Материалы для подготовки к написанию сочинения 15.3
«Что такое драгоценные книги»
Текст изложения
Какой бы интересной ни была домашняя и школьная жизнь ребенка, не прочти он драгоценных книг он обделен. Такие утраты невосполнимы. Это взрослые могут прочесть книжку сегодня или через год разница невелика. В детстве счет времени ведется иначе, тут каждый день открытия. И острота восприятия в дни детства такова, что ранние впечатления могут влиять потом на всю жизнь. Впечатления детства самые яркие и прочные впечатления. Это фундамент будущей духовной жизни, золотой фонд.
В детстве посеяны семена. Не все прорастут, не все расцветут. Но биография человеческой души это постепенное прорастание семян, посеянных в детстве.
Последующая жизнь сложна и многообразна. Она состоит из миллионов поступков, определяющихся многими чертами характера и, в свою очередь формирующих этот характер. Но если проследить и найти связь явлений, то станет очевидным, что всякая черта характера взрослого человека, всякое качество его души и, может быть, даже всякий его поступок были посеяны в детстве, имели с тех пор свой зародыш, свое семечко.
Текст 4.1 (из повести А. А. Лиханова «Детская библиотека»)
(1)На столе в комнатушке лежали драные-передраные книги, и мне надлежало, пользуясь клеем, пачкой папиросной бумаги, газетами и цветными карандашами, склеивать рваные страницы, прикреплять к серединке оторванные, укреплять корешок и обложку, а потом обёртывать книгу газетой, на которую следовало приклеить кусок чистой бумаги с красиво, печатными буквами, написанными названием и фамилией автора.
(2)«Одетую» мной книгу Житкова «Что я видел» Татьяна Львовна признала образцовой, и я, уединившись в библиотечных кулисах, множил, вдохновлённый похвалой, свои образцы.
(3)Благоговейная тишина, запахи книг оказывали на меня магическое действие. (4)На моём счету числилось пока что ничтожно мало прочитанного, зато всякий раз именно в этой тишине книжные герои оживали в моём воображении! (5)Не дома, где мне никто не мешал, не в школе, где всегда в изобилии приходят посторонние мысли, не по дороге домой или из дома, когда у всякого человека есть множество способов подумать о разных разностях, а вот именно здесь, в тишине закутка, ярко и зримо представали передо мной расцвеченные, ожившие сцены, и я превращался в самых неожиданных героев.
(6)Кем я только не был!
(7)И Филипком из рассказа графа Льва Толстого, правда, я при этом замечательно и с выражением умел читать, и, когда учитель в рассказе предлагал мне открыть букварь, я шпарил все слова подряд, без ошибок, приводя в недоумение и ребят в классе, и учителя, и, наверное, самого графа, потому что весь его рассказ по моей воле поразительно менялся. (8)А я улыбался и въявь, и в своём воображении и, как маленький Филипок, утирал мокрый от волнения лоб большой шапкой, нарисованной на картинке.
(9)Я представлял себя и царевичем, сыном Гвидона, и менял действие сказки Пушкина, потому как поступал, на мой взгляд, разумнее: тяпнув в нос или щёку сватью и бабу Бабариху, я прилетал к отцу, оборачивался самим собой и объяснял неразумному, хоть и доброму, Гвидону, что к чему в этой затянувшейся истории.
(10)Или я представлял себя Гаврошем и свистел, издеваясь над солдатами, на самом верху баррикады. (11)Я отбивал чечётку на каком-то старом табурете, показывал нос врагам, а пули жужжали рядом, и ни одна из них не задевала меня, и меня не убивали, как Гавроша, я отступал вместе с последними коммунарами, прятался в проходных дворах. (12)Потом я ехал в родной город и оказывался здесь, в библиотечном закутке, и от меня ещё пахло порохом парижских сражений.
(13)Сочиняя исправленные сюжеты, я замирал, глаза мои, наверное, останавливались, потому что, если фантазия накатывала на меня при свидетелях, я перехватывал их удивлённые взгляды, – одним словом, воображая, я не только оказывался в другой жизни, но ещё и уходил из этой. (По А.А. Лиханову)*
∗ Лиханов Альберт Анатольевич (род. в 1935 г.) – писатель, журналист, председатель Российского детского фонда. Особое внимание в своих произведениях писатель уделяет роли семьи и школы в воспитании ребёнка, в формировании его характера.
Текст 4.2 (очерк В. М. Пескова «Тысяча слов о бескорыстии»)
(1)Я хочу поведать вам историю, которая во многом определила моё отношение к миру.
(2)Всякий раз, когда заходит разговор о людях, хороши они или плохи, я вспоминаю этот случай из детства.
(3)Мы жили в деревне. (4)Однажды отец взял меня в город. (5)Помню, мы искали обувь и зашли по дороге в книжный магазин. (6)Там я увидел книгу. (7)Я взял её в руки, на каждой странице книги были большие картинки. (8)Я очень хотел, чтобы отец купил мне эту книгу, но он посмотрел на цену и сказал: «В другой раз купим». (9)Книга была дорогой.
(10)Дома я целый вечер говорил только о книге. (11)И вот через две недели отец дал мне деньги.
(12)Когда мы шли к магазину, мне было страшно: а вдруг книга уже продана? (13)Нет, книга лежала на месте.
(14)Мы сели в вагон дачного поезда, и все, разумеется, сразу заметили, какую книгу я везу. (15)Многие пассажиры садились рядом, чтобы посмотреть картинки. (16)Весь вагон радовался моей покупке, и на полчаса я стал центром внимания.
(17)Когда поезд отошёл от очередной станции, я поставил книгу на открытое окно и стал смотреть на лес, на поля и луга, которые мелькали за окном. (18)И вдруг – о ужас! (19)Книга исчезла между двойными окнами вагона. (20)Ещё не понимая серьёзности положения, я замер и испуганно смотрел на отца, на соседа-лётчика, который пытался достать книгу. (21)Через минуту уже весь вагон помогал нам.
(22)А поезд бежал, и вот уже скоро наша станция. (23)Я плакал, не желая выходить из вагона, тогда лётчик обнял меня и сказал:
– (24)Ничего, поезд ещё долго будет идти. (25)Мы обязательно достанем книгу и пришлём тебе. (26)Скажи мне, где ты живёшь?
(27)Я плакал и не мог говорить. (28)Отец дал лётчику адрес. (29)На другой день, когда отец вернулся с работы, он принёс книгу.
– (30)Достал?
– (31)Достал, – засмеялся отец.
(32)Это была та самая книга. (33)Я был на седьмом небе от счастья и засыпáл с книгой в руках.
(34)А через несколько дней пришёл почтальон и принёс нам большой пакет. (35)В пакете была книга и записка от лётчика: (36)«Я же говорил, что мы достанем её».
(37)А ещё через день опять пришёл почтальон и опять принёс пакет, а потом ещё два пакета, и ещё три: семь одинаковых книжек.
(38)С того времени прошло почти 30 лет. (39)Книжки в войну потерялись. (40)Но осталось самое главное – хорошая память о людях, которых я не знаю и даже не помню в лицо. (41)Осталась уверенность: бескорыстных и хороших людей больше, чем плохих, и жизнь движется вперёд не тем, что в человеке плохого, а тем, что есть в нём хорошего. (По В.М. Пескову)*
* Песков Василий Михайлович (1930–2013) – писатель, журналист, путешественник.
Текст 4.3 (из повести А. А. Лиханова «Детская библиотека»)
(1)Вовка примчался через десять минут. (2)На моём столе лежал раскрытый том Пушкина. (3)Такую толстенную книгу Вовка никогда не видал.
– (4)Давай почитаем! – торопился Вовка.
(5)Как мы читали Пушкина! (6)Первый раз – самостоятельно, без руководства взрослых, пусть даже очень хороших и мудрых. (7)Как захлёбывались мы радостью познания неизвестных доселе слов и чувств – точно подкрались к благодатному источнику, который зачем-то прятали от нас прежде, давая из него лишь по глоточку отфильтрованной влаги. (8)И вот мы пьём медленно, без всяких помех, и нам ломит зубы студёность и новизна. (9)Мы были полны восторга, ещё не умея выразить то, что переполняет нас до самого края, а только слушая себя, своё сердце, слушая, как замирает оно, когда возносит вдруг душу какая-то волна, и как обрывается всё внутри, когда волна эта бросает вниз, словно испытывая нашу прочность.
(10)Мы ещё не знали, что стихи Пушкина обладают этим волшебным умением, что волнуют нас образы и видения, слагаемые из слов, и что мы переживаем одно из самых счастливых мгновений, которые даруются человеку.
(11)Отныне, встречаясь, мы с Вовкой вели странные речи, в которых незримо присутствовал Александр Сергеевич. (12)Ну, например, я спрашивал своего друга:
– Как ты вчера до дому довлачился? (13)В обитель дальнюю?
(14)А Вовка отвечал:
– Поздно уже прикандыбал. (15)Почти пред ясным восходом зари.
(16)Говоря друг другу эти слова, мы, конечно, шутили, но не так, чтобы очень. (17)Спроси нас в ту пору со взрослой строгостью в голосе, что это мы так по-дурацки шутим, мы бы, наверное, смутились и перестали вставлять в свою речь пушкинские слова, но мы ведь переговаривались негромко, говоря друг дружке свои замечательные тирады, и, по крайней мере, никому другому знаний своих не демонстрировали.
(18)Лишь однажды Вовка сорвался.
(19)Так уж выходило, что слова эти и выражения легко и радостно впитывала наша память, похожая на губку, да ведь ещё мы и упражнялись, вставляя в свои речи пушкинские обороты, поэтому Вовку было трудно судить за раскрытие тайны, когда он вдруг сжал кулак и крикнул:
– Вострепещи, тиран! (20)Уж близок час паденья!
(21)Это было в начале последнего урока. (22)Анна Николаевна рассказывала про последние известия с фронта, а Вовка, такая у него была почётная обязанность, передвигал флажки на карте под руководством учительницы.
(23)Наши били фрицев, флажки двигались каждый день, расширяя фронт атак, и в тот день скакнули далеко вперёд. (24)Вот Вовка и не выдержал.
(25)Все засмеялись его необыкновенным словам – все, кроме меня и Анны Николаевны. (26)Учительница же заглянула Вовке прямо в глаза, а потом долго смотрела ему вслед, пока мой друг, притихший, медленно, словно раненый, шёл к парте, усаживался, лез зачем-то в портфель.
– (27)М-мда! – задумчиво произнесла Анна Николаевна. (28)После небольшой паузы она сказала: – Ребята, а давайте проведём в классе конкурс на лучшего исполнителя стихотворений Пушкина! (По А.А. Лиханову)*
∗ Лиханов Альберт Анатольевич (род. в 1935 г.) – писатель, журналист, председатель Российского детского фонда. Особое внимание в своих произведениях писатель уделяет роли семьи и школы в воспитании ребёнка, в формировании его характера.
Текст 4.4 (из рассказа В. Крапивина «Далеко-далеко от моря…»)
(1)Когда спрашивают, почему я, человек вполне сухопутный, так привязан к Севастополю, к морякам и кораблям, я говорю:
– (2)Потому что море я полюбил в детстве.
(3)И сегодня мне хочется вспомнить подробности тех дней, когда я впервые ощутил тоску по Севастополю.
(4)Это случилось в начале июня. (5)Я от нечего делать зашёл к Шалимовым. (6)Лёшка сердито мастерил из загнутой медной трубки и гвоздя пугач-хлопушку. (7)На меня он только глянул с хмурым равнодушием. (8)В те дни, о которых я рассказываю, он дразнил меня непонятным прозвищем Кнабель. (9)Впрочем, Лёшкины дразнилки были беззлобные, а по-настоящему злился он, если к нему лезли под руку во время важной работы. (10)Поэтому я не стал соваться и разглядывать пугач, а смирно присел на укрытую суконным одеялом койку.
(11)На коричневом сукне лежала книга, на которой были разлапистые якоря, парусные корабли и слова: «С. Григорьев. Малахов курган».
(12)Всё, что было связано с морем и парусами, приводило меня в волнение. (13)Книгу я тихо открыл и стал читать, как десятилетний мальчик Венька стоит на крыше своего дома и смотрит на входящую в бухту эскадру, как блестит на солнце оранжевая ребристая черепица на белых домиках.
(14)Я листал страницы неслышно и сидел не шевелясь, боясь лишним движением напомнить о себе.
(15)Видимо, с пугачом ладилось: Лёшка, не сказав ни слова, ушёл, а через минуту на дворе грохнуло. (16)Выстрел встряхнул меня – надо было принимать решение. (17)Попросить Лёшку, чтобы дал почитать? (18)Он может ответить «бери», а может и буркнуть «сам читаю» или «не моя». (19)Я непослушными пальцами расстегнул на животе оловянные пуговки, запихал книгу и боком скользнул на кухню. (20)Щёлкнул на двери крючком и замер с книжкой у стола…
(21)Через какое-то время Лёшка задёргал дверь.
– (22)Кнабель, это ты стырил книгу?
– (23)Всё равно не дам, пока не дочитаю! – отчаянно сказал я, потому что расстаться с повестью о Севастополе было, казалось, выше моих сил.
– (24)Ну, только выйди, – нехорошим голосом предупредил Лёшка.
(25)К середине следующего дня я дочитал «Малахов курган» и, виноватый, готовый к заслуженной каре, но всё равно счастливый, понёс книгу Лёшке. (26)Лёшка встретил меня вполне миролюбиво, улыбнулся и сказал:
– (27)Да ладно, у меня сейчас «Восемьдесят дней вокруг света» есть, а эту читай ещё, если охота…
(28)И я читал ещё. (29)Не спеша. (30)Про Веньку и про Нахимова, про гибель кораблей, затопленных у входа в бухту, и про матросов на бастионах. (31)А ещё в книге был Севастополь. (32)Я читал о жутких непрекращающихся бомбардировках, о развалинах и пожарах, но сквозь дым военного разрушения продолжал видеть мирный и солнечный город у необозримого моря. (33)Тот, который нужен был мне… (По В.П. Крапивину)*
* Крапивин Владислав Петрович (род. в 1938 г.) – детский писатель. Его книги были включены в «Золотую библиотеку избранных произведений для детей и юношества», «Библиотеку приключений и научной фантастики», «Библиотеку мировой литературы для детей». Некоторые произведения писателя экранизированы.
Текст 4.5 (из повести А. А. Лиханова «Детская библиотека»)
(1)В третью военную осень после уроков Анна Николаевна не отпустила нас по домам, а раздала узкие полоски бумаги, на которых под жирной фиолетовой печатью – всё честь по чести! – было написано, что такой-то или такая-то действительно учится во втором классе девятой начальной школы.
– (2)Вот! (3)С этой! (4)Справкой! – разделяя слова, делая между ними паузы и, таким образом, не просто объясняя, а внушая, вдалбливая нам правило, которое требовалось запомнить, Анна Николаевна разъясняла и остальное. – (5)И письменным! (6)Поручительством! (7)Мамы! (8)Вы! (9)Пойдёте! (10)В детскую! (11)Библиотеку! (12)И запишетесь!
(13)Детское ликование не остановить. (14)Да и не нужно его останавливать, потому что это ведь стихия. (15)Поэтому наша мудрая Анна Николаевна только улыбнулась, когда мы заорали на радостях, заколготились в своих партах, как в коробах, отошла в сторону, прислонилась к тёплой печке, прикрыла глаза и сложила руки калачиком.
(16)Теперь самое время объяснить, отчего уж мы так возрадовались. (17)Дело в том, что все мы давно уже научились читать – соответственно возрасту, конечно же, запросто разделывались с тонкими, ещё довоенными, клееными-переклееными книжечками, которые давала в классе Анна Николаевна, но вот в библиотеку нас не пускали, в библиотеку записывали почему-то лишь со второго класса. (18)А кому в детстве не хочется быть постарше? (19)Человек, который посещает библиотеку, – самостоятельный человек, и библиотека – заметный признак этой самостоятельности.
(20)Постепенно мы утихли, угомонились, и Анна Николаевна снова стала объяснять.
– (21)В письменном! (22)Поручительстве! (23)Мама должна написать! (24)Что в случае! (25)Потери! (26)Книг! (27)Она! (28)Возместит! (29)Утрату! (30)В десятикратном! (31)Размере!
– (32)Теперь вы понимаете свою ответственность? – спросила она уже обыкновенным, спокойным голосом.
(33)Можно было и не спрашивать. (34)Без всякого сомнения, штраф за потерянную книжку в десятикратном размере выглядел чудовищным наказанием. (35)Выходило, что книжки читать будем мы и терять, если доведётся, тоже будем их мы, а вот мамам придётся страдать из-за этого, будто мало им и так достаётся.
(36)Да, мы росли в строгости военной поры. (37)Но мы жили, как живут люди всегда, только с детства знали: там-то и там-то есть строгая черта, и Анна Николаевна просто предупреждала об этой черте. (38)Внушала нам, второклассникам, важную истину, согласно которой и мал и стар зависимы друг от дружки, и коли ты забудешь об этом, забудешь о том, что книжку надо беречь, и потеряешь по рассеянности или ещё по какой другой, пусть даже уважительной причине, то маме твоей придётся отвечать за тебя, плакать, собирать по рублю деньги в десятикратном размере.
(39)Повздыхав, зарубив себе на носу жестокий размер ответственности и ещё одно правило, по которому мама должна прийти сама вместе с тобой, захватив при этом паспорт, мы вылетели на волю, снова ликуя и толкаясь.
(По А.А. Лиханову)*
∗ Лиханов Альберт Анатольевич (род. в 1935 г.) – писатель, журналист, председатель Российского детского фонда. Особое внимание в своих произведениях писатель уделяет роли семьи и школы в воспитании ребёнка, в формировании его характера.
***
Драгоценные книги
Драгоценными можно считать те книги, которые становятся путеводной звездой читателя, на всю жизнь определяют его идеалы, формируют его мировоззрение, укрепляют фундамент духовной жизни человека.
Драгоце́нный
1. Драгоценной называют вещь, которая стоит дорого, потому что она сделана из редких и ценных металлов, камней и т. п.
2. Драгоценные металлы — это платина, золото, серебро.
3. Драгоценными камнями являются редкие и красивые камни (минералы), которые используются для изготовления ювелирных украшений, например бриллиант, жемчуг, сапфир.
4. Драгоценным вы называете то, что имеет большое значение для вас, то, что вы цените очень высоко.
5. сущ. Вы используете слово драгоценный (драгоценная) как обращение к дорогому для вас человеку.
Книги — корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению. (Фрэнсис Бэкон)
Испокон века книга растит человека. (Русская пословица)
Книги, которые читаются, имеют настоящее. Книги, которые перечитываются, имеют будущее. (А. Дюма-младший)
Книга - это духовное завещание одного поколения другому, совет умирающего старца юноше, начинающему жить, приказ, передаваемый часовым, отправляющимся на отдых, часовому, заступающему на его место. (А. И. Герцен)
Хорошая книга - это подарок, завещанный автором человеческому роду. (Аристотель)
Хорошая книга - точно беседа с умным человеком. (Л. Н. Толстой)
Д.Н. Кугультинов
В моём шкафу теснится к тому том,
И каждый том на полке словно дом…
Обложку-дверь откроешь второпях –
И ты вошёл, и ты уже в гостях.
Как переулок – каждый книжный ряд.
И весь мой шкаф – чудесный Книгоград…
В. Боков. Книга
Книга – учитель,
Книга – наставница,
Книга – близкий товарищ и друг,
Ум, как ручей, высыхает и старится,
Если ты выпустишь книгу из рук.
Книга – советчик,
Книга – разведчик,
Книга – активный борец и боец,
Книга – нетленная память и вечность,
Спутник планеты Земля, наконец.
Книга не просто красивая мебель,
Не приложенье дубовых шкафов,
Книга – волшебник, умеющий небыль
В быль превращать и в основу основ.
А.Т. Твардовский
Есть книги — волею приличий
Они у века не в тени.
Из них цитаты брать—-обычай —
Во все положенные дни.
В библиотеке иль читальне
Любой—уж так заведено —
Они на полке персональной
Как бы на пенсии давно.
Они в чести. И не жалея
Немалых праздничных затрат,
Им обновляют в юбилеи
Шрифты, бумагу и формат.
Поправки вносят в предисловья
Иль пишут наново, спеша.
И — сохраняйтесь на здоровье,—
Куда как доля хороша.
На них печать почтенной скуки
И давность пройденных наук;
Но, взяв одну такую в руки,
Ты, время, обожжешься вдруг...
Случайно вникнув с середины,
Невольно всю пройдешь насквозь,
Все вместе строки до единой,
Что ты вытаскивало врозь.
И. Иртеньев
Бывают в этой жизни миги,
Когда накатит благодать,
И тут берутся в руки книги
И начинаются читать.
Вонзив пытливые зеницы
В печатных знаков черный рой,
Сперва одну прочтешь страницу,
Потом приступишь ко второй,
А там, глядишь, уже и третья
Тебя поманит в путь сама...
Ах, кто придумал книги эти –
Обитель тайную ума?
Я в жизни их прочел с десяток,
Похвастать большим не могу,
Но каждой третьей отпечаток
В моем свирепствует мозгу.
Вот почему в часы досуга,
Устав от мирного труда,
Я книгу – толстую подругу –
Порой читаю иногда.
П. Бровка
Брожу по книжным магазинам,
Лишь выпадет свободный час —
Меня влечёт к томам старинным,
К новинкам тянет всякий раз.
Страницы медленно листая,
Стою, теряя книгам счёт,
И вдруг находится такая.
Что сразу за сердце берёт.
Не расставайся с ней. Дружи с ней.
Листай в ночи, забудь про сон.
Нет, не одну, а сотни жизней
Я прожил, в чтенье погружен.
Р. Стивенсон. Вычитанные страны
Вкруг лампы за большим столом
Садятся наши вечерком,
Поют, читают, говорят,
Но не шумят и не шалят.
Тогда, сжимая карабин,
Лишь я во тьме крадусь один
Тропинкой тесной и глухой
Между диваном и стеной.
Меня никто не видит там.
Ложусь я в тихий мой вигвам.
Объятый тьмой и тишиной,
Я в мире книг, прочтенных мной.
Здесь есть леса и цепи гор,
Сиянье звезд, пустынь простор –
И львы к ручью на водопой
Идут рычащие толпой.
Вкруг лампы люди – ну точь-в-точь –
Как лагерь, свет, струящий в ночь,
А я – индейский следопыт,-
Крадусь неслышно, тьмой сокрыт.
Но няня уж идет за мной.
Чрез океан плыву домой,
Печально глядя сквозь туман
На берег вычитанных стран.
Лиханов А. А. Детская библиотека (отрывок из повести)
(1)Помнишь ли ты свою первую книгу?
(2)Не ту, что прочитала бабушка или мама возле постели, когда у тебя была ангина и тебе отчего-то хотелось плакать. (3)И не ту тонкую книжицу, по которой ты, словно пробуя звуки собственного голоса, складывал из букв слова.
(4)Нет, я спрашиваю про книгу, которую ты выбрал сам среди множества других. (5)Оставшись один, ты раскрыл её дома, и она навсегда запала в твою память. (6)Она осталась с тобой чудесными мыслями, волнующими словами, рисунками, даже запахом – резким запахом типографской краски, смешанной с клеем, или особым запахом библиотеки.
(7)Я помню свою первую книгу очень хорошо.
(8)Эта книга была большой и толстой. (9)Выпущенная перед войной, к третьей военной осени она вспухла от прикосновения многих рук, картонная обложка обтёрлась и потрескалась, как будто это кусок глинистой земли, пересохшей от безводья. (10)А внутри на некоторых страницах встречались следы пальцев, даже синели чернильные кляксы. (11)Но тем милей казалась мне эта книга!
(12)Едва выучив уроки, я усаживался за свой «десерт», за это лакомое блюдо. (13)Герой книги плыл по Волге на пароходе, и вместе с ним плыл я.
(14)Но всё дело в том, что там, на Волге, ещё зимой шла война. (15)Каждое утро Анна Николаевна передвигала на карте в нашем классе красные флажки из бумаги, и прошлой зимой там, у самого Сталинграда, флажки застряли у какой-то преграды. (16)Анна Николаевна тогда приходила хмурая, пока флажки на Волге вдруг не зашевелились и не принялись двигаться вперёд, к границе.
(17)Потом, кстати, она нам рассказывала, что знала про Сталинградскую битву, про то, как наши держались за каждый камень. (18)Рассказывала, как наконец-то окружили фашистов, захватили клещами, будто ржавый гвоздь, и выдернули его.
(19)В кино тогда показывали пленных немцев, как идут они длинными колоннами, а наши смотрят на них презрительно. (20)И вокруг одни печи торчат вместо домов…
(21)А в книжке, которая мне досталась, по Волге плывёт пароход, белый и чистый, и на нём мальчик, который видит много всякого интересного. (22)И никакой войны нет.
(23)Первый раз в моей жизни прошлое не походило на настоящее, и я, читая свою первую книгу, был совершенно счастлив. (По А. Лиханову)*
Лиханов А. А. Детская библиотека (отрывок из повести)
(1)Я читал свою толстую библиотечную книгу очень долго – месяц или полтора.
(2)Я купался в счастье, в солнце и беззаботности довоенной жизни, которая уже стала забываться, отодвигаться в даль памяти, словно в театральные кулисы.
(3)Иногда казалось, что война идёт всегда, что отец целую вечность на фронте. (4)Не верилось только одному – что это будет бесконечно. (5)Не было безнадёжности. (6)Надежда и ожидание – единственное, чем жили люди. (7)Всё, что происходило сейчас, казалось временным. (8)Но затянувшаяся временность, понятно, требовала хоть коротких прикосновений к постоянству.
(9)Может, я потому так долго и читал книгу о довоенной жизни, что это было воспоминание о постоянстве? (10)Может, я хотел подольше задержаться там, на мирной и тихой Волге, представляя героя книжки, моего сверстника, самим собою? (11)Может, эта книжка была маленьким островком мира в море войны? (12)Не помню.
(13)Помню, что я был бесконечно счастлив, усаживаясь вечером с книгой в руках поближе к печи и натянув дырявый от старости бабушкин шерстяной платок на плечи. (14)Счастлив и просветлён.
(15)Книга делала чудо: она разговаривала со мной разными голосами детей и взрослых. (16)Я чувствовал, как подо мной покачивается палуба белоснежного парохода, видел всплески огромных рыб в тяжёлых струях реки. (17)Я слышал металлический грохот якорной цепи и чёткие команды капитана, хоть и не морского, речного, а всё-таки с трубкой в зубах. (18)Я ощущал прикосновения человеческих ладоней, видел рыбацкий костёр, чувствовал запахи дыма, который доносился с берега, слышал мерное чмоканье волны о дебаркадер, наслаждался сахаристым вкусом астраханского арбуза. (19)Будто волшебная власть уносила меня в другое пространство и время, и раскрывались безмерные дали, расступались облачные небеса.
(20)И я любил то, чего никогда не видел, и это не виданное мною было необыкновенно, прекрасно и удивительно. (21)Я читал книгу, наслаждался ею, точно глотал вкусное мороженое.
(22)Закончив читать её, я с надеждой отправился в библиотеку.
(23)На дверях висел замок, а за стеклом большого окна, приклеенная с той стороны, белела записка: «Библиотека временно закрыта».
(24)Я вернулся домой, послонялся по комнате, полистал ещё раз свою прочитанную книгу и обнаружил: мне теперь по вечерам совершенно нечем стало заняться… (По А. Лиханову)*
Некрасов В. П. В окопах Сталинграда (отрывок из романа)
(1)В воскресенье я просыпаюсь раньше обычного. (2)Игорь ещё спит.
(3)Сдёргиваю с него шинель.
— (4)Вставай, лейтенант! (5)Идём на Волгу купаться.
(6)Он недовольно морщится, ворчит, но всё-таки встаёт.
(7)Пляжа в Сталинграде нет, и мы прыгаем прямо с плотов в жирные, перламутровые от нефти волны. (8)Вода тёплая, точно подогретая.
(9)Потом лежим на брёвнах и, сощурившись, смотрим на Волгу. (10)Можно часами лежать так и смотреть, как плывут куда-то плоты, как блестят нефтяные разводы, как пыхтит допотопный пароходик, шлёпая колёсами. (11)И я лежу и смотрю. (12)Но Игорь говорит, что ему надоело безделье.
— (13)Идём-ка лучше в библиотеку, — предлагает он.
(14)Я не возражаю.
(15)В книжном зале Игорь наслаждается найденным им «Аполлоном» за 1911 год. (16)Я — новеллами в «Интернациональной литературе». (17)Плетёные кресла удобны, в комнате тихо, уютно. (18)Портреты Тургенева, Тютчева. (19)Большие стенные часы мелодично бьют каждые четверть часа. (20)Кажется, что и везде мир и покой.
(21)Двое ребятишек давятся от смеха над иллюстрациями Доре к «Мюнхгаузену». (22)У меня тоже, помнится, когда-то была эта книга в красном с золотом переплёте, с такими же рисунками. (23)Я мог её раз по двадцать на день рассматривать. (24)Особенно мне нравилось, как барон сам себя за косу из болота тащит. (25)И другая картинка, где ворота разрéзали коня пополам. (26)Он стоит, спокойно пьёт воду из фонтана, а сзади хлещет целый водопад.
(27)Мы сидим до тех пор, пока библиотекарша не намекает нам, что скоро библиотека закрывается.
— (28)Приходите завтра, с двенадцати до шести мы всегда открыты.
(29)Мы прощаемся и уходим.
(30)У вокзала квадратный чёрный громкоговоритель простуженно хрипит:
— (31)Граждане, в городе объявлена воздушная тревога…
(32)Из-за вокзала медленно, торжественно, точно на параде, плывут самолеты. (33)Их так много, что трудно разобрать, откуда они летят. (34)Всё небо усеяно плевками зениток.
(35)Немцы летят низко — видны жёлтые концы крыльев, обведённые белым кресты, шасси, точно выпущенные когти. (36)Из-под крыльев вываливаются чёрные точки. (37)Одна… две… десять…
(38)Потом ничего нельзя уже разобрать. (39)Сплошной грохот, ничего не видно: всё затянуто чем-то мутным.
(40)Вокзал горит. (41)Домик правее вокзала горит. (42)Там, кажется, была редакция. (43)Левее, там, откуда мы только что ушли, сплошное зарево… (44)Неужели библиотека?.. (По В. Некрасову)*
*Некрасов Виктор Платонович — русский писатель. С 1941 по 1944 годы был на фронте, участвовал в Сталинградской битве. Некрасов — автор повестей, рассказов, путевых заметок: «В окопах Сталинграда», «Первое знакомство» и др. По сценариям Виктора Некрасова сняты кинофильмы.
Бессараб М. Я. Ландау. Страницы жизни (отрывок из биографической книги)
(1)В 1922 году, когда ему было 14 лет, Лев Ландау успешно сдал экзамены в Бакинский университет и был зачислен на физико-математический факультет сразу на два отделения – математическое и естественное. (2)Его очень интересовала химия, но вскоре он ушёл с естественного отделения, поняв, что физика и математика ему больше по душе.
(3)Первокурсник Ландау был моложе всех в университете. (4)Вначале это его чрезвычайно угнетало. (5)Проходя по коридорам, он поднимал плечи и наклонял голову: ему казалось, что так он выглядит гораздо старше. (6)Вокруг столько весёлых, жизнерадостных юношей, так хочется подружиться с ними, но он не смеет даже мечтать об этом: для них он – странный ребёнок, непонятно как здесь очутившийся. (7)Так продолжалось весь первый семестр, пока однокурсники не узнали, какой он замечательный математик и как охотно помогает товарищам.
(8)Однажды на лекции по математике Лев задал профессору вопрос. (9)Пётр Петрович Лукин знал математику прекрасно и лектором был превосходным. (10)Ходили, однако, слухи, что на экзаменах он отличался свирепостью. (11)Студенты заранее боялись сессии, поэтому относились к Лукину с почтительно-вежливой опаской.
(12)Лукин долго думал, прежде чем ответить Ландау на вопрос. (13)В аудитории стало очень тихо, все сидели, боясь шелохнуться. (14)Лукин попросил Льва подойти к доске. (15)Вмиг доска покрылась математическими знаками.
(16)Загорелся спор, и неожиданно студенты поняли, что прав Ландау! (17)Лицо у Льва было серьёзное и сосредоточенное, у Петра Петровича – взволнованное и несколько обескураженное. (18)Ландау написал вывод и положил мел. (19)Лукин улыбнулся и, наклонив голову, громко сказал:
– (20)Поздравляю, молодой человек. (21)Вы нашли оригинальное решение.
(22)Лев смутился. (23)От неловкости он не знал, куда деваться.
(24)С этого дня гроза отделения, профессор Пётр Петрович Лукин, встречая студента Льва Ландау, всегда здоровался с ним за руку, а друзья-однокурсники уважительно называли его Львом Давидовичем.
(25)Студенческие годы, конечно, меняли Ландау: сказалось влияние коллектива и преподавателей, но главное – та огромная борьба, которую принято называть работой над собой и которая по плечу лишь сильным натурам. (26)Пропали его робость и застенчивость, он приучил себя не расстраиваться из-за пустяков, не разбазаривать время.
(27)Борьбу с собой он держал в тайне от приятелей, только близкие друзья по отдельным репликам могли догадаться, чего ему стоила эта борьба. (28)Но с каждым днём он становился взрослее, целеустремлённее.
(29)Ландау много читал. (30)У него была любимая книга – «Красное и чёрное» Стендаля. (31)Благодаря этой книге он понял, что для человека нет ничего недостижимого! (32)Но на него сильное впечатление произвела трагедия героя романа, осознавшего, что цель, которой он добивался всю жизнь, не стоит затраченных усилий. (33)И тогда для себя Ландау решил, что важнее всего – не просто сильный характер, а достойная цель. (34)Для него эта цель – наука, физика. (35)Ей он отдавал все силы и научился ограждать себя от любых помех, которые мешали работе.
(36) Каждый человек хочет стать счастливым. (37)Была и у Ландау своя формула счастья, которая содержала три составляющих: работу, любовь, общение с людьми. (38)Именно в такой последовательности: наверное, для всех творческих людей любимая работа – основа жизни.
(39)Добиваясь больших успехов, он при этом избегал громких слов и ненавидел хвастовство. (40)Однажды один из знакомых неосторожно заявил, что стоит на пороге большого открытия. (41)Ландау улыбнулся:
– (42)Тебе надо почитать Гоголя. (43)Он справедливо замечает, что никогда не следует хвастать будущими успехами.
Лев Давидович Ландау – выдающийся советский физик-теоретик, академик, лауреат Нобелевской премии.
(По М. Бессараб)*
*Бессараб Майя Яковлевна (род. в 1925 г.) – русская писательница, прозаик, переводчик. Собственные воспоминания и воспоминания учеников академика легли в основу её книги «Страницы жизни Ландау».
Искандер Ф. А. Размышления писателя (отрывок из статьи)
(1)Одно из самых очаровательных воспоминаний детства – это наслаждение, которое я испытал, когда наша учительница читала нам вслух на уроке "Капитанскую дочку". (2)Это были счастливые минуты, их не так много, и потому мы бережно проносим их сквозь всю жизнь.
(3)Уже зрелым человеком я прочел записки Марины Цветаевой о Пушкине. (4)Из них следует, что будущая мятежная поэтесса, читая "Капитанскую дочку", с таинственным наслаждением все время ждала появления Пугачева. (5)У меня было совсем другое. (6)Я с величайшим наслаждением все время ждал появления Савельича.
(7)Этот заячий тулупчик, эта доходящая до безрассудства любовь и преданность своему Петруше! (8)Невероятная трогательность. (9)Разве Савельич раб? (10)Да он на самом деле хозяин положения! (11)Петруша беззащитен против всеохватывающей деспотической любви и преданности ему Савельича. (12)Он беспомощен против нее, потому что он хороший человек и понимает, что деспотичность именно от любви и преданности ему.
(13)Еще почти ребенком, слушая чтение "Капитанской дочки", я чувствовал комическую перевернутость психологических отношений хозяина и слуги, где слуга и есть истинный хозяин. (14)Но именно потому, что он бесконечно предан и любит своего хозяина. (15)Любовь – главнее всех.
(16)Видно, Пушкин сам тосковал по такой любви и преданности, может быть, ностальгически переодел Арину Родионовну в одежды Савельича.
(17)Главным и неизменным признаком удачи художественного произведения является желание вернуться к нему, перечитать его и повторить наслаждение. (18)В силу жизненных обстоятельств мы можем и не вернуться к любимому произведению, но сама надежда, мечта вернуться к нему греет сердце, придает жизненные силы.
(Ф. Искандер)
Фазиль Абдуллович Искандер(род. в 1929 г.) – советский и российский прозаик и поэт
Крапивин В. П. Трое с площади Карронад (отрывок из повести)
(1)Славка заметил картину на тускло-зелёной стене биллиардной случайно. (2)Обычно она висела в тени, а в тот раз на неё падали лучи. (3)На картине было лунное море. (4)Сама луна скрывалась за светлыми облаками, но её лучи пронизывали воздух и рассыпали свет по высоким волнам. (5)Среди волн шёл двухмачтовый парусник. (6)Несмотря на волны, он шёл ровно и спокойно. (7