С.А. Цапенко
Понятие внутренней речи,
Ее структурное, функциональное и генетическое отличие
от внешней речи (материалы к лекции)
Внутренняя речь является необходимым этапом подготовки к внешней, развернутой речи. На этом этапе внутренний смысл переводится в систему развернутых синтаксически организованных речевых значений.
Попытки объяснить психологическую природу внутренней речи, ее отличие от внешней речи предпринимались многими учеными. Наиболее полное теоретическое осмысление данного явления представлено в работе Льва Семеновича Выготского «Мысль и слово».
Выготский выделяет три плана речевого мышления: слово, мысль и внутреннюю речь. Внутренняя речь – это нечто текучее, существующее между крайними полюсами речевого мышления: мыслью и словом.
Определяя понятие внутренней речи, Л.С. Выготский пишет: «Внутреннюю речь следует рассматривать не как речь минус звук, а как совершенно особую и своеобразную по строению и способу функционирования речевую функцию, которая именно благодаря тому, что она организована совершенно иначе, чем внешняя речь, находится с этой последней в неразрывном динамическом единстве…».
| Внутренняя речь | Внешняя речь |
| основная функция – мыслеформирующая (обслуживает мыслительную деятельность человека) | основная функция – коммуникативная (включает человека в общение с другими людьми) |
| субъективность (речь «для себя») | объективность (речь «для других») |
| нематериальность à недоступность другим людям | материальность à доступна восприятию других людей |
| представлена в виде образов, схем и понятий, слов в индивидуальном значении; беззвучна | представлена в звуковой или графической форме |
| фрагментарность, отрывочность, сокращенность | максимально развернута |
| обслуживает человека почти круглосуточно (чтение про себя, мысленное планирование своей деятельности, запоминание и припоминание и т.д.) | отнимает в сутки в целом не более 2-3 часов |
Внутренняя речь отличается от речи внешней редуцированием фонетических моментов речи, особым синтаксисом и специфической семантикой.
Редуцированный характер внутренней речи объясняется тем, что «нет надобности произносить слова до конца», здесь наблюдается сведение к минимуму роли речевых раздражений. Л.С. Выготский утверждал, что внутренняя речь оперирует преимущественно семантикой, а не звуковой стороной речи.
Суть особого синтаксиса заключается в «чистой и абсолютной предикативности как основной синтаксической форме внутренней речи». Свойство предикативности внутренней речи объясняется тем, что говорящий человек всегда в курсе своей внутренней ситуации, всегда знает, о чем думаем, т.е. субъект внутреннего суждения наличествует в мыслях, и нет необходимости обозначать его словами. Чтобы яснее представить эту черту, воспользуемся примером, данным ученым, впрочем, подобные ситуации хорошо известны каждому из своего опыта. Если какие-то люди ждут трамвай и если кто-то вдруг скажет: «Идет!», то все его поймут и без субъекта (подлежащего) – трамвай. Аналогично этому и во внутренней речи: «Мы ограничиваемся только тем, что говорится об этом подлежащем, т.е. сказуемым. Но это и приводит к господству чистой предикативности во внутренней речи».
Характеризуя семантический строй внутренней речи, Выготский отмечает три основные особенности, внутренне связанные между собой.
Первая особенность заключается в преобладании во внутренней речи смысла слова над его значением. Смысл слова представляет собой совокупность всех психологических фактов, возникающих в сознании благодаря слову. Смысл связан с личностным субъективным опытом человека, проявляющимся в той или иной конкретной ситуации. Благодаря этому смысл оказывается динамическим, текучим, сложным и изменчивым образованием. Тогда как значение устойчиво, унифицировано, иначе говоря, то, что связывают с определенным словом все носители данного языка. В качестве примера ученый рассматривает слово попляши, значение которого хорошо известно, одинаково для любого контекста. Но если задуматься над смыслом этого слова в басне «Стрекоза и Муравей», то ясно, что оно «обретает гораздо более широкий интеллектуальный и аффективный смысл. Оно означает в этом контексте одновременно: ‘веселись’ и ‘погибни’».
Две другие особенности семантики внутренней речи касаются процессов объединения слов, их сочетания и слияния. Так, во внутренней речи возможно объединение ряда слов по типу агглютинации («слипания» слов) в одно слово, которое обозначает сложное понятие и выступает функционально и структурно как самостоятельное слово. При этом «смыслы как бы вливаются друг в друга и как бы влияют друг на друга, так что предшествующее как бы содержится в последующем или его модифицирует».
Раскрывая отличия внутренней речи от внешней, Л.С. Выготский исходил из убеждения в том, что «единицы мысли и единицы речи не совпадают», а потому «переход от внутренней речи к внешней есть сложная динамическая трансформация – превращение предикативной и идиоматической речи в синтаксически расчлененную и понятную для других».
Исходными для анализа формирования внутренней речи и той роли, которую она играет в поведении ребенка, послужили известные наблюдения Л.С. Выготского над поведением ребенка 3–5 лет в ситуации, когда он встречается с затруднениями при выполнении какого-нибудь задания. Ребенку, например, нужно свести рисунок через наложенную на него папиросную бумагу или обвести его цветным карандашом. Если выполнение этой задачи встречало препятствие (например, экспериментатор незаметно удалял кнопку, которой была приколота калька к сводимому ребенком рисунку) и перед ребенком, следовательно, возникало затруднение, он начинал говорить. Эта речь ребенка, казалось бы, не была обращена к посторонним людям. Он говорил даже тогда, когда в комнате никого не было. Иногда ребенок обращался к экспериментатору с просьбой помочь ему, иногда он как бы описывал возникшую ситуацию, спрашивая себя, как ему выполнить эту задачу. Типичными для ребенка в этой ситуации были такие высказывания: "Что же делать? Вот бумага скользит, а ведь кнопочки-то нет, что же делать, как мне ее прикрепить?" и т.д.
Таким образом, речь ребенка сначала описывала затруднения, а затем планировала возможный выход из них. Иногда ребенок начинал фантазировать, сталкиваясь с подобной задачей, и пытался разрешить ее в речевом плане. Подобная не обращенная к взрослому речь ребенка была известна и до Л.С. Выготского. Она описана такими крупными психологами, как Жан Пиаже, под названием "эгоцентрическая речь", ибо эта речь не обращена к другим людям, не коммуникативна, а является как бы речью для себя. Как было установлено, сначала эта речь носит развернутый характер, затем у детей более старшего возраста она постепенно сокращается, превращаясь в шепотную речь. На дальнейшем этапе (через год-два) внешняя речь вообще исчезает, остаются только сокращенные движения губ, по которым можно догадаться, что эта речь "вросла" внутрь, "интериозировалась" и превратилась в так называемую "внутреннюю речь".