Курсовая работа
Феномен идентичности России: угрозы и перспективы как цивилизации
Студентка 2 курса 1 группы
Куканова Вероника Владимировна
Научный руководитель
Добаев Игорь Прокопьевич
Ростов-на-Дону - 2013
Оглавление
Введение
. Идентичность России
. Россия как европейская страна
. Россия как цивилизация
. Взгляд на Россию со стороны евразийства
. Жизнеспособность России как цивилизации
. Угрозы на пути формирования России как цивилизации
. В глобальном "интерьере"
. "Концепция-2020"
Заключение
Список литературы
Введение
"От края до края своих равнин, от берега до берега морей, Россия внемлет всемогущему голосу Бога, который обращается к человеку, возгордившемуся великолепием жалких своих городов. <...> Удивительно, как мощно одарены нации от природы: на протяжении более чем столетия благовоспитанные русские - знать, ученые, власти предержащие - только тем и занимались, что клянчили идеи и искали образцы для подражания во всех обществах Европы. И что же? Смешная фантазия государей и придворных не помешала русскому народу остаться самобытным".
Астольф де Кюстин
Что есть Россия? Это действительно сложный вопрос, на который вряд ли возможен однозначный ответ. Подобный вопрос, особенно в эпоху перемен, предполагает непростую формулу ответа. Тем более что исторический опыт свидетельствует о различных ипостасях и версиях Руси, России, о сосуществовании типологически разных русских стран.
Причем не только в историческом, диахронном русле, считая от мозаики Киевской Руси и региона Ордынского улуса, Московского царства и Российской империи до России-СССР и России-РФ. Но также в географическом, пространственном прочтении данной темы: северо-восточной Московии, обширной северо-западной Новгородской и Псковской республик, южно-западнорусского государства Великого княжества Литовского и Русского, а впоследствии - Малой, Червонной и Белой Руси. Не говоря уже о легендарной Тмутаракани, восточных землях и подданствах (кое-что из этого наследия, кстати говоря, сохранялось в титуловании российского государя).
Поиск содержательного, полноценного ответа на вопрос о культурно-исторической сущности российского общественного организма, обладающего колоссальной, однако не простой для освоения территорией, специфическим миропониманием и реализующего собственную формулу миростроительства, отчасти напоминает юридическое расследование, в ходе которого фиксируются не только внешние признаки ситуации, но и внутренние, психологические мотивы поступков.
Так же в ходе социального, исторического исследовательского процесса, в присутствии своего рода присяжных заседателей (народа), обнаруживается и декларируется подлинная суть событий.
Выраженным признаком российского бытия является, пожалуй, его пограничность, прочерченная линиями старых и новых трансграничных и межцивилизационных трактов. Территория России последовательно очерчивалась и прирастала в соответствии с географией "путепроводов" своего времени. Ее внешние рубежи обрамлены пунктирами значимых торговых маршрутов - начиная со знаменитого днепровского западного пути "из варяг в греки", но также волжского "к персам", а порою дальше, по следам странствий, скажем, Афанасия Никитина. Южная граница - это фактически линия Великого шелкового пути. На севере же, вдоль Ледовитого океана, проходил "соболиный тракт", уходивший за Урал, в Мангазею и далее чуть ли не к водам Великого океана.
Преодолев в конце концов пределы Евразии, российская государственность в весьма своеобразном обличье (напоминавшем отчасти матрицу Ост- и Вест-Индских компаний) вышла на просторы третьего континента. Иными словами, обустроив контур даже не евразийской, а уникальной триконтинентальной державы.
Рассуждая о пространственных измерениях российской государственности, мы порою забываем, что Россия исторически не только евразийское пространство, она шире. Это был прообраз уникальной трансконтинентальной страны, раскинувшейся в один из периодов своей истории не на двух, но на трех континентах, включив тихоокеанские острова, Аляску и часть Калифорнии
И всё-таки: что же такое Россия? Она - не Азия и не Европа, не Евразия и не Азиопа. И не наследница Византии. Все это внешние обличья, не открывающие внутреннюю, прикровенную суть культурно-исторического пространства. Россия также не моноэтническое государство и не просто пограничная территория христианской культуры.
Мыслилась она своими идеологами и метафизиками как "особое место", средоточие "остатка" верных, которые хранят истину в мире, заливаемом водами нового потопа, и являются новой общностью: именно в этом смысле - Третьим Римом, где, кстати, русские - не этнос, а "ромеи", а Русское царство - царство Ромейское.
Подобные культурно-исторические инстинкты и мотивации проявлялись в собирании разноплеменных народов, в прозелитических и культуртрегерских амбициях, в освоении мозаичных восточных и южных пространств, а заодно в усвоении их опыта и умений, включая "ордынское" наследие.
На протяжении длительного периода подобные умонастроения - подчас в весьма различных обличьях - питали Россию, являясь подспудной движущей силой как внутренней, так и внешней экспансии.
Предельность и напряжение, наличествующие в ощущении метаисторической роли, предопределили широкий спектр претензий на универсальную, державную роль и на глобальное присутствие.
Приходится, однако, еще раз подчеркнуть: подобное самосознание народа и власти, самоопределение и возвеличивание страны, уверенность в предначертанной ей провидением совершенно особой роли предполагали возможность не только запредельного взлета, но и ужасного низвержения.
Идентичность России
Россия - одна из тех стран, которая в последние столетия развивалась в соответствии с ориентациями европеизма. Но в этой культуре европеизм был не единственным, а лишь поздним ее уровнем, ставшим сознанием России. Бессознательное же России сформировано византийскими и еще более древними - восточными традициями. Россия демонстрировала себя на уровне сознания западной державой, о чем свидетельствовал, например, проект создания Священного Союза Александра I, утверждающего единство европейского христианского мира, но на уровне подсознания она представляла собой более сложный цивилизационный организм.
Когда предшественник О. Шпенглера - Н. Данилевский формулировал, что в своих взаимоотношениях с Россией Запад никогда не доверял России в силу ее сохраняющейся самостоятельности, то он не учитывал еще одного аспекта, способного быть аргументом в пользу такого утверждения. Стараясь сохранить свою самостоятельность, Запад исключал возвращение в восточный мир, в безличную стихию, и растворение в этой стихи. В соответствии с этим комплексом он не доверял и не мог доверять России полностью потому, что Россия продолжает оставаться двуликим Янусом. В иных суждениях она предстает синонимом Востока. Этому удивляться не приходится, поскольку населяющие ее народы исповедуют ислам. А следовательно, в противостоянии Запада и Востока Россия воспринималась слабым звеном. Растворение Запада в восточном мире, о возможности чего пишет К. Ясперс, могло начаться именно с России. В этом и скрывается причина некоторого недоверия Запада по отношению к России. Россия воспринималась проблемой именно с этой точки зрения.
Теперь перейдем к рассмотрению идентичности современной России. Предварительное разбирательство того, что следует понимать под термином "Запад", снабдило нас надежным инструментарием, позволяющим определить, что мы понимаем под "Россией". И после этого можно уже вполне корректно и обоснованно описать соотношение и того и другого в настоящем и вероятном будущем. Существует два принципиально различных понимания современной России (впрочем, это можно сказать и о царской романовской, где велись оживленные споры по тому же поводу). Россию можно понимать либо как страну, либо как самостоятельную цивилизацию. В зависимости от принятого решения, как мы понимаем Россию, будет определяться и структура наших отношений с Западом.
Россия как европейская страна
Если Россия - страна, то ее следует соотнести с другими странами, например, такими как Франция, Германия, Англия или США. Следовательно, ее придется отнести к Европе (по частичному географическому расположению, преобладанию христианства и индоевропейскому происхождению доминирующих славянских этносов - в первую очередь, великороссов) и соответственно к "Западу". Многие считают Россию европейской державой. Такое мнение преобладает:
• у романовской аристократии,
• у русских западников и
• у современной российской политической элиты.
Из уст Путина и Медведева мы неоднократно слышали высказывания о том, что "Россия - европейская страна". Если встать на эту позицию, то надо почти сразу признать, что Россия - "плохая, а то и вовсе ужасная европейская страна", так как она явно выпадает из того, что принято считать нормативным образцом западной цивилизации. Ценностная, социальная, политическая, культурная и психологическая идентичность России настолько отличается от европейского и американского общества, что сразу же возникает сомнение в ее принадлежности к Западу. Самый главный критерий при этом - природа российской модернизации. При ее рассмотрении мы явно видим все признаки экзогенности, то есть внешнего происхождения модернизационного импульса, который не вызревал внутри самого общества, но искусственно и насильственно (авторитарно или тоталитарно) навязывался сверху тиранической властью деспота (Петр Великий) или экстремистскими фанатиками (большевики). В России не вызревали и не вызрели:
· ни капитализм,
· ни индивидуализм,
· ни демократия,
· ни рационализм,
· ни личная ответственность,
· ни правовое самосознание,
· ни гражданское общество.
Напротив, преобладали и преобладают до сих пор установки традиционного общества:
• патернализм,
• коллективизм,
• иерархичность,
• отношение к государству и обществу как к семье,
• превосходство морали над правом, этического мышления над рациональным и т.д.
Кроме того, Россия впитывала многие европейские черты - как ценностные, так и технологические, но адаптировала их к своему собственному укладу и заставляла служить своим интересам и своим ценностям. Россия активно черпала у Запада различные элементы, но им упорно не становилась. Отсюда - крайнее раздражение людей Запада (и особенно русских западников) в отношении России, которая представляется им зловещей и агрессивной "карикатурой на Европу", имитирующей ее внешние формы, но вкладывающей в них свое исконно русское содержание. Россия отличается не просто от какой-либо европейской страны, подобно тому, как и те различаются между собой. При пересечении российских границ меняется сам культурный дух, мы переходим из одного культурно-исторического типа к другому. Россия отлична именно от Европы, от Запада всего целиком. Если же настаивать, что Россия все-таки - это часть Запада и европейская страна, то можно сделать два вывода. Либо Россию надо фундаментально реформировать в западном ключе (чего пока никому не удавалось довести до конца), либо Россия представляет собой какой-то иной Запад, "другую Европу". Первый случай наиболее частый. Но то упорство, с которым русский народ и русское общество отказываются от глубинной вестернизации (лишь имитируя ее внешне), саботируют принятие европейских ценностей (подделывая их под особый национальный лад), отыскивают в самом западном обществе экстравагантные сценарии, позволяющие ускользнуть или размыть строгий императив чисто западных ценностей и установок (что очевидно и в царский, и - особенно - в советский период), заставляет полагать, что превращение русских в европейцев дело совершенно безнадежное. И Россия так и останется лишь "недо-Западом", "Западом второго сорта" - не в силах впитать по-настоящему сущность западной идентичности. Второй случай, когда речь идет о том, что Россия - это Запад, но другой, не менее сложен. Во-первых, даже если сами русские считают себя "Западом", но только особым - например, православным, поствизантийским, славянским и т.д., европейцы никогда не признавали и не признают этого, считая такую претензию "высокомерной и бездоказательной амбициозностью". Попытки настаивать на ней только усилят напряженность и вызовут ответную реакцию. Если Россия - это Запад, причем настаивающий на том, что его надо принимать и признавать таким, каков он есть, само понятие "Запад", острота его исторического, геополитического, технологического и культурного вектора, размывается, рассеивается и рушится. Если Россия часть Запада, то Запад больше не Запад, а не пойми что.
И наконец, обе позиции, педалирующие, что Россия - европейская страна, усугубляют свою противоречивость твердым осознанием того, что у России есть свои собственные интересы, которые всегда или почти всегда входят в противоречие с интересами стран Запада. Независимость и свобода Родины всегда была для русских наивысшей ценностью, и это явное и устойчивое расхождение интересов заставляло ставить под сомнение общность ценностей и принадлежность к единой цивилизации. Это не главный аргумент, так как и между европейскими державами были глубокие противоречия, но в сочетании с двумя вышеприведенными соображениями это создавало благоприятный фон для закономерных сомнений в гипотезе о принадлежности России к Западу. Лишь позиция крайних западников более или менее состоятельна - правда, с чисто теоретической, абстрактной точки зрения. Они утверждают, что Россия - это "полное уродство", которое должно быть насильственно превращено в часть Запада путем искоренения всякой самобытности, отказа от собственных интересов, введением внешнего управления и сменой этносоциального состава населения. Чтобы Россия могла стать полноценной европейской страной, ее надо предварительно уничтожить до основания. Но даже радикальный эксперимент большевиков не справился с этой задачей, и Россия со всеми своими особенностями возродилась из пепла. Тем более не удалось это либерал-реформаторам и олигархам 1990-х.
Однако убежденность в том, что Россия - европейская страна, до сих пор присуща правящему классу России. И недаром именно правящий класс всегда был источником модернизации и вестернизации русского общества. Пушкин справедливо замечал, что "в России правительство - единственный европеец".
Россия как цивилизация
Другой взгляд на Россию определяет ее как самостоятельную цивилизацию. Сергей Кара-Мурза в своей статье "Жизнеспособность России как цивилизации" под Россией понимает большую и устойчивую (долговременную) систему, собравшую на общей мировоззренческой и социальной матрице большое число культурных и этнических общностей вокруг общего (системообразующего) ядра - русского народа и русской культуры.
Позиция осознания России как цивилизации была свойственна поздним славянофилам (Леонтьев, Данилевский), русским евразийцам, младороссам, национал-большевикам (Устрялов, сменовеховцы). По их мнению, Россия предстает как явление, которое следует сравнивать не с отдельной европейской страной, но с Европой в целом, с исламским миром, с индусской или китайской цивилизацией. Данилевский называл это "культурно-историческим типом". Можно говорить о "славяно-православной" или русской цивилизации. Еще точнее выражение Россия-Евразия, которое ввели в оборот первые евразийцы (Н. Трубецкой, П. Савицкий, Г. Вернадский, Н. Алексеев, П. Сувчинский, В. Ильин и т.д.). Такое написание подчеркивает, что речь идет не о стране, не о простом государственном образовании, но о цивилизационном единстве, о государстве-мире.
Наличие европейских и азиатских черт в России как цивилизации не должно приводить к поспешному выводу, будто речь идет о механическом сложении заимствований с Запада и Востока. Термин "Евразия" указывает: это нечто третье, цивилизация особого типа, сопоставимая по масштабу и оригинальности, но отличная по ценностному содержанию от цивилизаций и Востока, и Запада.
Если принять утверждение, что Россия есть цивилизация, все становится на свои места - и в эпоху Московского царства, и в санкт-петербургский период, и в советское время. Отношения Россия - Запад приобретают законченную логику, и все нелепости и парадоксы, присущие гипотезе "России как европейской страны", разрешаются сами собой.
Россия-Евразия (=особая цивилизация) обладала и своими самобытными ценностями и своими интересами. Ценности относились к традиционному обществу, с акцентом на православной вере и специфическом русском мессианстве.
На политические и социальные устои существенное влияние оказала имперская идея Чингисхана и централизированное устройство монгольской орды. Естественное развитие этого комплекса не требовало модернизации и не несло в себе предпосылок появления тех идей, принципов и тенденций, положенных в основу Нового времени в Европе. Но наличие на Западе активной и агрессивной колонизаторской силы, навязчиво пытающийся продвинуть на Восток не только свои интересы, но и свои ценности, заставляло Россию периодически вставать на путь частичной и оборонительной модернизации (и вестернизации). Эта модернизация была экзогенной, но не колониальной. Ее частичный, гибридный характер и ответственен за ту карикатурность России, которой возмущались русские западники, начиная с Чаадаева, но которую, со своей стороны, порицали и русские славянофилы (Хомяков, Кириеевский, братья Аксаковы и т.д.).
В этом случае русская история предстает как циклическая пульсация особой цивилизации, в спокойных условиях возвращающейся к своим самобытным корням, но в критические периоды вступающей в насильственную модернизацию (сверху). И петровские реформы, и "европеизм" романовской элиты, и советский эксперимент обретают в такой картине осмысленность и закономерность. Россия-Евразия жестко отстаивала свои собственные интересы и ценности, иногда вынуждено прибегая к вестернизации-модернизации для эффективного противостояния Западу.
Россия не часть Запада и не часть Востока. Это цивилизация сама по себе. И сохранение такой свободы, независимости и самобытности перед лицом других цивилизаций - как с Запада, так и с Востока, составляет вектор русской истории.