Оригинал взят у kommari в жил был художник один, домик имел и холсты...
Покойный Илья Сергеевич Глазунов прожил долгую и счастливую жизнь. Вообще, когда человек умирает после 80 лет, то больше хочется позавидовать, чем грустить. Всем бы нам так.
Покойный принадлежал к тому набору материально-культурных ценностей директора рынка в крупном городе позднего СССР, в который входила дубленка, театр на Таганке, Алла Пугачева, приемник Грюндик, подписка на Мориса Дрюона и путевка в Югославию.
Вот я бы еще в этот набор культурно-материальных ценностей добавил для полноты картины песню "Не падайте духом, поручик Голицын" из "грюндига", икону на стенке, сразу над коллекцией пустых импортных бутылок и пивных банок и библию от ХАМЛ-пресс на папиросной бумаге рядом с подписным собранием Мориса Дрюона.
Пик популярности Глазунов пережил в позднесоветские и перестроечные времена, когда его творчество парадоксальным образом воспринималось одновременно и как фрондерское (главным образом из-за трактовок исторических событий в его полотнах, декларируемого русского национализма и приверженности православию), и как официально признанное (Глазунов - автор портретов множества деятелей, включая Брежнева, выезжал на Запад, в Манеже проводились его персональные выставки).
Скорее, это сочетание советского официоза и (полу)неформального национализма Глазунова в условиях брежневского застоя наследовало традиции советских художественных классиков вроде Корина и Вучетича,
Вначале Глазунов был похож одновременно на всех, но потом обрел собственный стиль.
Мне всегда нравились другие художники, чьи картины как-то перекликаются с основными темами Глазунова.
Например, Корин или Гелий Коржев.Иногда Глазунов похож на Константина Васильева.Но эти художники не были шоуменами, а Глазунов был.
Откуда его все знали? Может, в «Огоньке» репродукции размещали? Но, скорее, слухом земля полнилась, что там, на выставке, что-то недозволенное. Ой, боже мой! Было бы недозволенное – не дали бы места персональной выставке на самой громкой площадке страны.
Коньком Глазунова стали огромные полотна со множеством фигур. Там можно найти портреты всевозможных исторических личностей, художников, писателей, деятелей поп-культуры. Они были разбиты на 2 лагеря: друзей и врагов народа.Не забывал Глазунов и себя, помещая свой портрет где-то между Толстым и Гагариным.
Любимое занятие публики было угадывать, кто где нарисован. Впрочем, зная, что портретное сходство ему плохо удается, Глазунов помещал рядом с картиной список с обозначением фигур.
Впечатление от выставки у меня было двойственное: ярко, красиво, но одновременно плоско. И почему у всех такие огромные глаза?
Потом я не раз видела картины Глазунова. На каждой выставке появлялись новые работы, но темы были все те, и приемы те же. Разве что "коллажи" из портретов разных исторических деятелей становились все больше по размеру.
После 1991 года он перестал быть «гонимым» и приобрел важный сановный вид. Хотя, этот «гонимый» в1978 году преподавал в Московском государственном художественном институте им. В.И. Сурикова. В 1980 году он получил звание народного художника СССР. В 1981 году по поручению Министерства культуры РСФСР организовал в Москве Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства и стал его директором. В 1987 году основал Российскую академию живописи, ваяния и зодчества, став ее ректором.
Всех бы так гоняли.
Глазунов обожал выступать на своих выставках, говорил хорошо, но слишком долго. Он обличал покойную советскую власть, жаловался на гонения, мечтал о возрождении монархии.
В принципе, Глазунов – счастливчик. Обладая не самым большим талантом, он умудрился сделать самую блестящую карьеру. Не всякий художник может стать медийной персоной, а Глазунов стал.
Глазунов был, по-нынешнему выражаясь, фронтменом и носил на откормленной роже терновый венец. Щеголял, красовался, принимал перед фотокамерой выигрышные позы.
В чумных 90-ых попалось про Глазунова:
"Даже расширь он свой благородный лоб еще на семь пядей, руки и мысли его останутся барскими, а барин не может нарисовать ни голодных глаз, ни грозного безмолвия народа, жаждущего правды и справедливости. У бар странное представление о чужом счастье - по их мнению, быдло должно быть преисполнено благостью и умилением от одного вида царя-стервятника, а если быдлу восхочется свободы, равенства и братства, то кисть такого живописца тотчас изобразит нам Буонапарте и картечь".
По мне, так господин Глазунов весьма посредственный живописец, несомненный конъюнктурщик и очень благополучный советский антисоветчик (и это не оксюморон). Но малоодарённый художник и благополучный советский антисоветчикЪ оставил не лишённые интереса воспоминания, названные, естественно с унылым антисоветским апломбом «Россия распятая» (впрочем, это сейчас антисоветский апломб набил оскомину, лет 15-20 назад он был вполне себе востребован и актуален, чем во всю как раз пользовался в своём творчестве, и печатном и живописном, г-н Глазунов).
Скажу тут, что бедненького Илюшу Глазунова, вероятно, распинали, когда он ради дорогого Леонида Ильича Брежнева писал живописное панно «Вклад народов Советского Союза в мировую культуру и цивилизацию» в здании Юнеско в Париже…Именно так злодейские большевики распинали Народного художника СССР (1980), Заслуженного деятеля искусств РСФСР (1973), кавалера Ордена Трудового Красного Знамени (1985), директора московского Всесоюзного музея декоративно-прикладного и народного искусства. О персональных выставках в 50-60-70-80-е гг. в Москве и Ленинграде я уж умолчу – распятый Глазунов, как в том анекдоте «раз пять - раз шесть»…
Впрочем, подозреваю, что благополучный советский «убежденный монархист» Илья Сергеевич Глазунов (а как же, спрашиваю я Вас, читатель, не стать ему монархистом, если аж в 1785 г. добрая императрица крепостной Империи официально повелела не пороть предков г-на Глазунова) не смог простить советской власти следующее – о, ужас и вопиющая несправедливость! – особняк его деда, столоначальника из имперского министерства финансов, после Революции стал использоваться как детский сад… Чудовищная несправедливость – какие-то сопливые пролетарские детёныши самого хамского происхождения расселись на горшках в апартаментах действительного статского советника и потомственного почетного гражданина. Это ж, воистину, натуральное распятие России, господа! Забыть и простить это преступление большевиков просто невозможно…
Впрочем, презрения достойны лишь запоздалые антисоветчики наших дней или благополучные сытые антисоветчики брежневского времени. Антисоветчики прежней суровой и великой эпохи были вполне себе трагическими и даже достойными персонажами.
Глазунов прожил долгую жизнь, не имел серьезных проблем с властями несмотря на имидж полуподпольного патриота.
В 1957 году в Центральном доме работников искусств состоялась персональная выставка Глазунова. Это невероятно: даже не завершивший обучение молодой художник, совершенно неизвестный, вдруг получает персональную выставку в ЦДРИ, а ведь Илья даже не соцреалист и не рисует Ленина.26-летний недоучившийся художник, получивший персональную выставку в 1957 году — звучит как короткий анекдот.
Его профессиональные возможности настолько не устраивали педагога, что Иогансон не допустил необычного студента до дипломной работы. Слишком плохое знание рисунка и анатомии, слабая живопись.
И не получив диплома, Глазунов был переведен в Москву, получил — вещь невероятная! — прописку, великолепную квартиру, мастерскую и работу в Управлении по обслуживанию дипкорпуса — место преподавателя рисунка и живописи для жен дипломатов.
Несколько месяцев Глазунов занимался тем, что получал штучные заказы от знакомых знакомых и друзей друзей на рисование портретов. Дальше жизнь художника очень резко изменилась после встречи с Сергеем Михалковым, которого Илья позднее называл своим «неизменным благодетелем».
В публикациях неоднократно встречаются утверждения, что Илья Глазунов происходил из семьи потомственных дворян. Вероятно, такое убеждение сложилось по причине монархических взглядов художника и особого отношения к Дореволюционной России. Но на самом деле Глазунов происходил из сословия почетных граждан — образованных людей, среднего класса. Попадали в такое, окончив университетский курс, либо достигнув определенного чина в Табели о рангах, либо став купцом (собственно, для купцов это сословие и задумывалось).
Все знают Илью Глазунова и его маниакальную страсть к составлению гигантских коллажей (они же - картины маслом). Передвижнические "Боярыни..." и "Бурлаки..." ни в жисть не переплюнут гигантизм "Мистерий XX века" и "Вечных Россий".
У Ильи Глазунова - галерея. Аккурат напротив Пушкинского Музея. Так сказать, наш ответ "малым голландцам"! Особнячок, отданный под "мистерии", очень даже классицизм и ковры ещё никто не спионерил.
В 87-м в Ленинградский Манеж
Километровая гусеница,и толпа зевак, плотно сгрудившись,
часами выстаивалаперед двумя многоаршиннымиГлазуновскими
китчевыми коллажами,с Лениным, Сталиным и Иисусом Христом.
Тогда же Илья Сергеевич впервые появился в стенах ЛДА,
где выступил с циклом своих лекций,уже не как художник, а как историк христианской Церкви.
Основным нервом его многочасовыхфилипикбыла мысль, что Иисус Христос не мог быть сыном иудейки,поскольку был родом из палестинского Семиградия,а Палестина - ни что иное, как Опаленный стан,
то бишь славянский удел в районе поселения войска Донского,
и сам Господь был чистокровным русичем и казаком.
В Илье Сергеевиче чувствовался безусловный "масштаб личности" и "широта натуры",вальяжная барственность и сугубая брезгливость к жидам и масонам.
Обошли званием "академика"- что ж создам свою собственную Академию.
Таких счастливчиков - один на несколько десятков миллионов. Удачная внешность, здоровье, энергия, амбиции, работоспособность - всем взял.
Он, конечно, был очень работоспособный. Писал до 100 картин в год.
Он на каждом своем выступлении рассказывал, как его обижала советская власть. У него была персональная выставка в 27 лет! Это ж обалдеть!
Придворный художник средней руки, но хитрован и проходимец. О нем столько разоблачительного было написано при жизни, что теперь ничего нового не узнать.
Как он совмещал свои демонстративные православно-духовные устремления с сугубо коммерческами поделками, Бог его знает.
А у И.С. действительно тройная мораль. С одной стороны он малюет "берёзово-ситцевую псевдо-Русь", с другой - "капает слюньками" на мощные зады всех его "рашенбьютиз", с третьей - ручкается с Кобзонами, Лужковыми и прочей элиткой. А так проще, кстати.Он умудрялся.
Всё это жириновщина, а не национализм. Так, матрёшечно-лапотный фашизм.
Числился и в почти диссидентах от живописи, что-то ему запрещали выставлять, а в одну из многофигурных композиций он отважно включил Солженицына - и в то же время официально писал портреты Брежнева, Индиры Ганди и прочих бонз.
Все "шестидесятники", напоминаю, наперебой ломанулись любить Русь уходящую. Мода такая тогда была.
Народу и нужны такие агитки по принципу: хотите, будет вам на треть религиозная, хотите на две трети, композиция и сюжетики величиной с аэродром. Винегрет.
Глазунов болезненно витийствовал и ревниво следил за количеством публики, возле скандальных полотен-аэродромного размера. Его искусство "Кич"?! Да! Для посвященных. А для непосвященных, тогдашних подростков, читавших взахлеб "Яму" Куприна с его иллюстрациями проституток, этот кич не заботил. Кич, собственно, не заботил тогда никого, кроме узкого круга специалистов, страшно далеких от народа. А народу нужно было понятное искусство в духе "кино, вино и домино"!
И сейчас, спустя много лет, рассматривая и слушая мировоззренческую мешанину-компот из фруктового сада из троцкизма-патриотизма-царизма в его голове на телепрограмме Т.Толстой и Д. Смирновой "Школа злословия".Илья Глазунов на много лет пережил свой лубочно-патриотический стиль: святые, цари, русские мальчики с выпученными глазами, березки и маковки церквей; культ деревенской архаики, антисемитизм, православие, национал-романтизм. Во время перестройки большинство политиков-патриотов следовало этому романтическому стилю. Недаром их идейными вождями были в основном писатели и художники: Солоухин, Распутин, Белов, тот же Глазунов.Он, как они все, метил в СССР, а попал в Россию.
Эта ранняя патриотическая волна в российской политике потерпела полное фиаско на первых же свободных выборах в 1990 году. Тогда россияне отказали национал-патриотам в поддержке. Проиграл и Глазунов, выдвинувший свою кандидатуру на Съезд народных депутатов РСФСР. В общем, лубочно-романтический патриотизм россиянам в душу не запал.
Но в социальном плане он фигура, конечно, историческая. Потому что он поднимал те вопросы, которые были неприличны для официоза и совершенно иначе ставились неофициальным искусством. Он воплощал то направление, которое условно называлось «образовальщиной» – оно очень дорого массам, ищущим справедливости и ответа на вопрос «Кто виноват?». Он им рассказывал, кто виноват: революционеры, конечно, а еще – национальности определенные. Но делал он это исподволь, не в лоб
Илья Глазунов умел казаться великим русским художником, но был при этом крепким кустарем-ликомазом, который обилием ликов на картине пытался замаскировать свою несостоятельность, как художника. Вообще, для художника литературщина есть страшный грех. Покойный был в этом плане очень большой грешник.
Кстати они даже физиогномически похожи чем-то с Прохановым.На снимке Глазунов вылитый Трамп.
Крупный менеджер, конъюнктурщик -
"Покойник был почтенный камергер,
С ключом, и сыну ключ умел доставить" - вот и вся роль в искусстве.
Живопись здесь только средство.
Он был верным служителем Русской Идеи - какой она ему представлялась (точнее, какую он в себе выработал). Соответственно, обсуждение Глазунова идёт не по линии изобразительного мастерства - но по тому тезису, что все причастные к Русской Идее чисты аки голуби, и мастеровиты, аки Левша - ибо Русская Идея волшебным образом возносит всякого своего адепта до неоспоримых высот.
Но идеи, зачастую, никак не добавляют мастеровитости своим адептам - но это я сейчас на хоругвь плюнул.
Обласканный властью придворный ликомаз получил в 1981 г. личное поместье с дворовыми людишками - Всесоюзный музей народного искусства. С него он кормился более 35 лет, хрустя по утрам французской булкой в собственном ресторане и пуская умилённую слезу на выряженных в косоворотки и лапти крепостных.
Глазунов опирается на совсем другую традицию, основанную на собственном «Я» (даже рассказывая о встрече с Феллини и Висконти, он концентрируется на себе любимом), изображая сусальную Россию, которой нет и никогда не существовало в реальности, абсолютно чуждую населению этой страны.
Глазунов, скажем так, "художник для своего круга". Как ни странно на первый взгляд - но Глазунова надо сравнивать с советскими плакатами - коллажами,потому что Глазунов по сути был советским художником (в том же смысле что позднесоветский "белогвардейский шансон" - это явление советской культуры, а вовсе не русской дореволюционной - ну не пели царские офицеры романсов про поручика Голицына).
Художник Глазунов, прямо скажем, не очень, рисовать у него не очень получалось, потому большинство его картин это коллажи аля обложка к битловскому "Сержанту" (Пепперу).
Думаю, потребителями его живописи были абсолютно девственные в художественном плане толпы людей. У нас же страна литературоцентристская, а он был литературоцентристский художник. Его месседж был литературный.
Никогда не мог понять, каким образом ему удалось пробиться в художники. Он же рисовать не умел. Фиг с ней с композицией, с цветом и прочими немаловажными вещами, фиг с ней даже с мертвящей двумерностью его персонажей (приглядитесь, ведь все люди на его картинах в первую очередь плоские и статичные, объём и движение у Глазунова отсутствуют по умолчанию) - но они же анатомически неправдоподобны
У его людей вообще руки как-то странно всегда нарисованы, даже если вроде бы не придерёшься анатомически - смотрятся они как инородные органы
Условно узнаваемость можно охарактеризовать словосочетанием “большие глаза”. Профессионалов страшно бесило несоблюдение художником анатомических пропорций.
Несомненно его гражданская позиция вызывает глубочайшее уважение, но он совсем не художник. Вообще: ни глаз, ни цвета, ни руки - вообще ничего. Просто он выбрал такой способ самовыражения. Плакатный, что ли...
он не обладал теми качествами рисования – чисто ремесленными, формальными, – которые были нужны, чтобы стать большим художником.
То есть, он, мягко говоря, был не лучшим выпускником нашей Академии художеств имени Репина.
Но он, тем не менее, создал свой облик современного художника, как он его понимал.
Он не умел рисовать тютелька в тютельку, но брал массой, тенями, круглыми глазами, символическими аспектами… И в итоге заставил какую-то часть населения на себя смотреть.
Дальше – больше. Мне кажется, его ранние вещи – все эти убиенные царевичи – это такой низовой поп-арт.
Почему он пришелся по душе миллионам людей? Потому что там был элемент попа, того адресного отношения к толпе, которое было в американском поп-арте, как это ни парадоксально звучит.
мне всегда казалось, что у Глазунова плохо с рисунком, с перспективой...
А ещё самый маститый "малер" не умеет рисовать руки и "центровать" лицо. То есть овал лица и сами черты оного не совпадают. Сам овал - в фас, а черты слегка в полупрофиль. Не всегда, но встречается.
Он стал популярен, кажется, на волне интереса к запретному плоду, в те времена во всём искали двойное и тройное дно, расшифровывали соц-эзопов язык литераторов и режиссёров.
Глазунов - Рубенс-плакса. Но классом пониже последнего на голову. Скорее из подмастерьев, которых Рубенс нанимал на свой конвейер. Неглубокий конъюнктурщик со средними способностями к рисованию.
"На фоне блистательных советских иллюстраторов, таких как Пинкисевич, Верейский, Бродский — Глазунов — фигура более чем скромная и не слишком убедительная. «Художник неряшливый».
В картинах Глазунова нет души, их не хочется рассматривать вновь и вновь. Именно про него сказано - не умеющие что-то делать идут в учителя...
А это не грех. Это просто отсутствие таланта, помноженное на непомерную самовлюбленность. Разве это грех?
Иллюстрации к Достоевскому - лучшее и самое значительное в его творчестве, на мой непрофессиональный взгляд. Инферно чувствовал, и что-то передать получилось вполне. О Небесной России знал, но допущен не был. И хорошо.
Как и многие другие образцы ранней графики, да и ранней живописи, примерно до 70-х годов ХХ века
Как иллюстратор он в свое время и вышел в люди. И платили за это хорошо - тиражи-то были огромные.
Не назвал бы их прекрасными. Очень статичные. Лубочные. Он и Шилов были образцами живописи "для бедных", для тех, кто не видел картин Крамского, Брюллова, Кустодиева, Репина.
Ничего у обоих "трудноуловимого" нет. Глазунов -открыточник, а Шилову разве что конфетные коробки оформлять.
А против чего,на самом деле мы бунтовали? Против использования дешевых приемов, которых Глазунов не стеснялся - огромных глаз, кокошников, простеньких ярких небес, зеленых березок. Против гладкости и лакировки - как поверхности, так и действительности. Против портретов элит, правда, элиты тогда как-то по-другому назывались. Против нарядной упрощенки.
Нас просто выворачивало от презрения и ненависти вот к этому всему.
и, как я сейчас понимаю, вовсе не из-за политической составляющей и не из-за Гитлера с Мао, и даже не из-за религиозных всяких вещей, и не из-за Распутина - а из-за общей поп-артовской наглости, совершенно чуждой тогда нашему искусству.
В глазах поклонников живописец, с четырех сторон окруженный авангардистской чернью, высоко держит хоругвь русского реалистического искусства.
Хулители, понося заодно и саму хоругвь, тоже видят в Глазунове одинокого знаменосца, обвиняя его искусство в несовременности.
Эти обвинения Глазунову слаще меда, и он охотно принимает позу наследника великих традиций, классициста, академиста и хранителя древностей во враждебном море попсы.
Вместе с тем, всякому, кто хоть немного знаком с историей искусств, очевидно, что к академии — равно болонской, французской или русской — Илья Глазунов отношения не имеет, и даже по меркам провинциального художественного училища у мэтра большие проблемы и с рисунком, и с живописью, и с композицией.
Глазунов в высшей степени современная фигура, типичная для всего российского художественного контекста, в котором поза академиста и хранителя древностей, Энди Уорхола наоборот, стала одной из самых характерных и самых попсовых.
Концептуалистом-то Глазунов действительно стал (концептуализм – это искусство подбора картинок к тексту, теме, идее, лозунгу, прокламации, вбросу, а вовсе не искусство живописи в традиционном общечеловеческом (а христианском сугубо!) смысле, вовсе не искусство живописи как создания образов). Коменты народные к его некрологам – победоносная печальная фиксация того факта, что он на 99% был именно концептуалистом.
полотна Глазунова отчасти напоминают произведения фэнтези и компьютерные игры, кажется, что если кликнуть на князя Игоря или Сергия Радонежского, то они проснутся, взбодрятся и полетят крушить. В этом смысле его творчество более современно, чем кажется на первый взгляд"
Глазунов? Ну, его многофигурные картинки в начале девяностых играли роль эдакого кроссворда: до эпохи интернета далеко не всегда было известно, как выглядит тот или иной персонаж, особенно из "плохих" исторических деятелей.
Так что угадывать было интересно: вот это Хемингуэй, это понятно. В папахе, с длинными черными волосами, пылающим взглядом и в ремнях - это, наверное, Махно, вон, даже на образ из обеих экранизаций "Хождения по мукам" похож. Толстый еврей с бородкой, в фуражке и пенсне - это Троцкий, надо думать? А мальчик в матроске со свечкой? Это чего? Это неужели этот, как его, сын Николая II с гемофилией? (тогда еще за этим могло последовать восклицание:"Ах, как смело!"). Было занимательно. А еще из картин Глазунова я узнал, что был такой писатель Мельников-Печерский, узнал, как выглядел король Лаоса.... а позже ощутил живьем цитату из Брюсова:
Anchor «Должно различать «пошлое» и «банальное» (избитое). Что пошло, таково для всех времен и народов. Пошлый анекдот покажется таким и китайцу и индусу, как англичанину или французу, оставался бы пошлым рассказанный в древней Аттике. Банально то, что в настоящее время общепринято, общеизвестно. Банальное теперь могло быть оригинальным столетие назад, может быть оригинальным в другой стране, может вновь стать оригинальным через несколько лет..."
Так вот, пошлости не вижу, Глазунов всегда был просто банален. А мне 16-летнему даже кое-что показалось небанальным. Так что даже и ему я немножко благодарен.
Но в наше-то время не умение рисовать определяет художника. А умение делать перформанс. Твоя жизнь должна быть произведением искусства, ты сам должен стать объектом неослабевающего интереса. Такие они и есть, современные успешные художники. А уж с Ильи-то Сергеевича пример молодым брать. Классиком стал при жизни. Уметь надо