Всемирная организация здравоохранения постоянно радует нас, публикуя данные о росте среднейпродолжительности жизни. Статистика и правда выглядит тем радостнее, чем больший период охватывает. Палеонтологи и антропологи, исследуястоянки и захоронения древних людей, утверждают, что во времена бронзового и железного веков,а это примерно 2–5 тыс. лет назад, человек в Европе в среднем жил 30 лет. К XIII в. этот показатель вырос до 32 лет, к XVI в. — до 34, к началу XIX в. —до 37, спустя полвека дошел до 40, к 1900 г. — до 45,к 1965 — до 65, к 2000 — до 76. Значительную рольв таком росте сыграло снижение детской смертности и числа военных конфликтов, но даже если взять выборку из аристократов, уже перешагнувших 20-летний рубеж, то в XVI в. они в среднем доживали до 48 лет и чрезвычайно редко — до 70. Такчто прогресс несомненен.К сожалению, Россия по этому показателюне входит в число стран-лидеров. Более того, онаи в первую половину рейтинга не попадает. В списке из 224 стран мы занимаем 153-ю позицию с показателем 70,8 лет. Чуть хуже нас — Молдавия и Непал (по 70,7 лет), чуть лучше — Казахстан (70,8) и Гондурас (71,1). Про нынешний год говорить пока рано, но в прошлом году дольше всеголюди жили в княжестве Монако (89,5) и в Японии(85 лет), а меньше всего — в Гвинее-Биссау (50,6)и Республике Чад (50,2). Тем не менее, если вспомнить, что еще в 2008 г., меньше десятилетия назад, продолжительность жизни в нашей стране составляла 65,4 года, надо признать, что мы хорошимитемпами движемся в правильном направлении.Человеческую жизнь можно разбить на три совершенно конкретных периода: от рождения до способности к воспроизводству — детство, далее — зрелость, а после утраты этой способности —старость. Расцвет, активное функционированиеи последующее угасание. В свою очередь, старостьпринято уже условно разбивать на три возраста:пожилой — 60–74 года, старческий — 75–89 лет,и 90–99 — возраст долгожительства. И вот тут начинается самое интересное.Долгожители были всегда. И если средняя продолжительность жизни менялась, максимальный возраст долгожителей был всегда примерноодним и тем же. Судите сами по известным примерам: древнегреческий поэт и философ Ксенофан, родившийся в VI в. до н.э., прожил примерно110 лет; философ Демокрит, V в. до н.э., — 109 лет;первый из скептиков, Пирон, — около 120 лет.Из тех, кто поближе к нам: последний кошевойатаман Запорожской Сечи Петр Калнышевскийродился в 1691 г., а умер в 1803 г., прожив 112 лет;жена маршала Чан Кайши СунМэйлин почилав возрасте 106 лет; 112 лет прожил русский и советский поэт Саша Красный; 111 — американская писательница Фредерика Маас; 110 — австрийский математик Леопольд Вьеторис; и т.д.Если взять людей не столь знаменитых, а известных исключительно своим долгожительством (документально подтвержденным), то мы увидим, чтовозраст человека может доходить до 122 лет, какэто было с француженкой Жанной Кальман. Известны более 1 тыс. человек, которые прожили более 110 лет, и эти данные подтверждены документально.Из всего этого можно сделать оптимистичный вывод: человеческий организм может работать110–120 лет, а возможно, и несколько больше. Великий физиолог и естествоиспытатель, нобелевский лауреат И.П. Павлов считал, что резервовчеловеческого мозга, в частности памяти, может хватить максимально на 150 лет. После чего наступит банальное переполнение информацией. Многие на своих компьютерах и смартфонах сталкивались с ситуацией, когда «место на диске заканчивается, пожалуйста, удалите ненужные файлы».В человеческом варианте это может выразитьсяв том, что человек просто перестанет воспринимать новую информацию. Вряд ли кому-то такая«жизнь» может понравиться.Максимальный барьер в полтора столетия ещев середине XVIII в. определил для человека и знаменитый французский биолог, математик и естествоиспытатель Жорж Луи Леклерк де Бюффон. Он посчитал у различных животных — у собаки, кошки,лошади, домашней козы, коровы и т.д. — соотношение периода роста скелета и средней продолжительности жизни. У всех оно оказалось примерно одинаковым и равным один к шести или один к семи.Учитывая, что человек растет до 20 лет, получаем продолжительность жизни в районе 120–140 лет.Многие современные генетики и биологи путемразличных современных расчетов приходят к темже цифрам. Американский молекулярный генетик из Медицинского колледжа им. Альберта Эйнштейна Ян Виг в исследовании, результаты которого были опубликованы в октябре 2016 г., рассчитал, что для большинства людей максимальныйвозраст может составить 115 лет. Демограф из Нидерландов Йуп де Бир, проанализировав данныео женщинах-долгожительницах, вычислил, чтореальная продолжительность жизни может достичь 125 лет. И подобных примеров масса.Условно говоря, сегодня человек имеет «гарантийный срок эксплуатации», равный примерно 70 годам, в то время как его ресурс рассчитан на 110–120.Почему мы не вырабатываем этот ресурс? И какмаксимизировать эксплуатационный период нашего тела? Тут большее значение имеют даже не глобальные характеристики, а, казалось бы, мелочи,от которых эти характеристики и зависят.
Мал пептид, да дорог
«Жизнь есть способ существования белковыхтел» — такое определение предложил в серединеXIX в. немецкий философ Фридрих Энгельс. Определение спорное, но большинством ученых до сихпор признанное. Действительно, любой живой организм на нашей планете — не что иное, как саморегулируемая колония огромных белковых молекул. Каждый белок — сложное и многофункциональное образование, состоящее из сотен и тысячаминокислот. Но среди них есть и простейшие, состоящие менее чем из сотни аминокислот. Первымтакие мини-белки исследовал в 1900 г. немецкийхимик, лауреат Нобелевской премии Эмиль Фишер. Он же дал им название «пептиды», что в переводе с греческого значит «питательные», «переваренные». Такое странное название было связано с тем, что ученый посчитал их продуктом деградации и распада сложных животных белков в процессе пищеварения. В свою очередь, пептиды онразделил на короткие олигопептиды, состоящиеменее чем из 20 аминокислот, и длинные полипептиды, в которых этих аминокислот от 20 до 100.
Долгое время ученые не рассматривали пептиды, как короткие, так и длинные, всерьез. Даже в энциклопедических словарях говорилось, что они «представляютсобой промежуточные продукты распада белка в животных и растительных организмах». Только во второй половине прошлого века выяснилось,что эти мини-белки играютв жизни биологических организмов, к числу которых относятся и люди, важнейшую рольрегуляторов — своеобразныхмельчайших ключиков, открывающих большие возможностии помогающих нашим клеткам использовать свои резервыпо максимуму.В СССР в 70–90-х гг. XX в.фундаментальные исследования по пептидам были проведены научными коллективамипод руководством академиковРАН В.Т. Иванова и Н.Ф. Мясоедова. Ряд исследований былвыполнен под руководствомпрофессора В.И. Дейгина.
Член-корреспондент РАН,президент Европейской ассоциации геронтологии и гериатрии (2011–2015), заслуженныйдеятель науки РФ, доктор медицинских наук,профессор В.Х. Хавинсон занимается пептидами уже более 40 лет. В 1992 г. он создал Санкт-Петербургский институт биорегуляции и геронтологии, вошедший в структуру СЗО РАМН.По мнению ученого, в среднем современные люди стареют преждевременно, в то время как физиологический возраст старения — 90–95 лет. И одноиз средств достижения этого возраста — пептиды.Те самые «мелочи», с помощью которых ему удаетсянастроить организм, открыть в его недрах второедыхание тогда, когда первое уже начало иссякать.«Жизнь на земле возникла в момент соединенияаминокислот в короткие цепочки, называемыепептидами, и соединения их с ДНК, что и далотолчок к синтезу белков, — рассказывает В.Х. Хавинсон. — Поэтому именно пептиды с аминокислотами можно назвать основными кирпичикаминашего биологического мироустройства. За миллиарды лет возникли белки несравненно болеесложные и специфичные. Но и пептиды не потеряли своего значения. Исследования, проведенные в нашем институте и других научных учреждениях в России и за рубежом, убедительнодоказали, что они выступают регуляторами активности наших генов».Генный набор во всех клетках одного организма одинаков, у человека он включает в себя порядка 35 тыс. различных генов. Каждый из них регулирует и контролирует синтез определенного белка. Тем не менее, разные группы клеток производятсвои специфические белки. Клетки печени — одни,гипофиза — другие, селезенки — третьи и т.д. Пептиды, выборочно попадая в целевые клетки, помогают им сориентироваться и запустить производство именно того белка, который данной клетке в данный момент и в данном месте необходим.Если белок нормальный и полноценный, все нашиорганы и системы функционируют хорошо, без перебоев. Такова, по словам профессора В.Х. Хавинсона, огромная роль пептидов — регуляторов синтеза белка, а следовательно, жизни. Кроме того,это своеобразные геропротекторы, регулирующие метаболические процессы на клеточном уровне. Пептиды заставляют стареющую клетку работать так, как она работает в молодом и здоровоморганизме. В результате восстанавливается биологическая и функциональная активность органови тканей, нормализуется синтез белка.Еще одно важное открытие, сделанное в институте, заключается в доказательстве универсальности пептидов. Полноценные белки, состоящиеиз 100 и более аминокислот, в силу сложности достаточно специфичны. Клетки печени коровы вырабатывают белки, очень похожие на те, что вырабатывает печень человека. Очень похожие, но, темне менее, отличающиеся. Эти отличия «замечает»иммунная система и объявляет «чужаку» тотальную войну на уничтожение, оборачивающуюсямощной аллергической реакцией. А вот с пептидами такого не происходит, уж слишком они просты.Соответственно, пептиды, выделенные из органови желез самых разных животных или синтезированные промышленным путем, прекрасно подходят и человеку.«Вся наша жизнь, — продолжает свой рассказпрофессор В.Х. Хавинсон, — представляет собойвзаимодействие двух информационных молекул — пептидов и состоящую из нуклеотидов спираль ДНК.Каждый пептид регулирует конкретный ген, поэтому нашему организму дляполноценной работы необходимо разнообразие пептидов. Практически все онисодержатся в пище, тольков очень небольшой концентрации. В пожилом и старческом возрасте концентрация природных пептидов в организме постепенноснижается. Соответственно, снижается и клеточноебелковое производство. Длятого чтобы вернуть человека в молодость, необходимовосполнить создавшийся в организме пептидныйдефицит. Для пожилого человека пептидные биорегуляторы — это те же витамины, без которых организм слабеет и дряхлеет».
Молчание телят
Когда полвека назад ученый начинал свои исследования, он и представить не мог, во что это выльется.«В 1968 г. мы с моим другом Вячеславом Морозовым были слушателями четвертого курса ленинградской Военно-медицинской академииим. С.М. Кирова. В то время мы увлекались теорией стресса известного канадского ученого, классика патофизиологии Ганса Селье. В соответствии с ней во время любого потрясения в первые24 часа идет угнетение тимико-лимфатической системы. Удар, стресс, операция — происходит угнетение иммунной системы. Это первая стадия общего адаптационного синдрома, стадия тревоги.Вторая стадия — резистентность, восстановление.И третья — либо выздоровление, либо, если стадиярезистентности не наступает, истощение и смерть.Представим, что солдат получил тяжелую травмуили у него контузия. У человека лимфоциты в норме должны быть около 2 тыс., а у пострадавшего — меньше 500. Если солдат более или менее генетически нормальный, у него через двое-трое суток после операции начинается восстановление.Но у 30% пациентов, в зависимости от дефектов генетики, восстановление не начинается, наступает осложнение — инфекционное воспаление. Это бичвсех клиник — послеоперационные воспалительные процессы. Люди умирают или лечатся месяцами. Вот мы и задумались, как помочь организму восстановиться.Во время стадии тревоги прежде всего угнетаются две железы — тимус и эпифиз. Эпифиз человека — маленькая железа в центре мозга, всего 0,2 г,но она регулирует всю эндокринную систему. Этовеличайший орган, "третий глаз", центральныйпост всей эндокринной системы. Мы решили создать для усиления стадии резистентности препараты из тимуса и эпифиза животных. Работа пошла удачно, на шестом курсе, в 1971 г., мы получили первую премию на конкурсе научных проектовслушателей академии — 50 рублей на двоих.Первым нашим препаратом был тималин — регулятор иммунитета. Он как раз и усиливал стадию резистентности. Затем нам удалось выделитьактивное начало и синтезировать химически чистые пептиды (это исследование проведено совместно с академиком РАН В.Т. Ивановым и профессором В.И. Дейгиным). Мы обнаружили механизм взаимодействия пептидов с ДНК — ониподходят к гену, как ключ к замку, встраиваются и дают импульс к синтезу белка. Так началисьнаши разработки. Впоследствии оказалось, чтопри стрессе страдают не только иммунная и эндокринная системы, но и другие органы. Мы начали делать препараты из разных органов животныхс целью восстановления их функций уже у людей.Совместно с Владимиром Анисимовым, тогда молодым сотрудником НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова, а ныне профессором, членом-корреспондентом РАН, президентом Геронтологического общества РАН, мы начали первые опыты по продлениюжизни. Исходили из того, что старение — это хронический стресс. Только при обычном стрессе всепроисходит быстро, а при старении органы угнетаются постепенно, на протяжении многих лет.При старении снижается синтез белка, наши жепептиды в большей или меньшей степени его восстанавливают. Поэтому, когда мы начали эксперименты на животных, нам очень быстро удалось добиться восстановления функций стареющих органов. Более того, удалось продлить жизньживотных до верхнего видового предела. Лабораторные крысы, которым вводились выделенные из эпифиза пептиды в возрасте двух лет, чтосоответствует 70–80 человеческим годам, становились похожими на молодых собратьев, имели блестящую шерсть, сохраняли сексуальнуюактивность. Более того, к ним частично вернулась репродуктивная способность! А это значит,что из старости часть из них вернулась обратнов зрелость. Крысы, получавшие препарат, жилинамного дольше, чем их собратья в контрольнойгруппе. Животные становились еще и здоровее —их состояние улучшалось очень быстро. Все системы организма работали на оптимальном уровне для их возраста. Повторили эксперименты,каждый из которых длился два-три года, 25 раз.Результаты — те же! Проверили на обезьянах —с тем же успехом. Мы поняли, что стоим на порогемирового открытия».
Нельзя сказать, что путь молодых ученых былусыпан розами и лилиями. Все новое в науке изначально встречается в штыки и подвергается сомнению. Таков ее основополагающий принцип —не верить, пока не докажут. К счастью, здравоезерно в новой теории нашли известные и уважаемые ученые. Молодых исследователей поддержали главный хирург Министерства обороныСССР академик А.А. Вишневский, директор Института экспериментальной медицины академик Н.П. Бехтерева, директор Института эволюционной физиологии им. И.М. Сеченова академикЕ.М. Крепс, начальник Центрального военно-медицинского управления Минобороны СССР академикФ.И. Комаров, заведующий отделом патологоанатомии Института хирургии им. А.В. Вишневского академик Д.С. Саркисов, автор элевационнойтеории старения доктор медицинских наук, профессор В.М. Дильман, один из основоположниковсоветской и российской гемостазиологии профессор, заслуженный деятель науки РФ Б.И. Кузник(которому в сентябре 2017 г. исполняется 90 лет).Большое внимание исследованиям В.Х. Хавинсона и В.Г. Морозова уделил основоположник клонирования ученый-эмбриолог Г.В. Лопашов из Института биологии гена РАН. Кстати, он прожилпочти 98 лет. Все это вылилось в то, что во второй половине 1980-х гг. в Военно-медицинскойакадемии, выпускниками и сотрудниками которой были В.Х. Хавинсон и В.Г. Морозов, открыли специальную проблемную лабораториюбиорегуляторов, руководство которой поручили В.Х. Хавинсону.
«Мы разрабатывали препараты, повышавшиебоеспособность личного состава вооруженныхсил СССР. Работы велись под грифом "Секретно". Тогда в NATO пытались создать боевой лазер,разрушающий сетчатку глаза военнослужащих.Нам было поручено разработать средство, защищающее и помогающее восстановить глаз человека после такого воздействия. Для этого намнужны были в больших количествах глаза высших животных. Руководство Военно-медицинской академии обратилось в Госкомитет СССР по науке и технике, и нам предоставили 200 тыс.глаз телят с Ленинградского мясокомбината им.С.М. Кирова. Мы выделили из них специфическиепептиды сетчатки. Испытали сначала на крысах,потом на кроликах. Результаты — самые радостные. Получили разрешение Минздрава и начали испытания на людях. Препарат стал высочайшим достижением России, такого нет ни в США,ни в Европе. С его помощью лечат дегенеративные заболевания сетчатки, не только останавливая ухудшение зрения, но и частично восстанавливая его».
Одной из первых на себе испытала препаратмама В.Х. Хавинсона Анна Яковлевна, у которойбыли диагностированы сахарный диабет II типаи осложнение — диабетическая ретинопатия: «У неерезко снижалась острота зрения, что нередко происходит при диабете. Она, по сути, слепла. Мы начали вводить ей наш препарат, и зрение довольнобыстро восстановилось. Сейчас она принимает егорегулярно, и до сих пор зрение у нее хорошее, хотямаме уже 96 лет. Она принимает и другие нашипрепараты, нормализующиесостояние организма, благодаря чему по-прежнему ведет активную, насыщеннуюжизнь, сама ухаживает за садом, любит заниматься цветами, внуками и правнуками. Она даже волосы до сихпор не красит— у нее почтинет седины».
Некогда стареть
Вслед за препаратом из сетчатки последовали другие —из печени, поджелудочнойжелезы, сердца, мочевогопузыря телят, семенниковкрупного рогатого скота.Оказалось, каждый из нихвосстанавливал нормальную деятельность соответствующего органа или системы у человека. Уже в 1990 г.группа В.Х. Хавинсонаполучила Премию Совета Министров СССР «за разработку и внедрение в промышленное производство, ветеринарию и здравоохранение новыхвысокоэффективных пептидных биорегуляторов». Шесть лекарственных пептидных препаратов, разработанных коллективом В.Х. Хавинсона,вошли в Государственную фармакопею РФ. Некоторые из нихдо сих пор не имеют мировыханалогов. Важные исследования были проведены под руководством члена-корреспондентаРАН В.И. Скворцовой с пептидами мозга при различных патологиях, что позволило впоследствии включить полученныйпрепарат в стандарт лечения.На протяжении нескольких лет пептидные биорегуляторы В.Х. Хавинсона (лекарственные препараты тимуса и эпифиза) применяли в киевском Институте геронтологииим. Д.Ф. Чеботарева Национальной академии медицинских наук Украины и в одном из петербургских домов ветеранов. Пациентами были людив возрасте 65–80 лет. Клиническое исследование продолжалось 15 лет. В результате смертностьв группе принимавших препарат эпифиза снизилась на 45% по сравнению с контрольной. Ещеодна группа пациентов принимала препарат, восстанавливающий иммунную систему. У них былоотмечено восстановление функции иммунной системы, печени и ряда других органов. В ней также умерло меньше 40%. Наконец, в группе, принимавшей сразу два препарата, смертность оказалась ниже 30%. Статьи, в которых приведенырезультаты этих исследований, были опубликованы во многих авторитетных российских и зарубежных научных изданиях и вызвали огромный интерес не только у геронтологов,но и вообще у медиков, биологов и генетиков.Дальнейшие эксперименты, проведенные в стенах не только Института биорегуляции и геронтологии, но и Института физико-химическойбиологии МГУ им. А.Н. Белозерского, Института физиологии им. И.П. Павлова РАН, в университетах Италии, Голландии, Испании, Германии, Австралии, Израиля, США и других стран,показали, что пептиды обладают высокой физиологической активностью при различных заболеваниях и патологических состояниях. Как оказалось, пептиды активны не только у животных,но и у растений. Так, в ИФХБ МГУ в лабораториичлена-корреспондента РАН Б.Ф. Ванюшина послепептидной стимуляции генов семян урожайностьNicotianatabacum выросла почти в пять раз.
Изданная в Великобритании и рассказывающая о работах профессора В.Х. Хавинсона брошюра так и называется — «Русская пептидная революция»
В 2000 г. группой В.Х. Хавинсона совместнос учеными из Национального института старенияСША впервые в мире было изучено влияние коротких пептидов более чем на 15 тыс. генов. Было выявлено, что некоторые из пептидов почти в шестьраз увеличивают экспрессию некоторых генов, чтооткрыло путь к изучению влияния на геном.Группой В.Х. Хавинсона был также синтезирован тетрапептид, который в два с половиной разаувеличивал длину теломер, что коррелировалос увеличением числа делений фибробластов человека на 42% по сравнению с контролем. Эти результаты были представлены на международномсимпозиуме «Теломераза и теломеры», которыйпроходил в США в Колд-Спринг-Харборе в 2002 г.Симпозиум проводили будущие лауреаты Нобелевской премии по физиологии и медицине 2009 г. Кэрол Грейдер и Элизабет Блэкберн, которые обратили большое внимание на доклад профессора В.Х. Хавинсона. Увеличение длины теломербыло очень ярким результатом.Как именно пептиды взаимодействуют с ДНК,пока точно не установлено. Есть гипотеза, которую сам В.Х. Хавинсон в своей монографии «Пептидная регуляция старения» формулирует так:«Регуляторный пептид распознает специфическийсайт в двойной спирали ДНК, если его собственная аминокислотная последовательность комплементарна на достаточном протяжении последовательности нуклеотидов ДНК; другими словами —их взаимодействие специфично из-за совпаденияпоследовательностей». Однако до доказательстваеще далеко. Сам автор признает, что собирать ихпридется еще много лет.Сейчас перед учеными стоит задача зафиксировать физико-химическими методами процесс соединения пептида и участка гена. Работа над этим идет вместе со специалистамикафедры физики СПбГУ, Института высокомолекулярных соединений РАН и Санкт-Петербургскогогосударственного политехнического университета. Необходимо методами ядерного магнитного резонанса или другими показать, что пептид и участок гена соединились, как бы «сфотографировать»этот момент. Это станет доказательством того, чтоконкретный пептид взаимодействует с конкретным геном.«Сила моего коллектива, — говорит В.Х. Хавинсон, — в том, что мы пытаемся на молекулярномуровне сделать то, что уже знаем на уровне человека, знаем, что и где искать. Я уверен, в XXI в.нам удастся добиться, чтобы 70 лет для человекасчитались средним возрастом, а старость отошлаза 90-летний рубеж. Мой отец в возрасте 60 лет страдал от спазма сосудов. Терял сознание, врачи говорили об атеросклерозе и прединсультном состоянии. Мы могли потерять его в любую минуту. К счастью, у насуже тогда были биорегуляторы из тимуса, сосудов и эпифиза. После нескольких курсов в течение ряда лет отец прожил еще 30 счастливых лет и умер в 92 года из-за несчастного случая, упавс лестницы. Его сосуды, сердце, внутренние органы при этом были в хорошем состоянии. Родителивсегда были самыми моими верными пациентами.
Мне самому немало лет, я принимаю препараты более 15 лет. Не скрою, надеюсь прожить ещедолго. Хотя, конечно, на все воля божья. Моя физическая и психическая энергия позволяет это —я плаваю в бассейне, не ем лишнего, сплю по ночам и принимаю препараты. Многие мечтают:"Вот приму таблетку и буду жить до 120 лет". Вовсе нет. Одна таблетка не поможет прожить "помаксимуму", это комплексное дело. Нужно достаточно спать, двигаться, не переедать, дышать чистым воздухом, пить чистую воду. Долголетие —это определенный уровень культуры. Только умный человек имеет шансы прожить долго. Желаювсем дожить до 120 лет!»
Андрей Николаевич Богатырев, член-корреспондент РАН, доктор техническихнаук, профессор:
В СССР действовала такая организация — Государственный комитет по науке и технике. Яв ней занимал должность заместителя начальника управления по вопросам агропромышленного комплекса. В один прекрасный день комне на прием с письмом от начальника Военно-медицинской академии члена-корреспондентаАН Г.М. Яковлева пришел молодой подполковник. «У нас, — говорит, — родилась идея по выделению из органов животных пептидов и применению их в качестве биорегуляторов в медицине». Я говорю: «Хорошо, все это очень интересно,но при чем тут наше управление? Мы же занимаемся сельским хозяйством». А он отвечает: «Понимаете, нам для работы необходимо животноесырье. В частности, нам очень нужны глаза длявыделения пептидов из сетчатки». Он очень увлеченно стал мне рассказывать про исследования в области пептидов, про свои наработки. Всес цифрами, с результатами экспериментов, вполне доказательно. Мне его идеи показались здравыми. Я пошел к председателю нашего Госкомитета академику В.А. Кириллину, предложил емуподдержать работы В.Х. Хавинсона, и он дал согласие. Мы выделили финансы, что позволилосоздать проблемную лабораторию, набрать людей и получить сырье для работы. Производствопрепаратов мы организовали на базе Ленинградского мясокомбината. Там был завод по производству лекарственных препаратов из органов животных. И В.Х. Хавинсон, используя то,что раньше большей частью шло в отходы, разработал более 30 препаратов. Я, по его совету,попробовал на себе ряд препаратов. Не в качестве лечения, а для профилактики, в том числе для повышения иммунного статуса. Два разав год проводил такую пептидную профилактикуи об этом не жалею. В свои 82 года чувствую себяпрекрасно.
Борис Федорович Ванюшин, член-корреспондент РАН, доктор биологическихнаук, профессор, заведующий отделом молекулярных основ онтогенеза Института физико-химической биологии им. А.Н. Белозерского МГУ:
Направление, в котором работает В.Х. Хавинсон, — очень интересное и перспективное. Оказалось, что его пептиды не только действуютна клетки животных, но и стимулируют рости развитие растительных клеток. Казалось бы, зачем пептиду бронхов, который работает на уровне клеток бронхиального эпителия, связываться с ДНК растений? Но, оказывается, он стимулирует их рост и развитие, в том числе и таких каллусных культур, как каллусы табака. Причемэти пептиды, что очень важно, регулируют экспрессию генов. Откровенно говоря, когда я познакомился с В.Х. Хавинсоном, я не очень верилв то, что его эндогенные пептиды могут обладатьфункциональным физиологическим действием.Сомневался до тех пор, пока сам вместе с моимисотрудниками не убедился, что они действительно работают. И в этом смысле они — очень интересные и перспективные производные, которыемогут быть использованы и в клинической практике, и в биотехнологии, в том числе в сельскохозяйственной, как регуляторы роста и развитиярастений. Мы проверили: прорастание они стимулируют весьма резко. Дело ученого — не доверять, а проверять. В науке это обычная вещь. Когда человек делает что-то новое, ему первым деломговорят: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». И только потом, после многочисленных проверок, экспериментов,исследований, анализа и т.д., ему сначала начинают немножко верить, а спустя годы принимают его открытие как непреложный факт. Я доволен сотрудничеством с В.Х. Хавинсоном, потомучто оно открыло нам глаза на, как казалось, малозначимые молекулы, пептиды экзогенного происхождения. Сейчас уделяется много внимания пептидометрии, пептидологии, пептидомике, потомучто пептиды наряду с гормонами обладают оченьярко выраженным стимулирующим и регуляторным действием. Поэтому, по моему мнению, этонаправление очень перспективное.
Подготовил Валерий Чумаков