Александр Алексеев
КРЕПКАЯ БРОНЯ
Документальная повесть
Воронеж 2016
ББК 63. 3
А 47
Серия «Щит и меч»
Шеф-редактор и составитель серии Председатель правления Общероссийского Союза военных писателей «Воинское содружество» А. М. Аббасов.
Алексеев А. В.
А 47 Крепкая броня / А. В. Алексеев
Воронеж, 2016, 93 с.
В основе книги Александра Алексеева «Крепкая броня» нашла отражение острая напряжённая борьба двух миров. С одной стороны — зло, ненависть, смерть. Долг, совесть, патриотизм — с другой. Автор на документальной основе повествует о мужестве и героических буднях воинов механизированного корпуса 3-й танковой армии маршала Рыбалко. Герои книги — офицеры, сержанты, солдаты. Судьбы их сложны, нелегки военные пути, по которым они идут, освобождая Родину от немецко-фашистских захватчиков.
В центре документальной повести образ Героя Советского Союза Тихона Даниловича Кретинина, нашего земляка, который храбро и умело сражается с гитлеровцами в составе танкового соединения и геройски погибает в самом конце войны.
без объявл.
ISBN 5-88088-006-4 «Полиграфист» © А. В. Алексеев. 2016 г.
ЗДРАВСТВУЙ, ДНЕПР!
Во второй половине сентября 1943 года над освобождёнными районами Восточной Украины прошли ливневые дожди с запоздавшими грозами. Казалось, что сама стихия позаботилась о том, чтобы отмыть от пепла и смрада развалины городов и сёл, смыть пролитую кровь, напоить многострадальную, стонущую под игом гитлеровской оккупации украинскую землю.
Раскисшие просёлочные дороги затрудняли продвижение механизированных войск. К колёсам автомашин, пушек и конных повозок налипала глина и грязь. Даже танки продвигались с большим трудом.
Позади остался освобождённый Орёл. 3-я танковая армия сыграла значительную роль в изгнании гитлеровцев из хорошо укреплённого города. 5 августа над столицей вспыхнули разноцветными огнями ракет разорвавшиеся артиллерийские снаряды. Москва впервые салютовала в честь воинов, принимавших участие в освобождении старинного города среднерусской полосы. Под впечатлением недавней победы продвигались танкисты на Запад. На их пути часто возникали естественные преграды: вздутые, бурлящие грязной пенистой водой ручьи, большие и малые реки с разрушенными мостами, болота, овраги и низины, залитые водой, минные поля. Верховный требовал от командующих фронтов Западного и Юго-Западного направлений развивать наступление, чтобы не дать возможности неприятелю организовать оборону на Днепре и восточных районах Белоруссии.
Вместе с другими войсками упорно продвигалась вперёд 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко, входящая в состав Воронежского фронта. После смертельной схватки с врагом под Прохоровкой подразделения пополнились новой техникой, в основном, танками Т-34, и хорошо подготовленным личным составом. Гвардейцы - рыбалковцы рвались вперёд. Ни бездорожье, ни сопротивление врага не могли их остановить.
20 сентября командир 69-ой механизированной бригады Михаил Данилович Сиянин связался по рации с командующим армией и доложил, что гитлеровцы выбиты из крупного населенного пункта Строково.
— Жду дальнейших распоряжений! — сообщил комбриг.
— Остановись на этом рубеже до особого указания! — приказал Рыбалко.
Село почти полностью оказалось разрушенным. На улицах валялись трупы фашистских солдат и офицеров, стояла разбитая техника, дымились пожарища. Лишь на окраине Строкова нашли уцелевшую крестьянскую хату. Там разместился штаб бригады.
Сюда в тот же день приехал заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Петров. Он обрисовал обстановку в войсках фронта, посетовал на бездорожье и поинтересовался положением дел в бригаде.
— Всё в порядке, — доложил комбриг. — Бездорожье создаёт сложность передвижения не только нам, но и противнику, и мы это используем. Появляемся там, где нас не ждут.
— Готовы ваши танкисты к новым боевым рейдам?
— Готовы, Иван Иванович. После Курско-Орловской битвы опыт ведения танкового боя обогатился.
— Как с пополнением?
— Танки получили отличные. И танкисты, что надо. Многие уже воевали. Имеют награды. Некоторые поступили к нам после госпиталя. Есть и необстрелянные. Политработники провели с ними беседы. Новичков направили в экипажи к опытным танкистам.
— Правильно сделали!
Сиянин понял, что заместитель командующего фронтом разговор этот затеял неспроста. И визит генерала необычный. Комбриг не ошибся. Петров посмотрел на него с улыбкой и продолжал:
— С важным известием пожаловал я к тебе, Михаил Данилович. Бригаде предстоит стремительный рейд к Днепру. Задача не из лёгких. Надо в короткое время преодолеть десятки километров по территории, занятой противником. Сделать это необходимо стремительно. За одну ночь. Завтра, на рассвете, бригаде предстоит быть у цели. Приглашай сюда, Михаил Данилович, начальника штаба, его заместителя и командира авангардного полка. С ними и обсудим всё.
Сиянин распорядился, чтобы немедленно пригласили в штаб указанных Петровым офицеров. Через несколько минут в хату вошёл командир 53-го танкового полка Суховаров.
— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите обратиться к …
— Садись, подполковник, — прервал его Петров, указал ему на стул.
Один за другим подошли и остальные офицеры.
Заместитель командующего фронтом разложил на столе карту, окинул взглядом присутствующих, устало улыбнулся и заговорил:
— Долго я вас не задержу. На долю бригады выпала почётная миссия. К утру предстоит прорваться к Днепру, разгромить по пути немецкие гарнизоны и быть готовыми к форсированию реки. Рейд должен быть стремительным, со строгим соблюдением светомаскировки. Пункт сосредоточения — Козинцы. На подготовку техники и людей — один час. Вопросы есть?
Вопросов не было. По выражению лиц старших офицеров и комбрига Петров понял, что каждый из них готов в сию минуту броситься к боевым товарищам, чтобы поделиться радостной вестью. Командиры и политработники ещё после разгрома гитлеровцев на Курско-Орловской дуге говорили танкистам о скорых боях на Днепре. Час этот настал. Петров помедлил несколько минут, посмотрел на часы.
— Хорошо, что вам всё ясно. В 22 часа выступаем. Я остаюсь в бригаде. Хочу вместе с вами испить днепровской воды. Не возражаешь, Михаил Данилович? — он улыбнулся и посмотрел на комбрига. — Найдётся место в танке?
Танкисты и десантники, утомлённые дневным рейдом, спали, не снимая комбинезонов, бушлатов, шинелей. Одни расположились на земле, подстелив солому, другие, как на печке, пристроились на броне танков, третьи — в уцелевших сараях и клетушках. Поднятые командирами по тревоге, они быстро привели себя в порядок, осмотрели танки и личное оружие, заправили машины, пополнили боеприпасы.
В 22 часа колонна боевых машин с разместившимися на них десантниками устремилась в темноту сентябрьской ночи. Фары не включали. Танки, погромыхивая гусеницами, катили в темноте... Не прошло и часу, как колонна Суховарова вышла к немецкому гарнизону.
Гитлеровцы не предполагали о танковом рейде и ночной атаки не ожидали. Разбуженные рёвом моторов, треском разваливающихся домов и плетней, они полураздетые выскакивали на улицы, беспорядочно стреляли, с воплями разбегались или попадали под гусеницы. Такая же участь постигла и другие немецкие гарнизоны, расположенные в населённых пунктах, через которые пролегал маршрут бронированной армады.
Позади осталось более 150 километров. К Козинцам бригада подошла на рассвете, когда чётко обрисовывались очертания домов, деревьев, вражеских машин. Подходя к селу полукольцом, танки давили технику, пулемётные точки. Десантники расстреливали спасающихся бегством гитлеровцев.
Прочесав село вдоль и поперёк, танкисты вырвались на левый, поросший лозняком и осокой берег Днепра. Они рассредоточили машины и выключили перегретые двигатели. Танкисты открывали люки, выбирались из отсеков, чтобы размяться, подышать предутренним днепровским воздухом. Над рекой плотной пеленой висел белесый туман. Лучи солнца, поднявшегося огромным красным шаром над горизонтом, будто подожгли туман. Он засветился, слегка колеблясь и принимая различные оттенки цветов: от молочного до светло-розового. Но пробить могучую завесу солнечные лучи не смогли, так что гитлеровцы, укрепившись на бугристом правобережье, не подозревали, что танковая бригада русских совсем рядом, и разделяет их водный рубеж шириною около шестисот метров.
Генерал Петров в сопровождении командира бригады и группы старших офицеров, спустился, продираясь сквозь заросли лозы и осоки, к студёной мутной после проливных дождей днепровской воде, снял фуражку и произнёс взволнованно:
— Здравствуй, старый Днепр! Твои сыновья вернулись к тебе!
Положив фуражку на траву, он наклонился над рекой, зачерпнул пригоршнями воду, выпил её большими глотками и продолжал уже спокойным голосом, обращаясь к командиру бригады:
— Поздравляю тебя, Михаил Данилович с важным событием. Одновременно с нами вышли к Днепру передовые части 6-го корпуса. Твоим соседом будет бригада Новохатько. На том берегу встретишься с его танкистами. Задача у вас общая — захватить, удержать и расширить плацдарм на правом берегу.
Петров посмотрел по сторонам и продолжал:
— Под прикрытием тумана собирай плавучие средства и отправляй стрелков на тот берег. Понтонёры будут здесь только завтра к вечеру. Оторвались мы с тобой от тылов. Двумя-тремя танками поддерживай десантников, чтобы обеспечить их высадку. Туман рассеется — жди вражескую авиацию. Задача ясна?
— Так точно, ясна!
— Действуйте. Мне надо проскочить к соседям. Не терпится узнать, как они добрались.
Петров пожал руку Сиянину, остальным офицерам и направился к машинам.
— До встречи на правом берегу! — сказал он, забираясь в люк «тридцатьчетвёрки».
ПЕРЕПРАВА
Сиянин, проводив заместителя командующего фронтом, вернулся в дом, где разместился штаб бригады, устало опустился на деревянную скамью, облокотился на стол. Глаза слипались от бессонницы. Комбриг представлял, как солдаты-десантники ступят в холодную днепровскую воду и устремятся к противоположному, сильно укреплённому противником берегу. Ни ружейно-пулемётный огонь, ни разрывы мин и снарядов не остановят советских воинов. Не каждому суждено добраться до Заднепровской земли. Часть из них навеки останется в холодной глубокой пучине. Родные и близкие погибших не будут знать место захоронения сынов, мужей, отцов своих.
Ночной рейд и предыдущие переходы по бездорожью измотали силы танкистов. Хотелось спать и комбригу. Но он резко поднялся со скамьи, прошёлся по хате, чтобы стряхнуть подступавшую дремоту, и сказал адъютанту, дремавшему в углу:
— Пригласи сюда командира 53-го полка Суховарова и комбата Балаяна.
Подполковник и капитан скоро пришли. Сиянин предложил им сесть, развернул карту.
— Точных данных о расположении огневых точек и силах противника у нас нет, — заговорил он без вступления. — Но это не должно повлиять на успех операции. Я думаю пустить в дело первый батальон. Не возражаешь капитан?
— Приказы не обсуждают, а выполняют, — устало улыбнулся Балаян. — Спасибо за доверие, товарищ комбриг.
— Вот и хорошо. Переправляться придётся на подручных средствах. Ни мостов, ни лодок фрицы нам не оставили. Отправь разведчиков. Организуй поиск плавучих средств и — в добрый путь!
— Всё ясно! — встал капитан. — Можно идти?
— Иди.
Сиянин посмотрел в спину смелому командиру батальона и продолжал, обращаясь к Суховарову:
— Помоги этому доброму молодцу, Дмитрий Гаврилович. — Подтяни к воде пару танков. Пусть танкисты хорошо замаскируют их в прибрежных кустах и поддержат огнём десантников. Остальные машины готовь к большому делу. По прибытию роты понтонёров наведём переправу и начнём переброску. Форсировать реку будут и наши соседи. Комбриг и командир полка некоторое время вели разговор о предстоящей операции, уточняли детали, а командир 1-го батальона Балаян пригласил опытных разведчиков Дмитрия Смирнова и Василия Шестухина.
— Вот что, ребята, — начал комбат. — Надо найти лодки, другие плавучие средства. Ты, Смирнов, иди вверх по течению Днепра, загляни в Козинцы. Поговори с местными жителями, рыбаками. Должны быть у них лодки. А Шестухин влево пойдёт. Осмотри каждый кустик, обследуй прибрежные отмели. Помощники вам нужны?
— Нет! — ответил Смирнов. — Пусть ребята отдохнут.
Разведчики направились в противоположные стороны. Прочёсывая перепутанные густой травой лозняки, Смирнов осторожно пробирался вдоль берега, заглядывая под каждый куст. Лодок не было. Впереди на пригорке стояли дома. Разведчик отказался от бесполезного занятия, чтобы не тратить попусту время, и направился к селу. Он знал, что гитлеровцы убрались с левого берега, чтобы окопаться и занять оборону на правом. Однако для осторожности и безопасности перебросил автомат из-за спины на грудь и направился к небольшой хатке, из трубы которой струился жидкий синеватый дымок. Смирнов приоткрыл дверь и, не переступая порог, осмотрел, избу с закопчёнными стенами. Из-за деревянной перегородки вышла старуха. Она вытерла морщинистое лицо концом платка, завязанного узлом у подбородка, и взглянула на разведчика. Убедившись, что перед нею советский воин, старая женщина поспешно направилась к двери, споткнулась у порога. И Смирнов едва успел поддержать хозяйку за худой локоть.
— Немцев в селе нет, бабуся? — спросил разведчик.
— Утекли бисовы души. Ещё на рассвете, когда танки ворвались в село, утекли. Щоб вони пооколевали. Разграбили село, порезали всю животину. Хотели усе дома спалить, да не успели. Як мы вас ждали. Проходи до столу, товарищ, — употребляя русские и украинские слова торопливо и взволновано говорила старуха. — За реку удрали. Там и сховались. Сидай, милый!
— Некогда сидеть, мать. Лодки есть у кого-нибудь?
— Бис их знает. Попытай у Дубняка. Вин тут партизанил. Только утром заявился. Дубняк поможе. Я укажу его хату. Идём.
Разведчик подошёл к дому партизана. Пожилой, среднего роста, кряжистый мужик, с густой бородой, тесал во дворе бревно. Заметив подходившего красноармейца, он вогнал лезвие топора в дерево, ответил на приветствие кивком головы.
— Нам нужны лодки, — сказал Смирнов. — Помогите их достать.
— Сейчас сделаем. Есть у меня боевой товарищ Крачек. Вместе партизанили. Припрятали мы с ним две лодки. Разом спустим их на воду. Не прошло и часу, как Дмитрий Смирнов с Дубняком и Крачеком пригнал лодки. О выполнении задания разведчик доложил командиру батальона. Рассказал о местных партизанах.
— Они просятся с нами в десант, — сообщил разведчик. — Хорошо знают местность, в том числе и противоположный берег. Может быть, возьмём их, товарищ капитан?
— Не будем торопиться. Присмотреться надо, что они за люди.
— Свои люди. Партизаны!
— Пусть так. Но брать пока не надо. На этом берегу найдём им дело.
Вернулся и Шестухин.
— Обнаружил затопленный понтон, — доложил он капитану. — Пробоина незначительная. Можно вытащить понтон танком. Законопатим дыру и, как говориться, — в добрый путь.
… В то сентябрьское утро туман над Днепром рассеивался медленно. Погода была тихая, безветренная. Командир 53-го танкового полка Суховаров вместе с заместителем по политической работе подполковником Степиковым, другими командирами, не отдохнув после рейда, тщательно следили и за подготовкой танков и стрелков-десантников к форсированию Днепра, проверяли пригодность плавучих средств, беседовали с людьми, которым предстояло первыми броситься навстречу неизвестности. Вскоре ребята стащили к воде доски, брёвна, двери, снятые с петель, поломанные ворота, пустые бочки — всё то, что могло держаться на воде и держать людей на плаву. Руководил работой командир батальона.
— Хорошие у тебя бойцы, — похвалил комбата Суховаров. — Готовь людей к отправке. Успех операции по захвату плацдарма будет зависеть от высадки первых десантников. Танки подготовлены. В случае необходимости поддержим огнём пушек и пулемётов.
К командиру батальона подошёл Степиков, спросил:
— С коммунистами говорил?
— Мы только что провели партийное собрание, — ответил Балаян, — Все коммунисты просятся отправить их первыми.
— Это хорошо, — одобрил Суховаров. — Но сразу крупный десант высаживать не советую. Отправь группы разведчиков с радиостанцией.
— Я так и планирую, товарищ, подполковник.
Первая группа состояла из 12 человек. Двое из них должны были пригнать обратно баркас. В распоряжении десантников, кроме автоматов, имелись станковый и ручной пулемёты, радиостанции «Р-13». Командиром группы Балаян назначил лейтенанта Белоусова. Туман постепенно рассеивался, и бойцы торопились, чтобы под его пеленой преодолевать ширь реки незамеченными. Когда до берега осталось метров сто, баркас дал течь. Гребцы энергичнее заработали вёслами. Один боец вычерпывал воду каской. Второй десантник снял сапог, оторвал кусок портянки, вынул из ножен тесак и заткнул трещину. Течь прекратилась. Через несколько минут баркас уткнулся в берег. Десантники выгрузили оружие и рацию. Используя складки местности, разведчики, будто ящерицы, поползли вперёд и исчезли в туманной дымке. Не теряя времени, лодочники оттолкнулись от правого берега и поплыли обратно. Выстрелов не последовало. Лейтенант Белоусов собрал группу в неглубокой впадине.
— Себя не обнаруживать, в бой не вступать, — заговорил он шёпотом. — Нужно уточнить, где расположена немецкая оборона, засечь огневые точки противника. Кто пойдёт в разведку?
Желание изъявили несколько человек. Лейтенант назвал фамилии двух автоматчиков.
— Будьте осторожны. Сорвём всю операцию, если вас обнаружат.
Через четверть часа разведчики вернулись и доложили, что немецкие окопы находятся правее места их высадки, метрах в трёхстах отсюда. Белоусов попросил радиста выйти на связь. Тот включил рацию, настроил на заданную волну, передал микрофон лейтенанту.
— У нас всё благополучно, — сообщил Белоусов. — Продвигаемся к высоте «шпиль».
Хрипловатый, с кавказским акцентом голос комбата прозвучал в наушниках:
— Шума не поднимать. Ждите в условленном месте. Наблюдайте за огневыми точками. Желаю успеха.
В полдень туман над рекой рассеялся. Но во второй половине дня снова стал сгущаться, заполнил низины, повис над рекой. Танкисты и десантники отдохнули, пообедали и начали сколачивать доски, вязать из брёвен плоты, готовить лодки, поднятый со дна реки понтон, другие плавучие средства. Сиянин разрешил командиру батальона переправлять людей. Зашевелились десантники, укладывая в лодки и на понтон пулемёты, рассовывая по карманам и за голенища сапог автоматные рожки, прилаживая личное оружие и амуницию, чтобы не бряцало.
Расступилась днепровская вода, принимая на свои плечи разнообразные плавучие средства, на которых разместились воины. Река мощным течением подхватила десантников, закачала упругой холодной волной. Велико было стремление балаяновцев достичь Заднепровской тверди. Обломками досок шестами и руками гребли они мутно-жёлтую воду и рывками продвигались вперёд.
Десантники не достигли и середины реки, когда противник их обнаружил. Ожил, казавшийся до сих пор пустынным, крутой берег. Застрочили немецкие пулемёты и автоматы, залаяли пушки, зашлёпали по воде разрывающиеся мины. Спереди, сзади и по сторонам запрыгали пенистые фонтанчики. Казалось, что вода в реке закипела. В тот же миг заухали наши танки, ввинчивая во вражеские окопы снаряд за снарядом. Координаты о расположении оборонительных линий противника, переданные по рации Белоусовым, здорово пригодились танкистам. Заговорили автоматы десантников, поливая свинцом вражеские окопы. В общую мелодию ожесточённой двухсторонней перестрелки влился стук «максима» и треск автоматов группы разведчиков Белоусова. Получив разрешение, они тоже вступили в бой, обстреливая с фланга неприятельские оборонительные линии.
Немало воинов-десантников из батальона Балаяна, поглотила днепровская пучина. Но оставшиеся в живых бойцы упорно продвигались вперёд. Не доплыв до берега, автоматчики прыгали в воду, выбирались на берег и устремлялись к высотке, где укрепились разведчики лейтенанта Белоусова.
Спать в эту ночь десантникам не пришлось. Они рыли окопы и ходы сообщения, вгрызались в каменистый правый берег.
На рассвете, 22 сентября, к высотке, где зарылись в землю стрелки батальона Балаяна, двинулись цепи немецкой пехоты.
— Подпустить фрицев ближе. Стрелять только в цель! Беречь патроны! — отдал по цепи команду комбат.
Гитлеровцы решили обойти высоту с двух сторон. Но пулемёты, установленные на флангах обороняемого клочка земли, кинжальным огнём прижали к земле наступающие цепи вражеских солдат. Враг потерял около сотни солдат и офицеров, откатился назад и укрылся в окопах. Немцы четыре раза пытались выбить и уничтожить стрелков батальона. Последняя атака поддерживалась четырьмя лёгкими танками. Балаяновцы отсекли пехоту от танков и на этот раз отбили атаку. Без поддержки стрелков танкисты не решились продолжать наступление. Они повернули машины вспять.
Вместе с первым батальоном на правый берег высадился старший офицер связи штаба 69-ой механизированной бригады Егуртов. Комбриг поручил ему обеспечить связь батальона со штабом бригады, а впоследствии, когда высадятся механизированные подразделения, поддерживать устойчивую связь с ними. Когда атаки гитлеровцев не увенчались успехом, Егуртов пробрался к окопу комбата.
— Жаркий выдался денёк, — улыбаясь, сказал Балаян, когда Пётр Григорьевич сел рядом с ним, привалившись спиной к стенке окопа.
— Молодцы твои ребята, — похвалил Егуртов. — Воевать умеют.
— Для начала неплохо угостили фрицев.
— Убитых много в батальоне?
— Не успели подсчитать, — нахмурил густые брови комбат. — В реке порядком осталось.
Егуртов приподнялся, чтобы размять ноги, взглянул в сторону левого берега, затянутого туманной дымкой и сумерками, и продолжал беседу:
— Сегодня ночью будем ждать наши танки и артиллерию. Артиллеристы движутся вместе с понтонёрами. Так что не падай духом!
— Балаян не из тех, кто падает духом!
— Знаю, дорогой, знаю! Потому и находишься ты здесь со своим батальоном, а не на левом берегу. Патроны есть?
— Думаю, что до высадки главных сил хватит.
— Ну, хорошо. Пока фрицы затихли, обойду окопы. Свяжусь с Сияниным. Доложу обстановку.
БУКРИНСКИЙ ПЛАЦДАРМ
До подхода понтонёров в 53-м танковом полку состоялось партийное собрание. У заместителя командира полка по политической части Степикова находилось несколько заявлений танкистов о приёме их кандидатами в члены Коммунистической партии. Опытный политработник считал необходимым поговорить на собрании о роли коммунистов в проведении операции по преодолению водной преграды, захвату и расширению плацдарма на правом берегу Днепра, которому суждено было войти в историю Великой Отечественной войны под названием Букринский.
Перед коммунистами взвода управления полка стоял коренастый плотный старшина Тихон Кретинин. Стоял в пропылённом, крепко сшитом комбинезоне, в начищенных сапогах и свежем, аккуратно подшитым подворотничком гимнастёрки. Безукоризненная выправка кадрового военного — даже внешний вид танкиста притягивал взгляды боевых товарищей и командиров.
Красивое круглое, тщательно выбритое лицо Тихона, две продольные складки на широком смуглом лбу, открытый взгляд из-под слегка нахмуренных бровей подчёркивали мужество, смелость и ум этого воина. Таким и был гвардии старшина Кретинин. Он стоял и смелым уверенным взглядом смотрел на боевых товарищей, когда парторг взвода управления читал заявление старшины о приёме кандидатом в члены ВКПб.
— Какие вопросы есть к товарищу Кретинину? — спросил председательствующий.
— Пусть биографию расскажет, — попросил молодой танкист, прибывший в полк с пополнением после Курско-Орловской битвы.
Старшина засунул под ремень большие пальцы, расправил невидимые складки на комбинезоне и стал рассказывать о себе глуховатым голосом:
— Родился в селе Доно-Негачёвка Хлевенского района Воронежской области в крестьянской семье в 1918 году. Окончил начальную школу. С 16 лет начал трудиться на земле. В 1930 году родители вступили в колхоз. После окончания школы также стал колхозником. Работал по наряду. Любил лошадей. Перед призывом на действительную военную службу в Красную армию, в 1938 году, окончил курсы механизаторов при машинно-тракторной станции. Работал недолго. Одно лето. Осенью призвали в армию. Участвовал в разгроме белофиннов. В 1941-м собирался вернуться на гражданку. Да война помешала. До сих пор воюем.
В глазах Кретинина промелькнула грустная искорка. Он сжал скулы, проглотил слюну и продолжал:
— С первых дней на фронте служил в танковых частях, воевал на Юго-Западном, Южном, Воронежском фронтах. Два раза был ранен. После лечения в госпиталях возвращался в свою часть.
Он замолчал, не зная о чём говорить дальше, и тихим голосом закончил рассказ о своей жизни:
— Женат. Есть сын Ванюша. Ему было три месяца, когда призвали меня на службу…
Голос танкиста прервался. Заметнее стала грусть во взгляде. Он тряхнул кудрявым чубом, будто отгоняя назойливого слепня, и закончил торопливо:
— Не судим. За границей родственников нет. И самому побывать не довелось. Но надеюсь дойти до Берлина и посмотреть, как живут люди в Западной Европе.
— Есть ещё вопросы по Уставу ВКПб? — спросил председатель собрания.
— Нет! Знаем Кретинина! Отлично воюет!
— Какие будут предложения у коммунистов?
— Принять старшину кандидатом в члены партии!
***
…Рота сапёров подошла к переправе к вечеру 22 сентября. Сапёры сразу же спустили на воду понтоны, соорудили паром. Первыми въехали на бревенчатый накат парома танки Тихона Кретинина и Ивана Баранова, бронемашина Василия Шестухина. Между танками и машиной расположились десантники. Паром, осевший под тяжестью многотонного груза, отчалил от берега. Воины гребли вёслами, сапёрными лопатами, обломками досок. Гул танковых моторов всполошил неприятеля. Паром не отошёл пятидесяти метров, как над рекой повисли осветительные ракеты. Гитлеровцы открыли ураганный огонь по десанту из всех видов оружия. Огневые точки противника находились правее переправы, и это снижало эффективность массированной стрельбы. Паром быстро продвигался вперёд. Двигатели танков и бронемашины работали на малых оборотах. Командир „тридцатьчетвёрки“ старшина Кретинин занял место механика-водителя. Когда до берега осталось метров десять, он до предела развил обороты двигателя, включил передачу. Машина рванулась с парома и прыгнула в воду. Десантников окатил фонтан холодной воды. На какое-то мгновение танк скрылся под водой. На этом месте сильно забурлило. Гусеницы стали на каменистое дно, и мощный двигатель тут же вырвал стальную коробку со дна реки. Разрывая воздух рёвом мотора, первая машина под косым углом стала взбираться на берег. Примеру товарища последовал Иван Баранов. Понтоны, освободившись от тяжести стальных машин, поднялись над водой, пошли быстрее и вскоре заскрежетали днищем о прибрежную гальку. Вслед за танками рванулась и бронемашина ростовчанина Василия Шестухина. Но выехать на сухой берег она не могла. Бронемашина увязла в колее, оставленной гусеницами танков. Дружно высадились на берег и десантники. Облегчённый паром сапёры погнали назад, чтобы забрать на его широкую ребристую спину другие машины и людей.
Стрельба продолжалась. Попытки Шестухина выбраться на берег оказались тщетными. Бронемашина зарывалась глубже в ил. Тогда старший сержант развернул её в воде и поехал вдоль берега, по отмели. Берег здесь оказался крутым. Машина снова увязла. И Шестухин простоял до рассвета. Лишь рано утром один из последних танков, переправленных на правый берег, с помощью троса вытащил бронемашину, и она, как боевая единица, действовала в общем строю механизированных войск, удерживающих и расширяющих плацдарм.
За ночь удалось переправить через Днепр танковые роты Зварцева и Шевгени. Двадцать маневренных танков Т-34 с наступлением дня были готовы к смертельной схватке с врагом. В эту ночь форсирование крупной водной преграды осуществлялось другими механизированными и стрелковыми подразделениями Воронежского фронта. Гитлеровцы продолжали обстрел, утром пустили в ход авиацию. Но приостановить стремительную переброску военной техники и живой силы они не смогли.
Танки 53-го полка сосредоточились на высоте, которую накануне заняли и удержали стрелки первого батальона капитана Балаяна. Медлить было нельзя. Осмотрев машины, танкисты с десантниками на броне перешли в наступление. Стремительной атакой роты Зварцева и Шевгени прорвали укрепление врага, раздавили гусеницами артиллерийскую и миномётную батареи, „проутюжили“ окопы, уничтожив десятки гитлеровцев, и вышли к большому селу Григоровка.
Овладеть с ходу крупным населённым пунктом не удалось. В селе неприятель сосредоточил около пятидесяти танков, столько же бронетранспортёров, большое количество живой силы. Для расправы с танковым десантом немецкое командование вызвало авиацию. Около трёх часов бомбардировщики сбрасывали бомбы, штурмовики с бреющего полёта обстреливали из пулемётов окопавшихся десантников. Гитлеровцы сковывали действия наших войск, сосредоточенных на Букринском плацдарме. Но переброска механизированных и стрелковых подразделений на правый берег продолжалась. Ни бомбёжки, ни плотный огонь наземных боевых средств не могли помешать форсированию водной преграды.
29 сентября противник, сосредоточив в районе плацдарма механизированные силы и стрелковые подразделения, перешёл в наступление. Основной удар неприятельских войск был направлен вдоль берега Днепра. Командование немецкими войсками рассчитывало отрезать группировку советских войск от переправы, окружить и уничтожить её. Оборону на этом участке держала 70-я стрелковая бригада, командовал которой подполковник Карась. В результате налёта вражеской авиации бригада понесла значительные потери и не смогла сдержать наступление противника. В образовавшуюся брешь устремились немецкие танки. Пятьдесят машин насчитал Суховаров. Он приказал командирам танковых рот Зварцеву и Шевгене открыть огонь по танковой колонне врага.
Первым вывел „тридцатьчетвёрку“ из наспех открытого капонира старшина Кретинин. Выбравшись на открытое ровное плато, машина резко развернулась влево, чтобы выбрать цель. Под гусеницами танка расступалась набухшая в результате ливневых дождей земля. Машина оказалась в лощине, потеряла скорость и начала увязать. Механик-водитель Кузнецов не растерялся. Он остановил танк и несколько раз развернулся на месте. Машина наполовину зарылась в податливый грунт. Кретинин занял место у орудия и открыл огонь по движущимся целям.
— Вот молодец! — произнёс вслух командир полка и передал по рации командиру:
— Внимание! Внимание! Приказываю занять оборону правее Кретинина, зарыться в землю и не пропускать вражеские танки!
„Тридцатьчетвёрки“, как огромные заводные жуки, завертелись на месте, надёжно упрятывая от огня неприятельских пушек гусеницы и другие уязвимые места. Изломанным частоколом ощетинились стволы орудий навстречу движущейся стальной лавине.
— Подпустить неприятеля ближе! Стрелять наверняка! — прозвучал в шлемофонах танкистов спокойный и твёрдый голос Суховарова. Экипажи танков Зварцева и Шевгени знали, если не остановят они стальную лавину, не заставят гитлеровцев повернуть вспять, то будут смяты, вдавлены в сырую землю и заживо похоронены в стальных коробках на Заднепровской земле.
Старшина Кретинин, оказавшийся со своим танком на левом фланге был спокоен. Первые снаряды, выпущенные им на ходу, не достигли цели. И теперь он внимательно следил за приближающимися танками, бронетранспортёрами и солдатами, которые, прячась за броню, следовали за машинами.
Вспомнилось недавнее партийной собрание, на котором боевые товарищи принимали его кандидатом в члены ленинской партии. Кто-то из коммунистов сказал тогда, что он, Тихон Кретинин, парень из-под Воронежа, отлично воюет. Теперь он твёрдо решил стоять насмерть, победить врага, изгнать его с родной земли и вернуться домой. Там, на земле воронежской, ждёт его жена с сыном Ванюшей. В памяти отца он остался трёхмесячным младенцем с красноватым личиком. Каков же теперь, его первенец Ванюша? Посмотреть бы на сына хоть одним глазом. В смотровую щель танка.
Кретинин тряхнул по привычке кучерявой головой, чтобы прогнать мысли и сосредоточиться. „Не сомнут нас немецкие танки“ — стиснул зубы старшина так, что резко обозначились скулы. — Сами найдут могилу на Заднепровской земле.
Он тщательно прицелился и послал бронебойный снаряд в головной танк. Тот дёрнулся, будто наткнулся на невидимую преграду, и стал развёртываться на левой гусенице, подставляя бок. Кретинин воспользовался этим и выстрелил вторично. Вспыхнуло пламя, лизнуло огненным языком шершавую броню. Правее были подбиты товарищами Кретинина ещё два танка. Но стальной вал продолжал катиться, приближаясь с каждой минутой. Рассчитывая на количественное превосходство, гитлеровцы ещё надеялись смять редкую цепь двух советских танковых рот, машины которых, наполовину зарытые в землю, превратились в маленькие, но грозные крепости.
Танковый бой продолжался. Пыль, дым и копоть горящих машин мешали бойцам хорошо прицеливаться. Надрывно ревели моторы вражеских танков, доносился скрежет их гусениц, лязгали по броне советских танков снаряды, но толстую лобовую броню они не пробивали. Рыбалковцы вели огонь хладнокровно, прицельно. В танках стало жарко, не хватало воздуха, нечем становилось дышать. Медленно тянулись минуты смертельной схватки. Время от времени в шлемофонах звучал спокойный и уверенный голос командира полка.
— Баранов! Смотри влево! Обходят тебя танки!
— Дроздов, мажешь! Не торопись!
— Молодец, Кретинин!
И снова с глухим треском рвутся снаряды, строчат пулемёты, отсекая от танков пехоту.
Мужество и отвага танкистов двух рот 53-го танкового полка вселили уверенность в победе у всех воинов, зацепившихся за небольшой клочок Заднепровской земли. Танковая атака захлебнулась. Гитлеровцы повернули назад, оставив на поле боя подбитые и обгоревшие танки, развороченные транспортёры, сотни убитых солдат и офицеров.
Танкисты открыли люки, чтобы вздохнуть полной грудью прохладу осеннего дня, размяться после большого физического и нервного напряжения. Но отдыхать не пришлось.
— Приготовиться к контратаке! — отдал приказ по рации команду Суховаров.
Танки взревели моторами, выбираясь из укрытий. Отдельные машины пришлось вытаскивать буксиром. Три из них получили повреждение.
53-й танковый полк, взаимодействуя с другими механизированными подразделениями, 71 и 70 стрелковыми бригадами, не дав гитлеровцам опомниться, на плечах неприятеля ворвался в Григоровку, выбил их из села и устремился к Днепру. Лишь танкам врага и небольшому количеству пехотинцев удалось вырываться из окружения. Вместо того чтобы отрезать наших десантников от переправы и уничтожить их, немецкие вояки сами оказались в западне.
В том бою десантники уничтожили 25 танков, 30 бронетранспортёров, более 600 гитлеровцев, захватили в плен более тысячи немецких солдат и офицеров.
Слегка пошатнувшееся положение наших подразделений, находящихся на правом берегу Днепра, удалось, благодаря находчивости танкистов, полностью восстановить. Букринский плацдарм не только сохр<