(Подцероб Алексей Борисович — кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН, Чрезвычайный и Полномочный Посол. https://www.perspektivy.info/rus/desk/rossija_i_krizisnyje_situacii_vokrug_iraka_istorija_i_sovremennost_2011-02-11.htm, полная версия, включающая еще отношения и с СССР. Очень полная статья даже не надо разбивать на тезисы, все ясно четко и понятно, охватывает вопросы регулирования ситуации, а также непосредственно политические и экономические отношения с Ираком)
Что касается линии России, делавшей вплоть до середины 90-х годов ставку почти исключительно на партнёрство с Западом, то в отношении Ирака она стала во многом следовать в фарватере американской политики. Москва, в частности, солидаризировалась с Вашингтоном, когда американцы нанесли ракетный удар по этой стране под тем предлогом, что иракские спецслужбы якобы организовали покушение на экс-президента Дж. Буша — старшего во время его визита в Эль-Кувейт. Министр иностранных дел РФ А. В. Козырев тогда поддержал их акцию, заявив, что США действовали в соответствии со ст. 51 Устава ООН, предусматривающей право на самооборону [39]. Тем не менее, Россия всё же пыталась содействовать нормализации обстановки. В немалой степени бла-годаря её усилиям Багдад пошёл на официальное признание суверенитета и независимости Кувейта в границах, определённых ирако-кувейтским соглашением от 4 октября 1963 г.
Во второй половине 90-х годов Россия начала дистанцироваться от линии США, а в начале нынешнего столетия, с выходом РФ из экономического кризиса и стабилизацией внутриполитической обстановки, у неё появилась возможность играть в зоне Персидского залива самостоятельную роль. В октябре 1997 г. Россия вместе с Францией воздержалась при голосовании в СБ резолюции 1134, угрожавшей Багдаду введением дополнительных санкций в случае, если он будет препятствовать работе Спецкомиссии. Более того, российской стороне удалось тогда урегулировать кризис. В начале 1998 г., а затем в октябре-ноябре того же года РФ вместе с Францией и Китаем вновь предотвратила применение Соединёнными Штатами силы против Ирака. В каждом из этих случаев Москвой был задействован весь арсенал дипломатических средств [40].
|
|
Несмотря на то что кризис был урегулирован, в декабре 1998 г. американская и английская авиация без видимых причин подвергли бомбардировке иракскую территорию. Попытки Москвы не допустить проведения операции, а затем добиться её свёртывания, на этот раз успехом не увенчались. Не помогли, в том числе, и телефонные разговоры Е. М. Примакова с вице-президентом США А. Гором и И. С. Иванова с М. Олбрайт. Россия жёстко отреагировала на происшедшее:
• послы РФ в Вашингтоне и Лондоне были отозваны в Москву для консультаций;
• российские представители не поехали на заседание Совета постоянного сотрудничества Россия - НАТО;
• Государственная дума отложила запланированную на 25 декабря ратификацию Договора между СССР и США об ограничении стратегических наступательных вооружений — ОСВ-2.
Относительно причин принятия Вашингтоном решения об ударе по Ираку в российской мемуарной и научной литературе высказываются различные точки зрения. По мнению автора, такой шаг был, в первую очередь, обусловлен стремлением Б. Клинтона укрепить внутри страны свой авторитет, пошатнувшийся в связи с «делом М. Левински». В дипломатическом корпусе в Москве американскую операцию, носившую кодовое название «Лисица в пустыне», именовали не иначе как «Моника в пустыне».
|
|
В целом же, таким образом, российская дипломатия, действуя в крайне непростых условиях, смогла на шесть лет оттянуть вторжение американцев в Ирак. Усилия Москвы в немалой степени способствовали и тому, что СБ, несмотря на давление американцев, регулярно продлевал гуманитарную программу «Нефть в обмен на продовольствие». С другой стороны, проводилась целенаправленная работа с иракской стороной, которую побуждали к занятию реалистичной позиции и поиску взаимоприемлемых компромиссов с США. Однако С. Хусейн и в данном случае не сумел воспользоваться предоставленной ему отсрочкой и найти выход из создавшейся ситуации [41].
В 2003 г. Россия совместно с Францией и Германией пыталась убедить США не вторгаться в Ирак. Они обращали внимание американцев на то, что иракские оружие массового поражения и ракеты уничтожены под контролем Спецкомиссии и что Соединённые Штаты не вправе развязывать войну без санкции СБ. Предупреждали американцев и о том, что они завязнут в Ираке на годы. Однако США, ставшие единственной супердержавой и упоённые собственным могуществом, этим советам не вняли. В результате ОМУ в Ираке так и не было обнаружено, а американской армии пришлось вести длительную войну против иракского сопротивления и боевиков «Аль-Каиды».
«Ирак, — констатировали тогда официальные российские представители, — превращается в очаг международного терроризма, в то время как до войны на территории Ирака не было террористов, и иракцы не поддерживали контактов с международными террористическими организациями; главная причина нынешнего кризиса — односторонние действия Соединённых Штатов, Британии и некоторых других государств, которые вторглись в Ирак без санкции Совета Безопасности, а, возможно, и без правильной оценки ситуации в Ираке» [42]. И все же, несмотря на все возникшие осложнения, американцам удалось:
|
|
• привести к власти ориентирующийся на Вашингтон режим;
• снять потенциальную угрозу со стороны Ирака Израилю;
• обеспечить себе привилегированные позиции в иракской нефтедобыче и нефтяной отрасли в целом.
Оккупация Ирака существенно ограничила возможности России оказывать воздействие на развитие ситуации в этой стране. Это не означало, однако, что Москва самоустранилась от происходившего и не пыталась содействовать поиску путей урегулирования проблемы. В основу российского подхода были положены два основных принципа:
• достижение в Ираке национального согласия и налаживание в этих целях внутрииракского диалога с участием всех сил, отвергающих терроризм как метод решения политических проблем;
• определение чётких временных рамок присутствия в Ираке многонациональных сил [43]. «Выработка графика вывода многонациональных сил из Ирака, — подчеркнул в своём выступлении на заседании Совета Безопасности в июне 2008 г. постоянный представитель Российской Федерации при ООН В. И. Чуркин, — не только позволила бы снизить напряжённость в стране. Она стала бы важным стимулом к активизации усилий по достижению национального примирения и согласия» [44].
Одновременно российская сторона выступала за подключение к поискам путей решения иракских проблем международного сообщества. Вскоре после оккупации Ирака она выдвинула предложение о проведении встречи представителей региональных и внерегиональных стран, включая соседей Ирака и государства - члены Совета Безопасности, с представителями основных иракских политических группировок [45]. Вашингтон, стремившийся единолично вершить иракские дела, отнёсся к этому предложению весьма настороженно. В мае 2007 г. международная встреча была всё же созвана в Шарм аш-Шейхе, однако в центре её внимания оказались вопросы не политического урегулирования, а международных усилий по восстановлению Ирака. Россия продолжала, тем не менее, настаивать на вовлечении в иракские дела соседних с этой страной государств, без чего, как отметил, выступая 19 июня 2009 г. в СБ В. И. Чуркин, «добиться возрождения и стабильности Ирака будет необычайно сложно». Целесообразность продвижения данного тезиса в условиях, когда ситуация изменилась и в Ираке начал набирать обороты процесс политической стабилизации, представляется небесспорной. В последующем, впрочем, Москва перестала акцентировать эту идею.
Российская сторона оказала дипломатическую поддержку Багдаду в связи с проходившими в 2008 г. иракско-американскими переговорами о статусе американских войск. Министр иностранных дел РФ С. В. Лавров резко осудил тогда попытки Вашингтона «выкручивать иракскому руководству руки, чтобы заставить его подписать такое соглашение, которое, по сути, игнорировало бы законные требования Ирака обеспечить юрисдикцию над иностранными войсками, находящимися в стране» [46].
Иракцам, в конце концов, удалось добиться такого соглашения, которое отвечало, пусть и не в полной мере, их интересам. В Москве на это отреагировали позитивно. Президент России Д. А. Медведев и председатель Правительства Российской Федерации В. В. Путин отметили в ходе переговоров с премьер-министром Ирака Нури аль-Малики в Москве в апреле 2009 г. важность заключения указанного соглашения. Российские руководители отметили, что указанное соглашение предусматривало вывод в перспективе иностранных войск и одновременно создавало возможность перехода к Багдаду контроля над собственной безопасностью [47].
В Москве сначала довольно сдержанно реагировали на усилия американцев создать в Ираке новую политическую систему, выжидая прояснения обстановки. Вместе с тем, по мере формирования жизнеспособных органов государственной власти и снижения уровня насилия позиция России становилась более определённой. Российская сторона должным образом оценила:
• наращивание потенциала иракских силовых структур;
• проведение парламентских выборов;
• формирование победившими политическими силами нового правительства страны;
• заключение Ираком соглашения с США об основах взаимоотношений [48].
В Москве позитивно отреагировали на проведение в Ираке в марте 2010 г. парламентских выборов. Официальный представитель МИД РФ А. А. Несте-ренко с удовлетворением констатировал, что в них «впервые после американского вторжения в Ирак приняли участие представители всех политических сил и этноконфессиональных общин страны. Это даёт возможность, считает российский дипломат, — продолжить реальный политический процесс, столь необходимый для достижения национального согласия в Ираке, укрепления его независимости, реализации права иракцев самостоятельно распоряжаться собственной судьбой и природными ресурсами»[49].
Относительная стабилизация внутриполитической обстановки и усиление контроля иракского руководства над ситуацией в стране порождали в Багдаде желание обрести свободу действий и дистанцироваться от США. В этой связи там начало набирать силу стремление несколько сблизиться с Россией с тем, чтобы придать внешней политике Ирака более сбалансированный характер. В данном контексте знаковым событием стал визит в Москву в апреле 2009 г. Н. аль-Малики. В принятом по его итогам совместном коммюнике подчёркивалась, в частности, приверженность обеих стран новому мировому порядку, основанному на строгом соблюдении Устава ООН и принятых ею резолюций и общепризнанных принципах международной законности. Стороны условились наращивать сотрудничество в целях установления такого порядка. Россия подтвердила поддержку ею независимости, суверенитета и территориальной целостности Ирака [50].
Что касается торгово-экономических связей, то в 1997 г. «ЛУКОЙЛ» заключила с Министерством нефти и газа Ирака соглашение о разработке месторождения нефти Западная Курна-2, доказанные запасы которого составляют 2 млрд. баррелей. Его реализация была, однако, отложена в связи с действовавшим тогда в отношении Ирака режимом международных санкций, а после вторжения в эту страну коалиционных войск соглашение было расторгнуто. Тем не менее, компания не отказалась от попыток вернуться в Ирак. Для этого она избрала тактику создания в отношениях с иракцами атмосферы, благоприятствующей возобновлению экономических связей. В 2004 г. «ЛУКОЙЛ» подписала с иракским Министерством нефти Меморандум о взаимопонимании и сотрудничестве, в соответствии с которым она поставила в Ирак строительную технику и автомобили скорой помощи. В учебных центрах и на предприятиях компании прошло стажировку несколько сотен иракских нефтяников. Её специалисты осуществляли обработку сейсмических данных и оценку нефтегазовых пластов, разрабатывали технологические схемы и конструировали геологические модели нескольких иракских месторождений.
В феврале 2008 г. министр финансов РФ А. Кудрин объявил о списании Россией 65% государственного долга (т.е. 12 млрд. долл.) в обмен на предоставление возможности осуществлять инвестиции в иракскую экономику. Активное участие в этих усилиях приняло Министерство иностранных дел РФ. «Мы, — подчеркивал С. В. Лавров, — работаем с иракским руководством, чтобы достигнутые ранее договорённости, тем более подписанные контракты, уважались»[51]. В 2008 г. Багдад посетили заместитель мининдел РФ A. В. Салтанов и президент «ЛУКОЙЛ» В. Аликперов. А. В. Салтанов передал Н. аль-Малики послание B. В. Путина, в котором подтверждалась готовность к развитию взаимовыгодных отношений с Ираком [52]. В результате была достигнута договорённость о создании иракцами совместной с «ЛУКОЙЛ» рабочей группы по актуализации контракта на Западную Курну и об участии «ЛУКОЙЛ Оверсиз» в будущих тендерах по новым проектам. В сентябре 2009 г. Багдад посетил министр энергетики России Н. Шматько, который вел переговоры с Н. аль-Малики о строительстве российскими компаниями двух газопроводов и о модернизации электростанций Юсефийя и Дибис [53].
Созданию климата, благоприятствующего восстановлению экономического сотрудничества с Ираком, способствовала и эволюция подходов Москвы к происходящему в этой стране. Избранная тактика принесла свои результаты. 12 декабря 2009 г. министр нефти Ирака Хусейн аш-Шахристани объявил, что «ЛУКОЙЛ» выиграла контракт на разработку месторождения Западная Курна-2, которое будет осваиваться этой компанией совместно с её партнёром «Статойл». Компании предложили за каждый добытый баррель 1,15 долл. Предполагаемые объемы добычи составят 1,8 млн. баррелей в сутки. «ЛУКОЙЛ» и «Статойл» победили в тендере консорциум «Петронас», в который входят британская «Бритиш Петролеум», «Китайская национальная нефтяная корпорация» и французская «Тоталь».
Отдельной темой являются связи России с иракским Курдистаном. Москва подходит к данной проблеме осторожно, ограничившись на данный момент открытием Генерального консульства в Эрбиле, созданием при Торгово-промышленной палате Рос-сийско-курдского делового совета и началом передач на курдском языке на радиоканале «Голос России». В данном случае речь идет о мерах, не выходящими за рамки обычной практики отношений с теми или иными автономными образованиями в составе зару-бежных государств. Подобная позиция представляется совершенно обоснованной, поскольку подъём уровня российско-курдских контактов мог бы быть крайне негативно воспринят иракцами, а также и турками, которые, скорее всего, усмотрели бы в этом поощрение у курдов сепаратистских настроений.
В целом, в непростой для Москвы ситуации, сложившейся после ввода МНС в Ирак, российская дипломатия действовала достаточно умело, тщательно просчитывая свои шаги, в том числе и по времени их осуществления. В результате удалось избежать как забегания вперёд, так и отставания от развития ситуации.