Рисовать пробуют все. Некоторые даже мечтают стать художниками. И уж совсем немногие действительно становятся ими. О своём долгом и непростом пути в удивительный мир искусства рассказывает наш земляк, член Союза художников России Олег Александров.
– Олег Иванович, когда Вы поняли, что быть художником – это Ваше призвание?
– Это понимание пришло довольно поздно, хотя способности к рисованию у меня были, так сказать по наследственной линии. Моя мама хорошо умела писать шрифты. На горьковском заводе, где она работала во время войны сварщицей, заводской художник привлекал её к оформлению плакатов. Не забросила она это дело и в мирное время, тем более, что моего отца после возвращения с фронта назначили директором клуба в селе Усмынь. Он рукастый был, сам доски почёта, стенды делал, а мама их оформляла, писала: «Даёшь мяса!» «Даёшь молока!», «Обгоним Америку!»… На железном щите с очередным воззванием и состоялся мой первый опыт работы масляной краской. Я, помню, предложил: «Давай, мама, я здесь ещё поросёночка нарисую. Она согласилась. Потом у нас как-то в школе объявили конкурс, и я с энтузиазмом взялся рисовать красками лес. Но этого мне показалось мало, и я ещё срисовал с букваря озеро Байкал. Принёс обе работы на конкурс. А один мальчишка как пристал, говорит: «Это не ты рисовал». Я отвечаю: «Нет, я». Кончился наш спор дракой. Он мне тогда нос разбил.
– Пролив кровь за искусство, вы и решили стать художником?
– Нет. После четвёртого класса вместе с семьёй я из Усмыни переехал в Идрицу. Мне нравилось посещать там выставки местных художников, а вот учёба как-то не заладилась, и рисование было тем редким уроком, на который я ходил с удовольствием. В седьмой класс я уже пошёл в Казахстане, где было не до рисования, потому что я стал активным участником самодеятельности. Потом поступил в Кустанайский автодорожный техникум. Там стал делать стенгазеты, и меня вновь потянуло рисовать. Записался в изостудию, в которой мне сразу всё показалось таким родным. Правда, все ребята были гораздо младше меня, но зато, как вольнослушатель я рисовал, что хотел. Непостоянно, но года три я туда ходил. Знакомый из изостудии даже предлагал мне в Алма-атинское художественное училище поступать, но я отказался, потому что надо было закончить техникум. После его окончания меня отправили трудиться в Джетыгару. Однако поработав три месяца с вечно пьяными механиками, я был счастлив, что мне, наконец, пришла повестка в армию. И только там я по-настоящему осознал, что хочу стать художником.
– Благодаря тяготам и лишениям армейской жизни или, напротив, в армии появилось время для художественного творчества?
– Тягот и лишений, конечно, хватало, поэтому, когда прозвучал вопрос: «Есть ли художники?» я вышел из строя. Но только мне пришлось не заниматься живописью, а каллиграфическим почерком писать технические условия. Как же я это не любил! И в качестве моральной компенсации на обратной стороне техусловий рисовал что-то на военную тему. Вскоре отцов-командиров заинтересовали эти работы и ими начали украшать аскетичный гарнизонный интерьер. Ну и, конечно же, мои способности были востребованы дембелями, каждый из которых мечтал похвастаться дома своим армейским портретом.
– Получив такой опыт, после армии Вы решили пойти в художественное училище?
– Когда я демобилизовался, мои родители жили уже на Ставрополье. Приехав туда, я устроился на завод. Но проработав два месяца контрольным мастером, решил всё бросить, чтобы реализовать свою мечту. Отец и мать были категорично против, поэтому поступать в Краснодарское художественное училище я отправился с пустыми карманами. Чтобы заработать на жизнь приходилось разгружать вагоны.
– В училище был большой конкурс?
– Десять человек на место. Много было слёз и разочарований у не поступивших, я же за конкурсную работу получил «пять», нарисовав женщину, сидящую в парке с коляской. Мне повезло с товарищами по учёбе. В первый же год обучения наша группа стала лучшей и в качестве поощрения нас отправили в творческую поездку по Крыму. Это было незабываемое событие, особенно на фоне тех скромных условий, в которых мы жили. Общежития не было, квартиры студентам училища тоже многие не хотели сдавать из-за наших красок.
– Никогда не жалели, что после учёбы вернулись в Великие Луки? Могли ведь остаться жить на юге…
– Если о чём и жалел, так о том, что не продолжил учебу. Например, мой однокурсник Сергей Бочаров сегодня известный художник, профессор итальянской живописи. Живет в Ялте. А в студенческие годы ничем таким особенным среди нас не выделялся, но продолжил учёбу, продолжил развиваться и вот результат… А меня тогда потянуло в родные места.
– Вы сделали выбор в пользу нашего города. И будучи еще молодым человеком стали директором детской художественной школы…
– Приехав в Великие Луки, я пришёл в отдел культуры. И меня взяли преподавателем в городскую художественную школу, которая тогда ещё находилась на Дятлинке, а через два месяца назначили её директором. В этой должности я проработал четырнадцать лет.
– Среди ваших учеников много известных, как в нашем городе, так и далеко за его пределами людей. В частности знаменитый стилист-модельер Игорь Чапурин…
– Интересный был парень. Многим девчонкам нравился. Не знаю, чем он их так привлекал. Академическую живопись он, правда, не слишком любил, тем не менее, мы дали ему направление, когда он поступал в Витебский текстильный институт. Ну и, как говорится, человек нашёл себя. Вообще у нас было много перспективных, талантливых ребят…
– А какими были в личном творческом плане годы, когда приходилось заниматься большим количеством административной работы?
– Административная работа, конечно, отнимала много сил, но я был молод, поэтому находил время не только для творчества, но и для выездов за ягодами и грибами, а мой коллега Василий Кириллович Быков в те годы заразил меня рыбалкой. И сейчас меня порою тянет в лес или на озеро, но времени нет, потому что чувствую, как много ещё не сделано и работаю каждый день.
– Люди с возрастом, как правило, снижают свою творческую активность, а у Вас она всё время шла по нарастающей…
– Да, и лет с шестидесяти я настолько плотно погрузился в творчество, что все знакомые в один голос стали называть меня трудоголиком.
– Олег Иванович, будучи реалистом в творческом плане, Вы в то же время не обходите вниманием и мистическую сторону жизни. Насколько на Ваш взгляд художнику важно стараться заглянуть за рамки материального мира?
– Конечно, это очень важно. Я с большим уважением отношусь к мистике, хотя у меня и немного картин, по которым это заметно. Надеюсь, их станет больше. Так сейчас я работаю над полотном «Храм Шестая рота», где соединяется реальность и мистика.
– Все мы знаем, что художники, особенно живущие в провинции – люди небогатые. Доводись вам сейчас выбирать – вы бы вновь избрали эту профессию или предпочли бы заниматься чем-то другим?
– Я уже не мыслю себя кем-то другим. Хотелось бы, конечно, чтобы местные власти с большим вниманием относились к нашему брату-художнику и помогали в реализации тех творческих проектов, которые могут оказаться полезны для нашего города. Например, у меня есть предложение организовать в Великих Луках культурно-выставочный комплекс, где знакомясь с достижениями великолукской промышленности, люди параллельно могли бы полюбоваться картинами, подаренными городу местными художниками. А на своей малой родине в Усмыни в здании бывшей школы-десятилетки (ныне закрытой) есть идея организовать музей крестьянского быта или детскую туристическую базу, а я бы там ещё и картинную галерею разместил.
– Что ж, остаётся только пожелать успехов в Ваших творческих и общественных начинаниях. Ждём новых картин!
– Спасибо, они пишутся…
Беседовал С. Жарков
Подписи под фото:
1 О. Александров «Лирика Усмыни»
2. О. Александров «Ожидание»
3. О. Александров «На руинах Сталинграда»