Да, я смеюсь. Но это самоирония. И это так, просто звук.

Как-то давно пришла такая мысль, что я не знаю (опять это слово) или не умею понимать свои чувства. Умом понимаю, а телом – нет, никак не могу. Не знаю, что чувствую, что хочу. Нет потребности в еде, во сне, то есть, она есть (игра слов), но не чувствую ничего, делаю почти всегда через силу. И пишу это, придираясь к своим словам. Перечитываю опять первый столбик.

Неудовлетворение. Пустота. Боюсь, это проявление равнодушия. Никогда не была такой, какой теперь стала. Пустое, безэмоциональное отношение к действительности, к вещам и событиям, что это ещё может быть? И, пожалуй, такое же отношение к людям. И при этом при всём мыслей достаточно много, теперь все они об одном, а иные – убиты, подавлены, за давлены, как будто закованы в лёд…

Говорят, я хорошо рефлексирую. Да, может быть, только списываю на издержки профессии. Почти невольно начинаешь мыслить больше обычного и строить более продуманные предложения, когда за твоими плечами десятки написанных книг. И это – тоже новая книга, я не знаю наверняка, но уверена и хочу, очень хочу, чтоб так было.

Что чувствую сейчас? Опять же сложно сказать и понять. Какое-то странное ощущение, которое не проходит и длится уже давно, которое иногда всё же прячется или даже бежит, но которое всегда возвращается. Ти-ши-на. Так невыносимо и больно осознавать её. Умом, разумеется, а не телом. Противно понимать, что ты не понимаешь саму себя. Не чувствуешь, как будто тело чужое. Как будто и ты не ты, проживаешь чужую жизнь.

Ничего не хочется. Исчез интерес ко всему. Пустота. Наверное, это всё же депрессия…

Никто не ставил её мне, а самим нельзя такое приписывать, но я считаю, что дело в ней и, наверно, боюсь действительности. Не знаю, почему. Не могу объяснить, просто боюсь и всё тут. Того, что будет, узнай, что диагноз – правда, и в тоже время тогда будет ясно, что не врала я, не выдумывала, что эмоции, мысли реальные, и нет здесь позёрства – ни капельки! У меня нет цели быть такой, как я есть.

Пустота… Вся эта подавленность претит и в тоже время такая привычная. Да, я не знаю, наверняка, что со мной, так ли это, чего хочу, кто я есть. Я только оцениваю действительность, но, увы, лишь с одной стороны. Чувства иногда врут, кажется, что холодные руки, а они не всегда такие, ну, вот и пример. Затем начинаются самокопания. Мазохизм, как говорит ещё бабушка. И я не знаю, так ли это, согласна ли я или нет. Даже с этим.

Хочу понять, что со мной, не хочу оставлять всё, как прежде, но не всё в моих силах, знаю, ещё есть судьба, обстоятельства. И вроде не верю в неё, но всё-таки верю, а также… Могу философствовать до утра. Не хочу. Наверное, ещё выжду время.

Чёрт, соберись. Нужны только мысли и ощущения… Это же просто! Уговариваешь себя самого и не знаешь. А ведь ты не такой, не такая! Проклятое незнание!

Тишина…

Слишком много возвышенных чувств. Слишком много мыслей про книги. И в тоже время нет мыслей. Все они – отголоски лишь, призраки. Я думаю бесконечно о прошлом, о том, как, почему и когда. О том, что было, что написала, и что ответили. Нет, конечно, не только об этом, но такое тоже часто случается.

Слишком много неоднозначности и неопределённости. Так расплывчато и туманно ближайшее будущее. Когда-то, в пятнадцать лет, всё казалось совсем иначе. Я хотела писать (и хочу), я пишу, но маюсь опять, вот, от кризиса; я думала найти своего человека, но до сих пор не смогла; я мечтала не повторять ошибок родителей и работать там, где хочу, но согласилась с ними, пошла в их универ, а теперь планирую начать опять… Всё заново…

Слишком много событий. Было, есть, наверное, будет ещё. Говорят, умирать очень рано. Мне всего двадцать два, даже меньше, праздник только в апреле – отмечать не хочется, как всегда. Говорят, что ещё всё впереди, но будет ли оно впереди, я не знаю. Иногда точно что-то находит – и ходишь по дому, мучаясь от осознания, что же сделать. Сделать с собой, но не делаешь. Что-то держит в живых, страх ли это? Не понимаю. Наверное. Да. Есть вопрос, и опять нет ответа. Руки трусятся, мысли все не свои, а потом это, к счастью, проходит… И страшно, горько признаться!

«Горе от ума». Я вспомнила его не сегодня. Как похоже и больно, как банально, как жизненно! А ведь раньше смысла не понимала… Всё прояснилось потом, то есть прошлой весной, в прошлом, прошедшем году. Нам объяснили это на паре. И было настоящее озарение. …Нечто очень похожее происходит теперь у меня. От излишнего количества мыслей, всех этих страхов, сомнений. Я много думаю? Нет. Рефлексирую. Оно как-то само всё, непроизвольно.

Раньше боялась признаваться в чём-то подобном. Себе. Даже себе. А сейчас – нет… Не понимаю, почему и зачем, но хочется делиться эмоциями. Пусть даже теми, которых «нет», хочется, чтобы ещё кто-то чувствовал. А кто и с какой целью – не знаю. Тянет к людям, а в людях тянет – домой. Знаю, много странных противоречий. Много слов. Много точек. Мыслей. Так много всего! Ни о чём…

Это можно писать ещё долго, и точки не будет вовек. А ведь всё об одном, кажется, том же самом, всё том же. Снова пишется лучше лишь к вечеру. Через час будет новая полночь…

Много «красивостей». Много проклятых «не знаю». Я живу лишь умом, а не телом. Я в разладе с собой. И хочу, и боюсь меняться…

Слишком много думаю. В тишине. Как в бреду. Только хватит!.. Но ведь мыслю – опять и опять…

…Мне придётся всё же заканчивать.

Или нет. Буквально последнее предложение.

Что я чувствую на самом деле? По-прежнему лишь пустоту. Лёгкая печаль. Без причины. Пишу просто то, что я думаю…

Довольна ли этим днём? Всё же нет. Он очень быстро прошёл, а ждала почти неделю. Довольна ли этим походом? Боюсь сказать «нет» и обидеть. Всё было вроде ведь хорошо. Но не со мной. Ненавижу не понимать и лишь думать! Есть лёгкое чувство, что уже ничего не изменится. Возможно, внушенное. Да. Не могу себя переубедить в этой грусти.

Мне не следовало раскрываться. Всё это зря. Зря!.. Вряд ли кто-то меня изменит… Пресловутая кушетка. Конфеты, чай… Слёзы подступают опять к глазам. Не хочу спать. Пустота…

Что если это никогда не изменится?..

Опять спать… Придуманный подсознанием мир. Я как будто бегу в него, чтобы скрыться от горечи... Боль. Кажется, опять начинается. Снова закрываюсь в себе. Хочу, чтобы никто ничего не знал. Унижаю себя, мыслю о смерти, в тоже время ненавижу её. О, да-да. И так тоже.

Я не та, кем хочу быть, я себя не оправдала… Это шепчет, наверно, депрессия. Да.

Лучше (проще) закрыть глаза, чем прекратиться в кого-то другого.

Я не смогу… Это слишком… Простите все!

Я снова рыдаю.

Полночь.

26 января, воскресенье

«Как только начинают лезть в голову нехорошие мысли, ложись спать и спи!» Так хотелось сказать себе вчера вечером после этой маленькой внутренней бури. То есть сегодня. Легла, как всегда, очень поздно.

Сон не шёл. А потом не проснуться. Так тоже стало случаться часто. Вялость, апатия, снова ужасная слабость утром. Буквально слёзы в глазах, только молчишь, прячешь лицо от родных – не хочется, чтоб это все знали и видели. Но и не будешь говорить ничего – это никогда не изменится. Понимаю. Противоречия, опустошенность, уже не разочарование, нет, скорее какая-то безысходность.

Видите, сейчас я спокойнее. Предложения короче. Нет всех этих ужасных волнений. Нельзя писать в такие дни, как вчера, нельзя и без никаких «но». Иногда эмоции только всё портят.

Думаю, что не всё было так плохо. Всё было хорошо, но вчера почему-то чувства обманывали. Депрессия не даёт трезво оценивать всю действительность. Я лишь молча констатирую факты, мысли, слова, ощущения.

Всё было хорошо. Но я боюсь, что на этом всё и закончится. Вот оно, да. Ведь, судя из слов человека, надеяться на дальнейшие встречи нельзя. Что-то не так. В психологе ли, во мне? Не тот профиль? Сложная запутанная ситуация? Я не могу объяснить это, но чувствую. В последнее время неоднократно замечаю подобное, иногда даже предсказываю так будущее. И как-то нередко сходится, причём даже то, что от меня не зависит. Никто не хочет общаться с такими, как я.

Я не экстрасенс, не-ет... Просто иногда так бывает. Наверное, так у всех. И я слишком много думаю. И, бывает, хочется такого по-настоящему.

Нет желания говорить и писать. Сегодня апатия куда больше. Апатия или слабость, чувство, как будто со мной что-то определённо происходит плохое, а никто не может понять что, не лечусь, в итоге только упускаю время, а ведь становится хуже…

Я сижу за столом в своей комнате. Всё как всегда. Новостей нет, и перемен никаких не предвидится. Родители заняты своими делами, я иногда помогаю, если зовут, в остальное время стараюсь себя отвлекать, готовлюсь к наступающей сессии, но не могу пересилить – учёба очень «сопротивляется». Каждая страница текста кажется одинаковой, серой. Да, этот месяц определённо серее всех. Такого у меня прежде не было.

Сейчас у бабушки звонит телефон, а у меня на душе – тишина. Спокойствие, непонятное, привычное, но болящее. Я определённо хочу избавиться от него, но боюсь, что как в том стихе, написанном почти год назад, «я хочу, но боль победила». Это не дословно, не помню.

Слышу за спиной разговор… Скоро 14 февраля. Точно. Не люблю этот праздник. Не нравится. Почему? Конечно, по банальной причине. Не с кем его праздновать, а даже если было бы с кем… Я убеждена (или убедила себя?), что любить совсем не умею. А следовательно, не полюблю. Значит, просто закрыть глаза, постараться думать, чего его нет. Только он есть… И так всегда в этот день. Хорошо, что ещё не 14-е.

Скоро обед. Но есть ещё не хочу. Странно болит живот. Не знаю, из-за чего. Вроде бы не отравилась. Красных дней ещё нет. Значит, тоже не то. И вот так, как всегда. Неизвестность.

По почте пришло письмо. Одна из девчонок, с кем я общаюсь и кому я рассказала о своём состоянии, предлагает начать записывать свои мысли. Вот как оно! Смеюсь. Она не знает, что я уже это начала. Но как будто бы знает, узнала. Или это такой знак судьбы? Опять – мысль. Но так у меня часто бывает. Верю ли в них? Вопрос. События часто пересекаются. Значит, надо писать, продолжать. Не знаю, чем ещё можно дополнить.

До сих пор думаю, повесть это или только дневник. Рассказ мы уже перепрыгнули. Я прямо загорелась этой идеей. Может, не всё так плохо? Может, это спасёт. Может, изменит многое.

…На какой-то миг показалось, что боль под названием «пустота» переходит в чувство привычного «никак», только, нет, показалось. Резкие замечания родных, даже самые, казалось бы, безобидные, тут же доводят до слёз, вызывают уже не такую призрачную боль в груди, когда ты буквально давишься от своих невысказанных слов, но понимаешь, что должен молчать, иначе все будет лишь хуже. Обреченность. Опять. И опять. И снова эти противные мысли, как вчера ночью.

Ужасно…

Самокопания, впрочем, вывели на одну мысль – я поняла, кажется (не уверена), но моя боль равна невозможности испытывать радость, и она началась в тоже самое время, когда дело, безоговорочно казавшееся смыслом всей жизни и самым большим её стимулом, медленно, но уверенно начало давать свои сбои, то есть тогда, когда это самое дело/цель/смысл взял и пропал, когда то, что радовало, постепенно начало приносить разочарование, боль и потом эта боль окончательно перевесила предыдущее.

Да, мой смысл жизни стал утерян, растоптан действительностью и убит тем, что зовётся современностью, модой и всем этим прочим. Вроде бы понимаю, что, если не такая, как все, то не я в том виновата, а только кто? Да, мне печально от этого. И часто виноватым оказывается общество. Но как иначе? Ведь это из-за него я не могу исполнить свою мечту, из-за него моя любимая деятельность приносит одну меланхолию. Ему ничего не интересно, а у меня в итоге нет будущего. Кто иначе? Кто, кто?! Почему я виновата в том, что не интересна этому времени? Почему из-за того, что не такая, я должна испытывать боль?

Мысли к хорошему не ведут. Потратила несколько часов времени, а ведь, как говорила, в пустую. Могла что-нибудь написать и… И тут понимаешь, что ты напишешь, ага, но только после на это снова будет всем наплевать, а ведь кого-то другого читают, и, значит, ты хуже него… Наоборот. Чаще ровно наоборот. Но за что? Справедливость, чёрт с ней! Получайте же ответное отношение!

…В итоге я не пишу. А дневник – это так, не считается.

***

У меня написано всё на лице. Бабушка начала задавать вопросы, я снова не удержалась и выплеснула наружу всё. Теперь сидим обе грустные, она, глядя в пожелтевший натяжной поток, я – вниз, как всегда. Говорит, что хочет чем-то помочь, но не знает, чем именно. Ха, если б я сама знала! А этого не знаю и я. Говорит, что писательство – не самое главное в жизни. Конечно, легко сказать, это же не её деятельность. Не у неё после каждого нового листа за спиной вырастали крылья, пела душа и было легко на сердце. Не у неё, а… У меня, вы всё поняли правильно. Так было. Заметьте, что говорю в прошедшем времени. Как будто уже ничего не исправить, как будто ничего не вернуть…

И снова эти проклятые троеточия!..

Может, зря так? Я зря? Накручиваю себя. Ещё ведь так молода. Только что если?.. Опять проклятое «если»! И так как всегда. Ждёшь, надеешься, веришь. А потом случается «если», а то, чего хочешь, ждёшь и не видно.

Сижу. Смешно сказать – сижу и пишу ведь. Ладно, отставим шуточки. Юмор у меня несмешной. Голова пусть высохнет – недавно только помыла, компьютеру тоже не помешало бы передохнуть. И мне – отвлечься, улететь куда-нибудь, как смеюсь, на другую планету… Может, полная смена обстановки и пошла бы на пользу? Определённо. Только, нет, невозможно. Слишком много препятствий – финансовых и не только. С этим пока невозможно. Может, когда-нибудь. Всё, как всегда, потом.

…Волосы до сих пор мокрые. Плохо. Сидеть не могу. Пытаюсь отвлечься. Выражение лица говорит само за себя. Больше нет боли. Вроде бы нет. Но и нет радости. Действительно, смысл жизни! Как точно и печально подмечено. И как это всё объясняет…

В мыслях соглашаюсь с тем, что, наверное, я ненормальная. Как-то уже спокойно, снова с себя смеюсь. Нет, это не ирония и не сарказм, это единственно, чем я могу противостоять этой жизненной ситуации. Руки сами вбивают в поиск некоторые нехорошие вещи. Вновь кто-то с экрана заявляет, что умереть без боли нельзя. Что ж, может быть. Это к лучшему.

Я боюсь, что, если останусь жива, превращусь в полностью бесчувственный камень. Как папа. И к этому всё идёт.

…Я, наверное, сейчас скажу глупость. Боюсь, что схожу с ума. И сама это понимаю, и думаю. Только об этом и думаю. Только этого и боюсь. Думаю и боюсь, боюсь думать… Пересилив свой страх, решилась на ещё один разговор с бабушкой. Она была в некотором известном волнении и даже небольшом замешательстве, долго молчала, смотрела в одну точку, повторяла, что это плохо и то, что надо теперь «что-то делать».

Ой, кажется, это рассказывала.

А что теперь? Меня буквально душит стыд и страх. С детства недолюбливала врачей – потому что болела много и, разумеется, не сразу нашли того, кто помог. Тогда было другое, но всё же, некоторое чувство осталось. Итак, не буду мучить вас своими словами и мыслями, скажу кратко и ясно: психиатров я очень боюсь. Вот именно так: боюсь. Просто и ясно. Того, что упекут в одно известное заведение и прочее-прочее-прочее, что может случиться потом, а ещё что там не дадут сидеть в компьютере и печатать. Это крест, ведь после уже точно депрессия. (Кстати бабушкины слова!)

А может, нет. До последнего надеюсь, что мне это кажется. Что всё окажется лучше, чем есть. Я – не специалист, и это – только глупые страхи. Я не вправе ставить себе диагнозы. Так пусть же я ошибусь.

Решилась. Рада. Но на душе никак. Неприятно, ужасный осадок. Думаю, что лучше молчала бы. То есть и дальше так, а потом… Ну, и что бы было потом? Ясное дело, что после. Если мысли уже плохие случаются – плохо. Этот сценарий я знаю.

Лежу. Как-то немного холодно. Сложенные на груди руки внимают тому волнению сердца, которое буквально сотрясает всё моё тело. Молчу. Опять бессовестно и беспричинно молчу. Бабушка говорит, что нельзя так. Но последнего, сомнений моих, она не знает. Изо всех сил скрываю то, что я чувствую, как будто этим могу себе чем-то помочь. О да… Опять разрываюсь между мыслями о молчании и том, что, дескать, давно надо было решиться.

Но, вот, этот разговор позади. Завтра – новый день, новая неделя, новая недлинная «жизнь». Слышала, что в понедельник больше всего самоубийств. К этому я ещё не готова. Смеюсь, будто надо спешить. Нет, не надо. …Я просто лежу и думаю. А после, встав, я пишу.

Разговор до сих пор вертится в воспалённом мозгу. Он все же убедил меня в том, что не надо было это рассказывать. Лучше молчать. Только что?.. А впрочем, уже нет смысла.

Пытаюсь переключить внимание на что-то другое. Заметьте: не хорошее, а просто что-то другое, хоть что-то. Не думать о себе, потому что это явно неправильно. И хватит повторяться, ведь ни о чём!!! Учусь понимать своё тело, слышать его и слушать. Спросите, как успехи? Их пока очень мало. Голос сердца до сих пор остаётся непонятной загадкой. Я слышу его, то есть не голос, а только эту дрожь, жизнь и страх. Это не то, разумеется. И это только метафоры.

Утром было нехорошо. Слабость, сонливость ужасная. К обеду это прошло. Итак, это я подытоживаю. Стало немного легче физически, но настроение вернулось в привычный ноль. Итак, то одно, то другое. И теперь меня больше всего мучит ни боль, ни эта так называемая душевная пустота/обида «на всех и на всё», если желаете так, а что-то странное и неуловимое, непонятное мне ещё, не до конца. Наверное, стыд. Неприятное такое сомнение и упрёк, что, мол, зря так, зря ты всё ей рассказала. А казалось бы, должно быть облегчение. …Заметила, что в моих заметках нет или практически нет упоминания о будущем, живу в основном только прошлым, действительно…

Потому что я боюсь того, что будет за это теперь. Врачей, всей этой огласки, возможно, проблем, связанных с оглаской последствий. Ведь, если меня признают ненормальной, что скажут на это люди? Ах да, опять я боюсь. Опять боюсь, что скажут. И прочее-прочее-прочее. «Никому неизвестного писателя упекли в жёлтый дом из-за проблем в личной жизни и творчестве». Нет, на самом деле людей я не боюсь, но это совсем другое, и до мнения их вроде бы дела нет, а просто не хочется, чтобы об этом знали.

Хочу вернуть время назад.

Не хочу врачей и лекарств. Потому что помню детство, годы, проведённые в поисках нужного препарата. Помню сотни выброшенных на ветер денег, неприятных и токсичных последствий. Только как будто бы больше из-за вторых, чем из-за первых. Жалко денег на ветер, но в тоже время и за себя грустно. Опять до чего докатилась... Но моя ли в этом вина, или нет?

Думаю о том, что надо немедленно отвлекаться. Молчать пуще прежнего и перестать так болезненно думать о будущем и о себе нельзя. Отвлечься, пусть даже играть, делать только вид, что мне лучше, всё только ради того, чтобы… Да! Да, я боюсь родителей и бабушку, которая сама врач, в том числе. И не хочу быть снова странной, больной. (Понятия эти равные.)

Вот только если бы кого-то спросить, правильно ли я поступила? Обеспокоилась, перестала молчать – вроде бы да, а с другой, с другой стороны!.. А с другой! Эти мысли просто невыносимы.

Кстати сегодня вышло целых четыре листа. Я рассчитывала, что столько напишу за неделю-другую. Простите, что занимаю время. Я всегда хочу много сказать. Пусть хоть бумага послушает.

Это от недостатка общения – сижу дома целыми днями. Сижу, как сама говорю, я в депрессии. А ещё от эмоций. Конечно же! Вот и наговорила всего. Можно было намного короче.

27 января, понедельник

Я поняла, что хочу. Наконец-то кое-что прояснилось. И я хотя бы для самой себя теперь могу ответить на этот вопрос. Я хочу писать. Продолжение. Поняла ещё с вечера, долго не получалось заснуть. Было уже поздно, а руки чесались от вдохновения. Долгий спор о том, что это – дневник или материал для вполне возможной психологической повести, длился целых два дня. Ага, очень долго, хочется сыронизировать. Но, если выражаться без шуток, в тот момент этот вопрос решился окончательно, наступило такое воодушевление, какого не было уже много дней. Сейчас его нет, но я постараюсь описать всё, что было после того мгновения и до сего мига, часа.

Руки чесались ещё с самого вечера, то есть с ночи, с того самого момента, как я закрыла крышку ноутбука. Даже хотела включить опять, но так уж случилось – поздно. Рада, что хоть что-то хочу, тем более то самое, что всегда радовало и спасало в различных жизненных ситуациях, и было всегда рядом, со мной, во мне, как единственный верный и заботливый друг. (Убью того, кто вспомнит сейчас графоманию. Мне нравится другая причина, точнее фраза, о том, что настоящий писатель не может не писать – когда он не пишет, ему плохо почти физически.) Нет, я ничего не хочу, конечно, этим сказать, но то, что я чувствую – да, всегда так. И очень-очень давно так.

Уснуть было сложно – то и дело схватывалась и брала телефон, записывая некоторые отрывки, фразы и предложения. Половину из них вы кстати сейчас и читаете. А половину прочтёте чуть позже. В ушах сейчас звучит моя любимая музыка – всегда пишу так, точно в трансе. Так легче, и музыка позволяет не отвлекаться. Иногда весёлая, чаще грустная, не знаю, можно ли мне слушать сейчас такую, но она почти всегда вдохновляет. Подумалось также о том, что не является ли депрессия – состоянием души моей музы? Образно так, условно, но очень похоже на то. Если да, это тоже многое объясняет. А если нет…

Но вернёмся к повествованию. Утро. Вот тут уже всё как всегда. Не хотелось вставать, еле заставила себя идти на учёбу-работу. Это всего лишь практика, но она каждый день и по сути как репетиция настоящего преподавания. Поэтому буду говорить, что это – работа, так как-то проще, и мысли другие вдруг будут.

«Еле заставила себя идти на работу.» Да. Были плохие думы, слёзы и сопли, как говорится. Но после собралась – за оставшийся час сделала всё, что надо: оделась, собралась и пришла даже раньше, чем надо. Настроилась, значит, справилась. Не скажу, что вмиг всё прошло, но как-то стало спокойнее. А там, в школе, на виду тридцати глаз детей, негоже ведь мне печалиться, я же – новый специалист, и все здороваются со мной, улыбаются…

Отвлеклась. Так это, наверное, называется. В такие моменты кстати иногда сомневаешься, а как с тобой бывает что-то другое? Ты вроде бы рад, а бывает, грустишь, почему? А когда ты грустишь – не веришь, что в другой день можешь радоваться. И сейчас со мной также самое.

Прошло ещё пару часов. Я пришла со школы. Пишу, снова думаю. Вроде бы всё хорошо. Или нормально? Путаюсь между этими двумя понятиями, не знаю, где их границы. Возвращаюсь к некоторому сомнению, мол, какая же это депрессия, если сейчас «вроде нормально»?! А только бывает же плохо. Бывает просто ужасно. Депрессия – это не 24 на 7, как, наверное, многим нам кажется.

Больше сказать не могу. Жду. Вечером я продолжу.

…И, как сейчас, вижу заметное улучшение. От чего оно? Вдохновение? Новый день? Или что-то ещё? И будет ли завтра мне также или так, как вчера, как в субботу? Оно очень часто меняется. Утром ещё, например, был чудовищный приступ сожаления и зла на себя за то, что не выдержала и всё рассказала. В который раз, да. Казалось бы, должно быть облегчение... Или я это уже писала? Только сейчас поняла: целых три раза. В общем, нет желания посвящать других в мои мысли и переживания. «Другие» в значении читателей – это ещё одно, люди могут подумать, что какая-то часть книги – вымысел (да, так и подумают, кто проверит?), а я ни за что не скажу: да или нет; я не хочу посвящать тех, кто знает, что это правда, то есть родных и друзей. Чувствую иначе себя точно каким-то предателем, решившим на зло всем найти такую мрачную гадость и заболеть. Но возвращаюсь к тому, что это ведь я не специально. …И почему вот так странно теперь всё думается?

Настроение меняется триста пятьдесят раз на день. И всё же нехорошо. Слишком много копаюсь.

…Почему-то хочется петь. Нет, не от радости, просто. Хотя я не знаю, не суть. Сегодня заметно легче. Не буду забивать голову тем, надолго ли это. Просто. Хочется. Петь. Наушники – полная громкость. У меня и такое бывает.

А может, дело в дыхании? Низкий голос создаёт какие-то интересные вибрации в теле. Не только сейчас, это не в первый раз замечаю. Мурашки начинают бежать. Глаза иногда закрываются. Типичное состояние вдохновения. Наверное, это объясняет, почему часто пишу под музыку.

Тревожит только одно – тот разговор. (Вот опять!) Сегодня родители сами не свои были. Бабушка твердит, как помешанная, что меня надо вести к одному известному врачу. Понятное дело, какому. И спрашивает, и не может ничего понять. А мне сегодня, наверное, лучше. Ничего не понятно. Так вот, печалит не только то, что она так говорит, а ещё то, что, получается, до моего неожиданного признания, они как будто не видели ничего. Ни грустных глаз, ни даже рассказов про самоубийство?! Как же так получается?! Я ведь не вру. И это достаточно громкий факт.

«Если только это не от одиночества». Как будто одиночество – не причина? Или другое. Она много сказала мне. Стараюсь о том не думать. Как-то раз одна коллега выдала интересную фразу, что ты живёшь с очевидно не совсем адекватными личностями, поэтому: 1) Не стоит на них обижаться; 2) Стоит проще относиться к тому, что они говорят. Так-то всё так. Но принять мне это не просто. А сегодня как будто бы принимаю? …Пусть говорят!

…А если это – моя судьба? Если я и должна быть такой?! Меланхолия, как известно, творческих людей вдохновляет. Меня не изменить. И не подстроить под остальных. «Любые рамки не применимы к вам», - так сказал недавно другой человек. И, нет, я не горжусь, я просто всё понимаю. У многих, достигших высот, были проблемы и сложности, проблем нет только у известно, каких людей, я точно не такая, а значит, надо принимать с радостью?

Это смирение? Нет. Сегодня просто спокойные рассуждения. Напоминают слова моей музы, то есть муза. Когда ему хорошо, он тоже может выдать подобное. А я – это он как бы… Люблю иногда вот так думать. И, да, мой муз – это он. Парень с птичьими крыльями.

…Просто не знаю, что делать. Что лучше: молчать о своём состоянии, надеясь, что однажды пройдёт, или собрать манатки – к врачу? Родители за второе. Я, наверно, за первое. В этом и весь вопрос.

Может, не всё так плохо, депрессия к концу книги пройдёт, или запомнится и надолго? И как я буду чувствовать себя – в своих мыслях – зная, что я больная?! Ведь это не тоже самое, когда, смеясь, применяешь на себя это слово. Ведь, по сути, депрессия была моей маленькой (как сказать!) тайной, источником грустного вдохновения, а что же теперь? Что наделала? Сказала, и теперь тайна – диагноз. Совсем по-другому звучит, совсем противоположное значит. И кстати – «депрессия». Замечаю, что слишком часто использую это слово. Каждый день. В слух. Хоть раз. А мыслями – ещё чаще.

…Сегодня говорила с психологом. Честно сказать, немного забегу наперёд и скажу, что тянулась к этому моменту ещё, пожалуй, с субботы. То есть после посещения я не могла разобраться с собой, понять, что я хочу/не хочу, но подсознательно хотела ещё – общения. Час – это мелочь. Ничто!

И вот она позвонила. Довольно быстрый разговор, ожидаемое «продолжение следует». Но это приятно. Чувство, будто кто-то прочитал твои мысли, ожидание не затянулось, как в прошлый раз. (В прошлый раз были некие трудности, но однако опустим их. Это совсем не в тему.) И теперь я живу и жду. Предчувствие не обмануло, когда показалось ещё месяц назад, и мне нравится такой спокойный типаж.

Продолжение, жаль, будет позже…

…Снова включила музыку. Сегодня её день, нет сомнений. Решила провести его «для себя». С фильмами, любимыми бутербродами и без родителей. Планы вроде бы не нарушены. Устала. Но не потому, на что прежде частенько списывала. Наверное, просто устала. Рано встала, завтра тоже рано вставать. Просто устала, потому что уже опять поздно. А вообще не знаю, чего. Стараюсь не думать лишний раз, потому что, кажется, в мыслях причина всех наших проблем из реальности.

Спать. На мгновение мелькнуло такое, но всё же рано. Лежат и ждут своей очереди недочитанные главы недавно начатой книги Гай Н. Смита и задания по языкознанию. …Или лучше всё завтра? После учёбы-работы?

Не спать, но ещё подождать. Больше новостей нет. Не знаю, что написать здесь. Выдался день, как день, сижу, пожимаю плечами.

И всё же пойду читать. Надоело. Продолжу, как кончится ночь. Конец связи!

PS: Взамен того, чтобы читать начатую книгу, снова маялась «дурью». Читала, но кое-что не про змей. (Книга – ужастик про змей.) Пыталась расставить последние точки в деле своего непонятного меланхолического толи диагноза, то ли состояния. Впервые посетила мысль, что я ничего не пойму, разница в диагнозах почти призрачная, и как-то, наверное, не столь важно. Впервые осознала слова психолога про то, что, к примеру, студенты-медики видят у себя почти всё. Нет, такого у меня точно нет, я вижу только один диагноз.

Пыталась и… не смогла. И бросила это глупое дело. Меланхолия – почти тоже самое. Разницу не увидела. Только угукнула на то, что грусть со мной очень часто бывает, угукнула, убедилась и… хватит! Хватит про это читать! Я на этом как будто зациклилась.

От названия ничего не изменится, то, что не оптимист – это ещё с рождения знаю. Ну, так и что же? И всё. Взамен того, чтобы учиться или писать рассказ на конкурс, который заканчивается в эту пятницу, маюсь «самолечением»!

Интересно, это тоже симптом?

Хватит, хватит об этом!!!

Завтра будет новая жизнь. Нельзя показывать людям деп… Всё. Я молчу. Забыла!

28 января, вторник

Сейчас уже обед, а значит, хорошо я проспала. Нет, не прямо так, чтобы до самого полдня, но часов десять было, не менее. На часах десять часов. Поздно легла, поэтому поздно встала. Кажется, ничего более. Только лень, страшная лень. В школу я не собралась. Слишком рано вставать. Не могу. Я сова, и мучительна даже мысль о подобном. Так что придётся искать какую-нибудь другую работу. Хорошо, что стало известно это не в заоблачном «потом», а сейчас. Будет время на поиски.

И вроде бы более ничего. Всё привычно. Спокойно. Нет дикой радости, но нет и дикой печали. Тихо. Но не так, когда в душе пустота. Есть как-то только не хочется. Но я никогда не отличалась особым аппетитом – неудивительно. Просто теперь начинаешь цепляться уже к любым мелочам, даже тем и таким, на которые закрывал глазами годами, даже десятилетиями…

Но я все-таки завтракала, правда не очень много. Пока выгребала ложкой последние капельки йогурта, была пара идеей о том, что мне сейчас написать. Но оно как: если прямо в тот момент не напишешь, нет уже того рвения и тех слов. Поэтому говорю по-другому.

Скажу, что тогда, когда ела, долго смотрела в окно. Терпеть не могу пейзаж, который сейчас за окнами! Эта серость, уничижительная и угнетающая, чуть дрожащие от ветерка деревья, все голые, без одного листочка (и уж тем более лепестка). Гора, которая прямо впереди дома, вся какая-то рыжая, сухая, огромная. Она как будто даже больше, чем прежде, хотя это только так кажется. (Этого не может быть.) Солнца нет, и нет даже намёка на свет. Мрачное небо также лишено облаков, оно как будто просто накрыто тяжёлой серой простынёй или ватой, в общем, ужасное зрелище.

А хотелось бы написать про другое! Про природу, полную жизни и красоты. Про то, что мне нравится её описывать и что я её, как бы это сказать, просто вижу, замечаю на фоне каких-либо событий, подмечаю, а другие обычно проходят мимо, или всегда молчат. Может быть, и они думают, но в мою голову врезаются эти картины, крутятся перед глазами и вскоре (всегда) ложатся в слова-предложения. Произведший большое впечатление сиреневый куст или орех, или какое другое растение становится действующим лицом, или фоном нового рассказа, реже – стихотворения, а бывает, и того, и другого.

Так вот, сейчас мне хотелось бы увидеть хотя бы один маленький солнечный лучик. Но его нет. Нет и даже самого малого облачка, только одна пелена. Акация за окном (то самое сухое дерево) такая страшная, что на неё не хочется лишний раз и смотреть – она как будто уже старуха, вся сморщенная и дышащая смертью в балкон – её ветви как раз к нам заглядывают, и на них, на балконе часто сидят голуби и сороки.

Но нет сегодня и птиц. Пустота. Серое грустное небо. Похоже, депрессия в первую очередь у природы. У января. Особенно у января. Я заметила это не только сейчас, просто сейчас я додумалась. Никогда не нравилось это время – последние дни самого первого месяца. Они вызывали отвращение, даже когда умом невозможно понять, почему. А вот оно что. Это серость.