Стефан изначально плохой человек, без вариантов, – у девочки по сути нет отца, а бывшие добрыми феи всерьез способны заморить её голодом или не доглядеть, что она играет у обрыва и вот-вот сорвется. Много раз из-за их беспечности и глупости Аврора оказывается в шаге от смерти – и это вторая проблематика в «Малефисенте» (первая – предательство с отрезанными крыльями).
В одном из эпизодов упоминается, что умирает королева, мать Авроры – казалось бы, необязательный ход, особенно в фильме настолько ненасыщенном нюансами и прямолинейном, каким получилась «Малефисента», но все равно – для инновационного послания сценарием предусмотрена полная семейная брешь. Отец плохой, мать умирает, тетушки морят голодом – милая Аврора символическая сирота. Это крайне непривлекательный образ семьи для зрителя.
Это разработанный ход создателей – показать зрителю непривлекательность семьи и добра, разместив семейные типажи на фоне зла, наделенного эффектностью и гармоничностью, колоссально подтасовав понятия. Создатели фильма, наделив членов семьи Авроры беспомощностью, неадекватностью или негативностью, или просто вырезав за ненадобностью как мать, продвигают то, что можно назвать дисфункциональностью семьи.
Но что же происходит в новой сказке: приходит новая семья.
Малефисента – та, кто был вынужден, показано, что именно вынужден, дисфункциональностью и беспомощностью первоначальной плохой семьи взять заботу о бедном ребенке на себя. Пусть это даже был тот ребенок, которого она обрекла на смерть – тут предусмотрено сценарное оправдание. Став «падшей» и озлобившейся, Малефисента полностью оправдана в своих дальнейших поступках тем, как поступили с ней самой. Она жертва под аффектом и вызывает у зрителя сопереживание. Её проклятье и разочарование в любви для зрителя оправданы предысторией, а разгорающаяся любовь к Авроре обеспечивают окончательную моральную реабилитацию. Это «игра в одни ворота» – в ворота одного героя, которому обеспечена максимальная привлекательность целым ворохом средств и шагов, что стирает факт злодеяния, которое в «Спящей красавице» 1959 г. было, собственно, завязкой истории. Здесь проклятье – это проступок жертвы, месть за собственные страдания.
В свете семейной темы очень примечателен момент одной из встреч Авроры и с её лже-крестной феей:
Аврора говорит Малефисенте: «Я придумала. Через год-другой я поселюсь здесь на Болоте с тобой. Будем жить и заботиться друг о друге». А та отвечает ей: «Зачем же ждать год-другой. Хочешь, живи у нас». И спустя мгновение в уединении Аврора репетирует объяснительную речь для трех фей, своей семьи: «Тётушки, мне почти 16. Я сама решаю свою судьбу. Я вас очень люблю, но пришло время расстаться. Вы были ко мне так добры, хотя иногда по рассеянности и кормили пауками…»
Аврора по собственной инициативе и по наличию такой возможности хочет жить с Малефисентой – инновационный фильм предлагает зрителю бытовой переезд сказочной принцессы от трех теток, которые её кормят пауками, к то ли злой, то ли доброй колдунье жутковатого вида, которая наоборот очень успешно приглядывает за ней. Снова от дисфункционального к функциональному.
Также это навевает мысли о… вмешательстве в институт семьи на более высоком уровне. Эта линия в фильме – это вклад в развитие доверия к феномену.
В «Малефисенте» семья Авроры по мановению создателей «неблагополучна», и что происходит в итоге? Она, 16-летний подросток, уходит к какому-то стороннему взрослому человеку жить «долго и счастливо», потому что там ее любят и заботятся о ней (правда прокляв до этого). При этом вся эта линия настолько ненавязчива за красотой визуального ряда и темой любви и предательства, что сначала как-то ускользает от внимания. Но сюжет делает это совершенно очевидным.
Малефисента говорит Авроре “There is evil in this world” / «Мир несовершенен, в нём есть зло», подразумевая… её собственного отца Стефана! Малефисента и Аврора даже в какой-то мере оказываются коллегами по несчастью, потому что Стефан предал в общем-то обеих: отрезал крылья одной, вторую отправил в лес с «палачами», которые убили бы её отсутствием ухода.
То, что наталкивает на идею именно контроля семей – это наличие той маниакальности, с которой Малефисента «живет своим проклятьем». Казалось бы, она лишилась крыльев и не может быстро перемещаться, но каким-то образом она успевает постоянно жить неподалеку от Авроры. Она ходит попятам и видит каждый её шаг, каким-то нелогичным образом оказываясь то у себя на Болотах или у терновой стены, то внезапно за кустами, где происходит знакомство Авроры и принца. С рождения героини Малефисента проникает чуть ли не в каждую клетку этого ребенка – это именно маниакальность, которая навевает мысли о властности и контроле. Аврора, ребенок худшего мира, под контролем.
Контроль института семьи – довольно глобальная тема и раз выпускается такой фильм, где некто полностью заменяет ребенку семью, то кому-то необходимо убеждать «на вырост» юные массы в позитивности явления стороннего вмешательства в их воспитание в семьях, это заложенная идея к реализации.
В «Малефисенте» скрыто позитивируется доступ к влиянию на поколения, доступ к воспитанию людей вне их семей, и готовность их принимать любое нужное кому-то императивное влияние, подобное, к примеру, таким фильмам, проносящим деструктивное под видом позитивного.
P.S. В этом свете не могу не думать о книге «О, дивный новый мир» Олдоса Хаксли и изображенной там огромной системе машинного воспроизводства поколений с чётким контролем их взросления и воспитанием нужного образа мышления.
Идея катастрофичной дисфункциональности семьи в «Малефисенте» – конечно же, подмена, довольно пугающего толка, как и подтасовка визуальных ориентиров, включенная для развития подсознательного доверия и податливости к стороннему властному вмешательству, которое обещает лучшую жизнь (от плохих людей к волшебному миру – получение вместо отца-злодея и тетушек-идиоток целого прекрасного мира с могущественной и красивой Малефисентой во главе).