел на бруствер окопа и, подняв вверх автомат, громко скомандовал: «Рота, вперед!» Бойцы дружно пошли в атаку и, через несколько минут, преодолев опорный пункт, вели уличный бой на окраине Кенигсберга.
* * *
В этот день, 8апреля 1945 года, старший сержант Мишин сумел один овладеть опорным пунктом противника и, его же оружием уничтожил около 80-ти солдат и офицеров, а также взял в плен, 9 отборных фашистских молодчиков.
В боях за Кенигсберг Мишин проявил себя смелым и смекалистым воином. Не дожидаясь приказов, он появлялся в самых горячих и сложных местах боя. Участвовал в прорыве подразделений на улицах Кенигсберга, вызывая вражеский огонь на себя.
Неоднократно, один вступал в единоборство с несколькими фашистами и выходил победителем. Он действовал внезапно и дерзко, врываясь в расположения врага, переходил в ближний бой, пользуясь по складывающейся обстановке оружием, гранатой, а иногда просто ножом или сапёрной лопаткой.
Я