Заметив на валу гимназисток, женщина в красном сарафане поднимается к ним:
— Девушки…
— Да, — отвечает Эмма.
— Дочка у меня здесь пропала. Вы её, случайно не видели?
— А как она выглядит? — спрашивает Мара.
— В белом платье, с длинной косой.
Эмма отрицательно качает головой.
— А что, она заблудилась?
— Не знаю, может, и заблудилась, — пожимает плечами женщина в красном сарафане. — Зоя! Зоя! — зовёт она с вершины вала свою дочку и прислушивается.
Нет ответа. Навка вновь оборачивается к Маре и вдруг видит над её пробитой аурой чёрную сущность, невидимую никому, кроме неё. Чёрная тварь настолько разрослась и увеличилась в своих размерах, что уже не помещается в теле готессы. Обхватив Мару когтистыми лапами, нежить держится у неё на спине.
— Тебя зовут Мария?
— Да. А как вы узнали?
— Неважно. Прошу тебя, Мария, не делай этого.
— Чего этого? — спрашивает Мара-Мария.
— Того, что ты задумала.
Ошеломлённая Мара застывает на месте.
— У тебя для этого… нет никаких веских причин, — добавляет Навка.
Чёрные глаза Мары широко раскрываются. От изумления она даже теряет дар речи.
— А как…?
— Что как?
— Как вы догадались?
— А тут и догадываться нечего. Ты просто так выглядишь. Ты уже наполовину мертва. Нежить выела тебе все мозги.
Поняв, что она обнаружена, нежить испуганно поджимает хвост и стремится как можно глубже всунуться в тело своего носителя.
— Какая ещё нежить?
— Чёрная.
— Женщина, а у вас с головой всё в порядке?
— В отличие от тебя, — внимательно смотрит на неё Навка, — у меня с головою всё в порядке, Мария. Просто, кроме меня, этих тварей больше никто не видит.
Эмма судорожно щёлкает зажигалкой. Она давно уже держит во рту сигарету. Вспыхнувший огонёк озаряет её зрачки. Эмма с наслаждением затягивается. Огненно-красное пламя, разгораясь, пожирает спрессованный в сигарете табак прямо на глазах.
Навка внимательно смотрит на Эмму и вдруг невольно отстраняется.
— Тебя, кстати, это тоже касается, — говорит она Эмме.
Дымный бес сидит внутри Эммы и с явным наслаждением вдыхает поступающий в её лёгкие дым.
— Думаешь, это ты сейчас куришь?
— А кто же? — недоумевает Эмма.
— Это бес сейчас курит в тебе.
Поняв, что он обнаружен, дымный бес тут же подтягивает выше свисающий чуть ли не до земли змеиный хвост и сворачивается в клубок.
— Он использует тебя.
— Никто меня не использует. Женщина, вы чего?
— Ничего, мне вообще-то без разницы. Это тебя, в принципе, должно волновать. Это ведь ты одержима им.
— Вот только не надо меня грузить.
— Ты и так уже нагружена больше некуда. Просто не видишь этого.
— А вы, значит, её видите? — ухмыляется Эмма.
Навка кивает.
— Почему же тогда дочку свою вы не видите?
— Я не знаю, — обескуражено отвечает Навка и, тяжко вздохнув, сбегает вниз, в крепостной ров.
Изнизу она вновь кричит им:
— Уходите отсюда, девушки! Не ищите себе приключений на голову. Иначе они сами вас найдут.
— Она чё, больная? — затянувшись дымом, спрашивает Эмма.
— Я бы не сказала, — отвечает Мара.
«А может, и правда?» — доходит до Эммы, — «Может, и правда, во мне кто-то есть. Тот, кто терзал меня всё это время. Кто пытался сбросить меня с крыши, кто заставлял меня резать вены и принимать снотворные таблетки».
Придорожный камень
Эмма и Мара вновь спускаются с вала на поляну и подходят к придорожному камню.
— Он тут вместо ориентира, — объясняет Мара. — Сюда сходятся все дорожки. Поэтому все здесь обычно и назначают свои встречи.
Неожиданно на дальнем плане за деревьями показывается милицейский джип. Машина стремглав выезжает на поляну, проезжает мимо танцующих вокруг столба эльфиек, мимо придорожного камня и останавливается возле прилёгших неподалёку на травке орков.
Те почему-то бросаются бежать в разные стороны. Но из полуоткрытого окна раздаётся предупреждающий выстрел в воздух, и из салона выскакивают двое милиционеров в камуфляже.
— На место! Лежать! Вы щас у нас тут все ляжете! — грозит им один из них пистолетом.
Девушке-орку удаётся скрыться в потерну. Танцующие девушки вместе с флейтистом испуганно бросаются врассыпную к валу и, поднявшись наверх, скатываются вниз по эскарпу в ров. Эльфы с луками, оценив ситуацию, также присоединяются к ним. На валу, спрятавшись за куст, остаётся лишь одна эльфийка.
Мара и Эмма прячутся за придорожный камень, присев перед какой-то маленькой оградкой, которая вплотную примыкает к камню.
Орки понуро возвращаются на место.
— Лечь всем на землю! — приказывает им водитель.
Все, кроме одного, подчиняются приказу. Самый брутальный орк остаётся сидеть.
— Лежать — была команда! — бьёт его командир ногой в бок, — и не дергаться! Отвечайте, кто такие?
Брутальный орк, получив по почкам, хрипит:
— Орки.
— Кто? — орёт милиционер.
Брутальный орк мгновенно соображает, что милиционер вряд ли слышал когда-нибудь это слово, и тут же поправляется:
— Студенты мы!
— Какие ещё на… студенты? — орёт командир. — Сатанисты грёбаные! А ну признавайтесь, где девочка? Что вы с ней сделали?
— Какая девочка?
— В белом платье и с косой.
— С такой? — показывает руками орк-шутник, словно держа в руках палку с косой.
Командир со всей силы хватает его за волосы.
— С такой!
— Мы тут вообще такой не видели, — приподнимает голову поэт-орк. — Это женщина та в красном сарафане всё выдумала.
— Женщина выдумала, а вы, значит, правду говорите? — недоверчиво спрашивает водитель и с размаху бьёт его также в бок. — А если по почкам?
— Мы, правда, студенты! — кричит поэт-орк.
— А документы есть?
— Нет.
— Ну тогда не факт, что это правда, — говорит командир, помахивая пистолетом. — А вот то, что вы все в таких странных нарядах, явно доказывает вашу принадлежность к секте.
— Какой ещё секте? — возмущается третий лежащий, повар-орк, и также получает ногой.
— Сатанистской, твою мать! Руки всем за спину.
Эмму разбирает любопытно, что же там происходит, и она пытается выглянуть из-за камня, наступая при этом на оградку.
— Осторожней! — шепчет ей Мара. — Не наступай!
Эмма убирает ногу с оградки.
— Ну и чё? — не понимает она. — Это же оградка!
— Это оградка могилы. Здесь похоронена Лысая ведьма.
— Та самая? — пугается Эмма.
— Ну да. Её пытали здесь, хотели узнать какие-то секреты, и по волоску выдёргивали из её головы. До тех пор, пока она не стала совсем лысой и не умерла от боли. С тех пор её дух бродит по Девичьей горе и ищет своих обидчиков.
Водитель тем временем подходит к каждому из лежащих на земле орков и стягивает им руки одноразовыми наручниками — пластиковыми ребристыми хомутиками. Затянув их всего лишь один раз, потом их стянуть невозможно.
— Да мы сюда отдохнуть приехали… на природу, — возмущается шутник-орк.
— Сейчас отдохнёте в другом месте.
Неожиданно с вала к ним спускается эльфийка.
— Отпустите их! — взывает она к милиционерам, — они — не сатанисты. Это — орки!
— Какие ещё орки?
— Ну, это гоблины такие. Иначе говоря, изгои. Короче, дебилы недоразвитые.
— Что? — возмущается брутальный орк.
— Но они никакие не сатанисты! — добавляет эльфийка. — И вообще всё это выдумки! Сатанистов в природе не бывает. Они априори не существуют. Всё это сказки!
— А пропавшие девочки — тоже сказки? — приводит веский аргумент командир. — А то, что их приносят в жертву, значит, выдумки?
— Отпустите их! Они ни в чём не виноваты!
— Значит пропавших девочек тебе не жалко? — не унимается полицейский. — Слёзы их матерей, я вижу, тебя не волнуют? И вообще, какого хера ты защищаешь их? А ну вяжи её также до выяснения обстоятельств! — приказывает он водителю.
— Руки! — грозно рычит ей водитель.
Стянув ей руки, он командует остальным:
— А теперь живо все в машину… по одному!
Милиционеры упаковывают орков и эльфийку в джип и уезжают.
