Разные лики национализма




Тогда встает еще один вопрос: почему национализм у разных народов имеет одновременно и столько типичных черт и столько явных различий? Безусловно, есть различия объективные, скажем исторические. Если у финнов истории как таковой не было, то эту лакуну заполнить, кажется, трудно. Правда трудно, но не невозможно — поскольку множество других народов путем “невинных” исторических подтасовок такую историю себе “открывали”. Финны же не просто смирились с “нулевым вариантом”, но и ухитрились его романтизировать. А много ли на свете народов, которые смогли бы романтизировать “нулевой вариант”? Почему армяне, имея отчаянно националистическую идеологию, боролись с турками, но крепко держались за Россию, охотно способствуя укреплению и расширению Российской империи? Не потому, что нуждались в России для борьбы против Турции. Ведь при последовательно антирусской политики и выраженном (не только на словах, но и в поступках и образе мышления) стремлении к национальному государству Британская империя пришла бы в конце концов им на помощь, довольная тем что можно создать “буфер” против русского продвижения на юг. Англичане, устами Лоуренса Аравийского, объявляют армян “невозможным народом” именно потому, что настоящего стремления к созданию национального государства у них нет, эта идея для них скучна. Вот казалось бы идеальная националистическая схема, а где-то есть камень преткновения, на словах армяне желают независимости, а как только доходит до дела — миф не срабатывает. (И в современной Армении народ до сих пор не желает осознавать, что Россия — это уже не Родина, а иностранное государство). Почему англичане с упоением занимались пробуждением у завоеванных народов “национального чувства”, создавая нескончаемые трудности самим себе? Ни в одной другой империи ничего подобного не было, Франция, например, планомерно разрабатывала программы ассимиляции населения колоний с французами? Почему Турция так и не смогла найти приемлемой модели националистической идеологии, хотя пытается сделать это по меньшей мере сто лет? Почему туранизм в турецком народном сознании постоянно замещается исламизмом?

Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны признать, что национализм, формируя нацию, формирует ее на основании определенной культуры. Мы имеем ввиду не “протонациональные” или “этнические” общности, обладающими или нет общим самосознанием. Мы имеем ввиду другое: человечество делится на отдельные коллективы, являющиеся (не имеет значение осознают ли они это и каким образом) культурами в антропологическом смысле. Их можно называть этносами, но при этом необходимо помнить, что речь не идет об обязательном единстве происхождения, генетических корнях. Каждая из этих общностей адаптируется к различным изменениям происходящим в мире. Поскольку мода на различные идеи идет волнами и затрагивает так или иначе различные народы, то культурные общности (этносы) к этим идеям адаптируются и адаптируют эти идеи для себя. Мода на националистическую идеологию, подкрепленная значительными выгодами данной идеологии (в том числе и в облегчении процесса модернизации, и в раскрытии для многих народов новых политических возможностей, а в дополнение к этому формирующая психологически комфортный способ самоидентификации), имела в качестве побочного эффекта адаптирование каждым народом данной идеологии к своей культурной системе.

В каждой культуре имеется свой “образ мы”, “образ покровителя”, “образ поля действия” и т.п. Это не конкретные представления, а скорее парадигматические формы, в которые реальные объекты “вписываются”. Любая идеология так же вписывается в эти парадигмы. И каковы бы не были общие мифы национализма, он адаптируется к культурным особенностям народа, который национализм как идеологию принимает. Попытаемся объяснить только некоторые в качестве примера.

В финской культуре важен образ индивида, который является первопроходцем и одновременно наделен сверхчеловеческими возможностями. Его “поле действия” — это поле, куда еще не ступала нога человека. Он — преобразователь той среды, в которой живет или даже ее созидатель готовый к сверхчеловеческим усилиям. История Финляндии вовсе не так пуста, чтобы в свое время “финноманы” не могли сочинить красивую легенду. Но эта легенда лишала бы их образа первопроходца и тем самым плохо кореллировала бы с их культурно-психологической системой. Отсутствие же истории — это возможность создать ее своими руками. Поэтому в националистической доктрине появляется идея о создании (!) своего народа, своей страны.

В армянской картине мира чрезвычайно важен образ союзника. Пока эту парадигму нечем было наполнить, народ начал вырождаться. В момент, когда русские пришли в Закавказье, говорить об армянском народе как о целом, было невозможно. Было скорее армянское население, со своими локальными интересами, скрепленное единством религии — а не будь и этого — народ растворился бы полностью. Но армян спасло не столько и не сколько русское оружие, их спасло то, что впервые за много веков они получили союзника, получила наполнения та парадигма в их сознании, которая по сути определяла саму возможность действия, активности в мире. Народ стал возрождаться буквально на глазах и не только в Восточной (русской), но и в Западной (турецкой) Армении. И если идеологи национализма могли про себя думать о свержении “русского ига”, выставлять это в качестве пункта своей программы, произносить в качестве открытого заявления они не могли — иначе народ вообще бы не принял идеологию национализма. Равно как и недавние правители Армении, мечтавшие о ее прозападной ориентации, после первых экспериментов не смели высказывать свои мысли вслух. Летом 1997 года в Армении, население которой вмести с младенцами на настоящий момент едва достигает 2,5 млн. человек практически за месяц было собрано около миллиона подписей за союз с Россией, причем большинство респондентов даже забывало уточнить, на каких условиях. Между тем в недостатке национализма армян “обвинить” трудно.

Для англичан “сообщество”, оно же “нация” — элементарная категория. Так они смотрят на себя, так невольно смотрят и на других. Невольно (сознательно такая задача за исключением редчайших теоретиков империализма) не ставилась, англичане стремились ассимилировать покоренные народы. Но ассимилировать — это привить в чужую культуру тот “образ мы”, который специфичен для собственной. Очень простая разгадка повсеместного провоцирования англичанами национализма. Самое потрясающее, что им удалось сконструировать и привить (опять же в большой степени невольно) индийский национализм, который в таком виде как он сложился, никогда не мог бы возникнуть в полиэтнической Индии самопроизвольно.

Турецкие националисты стремились разными путями определить образ турка, то есть создать образ пусть и немаленькой, но ограниченной общности. Между тем в турецкой культуре “образ мы” связан с ощущением бессчетной массы. В этом отношении исламская идентичность более вписывается в народную картину мира, чем национальная, турецкая. Турки так никогда и не создали адекватной для своей культурной системы национализма.

Таким образом, нет смысла однозначно говорить о единстве национализма как социально-политического феномена, нет смысла говорить и о множественности национализмов как о совокупности феноменов, которые случайно были названы одним и тем же словом. Если смотреть на национализм как на идеологию и неразрывно связанные с идеологией, ею самой детерминированные способы действия (как, например, “хождения в народ”), то это явление безусловно единое. Если посмотреть на национализм в контексте культуры, то он окажется столь же разнообразным, как разнообразны различные культуры.

 


[1][1] Э. Кисс. Национализм реальный и идеальный. Этническая политика и полит. процессы. В кн.: Этничность и власть в полиэтническом государстве. Отв. ред. В.А. Тишков. М.: Наука, 1994, с. с. 136 - 137.

[2][2] Цит. по Скворцов Н.Г. Проблема этничности в социальной антропологии. СПб.,: Издательство С.-Петербургского университета, 1997, с. 148.

[3][3] Эрик Хобсбаум. Национализм и этничность. В кн.: Национализм. (Взгляд из-за рубежа). М.: Российская академия государственной службы при Президенте РФ, Информационно-аналитический центр, научно-информационный отдел, 1995, с. 84.

[4][4] Там же, с. 86.

[5][5] A. Smith. Theories of Nationalism. L., 1971, A. Smith. Nationalism in Twentieth Century. Oxford, 1979, A. Smith. The Ethnic Revival in the Modern World. Cambridge, 1981, A. Smith. The Ethnic Origin of Nation, Oxford, 1986, A. Smith. National Identity. L., 1991.

[6][6] B. Anderson. Imagined Communities: Reflection on the Origin and Spread of Nationalism. L., 1983.

[7][7] Gellner E. Thought and Change. L., 1964. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991.

[8][8] Kohn H. Nationalism: its Meaning and History. Princeton, 1955. Kohn H. The Idea of Nationalism. New York, 1967.

[9][9] А.М. Миллер. Теория национализма Эрнеста Геллнера и ее место в литературе вопроса. В кн.: Национализм и формирование наций. Отв. ред. А.М. Миллер. М.: Ин-т славяноведения и балканистики РАН, Международный фонд югославских исследований и сотрудничества “Славянская летопись”, 1994, с. 114.

[10][10] П. Серно. Этнос и демос: дискурсивное построение этнической идентичности. Р. 51 - 59. В кн.: Этничность. Национальные отношения. Социальная практика. СПб., ТОО ТАК КАК “Петрополис”, 1995, с. 53..

[11][11] Цит. по: Суни Л. Очерк общественно-политического развития Финляндии. Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1979, с. 104.

[12][12] Белова К. А. Эволюция общественного идеала в сознании турецкой интеллигенции // Турция: История и современность. М.: Наука, 1988, с. 178.

[13][13] Greenfeld L. Nationalism, рр. 57, 60, 61.

[14][14] Keyes Ch., ed. Ethnic Change. Seattle: Univ. of Washington Pr., 1981, p. 183.

[15][15] Glazer N., Moynihan D. Ethnicity. Theory and Experience. Cambridge, Mass, 1975.

[16][16] Moynihan D. Pendaemium: Ethnicity and International Politics. NY.: Oxford Univ. Press, 1993.

[17][17] Конструирование этничности. Этнические общины Санкт-Петербурга. Составители и научные редакторы Виктор Воронков и Ингрид Освальд. Санкт-Петербург: изд-во “Дмитрий Булавин”, 1998, 303 с.

[18][18] А.М. Миллер. Вместо введения. Национализм как теоретическая проблема. В кн.: Национализм и формирование наций. С. IV.

[19][19] О функциональном внутриэтническом конфликте подробно см.: С.В. Лурье. Историческая этнология. М., 1997.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-07-29 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: