Дмитрий Даль
Волчий Отряд
Волчий Мир – 1
Текст предоставлен автором https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=2979655
«Волчий Отряд»: Ленинградское издательство; СПб; 2012
ISBN 978‑5‑9942‑0953‑0
Аннотация
Много раз Сергей Одинцов читал в книгах про попаданцев в иные миры. И никогда не думал, что может оказаться на их месте. Но так случилось, что простая поездка за грибами привела его в мир лоскутных государств. Средневековье встретилось с новыми технологиями. Здесь звенят мечи и звучат выстрелы. По дорогам в поисках новых адептов ходят маги‑техники. Но все это Сергею Одинцову предстоит узнать, а пока он пешка в чужой игре. Он пройдет путь от раба‑гладиатора до военачальника, за которым готовы идти в бой не только Волчий Отряд, но и целая армия.
Дмитрий Даль
Волчий Отряд
Когда клубится страх кромешный
и тьму пронзает лай погонь,
благословен любой, посмевший
не задувать в себе огонь.
Игорь Губерман
Глава 1
Западня
Пахло жутко. Чем‑то гнилым, отсыревшим и плесневелым.
Сергей Одинцов с трудом разлепил глаза и ничего не увидел. Но вскоре глаза привыкли к сумраку, и он обнаружил, что находится в каком‑то темном тесном помещении шагов десять в длину и столько же в ширину. Нависающий над головой потолок, с которого равномерно капала холодная ржавая вода. Кирпичная кладка стены, узкое окно, забранное решеткой. За ним темнота. И деревянные нары, покрытые какой‑то дерюгой, а на этих нарах он сам и лежит. Вот так ход конем. К этому он явно не был готов.
И как он здесь оказался?
Серега приподнялся на локтях и сел на нарах. Беглый осмотр ничего не дал. Сам вроде цел. Хотя все тело болит, словно предыдущие несколько дней он провел на каменоломне. Рубашка в дырах, штаны грязные. Да, ничего не скажешь Положеньице. И где он так успел наприключаться. Попытка вспомнить, ни к чему не привела. Кажется, память отшибло начисто, видно одним из тех крепких ударов, чей след остался на рубахе. И впрямь ему удалось разглядеть на плотной ткани рифленый оттиск чьей‑то подошвы.
|
|
Ничего память вернется. В свое время. Сейчас надо решить, как отсюда выбраться. Явно, каникулы в каземате ничего хорошего не предвещали.
Сергей поднялся, добрел до дверной решетки, вцепился в нее как утопающий и попробовал выглянуть наружу. Даже голову попытался протиснуть сквозь прутья. Впрочем, безуспешно.
Все что ему удалось разглядеть это темные камеры напротив и слабо шевелящиеся тени внутри них. Теперь стало ясно, что камеры обитаемы. Вдали справа виднелся коридор, единственное освещенное место. Но до него далеко, и людей не видно. Да, негусто. Можно было крикнуть, позвать кого‑нибудь из живых, но отчего‑то Сергею не хотелось это делать. Ему очень не нравились эти тени в камерах напротив. Мало ли кто там прячется. Может, какие бандюки, а может и монстры, пожирающие людей заживо, как в голливудских блокбастерах. В свое время он пересмотрел их в большом количестве.
Одинцов вернулся на нары, забрался с ногами, обхватил руками коленки, скрючился и задумался. В этой позе ему всегда мыслилось лучше всего. Правда, заниматься мыслительным процессом на больную голову, очень сомнительное удовольствие. Но другого выхода не было. Чтобы понять, как выбраться из этой западни, надо сначала разобраться, как он сюда угодил.
|
|
Посидеть, подумать ему толком не дали. За дверной решеткой послышались тихие шаги, скорее и не шаги вовсе, а старческое шарканье. В первую секунду Серега подумал, что это тени из соседних камер выбрались на свободу и теперь ищут, чем бы можно было поживиться. Каким‑нибудь сладким мясом. Чего только в голову не придет!
В коридоре между камерами показалась невысокая сгорбленная фигура. Она застыла напротив его номера. Серега тут же почувствовал чужой изучающий взгляд. И вскоре раздался противный скрипучий голос:
– О! Очнулся болезный. Сейчас пошамкать принесу.
Фигура еще постояла с минуту, словно ожидала ответа, а затем исчезла из поля зрения.
Одинцов не успел досчитать до двадцати, как его тюремщик вернулся. Сперва появился всполох света, пляшущий по стенам и решеткам камер, а затем появился хромоногий человек в кожаной грязной куртке на развязанных шнурках, кожаных замызганных штанах и сапогах со стоптанными каблуками. Ничего себе рокер на пенсии. Только металлических заклепок на куртке и штанах не хватало, да какой‑нибудь фирменной футболки и банданы с логотипом известной команды, типа «Ария» или «Iron Maiden». Ничего этого и в помине не было, зато на поясе старичка хиппаря висел самый настоящий меч в потертых ножнах. Похоже, его давно не извлекали из ножен. В одной руке старичок сжимал факел, которым и освещал себе дорогу, а в другой металлическую миску с обещанным ужином.
Остановившись напротив Сереги, хиппи поставил миску на пол и толкнул ее сапогом в камеру. Половина содержимого выплеснулась, а то что осталось аппетита не вызывало. В неверном свете факела Сергею удалось разглядеть мутную густую жидкость, в которой плавали какие‑то овощи и длинные кожаные веревочки. Далеко не сразу Сергей понял, что эти веревочки являются ничем иным, как крысиными хвостами.
|
|
Накатила тошнота. Основательно так накатила. Тут еще и запах сыграл свою злую роль. От миски воняло так тошнотворно, что аж глаза слезились. Серега еле успел допрыгнуть до отхожего места, вонючей дырки в полу с грязными следами вокруг. Явно предыдущие обитатели этой камеры не славились снайперской меткостью. Склонившись над дырой, Серега изрядно облегчил желудок. По крайней мере, теперь окружающая вонь уже не так сильно угнетала его нервную систему и чувствительное обоняние.
– Эк тебя, болезный проняло. А вот зря ты так. Мамка Фёкла, вкусно готовит. Конечно, не как в «Лесном трактире», но тоже вполне себе так аппетитно, – проскрипел тюремщик.
Серега резко распрямился и бросил на него пристальный злой взгляд. Тюремщик отпрянул в сторону. Факел дернулся, осветил его лицо. И не такой уж он старый. А вернее сказать, совсем молодой. Лет двадцать‑двадцать пять. Ровесник, стало быть. Только его сильно жизнь покалечила. Впалые глаза, бледный лоб, перекошенное на сторону туловище, шрам через все лицо и почти лысая голова. Если конечно не считать с десяток волосинок, размазанных по блестящему черепу.
Но не это удивило и насторожило Одинцова. А слова тюремщика. Вернее одно название, которое больно ударило по нервам. «Лесной трактир». Отчего‑то это словосочетание было ему знакомо. И не просто знакомо. С этими словами были связаны какие‑то воспоминания.
– Ты это, дергунчик, пошамкаешь, а миску потом в коридор толкни. И смотри мне, веди себя мирно. А то я вернусь, да не один. Чесун тебя быстро научит быть паинькой.
Тюремщик для убедительности погрозил кулаком. Развернулся и побрел обратно. Вскоре камера утонула в темноте.
Серега вернулся на нары. Принял размышлительную позу и крепко так задумался. Теперь у него появилась зацепка. Еще бы понять, что с ней делать.
– Слышь, мужик, тать ты или лиходей мне сие неведомо, да и по барабану. Но если ты жрать не будешь, может угостишь горемыку, – раздался тихий просительный голос.
Похоже, сегодня все сговорились: отвлечь Серегу и не дать ему ничего толкового вспомнить.
Сергей вновь поднялся с нар и выглянул в коридор. Голос доносился из камеры напротив. Только вот ничего увидеть не получалось. Слишком темно.
– Ты кто? – спросил он.
И ему ответили.
– Это тебя надо спросить. Я то тут давно сижу, а вот ты новичок. Стало быть, тебе первым представляться нужно.
– Сергеем меня зовут. Сергей Одинцов.
– А меня Лехом Шустрым. Или по‑простому Шустриком. Так ты пожрать дашь, или все‑таки сам думаешь шамку уговорить?
В соседней камере тени пришли в движение и к решетке прильнуло худое, если не сказать истощенное тело, паренька в драных обносках. При одном взгляде на него впечатлительные мамаши бы прослезились. На второй взгляд времени не осталось бы. Начали бы откармливать.
– Да. Сейчас. Попробую.
Серега склонился над миской, взял ее в руки и попробовал просунуть сквозь прутья решетки, чем вызвал приступ глухого сдерживаемого смеха у нового знакомца.
– Это кто же так… Ты чего… По полу толкай… По другому не пойдет, умник…
Одинцов поставил миску на пол и толкнул в сторону камеры напротив. Несильно так толкнул. Боялся расплескать оставшееся. В результате миска встала в коридоре аккурат между камерами. Эта неудача вызвала у Шустрика приступ грязных ругательств, среди которых самое безобидное было относительно умственных способностей соседа.
– Эй, вы там, шумельцы, уймите звук, – послышался издалека скрипучий голос тюремщика. – А то я Чесуна выпущу.
Лех Шустрик ругаться тут же перестал, а через минуту вновь раздался его голос. На этот раз он говорил еще тише.
– Что же ты такой косорукий?!
– Ну, извини, – почему‑то Сереге стало очень стыдно, что у него не получилось угостить своей баландой соседа.
– Ладно. Не беда. Сейчас чего‑нибудь скумекаю, – пообещал Лех и растворился в темноте камеры.
Несколько минут ничего не происходило. Слышалась только какая‑то возня. И вскоре возле решетки материализовался Лех. Он разлегся на полу, высунул руку в проход и попытался зацепить миску. В руке он держал какой‑то крюк, значительно ее удлинивший. И ведь получилось. Миска заскользила по полу, расплескивая жидкость и исчезла в камере. Вскоре оттуда донеслось довольное чавканье.
Серега представил себе, как он ест содержимое миски, и его чуть второй раз не стошнило. Удалось взять себя в руки. Подумал о хорошем. Вскоре пустая миска вылетела обратно в коридор, а возле решетки показался сытый и довольный Лех.
– Вот это уже другое дело. Спасибо тебе, дружище, за угощение. Только вот если ты будешь от еды нос воротить, то не ровен час копыта откинешь. Шамка, конечно, отвратительная, но с голодухи и не такое есть доводилось. Вот мне однажды на погосте ночевать пришлось… Хотя постой, вру. Я там почитай семь дней коротал. Это было после того как меня в одном селе собаками потравили. Вот что за люди. Подумаешь, увел пару гусей со двора. Но собаками то за что. Так вот, на погосте мне довелось свонравца отведать. Гниль‑зверька. Вот это я тебе скажу жуть ужасная. Но делать, как говорится нечего, жрать захочешь, и свонравец покажется райским кушаньем.
– А что это за свонравец такой? – спросил зачем‑то Сергей. И сразу же сам пожалел об этом.
– Чудак‑человек, в первый раз вижу, чтобы кто‑то не знал, кто такой свонравец. Погодь, сейчас расскажу. Свонравец то. Это гниль‑зверек. Маленький такой, длинный, весь в меху. Точно змея на лапках. Живет под землей. Редко на поверхность выбирается. Питается в основном покойниками. Любит тех, которые уже с душком. Тварь ужасная. Селяне с ними борются. Пытаются вытравить, но если уж такой на погосте завелся, то хана погосту. Расплодятся и всех упокойничков обожрут. А им мертвякам то обидно станет, что с ними так обошлись. Вернутся мороками, да начнут деревню стращать. Пока всех не застращают насмерть, не успокоятся. А во всем этом виноват маленький такой гниль‑зверек, тварюшка вонючая.
Одинцов как только представил себе зверюшку, поедающую трупы, да как Лех ей питался, поплохело моментально. Опять выворачивать стало. С трудом с собой справился. И что это с ним творится. Никогда особой чувствительностью не отличался. Ужастики очень любил. Правда, смотрел их большей частью, как комедии. А уж «Живую мертвечину» еще на видеокассете в свое время до дыр в пленке засмотрел. Но ведь одно дело кино, а другое жизнь. И жизнь, по всей видимости, очень и очень нехорошая.
– Ты чего так распереживался. Не бери в голову, давно это было. А от желудочного клеща я почти сразу и излечился, – попытался приободрить его Лех.
Серега решил, что пора разговор в другое русло переводить. А то от местных гастрономических изысков его уже порядком воротило.
– А ты уже тут давно сидишь? – спросил он.
– Да уж с неделю почитай. На прошлый Бабий день меня и повязали. И ведь пустяк, безделица. Ничего серьезного то не сотворил, а неделю тут кукую.
– За что тебя?
Лях заунывно так просвистел, прежде чем ответить:
– Бабенку одну в уголке притиснул. Она то в принципе и сама была не против. Пару дней до этого все глазами в меня стреляла, как на базаре встретимся. А тут я, голова дырявая, совсем об этом проклятущем Бабьем дне то и забыл. В общем, выбрал не то время, чтобы с милашкой обниматься. Оно то и ничего может было бы, если бы нас ее матушка не застукала. Вот тут крику на весь двор было. А после этого за стражниками послали, да меня под белы рученьки в этот подвал и отволокли.
Лех горестно шмыгнул носом. Того и гляди расплачется. Но Серега не знал еще всех актерских талантов Леха. И тут же послышалось довольное хихиканье.
– Но мне не так обидно. Дело свое я сделать успел. И девчонку уважил, да и чресла свои побаловал. А ведь что самое интересное. Собирался я из города линять. Примелькался тут, да и местная ночная братия начала уже косо на меня смотреть. Да только вот из‑за милашки и остался. А оно вон как приключилось. Но где наша не пропадала. Думаю и из этой передряги выкручусь.
– Занятная история, – оценил Серега. – Лех, а ты не знаешь, когда меня привели? И за что?
Слова давались с трудом. Признаваться в провалах в собственной памяти очень не хотелось.
– А ты что ни черта не помнишь?
– Нет.
– Ну, даешь! Но оно то и понятно. Тебя не привели, а притащили. Сам то ты в полной бессознанке был. Видать сильно по черепушки одарили. Тутошние стражники такие, дело свое хорошо знают. Правда, слышал я, как они с тюремщиком переговаривались, когда тебя на нары определяли. Мол, хорошо ты накануне в «Лесном трактире» погулял. Они целым десятком еле‑еле тебя успокоили.
Одинцов почувствовал, что вроде бы в голове что‑то начало проясняться. Правда, ощущение тут же пропало. Как было туманно, так и осталось «ни зги не видать».
– А они больше ничего не говорили?
– О тебе, кажись, нет. Хотя постой. Было. Понравился ты им больно. Говорили, хороший ты боец. Руками и ногами машешь, как заправская плясунья, только после этого полно народу на полу остается. Кто с переломами, кто с тяжелыми травмами всякими. Я так понял, ты в этом трактире с кем‑то очень серьезным что‑то не поделил. А потом пошло, поехало. Пришлось вон хозяину стражу вызывать. Они то тебя и усмирили. А поскольку ты единственный из задержанных заступников не имеешь, то тебя одного во всех бедах и обвинят. Дураком полным выставят, да еще и штраф порядочный наложат. Не без этого. Так что готовь кошелек.
Серега вернулся на нары, откинулся спиной на холодную стенку и зажал голову руками.
Вот вляпался, так вляпался.
– Ей, ты, куда там запропастился? – забеспокоился Лех.
– Тут я, – глухо ответил Сергей.
– Ты вообще сам‑то местный? Где живешь? Есть кому за тебя штраф внести?
– Не знаю я. Ничего не знаю. И денег у меня нет, и штраф за меня никто вносить не будет.
– Стало быть, плохи твои дела. Очень плохи. Тогда тебе прямая дорога либо в штрафные ямы, либо на Ристалище. Но это только если тобой кто‑нибудь заинтересуется, да штраф твой погасит и тебя из темницы выкупит. Правда, и там и там долго не протянуть. В штрафных ямах на работах быстро надорвешь здоровье, да и скорее всего сгниешь там же. А вот на Ристалище тоже быстро умирают, но все же жизнь веселее. Мне вот почему‑то кажется, что тобой обязательно заинтересуются. Если уже глаз не положили. В городе полно лаварей. Они часто в тюремные подвалы заглядывают. Думаю, что за тобой скоро придут.
Слова Леха не очень‑то внушали оптимизм, но Серега не унывал. Как говорится, где наша не пропадала. Почему‑то он был уверен, что из этой передряги ему удастся выкрутиться. Как всегда получалось до этого.
– А за тебя есть, кому штраф заплатить? Или что там полагается за невзаимную любовь? – спросил он.
Лех засмеялся.
– Чудак человек. Откуда? Я же тебе сказал, что в город погостить зашел. Да к тому же штраф, небось, такой заломили, что не влупи собаке гусь.
– Значит, у тебя тоже впереди два пути маячит. Либо в яму, либо на Ристалище? – спросил Серега.
– Э! Ты меня с собой не сравнивай. Не было еще такого, чтобы Шустрик из западни не выбрался. Так что не надо тут мне настроение портить. И вообще заболтался я тут с тобой, мне спать пора.
Лех демонстративно и очень заразительно зевнул. Сергей тут же почувствовал, что тоже спать хочет. Сосед по несчастью ушел вглубь камеры и нарочито шумно завозился на нарах. Серега тоже забрался на койку, разлегся, положил руки под голову, глаза закрыл. Да пролежал так с полчаса, но как ни странно сон не шел. Только мысли разные в голову лезли.
Одинцов обдумывал рассказ Леха, пытался вспомнить, что с ним произошло накануне. Так и этак крутил элементы головоломки, пока не подобрал нужную комбинацию, и картинка не сложилась в единое целое. Он вспомнил. Сразу и все.
Глава 2
Трактир
Серега появился в городе ближе к вечеру. За елками солнце принимало уже огненные ванны, по улицам бродил одинокий фонарщик в черном камзоле с длинной лестницей и зажигал фонари, а где‑то неподалеку отчаянно брехала собачья стая, да громко ругались женщины, призывая своих мужей утихомирить бесовских тварей.
Он вышел из леса и беспрепятственно прошел сквозь городские ворота. Молодой стражник с только что наметившимся пушком под носом бегло осмотрел путника, отметил про себя, что поживиться нечем, задал пару никчемных вопросов, ответы на которые он так и не получил, и все же пропустил за стену. Тут сыграл роль случай. Серега никогда бы не попал в город, если бы не два «но». Стражник досиживал свою смену, и ему было уже все равно, кто тащит свой сухой зад в их сытый город. Впереди маячила веселая попойка с дружками. Осталось только с поста смениться. И в тот момент, когда стражник собирался закрыть перед лицом Сереги городские ворота, его зычно окликнул начальник караула. Что уж там хотел от молодого паренька старший, Сергей так и не узнал. Он прошмыгнул под носом у стражника и бросился что есть сил по одной из кривых, не внушающих особого доверия улочек. Стражник хотел было поднять тревогу, но посмотрел, что его напарник уже спит в будке, да решил, что с одного бродяги в городе не убудет. К тому же задержишь нехорошего человека, а потом еще рапорты, да объяснительные пиши. Этак весь вечер можно на службе проторчать. И накроется медным тазом тогда попойка, друзья, да вкусное пиво. Стражник отвернулся и притворился, что никого не видел.
Одинцов же, отбежав на безопасное расстояние, и убедившись, что его никто не преследует, перешел на шаг, вертя головой по сторонам. И ведь было на что посмотреть. Он оказался на узкой извилистой улочке, вымощенной черным булыжником. С двух сторон улочку плотно сжимали каменные дома в два‑три этажа. Изредка попадались четырехэтажные великаны. При этом дома к верху разрастались вширь, так что с балкона третьего этажа можно было смело перешагнуть на балкон дома напротив. Сходить, так сказать, в гости по‑соседски. Между домами поверху были натянуты веревки, и на них сушилось белье. Пару раз Серега прошел под только что вывешенной партией. Вода с нее не просто капала, а лилась ручьями. Душ было не избежать. Или возвращаться назад в руки стражника с повинной. Серега решил пережить дождик.
Вскоре улочка закончилась, и он вышел на небольшую площадь, все пространство которой занимали лотки. С них торговали разными вкусностями от свежей зелени до пирожков с пылу с жару. Чуть поодаль Сергей приметил деревянную вывеску, на которой зеленой краской было написано «Лесной трактир», а чуть ниже под названием было нарисовано какое‑то чудовище, лишь отдаленно напоминающее дикого кабана, с пивной кружкой в руках. Выглядело, завлекательно. Серега почувствовал, как в животе у него призывно заурчало.
Осторожно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, Одинцов направился через площадь к трактиру. Деньги у него были. Как раз пару дней назад получил выплату по удачной сделке, так что можно и гульнуть без особого ущерба для кошелька. Только вот бумажными деньгами из прежней жизни здесь можно разве что печки топить, правда от них и тепла то никакого не будет. Единственная надежда на пару горстей железных монет, которые отягощали карманы. Его всегда злила мелочь, которая каким‑то волшебным образом скапливалась у него в карманах, словно он целыми днями на паперти стоял. Медяшки всегда и во всех мирах были в ходу, а то что на монетах чужая символика отпечатана, так это и к лучшему. Путешественник он. Издалека пришел, не успел в меняльную лавку заглянуть. Легенда вроде убедительная, да и есть очень хочется. Детали придется сочинять на ходу.
Серега толкнул, оказавшуюся на редкость тугой дверь, и переступил порог трактира. Он тут же почувствовал на себе множество оценивающих взглядов. Все посетители поворотились к вошедшему, но тут же потеряли к нему интерес и уткнулись в свои кружки.
Внутри трактир выглядел очень непрезентабельно. Деревянные столы, поставленные тесно друг к другу. Такое ощущение, что эти столы стоят тут не один десяток лет, и за все это время их не то что не мыли, никто даже не удосужился их протереть тряпкой. Такой же чистоты скамьи, на которых восседали бравые молодцы разной степени осоловелости. Вдалеке от входа барная стойка, вокруг нее шумно веселилась компания из пяти мужчин в широкополых шляпах с перьями, зеленых плащах и явно при оружии. За стойкой крутился маленький человечек, который только и успевал, что разливать хмельное по кружкам. Их тут же уносили две внушительных форм девушки в зеленых платьях с серыми передниками. Когда‑то эти передники явно были белыми, но это осталось в далеком прошлом. Не смотря на свои габариты, официантки проворно сновали между столами, обслуживая клиентов и уворачивались от наглых рук, которые так и норовили ухватить, кто за попу, кто за грудь. Не всегда, впрочем, это удавалось. Но они не обращали внимания на эти фамильярности, подхихикивали и бежали дальше по своим делам.
Одинцов с трудом выбрал себе свободный стол в дальнем углу. Очень удачное место. И его никто особо не видит, и у него все на виду. Подозвал к себе одну из розовощеких пышнотелых официанток, заказал себе жареного мяса с овощами, литровый кувшин пива для начала. Да чтобы не сильно отличаться от остальных посетителей, прихватил девушку за попку. А ничего так… Даже очень понравилось. Девушка довольно зарделась, и, активно качая бедрами, удалилась к барной стойке.
Пока Серега ждал заказ, он попытался разобраться, как очутился в этом городе, а для начала в осеннем лесу.
* * *
Все происходило у него на глазах. Еще позавчера утром они с семьей поехали за грибами. Семью Одинцовых представляли отец, мать, старший брат Михаил, да его жена Ольга. Решили ехать на двух машинах: отцовской «девятке», старое авто для дачного использования, да на служебном «Уазе‑патриоте» брата. Серега свой «Мерседес» решил оставить на даче. По таким буеракам и колдобинам он долго не протянет. Дорога неблизкая, но зато грибы гарантированы. Все леса возле дачного поселка давно уже исхожены, изброжены, да вытоптаны. Поэтому поднялись засветло, позавтракали, мама с Ольгой расстарались, да тронулись в путь. На место добрались к десяти утра, да сразу углубились в лес. Разбрелись по сторонам, изредка перекрикивались, чтобы не потеряться.
Не смотря на то, что осень только началась, и время самое что ни на есть грибное, с этим делом Сергею не везло. Пара белых, да и то давно заселенных червями – вот и вся добыча. Поэтому вскоре он потерял всякий интерес к собирательству, и стал больше глазеть по сторонам. Может поэтому и наткнулся на дыру в земле. Вроде бы ничего примечательного. Мало ли заросших временем и травой дзотов и окопов по лесам раскидано. Во время Второй Мировой тут бои на каждом шагу шли, так что под землей укреплений, да заброшенных фортификаций полным полно.
На дне ямы клубился какой‑то дым, похожий на утренний туман. И черт Сергея дернул, прыгнуть на дно ямы. Захотелось представить себя на месте бойца красной армии, для большего сходства только ППШ и пилотки не хватало. Серега и сам не заметил, что с ним произошло, когда он очутился на дне ямы. На секунду перед глазами свет померк, да голова закружилась. Серега чуть было не упал, с трудом удержался на ногах, схватившись за борт окопа. Восстановив дыхание и зрение, он выбрался из ямы.
Вот так совершено буднично, без грома и молний, и прочей зрительной мишуры, он оказался в новом, неизведанном мире. Только сперва Одинцов даже не догадывался об этом. Он еще с полчаса побродил по окрестностям, на удивление насобирал полную корзину грибов. И откуда они все повылезали. Он мог поклясться, что этими местами уже ходил, и ничего не было. Наконец, он решил вернуться назад, к машине, и тут обнаружил, что машины нет. Не только отцовской, но даже Патриот брата исчез, как сквозь землю провалился. Может, конечно, родню покусали лесные осы, те взбесились и решили его бросить посреди этой глухомани. Но в эту версию верилось с трудом.
Немного отдохнув, Сергей решил выйти на большую дорогу и добраться до ближайшего поселка. Идти не так уж и далеко. Километров десять. Но в душе жила надежда, что родные просто поменяли место дислокации, решив подобрать его на обратном пути. Тогда далеко он не уйдет. С надеждами через полчаса пришлось распрощаться. Асфальтированной трассы нигде не было. На ее месте стоял непроходимый лес, да грибов, словно в насмешку, было на каждом шагу. В сердцах, Серега зашвырнул корзинку с добычей далеко в кусты и упрямо пошел вперед.
Смеркалось. От голода урчало в животе, да ужасно хотелось пить. С водой вопрос решил быстро. Нашел ближайший ручей и напился вволю. А вот на ужин он насобирал белых грибов и съел их сырыми. Другие грибы трогать не рискнул. Никак не мог вспомнить, можно ли их есть без термической обработки.
Ночевать пришлось в лесу. Одинцову повсюду мерещились волки и прочие лесные хищники. Всю ночь он боролся со своими страхами и мнительностью.
На следующее утро Сергей продолжил путь. Он все еще надеялся, что дикие места закончатся, и он выйдет к цивилизации. Вот и я, встречайте, пришел. Но чаянья не оправдались.
К исходу дня он все‑таки вышел к населенному пункту. Увиденное его сильно потрясло. Он сел на землю и долго сидел, не шелохнувшись, словно околдованный, в дерево превращенный. Перед ним лежало большое село домов на двадцать с приусадебными участками. Мычали коровы, заливались задорным кукареканьем петухи. Только не это его удивило. На двадцать участков ни одной машины, ни одного столба с высоковольтными проводами. А при одном взгляде на прогуливающихся по улочкам между домами мужичков и бабенок складывалось впечатление, что он угодил на съемки очередного исторического фильма.
В деревне его встретили напряженно. Мужики смотрели косо, да не верили в его слова, что мол де заблудился несколько дней назад, пытаюсь домой вернуться. Его спросили, из каких он мест и куда бредет. Пришлось придумывать на скорую руку. Мол, из деревни Дубки, иду в сторону Новосокольники. Покивали головами, поцокали сочувственно языками, явно не поверили ни одному слову, но в гостеприимстве не отказали. Определили на постой к старушке, что на окраине деревни жила. Там Серега наелся до отвала какой‑то скользкой, но очень сытной кашей с жалкими мясными вкраплениями, отведал местной браги. Старушка очень настаивала. Правда, поспать не удалось. От бражки всю ночь живот пучило. Хорошо хоть спать его на скамье возле дверей определила. Не далеко до ветра бегать.
На следующий день Сергей вышел к городу. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что занесло его очень далеко от дома. Тут не то что об автомобиле или там сотовом телефоне не слышали, да даже о существовании табака не догадывались. А курить очень хотелось. Сегодня ушла последняя сигарета из пачки. Так что налицо табачная проблема. Знал бы он, что в такую передрягу попадет, рюкзак сигаретными блоками бы набил. Хотя с другой стороны, в этом есть и свои плюсы. Он давно собирался бросить, а тут такой редкий шанс.
Появилась пышная официантка с подносом, на котором стоял кувшин с пивом и деревянная кружка. Подмахнув полотенцем стол прямо перед лицом Сереги, она взгромоздила кувшин на стол, бухнула рядом кружку, очаровательно так улыбнулась и сообщила, что мясо будет чуть позже. Господин, пусть подождет немного. При этом развязанный ворот ее рубахи открывал соблазнительный вид на ложбинку между крепкими грудями прелестницы.
Когда девушка упорхнула, Сергей налил себе пива, отхлебнул, посмаковал и остался доволен. На бабкину бражку, после которой его организм прошел полное очищение, местное пиво совсем не походило. Пить можно.
Осушив, не отрываясь полкружки, Серега крепко задумался. И было о чем. Надо было решать, куда это он попал. Первый вывод напрашивался тут же. Куда‑то в прошлое. Второй вывод, в весьма недружелюбное прошлое. Ему доводилось раньше читать в ярких книжках о героях, которых заносило в тот или иной уголок отечественной и зарубежной истории, никогда не мог подумать, что и ему придется примерить на себя костюм «попаданца». Только вот окружающие его реалии мало напоминали книгу. Того и гляди надерут ему задницу, или мечом брюхо попортят, будет уже не до приспособляемости.
Надо было решать, что делать дальше. Куда идти, и вообще как жить в новом мире. Выпив еще немного пива, Серега обнаружил перед собой девицу с тарелкой мяса и овощей. А жизнь не так уж и плоха. Официантка откровенно строила ему глазки, раздевала так сказать на месте. Серега решил, что сейчас накатит еще для смелости и отправится свершать подвиги на любовном фронте. Но не тут то было.
Расправившись с мясом и овощами, Одинцов подозвал к себе приглянувшуюся официантку.
– Посчитай меня, голубушка.
– С вас десять солей, – тут же ответила она.
С глубокомысленным видом Серега забрался в карман, демонстративно погремел мелочью и извлек десяти копеечную монету. А что как раз. Она просила десять неведомых солей. А тут как раз цифра «10» нарисована. Серега катнул монетку по столу. Девушка поймала, удивленно взглянула на нее и, не сказав ни слова, упорхнула в другой конец трактира, оставив Сергея допивать пиво.
И пяти минут на прошло, как напротив него плюхнулся грозный мужик со спутанными волосами и нечесаной бородой в кожаной куртке, голое горло повязано красным шейным платком. На голове плоский блин каски, закрепленный под подбородком кожаным шнурком. Мужик злобно зыркнул на Одинцова, сграбастал кувшин со стола и выхлебал его содержимое в один присест. После чего сытно рыгнул и спросил:
– Из каких краев будешь?
От подобной наглости Серега стал закипать. Нет, ну не нахал ли человек. Мало того, что все пиво его выпил, так еще и допрашивать удумал. Но тут же постарался взять себя в руки. Может, у них тут так принято. Знак особого уважения к гостю, выпить из его кружки. Акт особого доверия.
Ладно. Попробуем сыграть по их правилам. Хотя местные обряды Сергею очень не понравились. К тому же, ирония злой судьбы, именно сейчас ему дико захотелось еще пива.
– Из далеких. Там за горами, за лесами. В общем, идти умучаешься.
– А к нам чего подался? – мужик пристально посмотрел на Сергея.
– Решил мир посмотреть, себя показать.
– Ясно. Только вот одна беда, ты мне не нравишься. И деньги у тебя какие‑то неправильные. Да и пиво у тебя кончилось.
Одинцов почувствовал, что вечер перестал быть добрым. Да и отчего‑то очень сильно захотелось садануть непрошенному гостю прямо по каске. А еще тут соблазнительно стоял пустой кувшин.
– Странные у вас какие‑то обычаи. Да и места какие‑то странные, – задумчиво произнес Серега.
Новая фраза сильнее обозлила незнакомца.
– Тебе чего наши обычаи не нравятся? Не ну ты дохляк совсем зарвался. Сейчас я тебя уму‑разуму учить буду.
Мужик грозно засучил рукава. А Сергей отчего‑то с удивлением подумал о том, что ни разу не приходило ему до этого в голову. Он четко понимал речь иномирян, и они его тоже. Но если он угодил в прошлое, то и местные должны говорить на другом языке. А они лопочут, словно только сейчас вместе с ним через дырку между эпохами из двадцать первого века выбрались. Чудно как‑то.
– Ты меня чумной совсем разозлил. Я таких как ты не люблю. Пришел, понимаешь. Никто тебя не звал. Да еще разодет, словно пугало огородное.
Мужичок, не смотря на весь свой воинственный вид, не спешил переходить к решительным действиям. А приступил к словесной атаке. Может, и это у них обряд такой. Перед тем как рыло друг другу начистить, попытаться уболтать друг друга до смерти.
Одинцов решил не дожидаться продолжения словесного извержения и сам перешел в атаку.
Он резко ухватил мужичка за голову и от души стукнул его об стол. Чтобы тот надолго запомнил урок, повторил это еще дважды и отпустил. Мужичок обессилено рухнул под стол.
Серега было решил, что на этом конфликт закончен, но у мужичка нарисовалось несколько особо впечатлительных друзей, которым не понравилось то, как пришелец обошелся с их корешем. От барной стойки бодро поднялись пятеро мужчин в широкополых шляпах с перьями, зеленых плащах и явно при оружии. Прощать такое наглое и агрессивное поведение Сереге они не собирались.
– Ну и влип ты, парень, с лесными егерями в потасовку лучше не ввязываться. А коль ввязался, так беги, что было сил. – Посоветовал ему старичок, сидевший за соседним столом. При этом он прихватил свой кувшин с пивом и кружку и поспешил ретироваться подальше, чтобы ненароком чего‑нибудь не прилетело.
Одинцов был и рад воспользоваться советом старичка. Ему самому не улыбалась перспектива трактирной драки, только вот беда. От выхода он находился на значительном расстоянии, да и его уже успели перекрыть трое очень подозрительного вида товарищей. В просторных рубахах, кожаных жилетах, грубых полотняных штанах и в сапогах с высоким голенищем. Выглядели они как самые настоящие разбойники с большой дороги. Да ножички, возникшие у них в руках, не оставляли никаких сомнений в их профессии. Только по какому‑то недоразумению эти ножички не дотянули до мечей. Чуть‑чуть размера не хватило, каких‑то пять‑десять сантиметров.
– Ты гнида такая зачем Скопаря обидел? – произнес один из разбойников.
– Не хорошо людей славных обижать. – Поддержал его один из егерей. Тот что помоложе. При этом он красноречиво засучил рукава и уже взялся за рукоять меча.
Серега бегло осмотрел поле грядущей битвы. Наметил для себя несколько опорных точек и медленно вырос из‑за стола.
На полу зашевелился Скопарь, но Серега тут же его успокоил выверенным ударом ноги в голову. Теперь он точно долго не поднимется. Но это действие очень не понравилось разбойникам. Они без лишних слов бросились на обидчика.