Я завидую всем людям, которые в отличие от меня не видят необходимости подвергать себя
такому испытанию, чтобы стать самим собой.
Вальтер Бонатти
Снег, опять снег. Мягкий, ласковый и пушистый, он как вата смягчает звуки, неслышно укутывает, притупляет внимание. Кругом тишина. Неясные тени выплывают из темноты и, навалившись разом, душат. Рывком освобождаюсь от спальника и бессмысленно вглядываюсь в темноту. Опять завалило. Надеваю бахилы и осторожно ползу к выходу из пещеры. Ночь только началась, а уже второй раз нас засыпает. Неслышно бормочу проклятья в адрес подозрительно крепко спящих друзей и начинаю расчищать вход в пещеру. Откинув смерзшиеся снежные комки, пробую толщину снега. Вроде немного. Наваливаюсь всем телом и погружаюсь в мягкую негу, плыву, а точнее барахтаюсь, не имея представления, где верх, а где низ. Но вот морозный воздух обжигает легкие, замираю и заворожено гляжу на белый хоровод снежинок. Холодно. В пещере температура около 0, а здесь – все -20° С будет. Я наслаждением втягиваю в себя свежий морозный воздух и прикидываю объем работы.
Пещера, вырытая нами, занимает хорошее положение. До стены близко, и склон крутой − снег не должен задерживаться и будет собираться ниже нас. Но ведь никто не предполагал, что его будет так много. Привязываюсь к концу перил − закрепленной на льду веревке, которая спускается к пещере, − иначе сметет лавиной вниз, и пискнуть не успеешь. Ищи потом в темноте. А самому можно и не выбраться.... Час интенсивной работы лавинной лопатой − и вход расчищен. Восстанавливаю ветрозащитнуюстенку и ныряю в пещеру. Вожусь с бахилами, а друзья сквозь сон интересуются, где это я так «припозднился». Мысленно желаю им приятных сновидений и залезаю в спальник. Сердце бешено колотится, и дыхание неровное − сказывается и высота в 3500 м, и бездействие последних дней. Мы уже третьи сутки заперты в пещере. Экономим продукты, поэтому живем вчетвером на рационе для двоих. Но и без того стенной рацион это − мечта для желающих похудеть: 300 г сухого продукта на человека в день, и очень мало простора для фантазии при приготовлении. Открыл крышку автоклава (у нас это − обыкновенный алюминиевый чайник только без носика, и крышка с резиновым уплотнением, затягиваемая откидными болтами), набросал льда, засыпал что-то из мешочка и поставил на примус. Закипело – снял и поставил остывать.
Итак, нас четверо. Это Боря Барулин – автор безумной идеи пройти зимой Северную стену Чатына (Большой Кавказ, Кабардино-Балкария, высота 4412 м). Серега Калмыков, он старый «должник» – в 1971-м участвовал в неудавшейся попытке прохождения маршрута Льва Мышляева, поэтому считается знатоком маршрута и любит повторять: «Сейчас лучше, чем летом – воды нет». Витя Сазанов – молодой, горячий, считающий, что чем сложнее, тем интереснее. И я. Если удастся, если пройдем, это будет первое зимнее прохождение стенного маршрута шестой категории трудности в нашей стране.
Мы уже 10 дней пашем снегá по 18 часов в сутки и обрели стройность молодых тополей, но не унываем. Оторванные от теплых квартир, привычного комфорта и отгороженные от всего мира скальными стенами и свистящим снегопадом, мы живем. Шутим. Готовим скудное варево. Регулярно, по расписанию выходим на радиосвязь с базой.
Наша цель − Северная стена Чатын-тау. Северная – это значит, что солнце, вернее его отраженные лучи, мы видим только на противоположном склоне. Это мороз 20-25 градусов и ниже. Это 1000 метров обледенелых отвесных и нависающих скал, расщелин и каминов, предельного лазания и нечеловеческих усилий и черт его знает чего еще. Если вылезти из нашей пещеры, подняться на пятьдесят метров по снегу и льду до подножия стены, то, задрав кверху голову, где-то на высоте 20-этажного дома, как бы под самой его крышей, можно разглядеть закрепленный на стене каркас из дюралевых трубок, а на нем – палатку. Это и будет наш с Серегой сегодняшний ночлег. Его установили для нас Борис с Виктором, поднявшись туда сегодня днем, пока мы пробивались выше.
...Тщательно страхуясь, залезаю в палатку и отряхиваюсь от снега. Опять снегопад, видно предстоит «веселая» ночка. Платформа так и вибрирует от ударов пылевых лавин, между стеной и скатом палатки вырастает сугроб. Делюсь опасениями с Серегой, он кивает головой, и в этот момент нас подбрасывает вверх. Осторожное шевеление показывает, как шатко наше приспособление. Ощупываем каркас − ну конечно, снежный ком сломал одну из трубок каркаса и порвал палатку, я только сейчас замечаю, как на лицо сыплется снег. Хорошо, что в спальники залезть не успели. Надо уходить.
Лихорадочно собираем вещи и по очереди погружаемся в темноту. Почти на ощупь (фонарь остался у Сереги) перещелкиваюсь на веревку и еду вниз. Милый Боря, спускаясь днем, выбил все промежуточные крючья. Поэтому − «полет» в темноте, не касаясь стены. Масса новых ощущений. Но ничего, через полчаса, все в снегу, вползаем в до боли знакомую пещеру... На этот раз нам повезло – кроме каркаса все цело.
А непогода затянулась на три дня. Видимость не более 100 метров, все время валит снег. Каждые полчаса по всему фронту стены, колыхаясь, спускается серый занавес – это идут пылевые лавины. Чатын, как бы стонет, освобождаясь от лишнего груза. А мы сохраняем спокойствие. Зашиваем пробитую палатку, за которой слазали в один из относительно малоснежных дней, приводим в порядок снаряжение и строим планы, правда, день ото дня все менее оптимистичные. Взгляд на стену днем, в перерывах между снежными зарядами заставляет корректировать и эти планы. Но надежда и уверенность не покидают нас. Ночью откапываемся, а днем благоустраиваем пещеру и шутим, что нет цены отдыху в горах. Полная оторванность от цивилизованного мира − к нам не прорваться из-за лавин, и нам пока что не выбраться по той же самой причине. Когда-то я читал про человека, который в засыпанном снегом домике выжил без еды и питья 26 суток, а у нас при разумной экономии продуктов дней на 15, так что до весны можем продержаться.
Но всему наступает конец, даже непогоде. Морозное утро, разрывы в облаках, снегопад вроде бы прекратился, и где-то пробивается солнце. А мы мучительно решаем... Понятно, что после непогоды лезть на стену – безумие, и наступает момент, когда нелегко понять, где кончается благоразумие, а где начинается слабость, подыскивающая «достойную причину» для отступления. В подобных ситуациях внутренние сомнения и терзания мучительны... а то и опасны – не менее, чем опасности гор. После коротких споров снаряжение все же оставляем в пещере – мы еще вернемся.
...Целый день выбирались из западни, по грудь в снегу «выплывая» на перевал, метр за метром отвоевывая высоту. С тревогой поглядываем влево и вперед – опасаемся лавин со склонов северо-восточного гребня пика Щуровского. Однако все кончается благополучно – проскочили. Уже поздно ночью, пошатываясь, входили в альплагерь «Шхельда», когда нас настиг второй фронт непогоды − опять снег. Еще два дня бесновалась вьюга, жалея, что отпустила нас, а мы восстанавливали душевное равновесие и отдыхали, готовясь к новой схватке.
И вот снова мы на перевале Ложный Чатын. Разглядываем стену после непогоды. Спускаемся вниз, к пещере. И снова принимаемся за работу на стене. Еще два дня шли пылевые лавины с «крыши». Всего 50 метров сложных скал, очищая метр за метром, удалось нам обработать за эти 2 дня. Завтра выходим на стену все четверо, уносим все питание, снаряжение и, вообще, отрезаем себе путь к отступлению.
Ночуем на стене. На этот раз платформу установили под карнизом, на снежном надуве, где удалось вытоптать маленькую площадку так, что всего половина нашей платформы висит в воздухе. Считаем, что ночевка комфортабельная. Еще две таких ночевки мы провели на стене до выхода на «крышу ».
Ну, что можно сказать о маршруте: посмотришь от подножия вверх – стена нависает, посмотришь с «крыши » вниз – под ногами площадка перед пещерой. Это значит, что крутизна маршрута больше 80°. А это – 50-60 м метров в день за 7-8 часов работы. Чистка снега, поиски трещин для крючьев, предельное напряжение, борьба с холодом и прочие знакомые и обязательные атрибуты сложного восхождения. Встаем рано, в 6 часов − еще темно, но уже пора собираться. Пока сготовишь пищу, соберешь все нужное, оденешься для работы, – уйдет часа два. В ранних сумерках по перилам – навешенным веревкам на обработанном вчера участке − медленно поднимаешься наверх до конца веревок. А дальше − или опять нависающий камин, закупоренный глыбами снега и льда, или отвесная стенка. И снова отвоевываем метр за метром у стены, сменяя друг друга, упорно лезем вверх. Но вот и «ключ» маршрута – 120-метровый нависающий камин. Он неожиданно оказывается чистым от снега, только кое-где торчат, как в ощеренной пасти, ледовые неровные зубья. Камин смотрелся снизу тоненькой змейкой, выползающей на верх стены и дальше оставалась только «крыша», ведущая к вершине. Вблизи же скалы нависли огромным вопросительным знаком, предвещающим схватку не на жизнь, а на смерть.
Часто спрашивают: «Что такое маршрут высшей категории трудности?». Сухие строчки определяют маршрут высшей категории трудности так: «Предельно трудный рельеф, очень маленькие зацепки для рук и ног. Требует исключительной силы рук (фаланг пальцев). Преодоление этого рельефа свободным лазанием лучшими скалолазами в лучшей спортивной форме, при благоприятных условиях, при современной экипировке означает хождение на грани срыва».
В нашем случае можно сказать, что условия были благоприятными. Многие группы, пытавшиеся пройти стену по этому пути, не могли преодолеть камин и были вынуждены обходить его по полке налево или спускались. Мы знали об этом и, честно сказать, побаивались встречи с ним. И надо сказать не зря. Если и раньше мы двигались не быстро, то теперь и вообще встали. Гладкие стены – не уцепишься. Как же войти в этот проклятый камин? Придется делать «маятник». Серега молча соглашается. Максимально вытягиваюсь и забиваю крюк. Возвращаюсь назад и сильно отталкиваюсь от скалы…
«…Последние секунды мучительной нерешительности, последний вызов из глубины души, и, пока еще меня не охватила полностью дрожь, и не покинули меня последние силы, я на секунду закрываю глаза, задерживаю дыхание и, вцепившись руками в веревку, бросаюсь в бездну. В одно мгновение мне показалось, что я лечу вниз вместе с веревкой, потом неожиданно я чувствую, как падение амортизируется веревкой, и вот я уже прошел мертвую точку – крепление выдержало!» – эти строки Вальтера Бонатти отлично характеризуют ощущения человека, решившегося на «маятник».
...Я прилично шмякнулся, долетев до злополучного входа в камин, но, несмотря на явственный звон в ушах, успел там заклиниться. Мне показалось, что камин выдавливает меня, и судорожными движениями рук и ног я втискивался в него все глубже и глубже, пока не почувствовал, что не могу дышать. Пот выступил на лбу, несмотря на мороз, и я медленно-медленно вывесился наружу, изо всех сил стараясь удержаться на засунутой в щель руке. «Если сейчас же не достану закладку – то вывалюсь», – подумалось мне, а рука сама уже отщелкнула и вставила нужного размера сектор (закладка, сектор – названия металлических элементов, заклиниваемых в трещинах скалы для организации страховки – СК*). Следующие метры до расширения я не помню, как пролез. В голове все еще звенело, а ободранную кисть саднило. Это помню. А как ужом выгибался и полз по сантиметру, как дышал с хриплыми переливами – так это потом Серега рассказывал. А впереди еще 100 таких метров. Но тут уж злость прошла, в голове прояснилось, и я успокоился. Камин, как камин, бывало и сложнее. Лезу потихоньку, спиной − в одну стенку, ногами – в другую. Ноги переставил, спину приподнял. Главное вниз не смотреть, да вовремя закладки вставлять. Ведь ходили же люди, лезли. Правда, не при таком морозе, ну и что. Спохватился, что правой руки не чувствую. Подвешиваюсь на страховке и прошу закрепить веревку. Серега понял. Энергично растираю кисть до боли, колющей пальцы, и лезу дальше. Поневоле быстро получается. Серега потом шутил, что очень уж я стремительно двигался. А как там иначе удержишься. Остановишься ненадолго, чтобы дух перевести, и выдавливать начинает, а поверхность стены леденит так, что... В общем, скорее вверх, пока вниз не улетел. Вот так мы выдержали и это испытание.
Еще два долгих дня мы пробивались к вершине. С высотой мороз усилился. Даже железо не выдерживало нагрузок, передние зубья кошек ломались, не желая входить в перемороженный стеклянистый лед. Но нас уже ничто не могло удержать.
23 февраля в праздничный день мы стояли на вершине и были счастливы. Надежда, которая питала наши силы, уверенность в победе помогли нам выполнить невозможное. Наша дружба, схоженность, вера в каждого из нас помогли преодолеть эту стену, эту бешеную вертикаль, прорезанную ледяными каминами, наглухо засыпанными снегом. Заботливые голоса друзей, каждый вечер поддерживали нас и помогли выстоять в борьбе с нависающими стенами, когда сердце готово выпрыгнуть из груди от напряжения и становится жарко при 20 - градусном морозе. Это и еще многое, что осталось в наших душах и памяти, и вряд ли когда-нибудь забудется.
Легендарный Чатын! Даже летом не всякая команда, решившая покорить тебя, выдерживает твои мрачные отвесы и капризы природы. Около 30 команд, лучших в Союзе, штурмовали Чатын, завоевывая пройденными маршрутами призовые места в соревнованиях высочайшего ранга. Слава о неприступности Чатына распространилась и за рубежом. И не раз первоклассные мастера пытались покорить его. Тем большей гордостью наполнены наши сердца, что именно нам выпала честь первыми сразиться в зимних условиях с Чатыном. Это был долгий путь, и потребовалось все мастерство, накопленное за долгие годы. Это большая победа целой команды, всего ленинградского «Буревестника». Его система подготовки высококлассных альпинистов, начатая еще заслуженным мастером спорта СССР Евгением Андриановичем Белецким, получила блестящее подтверждение этим восхождением. А дальше... дальше была – северная стена пика Свободной Кореи.
*СК – правка Сергея Колмыкова