Крымская война как вектор внешней политики Великобритании в середине 19 век

Оглавление

Введение…………………………………………………………………………...3

1.Причины Крымской войны…………………………………………………….4

2. Крымская война как вектор внешней политики Великобритании в середине 19 век………………………………………………………………………………8

3.Ход Крымской Войны………………………………………………………....24

Заключение……………………………………………………………………….29

Список литературы………………………………………………………………32

Введение

Более 160 лет отделяют нас от начала Крымской войны. Об этой войне написано огромное количество исторических трудов, вос­поминаний очевидцев тех событий, созданы яркие художественные произведения, посвященные боевым эпизодам той кровавой эпопеи. Однако мало кто исследовал реальные причины ее возникновения как реализации активной фазы политики Великобритании, направ­ленной на «отсечение» России от морских коммуникаций, экономи­ческое удушение и дискредитацию ее как основного политического «игрока» в Европе.

Объектом исследования является середина 19 века.

Предметом Крымская война.

Целью исследования является изучение причины, значение и ход Крымской войны.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1.Изучить причины Крымской войны.

2.Проанализировать Крымскую войну как вектор внешней политики Великобритании в середине 19 век.

3.Рассмотреть ход Крымской Войны.

Причины Крымской войны

Южные территории всегда привлекали многие великие державы: здесь были и колонии Англии, и Франции, и Испании, и Турции. Но почему война разгорелась в основном между Россией и Турцией? Во-первых, у них были большие противоречия по поводу режима проливов. Это значит, что регулировать в полной мере кто-то один не мог, и корабли другой страны постоянно оставались в убытке. Во-вторых, Россия активно помогала колониальным странам в освободительных движениях, что также не могло не волновать Турцию. В-третьих, политика многих европейских держав была направлена на ослабление роли России в мире. После победы в Отечественной войне Россия прочно закрепилась в Европе и свои позиции могла потерять только в случае проигрыша. Крымская война стала переломным моментом в жизни многих стран. Какие события стали решающими и кто сыграл в них главную роль. В начале XIX века Османская империя переживала тяжелые времена. Она лишилась некоторых своих территорий и была на грани полного распада. Воспользовавшись этой ситуацией, Россия попробовала увеличить свое влияние на некоторые страны Балканского полуострова, которые находились под контролем османов. Испугавшись, что это может привести к возникновению ряда независимых государств, лояльных к России, а также появлению ее кораблей на Средиземном море, Англия и Франция развернули антироссийскую пропаганду в своих странах. В газетах постоянно появлялись статьи, в которых приводились примеры агрессивной военной политики царской России и ее возможности завоевания Константинополя. причины крымской войны кратко Причины Крымской войны, кратко о событиях начала 50-х годов XIX века Поводом для начала военного противостояния стали разногласия, касающиеся права владения христианскими храмами в Иерусалиме и Вифлееме. Православная церковь, поддерживаемая Российской империей, с одной стороны, и католики, под покровительством Франции - с другой, на протяжении долгого времени боролись за владение над так называемыми ключами от храма. В итоге Османская империя поддержала Францию, отдав ей право обладать святыми местами. С этим не смог смириться Николай I и весной 1853 года направил в Стамбул А. С. Меньшикова, который должен был договориться о предоставлении храмов под управление православной церкви. Но в результате он получил отказ от султана, Россия перешла к более решительным действиям, в результате которых вспыхнула Крымская война. Кратко основные ее этапы рассмотрим далее. Причины Крымской войны коренились главным образом именно в столкновении колониальных интересов России и Англии, а также России и Франции, отчасти России и Австрии на Ближнем Востоке и Балканах. И Англия в союзе с Францией, и Россия стремились в Крымской войне к одинаковой цели, т. е. к господству в указанных районах, хотя и разными путями: Англия и Франция, которым выгодно было иметь в лице Турции постоянный противовес и угрозу России, предпочитали закабалить Турецкую империю, тогда как Россия хотела уничтожить ее. Турция, в свою очередь, преследовала давнюю цель отторгнуть от России Крым и Кавказ. Словом, Крымская война была захватнической, грабительской со стороны всех. ее участников [1]. Ближайшим поводом к войне послужил спор между католическим и православным духовенством о так называемых «святых местах» в Иерусалиме, т. е. о том, в чьем ведении должен находиться «гроб Господень» и кому чинить купол Вифлеемского храма, где, по преданию, родился Иисус Христос. Поскольку право решать этот вопрос принадлежало султану, Николай I и Наполеон III, оба искавшие поводов для нажима на Турцию, вмешались в спор: первый, естественно, на стороне православной церкви, второй-на стороне католической. Религиозная распря вылилась в дипломатический конфликт.

Царизм, будучи уверен в том, что Англия, Австрия и Пруссия останутся, по меньшей мере, нейтральными в русско-французском конфликте, а Франция не решится воевать с Россией один на один, действовал напролом. В феврале 1853 г. по высочайшему повелению в Константинополь отплыл с чрезвычайными полномочиями князь Александр Сергеевич Меншиков-правнук знаменитого временщика, генералиссимуса А. Д. Меншикова, один из трех главных фаворитов Николая I, который уступал по влиянию на царя фельдмаршалу И. Ф. Паскевичу, но с третьим фаворитом, шефом жандармов А. Ф. Орловым, соперничал не без успеха. Ему было ведено потребовать, чтобы султан не только решил спор о «святых местах» в пользу православной церкви, но и заключил особую конвенцию, которая сделала бы царя покровителем всех православных подданных султана. В этом случае Николай I становился, как говорили тогда дипломаты, «вторым турецким султаном»: 9 млн. турецких христиан приобрели бы двух государей, из которых одному они могли бы жаловаться на другого.

Турки, конечно отказались от заключения такой конвенции. 21 мая Меншиков, не добившись заключения конвенции, уведомил султана о разрыве русско-турецких отношений (хотя султан отдавал «святые места» под контроль России) и отбыл из Константинополя. Вслед за тем русская армия вторглась в Дунайские княжества (Молдавию и Валахию). После долгой дипломатической перебранки 16 октября 1853 г. Турция объявила России войну. В России тогда все еще господствовали феодально-крепостнические отношения. Они тормозили экономическое развитие страны и обусловливали ее военно-техническую отсталость. Военных заводов было очень мало и работали они плохо из-за примитивной техники и непроизводительного крепостного труда. Главными двигателями служили вода и конная тяга, отчего заводы назывались «вододействующими» и «коннодействующими». Зимой, когда замерзала вода и кончались запасы корма для лошадей, эти предприятия значительно свертывали свое производство.

Перед войной Россия производила в год всего 50-70 тыс. ружей и пистолетов (потребовалось их за год войны 200 тыс.), 100-120 орудий (потребовалось втрое больше) и 60-80 тыс. пудов пороха (израсходовано только за 11 месяцев обороны Севастополя 250 тыс. пудов). Отсюда видно, как русская армия страдала от недостатка вооружений и боеприпасов. Новые образцы оружия почти не вводились. Русскую пехоту вооружали гладкостволь­ными ружьями, которые заряжались в 12 приемов, а стреляли на 200 шагов. Между тем, на вооружении англо-французской (отчасти и турецкой) пехоты состояли дальнобойные винтовки с нарезными стволами, которые били на 1300 шагов) [2]. Ниже всякой критики была военно-тактическая подготовка русских войск. Военное министерство России 20 лет кряду перед Крымской войной возглавлял князь А. И. Чернышев-царедворец, падкий на внешние эффекты, который готовил армию не для войны, а для парадов. Солдаты артистически маршировали на плацу, но не знали, что такое применение к местности. Для обучения стрельбе Чернышев выделял по 10 боевых патронов на солдата в год. Только традиционная стойкость русских солдат была на высоте, но офицерский и особенно генеральский состав не всегда мог ею распорядиться.

Наконец, пагубно отражалось на боеспособности русской армии убийственное состояние транспорта и путей сообщения. Из центра на юг страны не было ни одной не только железной, но даже шоссейной дороги. Войска проделывали тысячеверстные переходы пешком, оружие, боеприпасы и снаряжение перевозились на волах, многие из которых околевали в дороге, трупы их тонули в грязи, и по ним проходили обозы. Легче было доставить солдат в Крым из Англии или Франции, чем из центра России.

Военно-морской флот России был третьим в мире после английского и французского, но перед флотом Англии и Франции он выглядел, как лилипут перед Гулливером: англо-французы имели 454 боевых судна, включая 258 пароходов, а Россия-115 судов при 24 пароходах.

Крымская война как вектор внешней политики Великобритании в середине 19 век

Более 160 лет отделяют нас от начала Крымской войны. Об этой войне написано огромное количество исторических трудов, вос­поминаний очевидцев тех событий, созданы яркие художественные произведения, посвященные боевым эпизодам той кровавой эпопеи. Однако мало кто исследовал реальные причины ее возникновения как реализации активной фазы политики Великобритании, направ­ленной на «отсечение» России от морских коммуникаций, экономи­ческое удушение и дискредитацию ее как основного политического «игрока» в Европе.

Удивительно, но после поражения наполеоновской Франции, сокрушительного разгрома ее «Великой армии» в России и осво­бождения от французской оккупации практически большинства европейских стран русскими войсками, Европа почти 40 лет прожи­ла без крупных войн и серьезных военных потрясений. Для Старого Света такой долгий мирный период стал редким счастливым исклю­чением. Ничто как-будто не предвещало беды и кровавой военной грозы. Вступивший на французский престол, прибывший из Англии император Наполеон III, неожиданно обратился к турецкому султа­ну с требованием, что бы ключи от главного входа в храм Рождества Христова в Вифлееме (территория Палестины, где находится храм, в тот период входила в состав Османской империи) были переда­ны от православной общины к католической. Наличие ключей от святыни, где по приданию родился Иисус Христос, было не просто формальностью, а достаточно важным религиозным символом.

В Османской империи в XIX в. проживало более 12 млн пра­вославных (на территориях Греции, Болгарии, Румынии, Сербии, Черногории, Македонии, Молдавии, Валахии, Сирии и самой Па­лестины), которые время от времени поднимали восстания против угнетения мусульманами. Поэтому лишать православных граждан своего государства такой привилегии, как обладание ключами от храма Рождества Христова, означало создание серьезной напряжен­ности в империи. И все это исключительно ради того, чтобы сде­лать приятное католикам, которые к тому моменту на территории Османской империи проживали только в Хорватии, вели себя отно­сительно спокойно и против турок не выступали. Однако надо иметь в виду, что по Кучук-Кайнарджийскому мирному договору (1774), заключенному между Турцией и Россией, русский император при­знавался гарантом неприкосновенности религиозных прав право­славных, подданных Османской империи.

Таким образом, ущемляя права православных граждан своего государства, турецкий султан автоматически становился во враж­дебную позицию по отношению к России и ее императору. Хоте­лось бы подчеркнуть, что все это должен был сделать правитель мусульманской Турции в интересах даже не мусульман, а католи­ков. Естественно, Россия потребовала от турок выполнения статей Кучук-Кайнарджийского договора. В этой связи не стоит забывать, что «Россия - великая евразийская держава, находящаяся на стыке Востока и Запада, Севера и Юга, накопившая солидный историче­ский, культурный и экономический потенциал. С этой точки зре­ния Россия стала объединительной силой для народов, говорящих на разных языках, находящихся на различных уровнях культурного развития, исповедующих различные религии» [3].

Так было всегда, на всех этапах исторического развития нашей страны. Поэтому в столице Российской империи с нетерпением ожидали ответ на высказанные озабоченности положением право­славных в Турции. В Стамбуле официально заверили русского по­сла, что все права и религиозные интересы православных на Святой земле будут соблюдаться и по этому поводу будет подписан спе­циальный фирман (именной указ турецкого султана). Но документ так и не был подписан султаном. Это можно было расценивать как оскорбление и прямой вызов России. Император Николай I войну не объявил, а обратился к европейским государствам за посредниче­ской помощью. Дипломаты Франции, Англии, Австрии и Пруссии в июле 1853 г. на совместной конференции в Вене разработали текст некой примирительной ноты, которая стала называться Венской. Николай I полностью согласился с данным документом. Однако случилось нечто неожиданное - султан отверг текст уже согласо­ванного документа, т. е. Оттоманская Порта вдруг открыто восстала против всего «мирового сообщества» того времени. В первую оче­редь, это был еще один выпад против России, все предыдущие вой­ны с которой Турция регулярно проигрывала. А в данной ситуации Турция выступила не только против России, но и против основных европейских держав. Логики в данной позиции Турции, казалось бы, не было никакой. Дальше последовал ввод русских войск в Дунай­ские княжества с целью принудить султана согласиться с текстом Венской ноты, но войны как таковой еще не было.

Русский император был полностью уверен в своих союзни­ках, с которыми у него были соответствующие договоры: Англии и Австро-Венгрии. Вот, что писал английский историк Спенсер Уолпол (1839-1907) о возможных действиях своего правительства: «На этом этапе было два пути для сохранения мира. Правитель­ство могла сказать Порте: «Если начнется война, Англия не будет в ней участвовать". Такое прямое заявление заставило бы султана согласиться с Россией. Второй путь - заявить царю: "Если начнется война, Англия выступит союзником Турции». В этом случае царь вынужден был бы остановиться». Но Британия не сделала ни первого, ни второго. Все дело было в том, что Англии мир был не нужен, а необходимо было втянуть Россию в долгую и, по возмож­ности, кровопролитную войну. А вопрос о том, у какой из христи­анских общин будут находиться ключи от дверей храма Рождества Христова, был только поводом для этого. Нельзя всерьез считать причинами войны (по мнению канадского исследователя и потомка русских эмигрантов Алексиса Трубецкого) несдержанность Нико­лая I, грубость и непрофессионализм его посла в Стамбуле князя Меньшикова или агрессивность и личную неприязнь к России и ее императору посла Великобритании в Турции лорда Стратфорда.

Причины войны надо искать совсем не в этом. Влиятельный британский политический деятель того периода, член палаты общин, известный в своей стране предприниматель Ричард Кобден так фор­мулировал свое видение перспектив английской торговли «.Тор­говцы из Европы, как и из остальных частей мира, шлют свои суда в наши порты, что бы нагрузить их плодами наших трудов, руковод­ствуясь исключительно собственными интересами. Тот же самый порыв влек народы в Тир, Венецию и Амстердам, и если. найдут­ся страны (что весьма вероятно), чьи хлопковые и шерстяные ткани будут дешевле, чем таковые в Англии и остальных частях света, то туда (даже если эта страна будет лежать в самом далеком уголке планеты) соберутся все торговцы Земли, и никакая власть, никакие флоты или армии не уберегут Манчестер, Ливерпуль или Лидс от судьбы своих некогда громких предшественников в Голландии, Италии и Финикии» [4].

В этой связи стоит отметить, что у Великобритании в начале XIX в. были все основания опасаться бурного развития промышлен­ности и сельского хозяйства в России. «Еще в 1820-е гг. зародилась практика проведения промышленных выставок. В 1829 г. в Санкт-Петербурге была открыта I Всероссийская мануфактурная выставка, в работе которой участвовали сотни российских предпринимателей с самой разнообразной продукцией. И вплоть до революции 1917 г. подобные выставки проходили раз в четыре года попеременно в раз­ных городах страны. Усиление товарного характера сельского хозяй­ства привело к быстрому росту хлебного рынка, который увеличил­ся более чем в два раза. Из общего количества продаваемого хлеба примерно 60 % потреблялось внутри страны, а 40 % - вывозилось за границу. Еще быстрее развивался рынок промышленных товаров как производительного, так и личного потребления. В стране сформиро­вался устойчивый спрос на машины, орудия сельскохозяйственного труда, продукты нефтепереработки, и, прежде всего, керосин, ткани, обувь промышленного изготовления. Крупным потребителем стано­вилось не только городское, но и сельское население. Особенностью этого периода было «бурное развитие рассеяной мануфактуры, когда часть обрабатывающей промышленности "переселялась" в деревню, где имелись дешевые рабочие руки. Крестьяне, еще прикрепленные к общинным наделам, широко участвовали в различных промыслах, из которых позже создавались крупные промышленные предприя­тия. Таким образом, в центральной России возникли многочислен­ные фабрично-заводские поселки - Орехово-Зуево, Павловский По­сад, Гусь Хрустальный и др. Наряду с крупными промышленными центрами в глубине России развивались новые виды мелкой про­мышленности, которые были связаны с большими фабриками раз­делением труда».

Именно этот момент экономического роста России перед Крым­ской войной отмечал и уже известный нам А. Трубецкой, долгое время работавший в архивах Великобритании, Франции и Канады. «Россия вступила в период индустриализации и стала развиваться настолько стремительно, что составила серьезную конкуренцию Англии в экономическом отношении. Так, за двадцать лет (с 1825 г. по 1845 г.) импорт машин и оборудования в Россию увеличился поч­ти в тридцать раз, а количество фабричных рабочих более чем удво­илось, как и число промышленных компаний. С распространением прядильных машин периодического действия открылось множество текстильных фабрик и импорт - сырца вырос на 280 %. Пароходное сообщение, железные дороги и дорожная сеть улучшенного каче­ства соединили между собой развивающиеся промышленные цен­тры. Банкам и страховым компаниям были дарованы льготы, и ми­нистру финансов удалось стабилизировать курс рубля. Процветала торговля с Кавказом, а экспансия империи в Азии сопровождалась установлением торговых связей с Китаем. К 1840 г. был, наконец, достигнут торговый баланс с этой страной, а еще через семь лет отношение российского экспорта к импорту в торговых операциях с Китаем составило 12:7.

Внедрение помещиками новых методов хозяйствования и обо­рудования привело к впечатляющим успехам в росте продуктивно­сти сельского хозяйства. Если в 1825 г. в России было 7 заводов по переработке сахарной свеклы, то в 1853 г. их число выросло до 380. Производство вина за двадцать лет удвоилось, производство карто­феля за десять лет возросло в 4 раза. Но самым заметным и важным в тот период был рост производства и экспорта зерна. С 1832 г. по 1840 г. объем экспорта российского зерна ежегодно возрастал на 56 %. Самые крупные партии вывозились из южных областей России через черноморские порты. В 1845 г. из этих портов было сделано 2 222 рейса с грузом зерна, а за два последующих года количество таких рейсов достигло 4231». Таким образом, в связи с экономическим ростом России стали сбываться самые пессимисти­ческие прогнозы английских политиков, промышленников и торгов­цев. Кроме того, что после разгрома наполеоновской Франции, Рос­сия превратилась в мощнейшую военную державу на континенте, ее экономический потенциал неуклонно возрастал.

В этой связи стоит обратить внимание на то, что постоянная борьба Британии с сильнейшей континентальной державой всегда наполняла действия английского руководства стройным внутрен­ним смыслом. Эта была «альфа и омега» британской внешней поли­тики: надо устранить, в крайнем случае ослабить в военном, эконо­мическом и политическом отношении самого опасного конкурента (так уже произошло с Испанией, Голландией и Францией) - в дан­ном случае на очереди была Россия. Достичь необходимого Англии результата можно было только втянув Россию в войну.

Но кто мог в тот период воевать с Россией? Австро-Венгрия была обязана России своим существованием после подавления антигабсбургского восстания в Венгрии в 1848 г. Между Австро-Венгрией и Пруссией был подписан договор о дружбе и ненападе­нии. Польши уже не было на политической карте Европы, Швецию как военную державу можно было не учитывать. Оставались только Турция и Франция (в последствии присоединилось и Сардинское ко­ролевство), с помощью которых разыгрывалась многоходовая ком­бинация по втягиванию России в войну. И она все же началась, яко­бы во имя «защиты интересов Турции от агрессии России» (о клю­чах от храма в Вифлееме уже не упоминали).

По целям, количеству жертв и театрам военных действий она была не региональным, а мировым конфликтом. Закрыть России «окно» в Европу, зажать ее в тиски с востока, севера и юга - так формулировалась основная задача войны. Исходя из этой задачи, и проводились боевые действия против России. На севере союзни­ки пытались захватить Архангельск и Соловецкий монастырь на Белом море, на Балтике штурмовали Аландские острова и стреми­лись пробиться к Кронштадту и С.-Петербургу, вели боевые дей­ствия на Дунае, в Крыму и на Кавказе, на Тихом океане атаковали Петропавловск-Камчатский [5].

Какие же цели преследовали «защитники Турции», объявляя войну России и ведя ее одновременно на двух континентах? Соглас­но планам, составленным в Лондоне, в результате войны от России должны были быть отторгнуты Финляндия, Аландские острова, Прибалтика, Крым и Кавказ. Должно быть восстановлено Польское королевство, а на Кавказе создано некое государство «Черкесия», вассально зависимое от Турции. Дунайские княжества Молдавия и Валахия, бывшие вассалами Турции и одновременно находив­шиеся под протекторатом России, предполагалось передать Австро-Венгрии. Основные трофеи планировали поделить таким образом: Прибалтику отдать Пруссии, Финляндию и Аландские острова -Швеции, Крым и Кавказ - Турции.

О притязаниях Франции, жаждущей реванша после разгрома ее армий в 1812-1815 гг., император Наполеон III откровенно расска­зал русскому дипломату: «Я намерен... приложить все усилия, что­бы воспрепятствовать распространению вашего влияния и заставить вас вернуться в Азию, откуда вы и пришли. Россия - не европей­ская страна, она не должна быть и не будет таковой, если Франция не забудет о той роли, которую ей надлежит играть в европейской истории. Стоит ослабить ваши связи с Европой, и вы сами по себе начнете движение на Восток, чтобы вновь превратиться в азиатскую страну. Лишить вас Финляндии, балтийских земель, Польши и Кры­ма не составит труда. Это станет грандиозным падением России, но вы сами его вызвали» [6, с. 163]. Таким образом, с Францией все было более-менее понятно. Но самое интересное было в том, что же хотела получить себе Британия, развязывая конфликт мирово­го масштаба? Ну, не ради же передачи ключей от храма Рождества Христова от православных к католикам или нежной любви к Турции англичанами, исповедующими англиканство, затевалась самая кро­вавая эпопея XIX века? Конечно же, нет.

«"Крымская война, - утверждает английский историк Дж. Б. Хендерсон, - стала результатом пассивности дипломатов и некомпетентности правительств". Трудно не согласиться с про­фессором». Так считает А. Трубецкой. Позволим себе не согласиться ни с ним, ни с английским профессором. По моему мнению, эта война была развязана Великобританией, во-первых, для того чтобы ни в коем случае не уничтожить Россию (с военной точки зрения это было бы слишком затратное и непредсказуемое по своим результатам предприятие). Желание было основательно осла­бить ее экономически, лишив выходов к морям и океанам, превра­тив страну в надежный сырьевой придаток Британской империи, на­ходящейся под постоянной угрозой военных конфликтов на западе со стороны Австро-Венгрии и возрожденной Польши, на севере - со стороны Пруссии и Швеции, на юге - со стороны Турции и «Чер-кесии». Во-вторых, необходимо было лишить Россию лавров осво­бодителя Европы от наполеоновских захватчиков, т. е. политически обесценить лидирующую роль России в решении общеевропейских и мировых проблем, опустив ее на уровень каких-нибудь герман­ских княжеств.

Говоря о причинах Крымской войны, я считаю, что нужно не забывать еще об одной стране, на экономику которой достаточно серьезное внимание обратила Великобритания в первой полови­не XIX в. Речь идет о Турции. Вот, что по этому поводу сообщает А. Трубецкой: «Стремительный рост России в этот период сопрово­ждался пусть и менее впечатляющими, но также заметными успеха­ми в экономике Турции. Предприятия Оттоманской империи произ­водили все большее количество промышленных товаров, успешно развивалось и сельское хозяйство - особенно в европейских про­винциях. Британия не оставляла без внимания возможности Турции как торгового партнера. Еще в 1833 г. Пальмерстон послал своего специального представителя Дэвида Уркварта в Константинополь с тайным поручением собрать сведения о степени экономического развития Оттоманской империи и, в особенности, о перспективах торговли. Уркварт с энтузиазмом сообщал в Лондон о "неисчерпае­мых богатствах этой империи" и в высшей степени благоприятных возможностях для торговли. Посланник Пальмерстона пришел к за­ключению, что установление прочных экономических и полити­ческих связей с султаном будет как нельзя лучше соответствовать интересам ее величества. Кроме того Уркварт отметил, что почти все товары, импортируемые из России, доступны и в Турции. Более того, усилив британское влияние в Оттоманской империи, можно значительно проще сдержать осуществление российских планов в Турции, Персии, Индии и других восточных странах. Рекоменда­ции Уркварта были приняты к сведению и положены в основу бри­танской политики в отношении Порты на протяжении следующих двадцати лет.

В 1838 г. было подписано Англо-турецкое торговое соглаше­ние, по которому Британия получила значительное преимущество по тарифам в сравнении с другими странами. Товарооборот между Англией и Турцией вырос невероятно. В обмен на промышлен­ные товары Турция экспортировала в Англию зерно. Если в 1838 г. экспорт этого товара был близок к нулю, то в 1842 г. он достиг 988 тыс. бушелей, а в 1852 г. - 15 млн бушелей. Британский агент в Константинополе полковник Роуз предостерегал лорда Кларендо-на, что распад Турции станет "сигналом наступающего краха бри­танской торговли и, шире, британских интересов"».

Таким образом, Турция в глазах английских руководителей, промышленников и торговцев к определенному времени преврати­лась в некое зеркальное отражение России - государство, из которо­го можно было в неограниченных количествах черпать природные ресурсы. Столкнув в войне Россию и Турцию, возникала реальная возможность значительно ослабить их в военном отношении и без особых усилий превратить в сырьевые придатки Британии. В этой связи достаточно характерно было отношение англо-французского командования в период Крымской войны к своим турецким союз­никам, в интересах которых, по официальной версии, якобы, и ве­лись боевые действия. Военный репортер английской газеты «The Time» Уильям Говард Рассел так писал по этому поводу: «Ни Сент-Арно, под чьим командованием были турки, ни лорд Раглан, кото­рому они подчинялись в последствии, не знали, что с ними делать. Солдат, оборонявших Силистрию, Евпаторию и Карс использовали в качестве дровосеков, водоносов и подносчиков ядер и патронов, как вьючных животных. С ними жестоко обращались, и они голода­ли». Была еще одна, на мой взгляд, достаточно важная при­чина, по которой Англия прилагала большие усилия по втягиванию Турции в зону своих интересов. Ограниченные людские ресурсы островного государства не давали возможности этой стране созда­вать мощную сухопутную армию. В связи с этим, англичане всегда старались воевать чужими руками: использовали союзников, наем­ников или «туземные войска» - индийских сипаев, непальских гурк-хов, нигерийских, угандийских, кенийских «африканских стрелков» и др.

В Турции в рассматриваемый период англичане успешно по­строили мощный паровой флот под командованием английских офицеров, сухопутные войска также обучались англичанами «евро­пейскому строю», многие крупные воинские части и соединения турецкой армии возглавляли английские офицеры и генералы. Ту­рецкая армия снабжалась исключительно английским вооружени­ем, английскими боеприпасами, другим военным снаряжением из английских арсеналов и складов, что делало Османскую империю всецело зависимой от Британии. И все это создавалось не только для войны с Россией. Огромные людские ресурсы страны давали воз­можность англичанам (после разгрома России) комплектовать части «турецких сипаев», которые под командованием английских офице­ров могли перебрасываться на турецких судах на большие расстоя­ния от Северной Африки до Бенгалии, служить мощным тараном для продвижения Британской империи вглубь Черной Африки.

А теперь посмотрим, чем закончились боевые действия про­тив России силами армий и флотов сильнейших держав мира того времени. Атаки на Петропавловск-Камчатский с позором прова­лились. Командующий объединенной англо-французской эска­дрой (в ее состав входили три фрегата, пароходофрегат, корвет и бриг, на борту которых находилось 218 (по другим данным 212) орудий и более 2,5 тыс. матросов и солдат. Ударной силой союз­ников были морпехи Гибралтарского полка Королевской морской пехоты Великобритании) адмирал Дэвид Прайс с горя застрелил­ся в собственной каюте. И было от чего переживать британскому адмиралу: его объединенной эскадре противостояли фрегат «Авро­ра» и транспорт «Двина» совокупно с 27 орудиями на бортах и еще 40 артиллерийских орудий были на береговых батареях защитников Камчатки (гарнизон Петропавловска насчитывал около 1 тыс. чел.: офицеров, солдат, матросов, казаков и местных охотников). Но даже этими незначительными силами англо-французам был нанесен со­крушительный удар - большая часть полка морской пехоты была уничтожена мощной штыковой атакой (знамя Гибралтарского полка Королевской морской пехоты Великобритании, захваченное в бою на Камчатке, до сих пор украшает экспозицию Государственного

Эрмитажа), экипажи боевых кораблей также понесли огромные по­тери, что вынудило командование эскадры бесславно покинуть рос­сийские территориальные воды.

Войска Отдельного Кавказского корпуса штурмом овладели современнейшей по тем временам турецкой крепостью Карс (гар­низон 17 тыс. солдат и офицеров), оборудованной по последнему слову фортификационного искусства английскими военными инже­нерами. Командовал гарнизоном английский генерал Уильямс, все основные офицерские должности в гарнизоне занимали англичане и поляки. Практически сходу была захвачена и крепость Баязет.

На Белом море англо-французская эскадра приблизилась к Архангельску, но командование посчитало, что этот порт слишком сильно укреплен, поэтому, не вступая в бой, отправились искать военное счастье у Соловецкого монастыря. Там их встретил огонь нескольких старинных пушек, с которыми управлялись монахи и солдаты инвалидной команды. После первых залпов командова­ние эскадры предпочло покинуть негостеприимный Русский Север. Правда, на обратном пути англо-французы основательно разграбили рыбачий поселок Кола, сожгли все дома и рыбачьи лодки [6].

На Балтике союзники также больших успехов не достигли. Им удалось захватить и разграбить недостроенную крепость Бомарзунд на Аландских островах. На этом их победы и закончились. Чтобы пробиться к С.-Петербургу, необходимо было предварительно штур­мом овладеть мощнейшими крепостями Свеаборг и Кронштадт. Но тут возникли проблемы. После того, как четыре английских боевых корабля подорвались на неизвестных союзникам морских минах конструкции академика Бориса Семеновича Якоби («адских маши­нах», как о них тогда писали англичане), только пытаясь подойти к Кронштадту для проведения разведки, боевой порыв у англий­ских и французских адмиралов быстро иссяк. И в дальнейшем они ограничивались только «демонстрацией флага» на Балтийском море у берегов Швеции и Дании.

Чего же добились союзники в Крыму, более двух лет штур­муя один-единственный русский город - Севастополь? Как оказа­лось, они и его не взяли. После захвата Мамаева Кургана, с кото­рого простреливалась вся южная часть города, русские войска по наведенному мосту переправились на его северную часть и закре­пились там. Однако именно в это время, когда русские полки го­товились передислоцироваться с западной границы к Севастополю,

Австро-Венгрия (войска которой были сосредоточены на западных рубежах Российской империи) неожиданно предъявила ультиматум России, в соответствии с которым Россия должна была согласиться прекратить боевые действия, в противном случае Австро-Венгрия вступает в войну на стороне Англии и Франции. Воевать одновре­менно с Англией, Францией, Турцией, Сардинией, Австро-Венгрией, к которой в соответствии с союзным договором должна была при­соединиться и Пруссия, для только вступившего на престол Алек­сандра II было делом сложнейшим и возможно бесперспективным. Русский император принял решение прекратить боевые действия.

Итоги Крымской войны подвел Парижский конгресс 1856 г. Согласно договору, Россия теряла крохотную часть Бессарабии, соглашалась на свободное судоходство по Дунаю и нейтрализа­цию Черного моря, возвращала Карс и Баязет Турции, а союзники взамен возвращали России южную часть Севастополя, Керч, Балаклаву и уплывали из Крыма.

Сравним теперь условия этого договора и цели, которые стави­ли перед собой союзники, начиная войну с Россией. Разве можно это назвать «позорным поражением»? Но такой мирный договор был за­ключен не потому, что у союзников вдруг неожиданно проснулась любовь к России. Просто они отлично понимали, что если бы война продолжилась и дополнительные русские полки были бы перебро­шены в Севастополь, то разгром союзников был бы неминуем. Поэ­тому ни о каком поражении русских войск речь не шла и союзникам просто надо было «спасать лицо». Этот тезис я хотел бы проиллю­стрировать словами военного корреспондента английской газеты «The Time» Уильяма Говарда Рассела, который так описывал пред­последнюю попытку союзников штурмовать Севастополь: «18 июня 1855 г. был предпринят общий штурм Севастополя, окончившийся неудачей, с огромным числом убитых у французов и большими по­терями для нас... Это было полное и абсолютное поражение. Из пяти штурмовых колонн две нисколько не продвинулись, а остальные были отбиты и даже не достигли рва у редана, потеряв 1500 человек убитыми и ранеными. Может быть никто так не чувствовал горечь этих потерь, как наш вождь, который заболел и, к всеобщей скорби, скончался через десять дней в том же деревянном доме, где в тече­ние всей осады Севастополя располагалась наша Главная квартира» [7]]. Как видим, на победную реляцию этот текст совсем не похож. А теперь давайте посмотрим, как описывал этот же автор состояние «лучшей армии в мире» - британской: «Положение на­шей армии было "жалким и воистину душераздирающим". Ни са­пог, ни теплых шинелей; офицеры в каком-то рванье, солдаты про­сто в лохмотьях. Ни лекарств, ни крова над головой. Неделя за неде­лей в грязи или снеге отрытых окопов или в изодранных палатках на беспощадных ветрах крымской зимы. День и ночь их высле<