Язык и шедевры литературы

Особый теоретический интерес представляет опыт творчества на неродном языке. Примеры такового достаточно многочисленны. Француз Адальберт Шамиссо (1781 — 1838), эмигрировавший в Германию, в 15 лет начал изучать немецкий язык, стал ученым-естествоиспытателем и немецким писателем, автором повести

ВО СЛОВА

«Необычайная история Петера Шлемиля», принесшей ему все­мирную известность.

Поляк Юзеф Теодор Конрад Коженёвский (1857—1924) из­вестен как английский писатель Джозеф Конрад, автор романа «Лорд Джим» и др. Другой этнический поляк Гийом Альбер Вла­димир Александр Аполлинарий Костровицкий (1880—1918) стал французским поэтом по имени Гийом Аполлинер.

Московский армянин Лев Тарасов (1911 — 1993), сын купца, был увезен из России в 1918 г. Во Франции стал писателем, из­вестным под псевдонимом Анри Труайя. В 1938 г. получил Гон­куровскую премию, с 1959 г. член Французской академии. Перу этого писателя принадлежат 70 книг, половина из которых — о культуре России. Известна его серия биографий русских писате­лей.

Наш соотечественник Василий Яковлевич Ерошенко (1890— 1952) вошёл в историю китайской литературы, признан как поэт в японском литературном мире. Ему уделено место в «Энцикло­педии современной японской литературы».

В серии «Амурская библиотека поэзии» вышла книга стихов уникального «русского поэта китайского гражданства» Ли Ян-лена. Это единственный сегодня и второй в истории Китая поэт, пишущий стихи на русском языке. В 1994 г. в Благовещенске вы­шел сборник его стихов «Я люблю Россию» [Книжное обозре­ние. 1996. № 36. С. 4].

Французский поэт Анри Абриль (1947) недавно издал сбор­ник на русском языке без перевода под названием «Русские сти­хи». Поэт перевел на французский язык Пушкина, Блока, Ман­дельштама, Тарковского, Цветаеву, Пастернака. Абриль — поэт, для которого оба языка, русский и французский, стали родными [Известия. 1996. 19 июня. С. 7].

Итальянец Марио Корти, журналист с «Радио Свободы», му­зыковед и историк правозащитного движения в России, написал на русском языке книгу «Дрейф» (М., 2002). Это эссе, автобиог­рафия, путешествие по эпохам и культурам [Книжное обозрение. 2002. № 19. С. 19].

В 1995 г. впервые в истории главной литературной премии Франции — Гонкуровской, ежегодно присуждаемой с 1903 г., удо­стоен российский писатель Андрей Макин за роман «Французс­кое завещание», написанный на французском языке.

Требует глубокого и непредвзятого анализа опыт русскоязыч­ного поэта Иосифа Бродского, во вторую половину своей твор­ческой жизни перешедшего на английский язык, завоевавшего почетное звание лучшего поэта Америки, переводившего свои русские стихи на английский язык. Он признавался, что писать по-русски для него более естественно, по-английски — элемент «кроссворда»; весь вопрос в эстетической ценности этого «крос­сворда». Именно Бродский припомнил английскую пословицу о языке: «Покинешь меня — погибнешь» [Книжное обозрение. 1996. № 6. С. 2].

Логичен вопрос, может ли шедевр, великое художественное произведение быть написано не на родном языке. Двуязычный Пушкин, получивший в лицее прозвище Пушкин-француз и в дво­рянском быту по обыкновению того времени пользовавшийся французским языком, писал только на русском языке. И.О. Тур­генев, большую часть зрелой жизни проживший за рубежом, был уверен, что творить можно единственно на родном языке: «Как это возможно писать на чужом языке — когда и на своём-то, на родном, едва можешь сладить с образами, мыслями и т.д.» [Тур­генев 1966: 86]. Письма Тургенева на французском, немецком и английском языках были, по признанию носителей этих языков, стилистически совершенны. Ему принадлежат стихотворения, тексты оперетт, критические этюды, детские сказки и куплеты по-французски и по-немецки, но всё это лежало на периферии его творчества, а шедевры писались только по-русски.

Выводы учёных, исследовавших иноязычные произведения великих и известных поэтов и писателей, практически совпадают: созданное на неродном языке заметно уступает тому, что сложи­лось на родном. Это обстоятельство пытаются объяснить тем, что человеку по-настоящему дано знать только один язык. Б. Шоу считал: «Не существует человека, который, хорошо зная свой

ИЗ

родной язык, был бы способен овладеть другим» (Цит.: [Алексе­ев 1984: 9]). Мнение Б. Шоу совпадает с выводом-советом вели­кого русского писателя И. Бунина: «...Пишите на том языке, с ко­торым родились и выросли. Двух языков человек знать не может. Понимаете, знать, чувствовать всякую мельчайшую мелочь, вся­кий оттенок... Что, можете вы, например, подмигнуть читателю по-французски?» (Цит.: [Адамович 1988: 183—184]).

Столь же категоричен и современный поэт А. Вознесенский: «Стихи — это то, что нельзя написать на чужом языке. Это — не­подконтрольное. Это — высшее, где уже не материя, а дух языка кричит, не прикрытый коронным "приемом" автора, что иноязыч­но не выразить ни Пушкину, ни Цветаевой, ни Рильке — не суме­ли этого, — в стихах прорывается непереводимое, голое чувство, тоска, судьба, а не литература, вопит слово "выть" — такое редкое для хрустального интеллектуализма художника <...> Каждый, кто пробует писать стихи на неродном языке, расплачивается баналь­ностью за кощунство. Для меня, например, это — святотатство, я никогда не писал стихов по-английски, если не считать пары шуточных» [Вознесенский 1989: 97].

Муки писателя, в зрелом возрасте меняющего язык творче­ства, описал В. Набоков, который в эмиграции перешёл на анг­лийский: «Совершенно владея с младенчества и английским и французским, я бы перешёл для нужд сочинительства с русского на иностранный язык без труда, будь я, скажем, Джозеф Конрад, который до того, как начал писать по-английски, никакого следа в родной (польской) литературе не оставил, а на избранном язы­ке (английском) искусно пользовался готовыми формулами. Ког­да, в 1940 году, я решил перейти на английский язык, беда моя заключалась в том, что перед тем, в течение пятнадцати с лиш­ним лет, я писал по-русски и за эти годы наложил собственный отпечаток на своё орудие, на своего посредника. Переходя на дру­гой язык, я отказывался не от языка Аввакума, Пушкина, Тол­стого — или Иванова, няни, русской публицистики — словом, не от общего языка, а от индивидуального, кровного наречия. Дол­голетняя привычка выражаться по-своему не позволяла доволь-

2. СЛОВО И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА

ствоваться на новоизбранном языке трафаретами, — и чудовищ­ные трудности предстоявшего перевоплощения, и ужас расста­вания с живым, ручным существом ввергли меня сначала в со­стояние, о котором нет надобности распространяться; скажу толь­ко, что ни один стоящий на определенном уровне писатель его не испытывал до меня» [Набоков 1990:133]. Оценки англоязычно­го творчества самого В. Набокова противоречивы. А. Вознесенс­кий считает английские стихи Набокова неудачными [Вознесен­ский 1989: 97], а другой поэт Евг. Витковский назвал чуть ли не лучшим стихами XX в. поэму, которой начинается английский роман В. Набокова «Бледное пламя».

Психолог Б.Г. Ананьев объясняет этот феномен законом пси­хической асимметрии: ведущим языком билингва является тот, в котором проявляется наибольшее соответствие между мышлени­ем и языковыми средствами. Остальные языки функционально слабее, и им отводится подсобная роль [Ананьев 1966]. Установ­лено, что в освоении материнского языка участвуют оба полуша­рия, а в освоении любого следующего — в основном, левое. «Толь­ко на родном языке можно петь, писать стихи, признаваться в люб­ви... На чужом языке, даже при отличном его знании, можно лишь преподавать язык, разговаривать о политике и заказывать котле­ту. Один язык у человека — два языка не покажешь» (А. Битов. Уроки Армении).

Существует, однако, и прямо противоположное мнение. На­пример, русская писательница Н. Берберова рассуждает так: «На­боков — единственный из русских авторов (как в России, так и в эмиграции), принадлежащий всему западному миру (или — миру вообще), не России только. Принадлежность к одной определен­ной национальности или к одному определенному языку для та­ких, как он, в сущности, не играет большой роли: уже 70 лет тому назад началось совершенно новое положение в культурном мире -Стриндберг (в "Исповеди"), Уайльд (в "Саломее"), Конрад и Сан-таяна иногда, или всегда; писали не на своём языке. Язык для Кафки, Джойса, Ионеско, Блакета, Хорхе Борхеса и Набокова перестал быть тем, чем был в узконациональном смысле 80 и

4.1. /ЛЛЛ.УМУЛШ'УЛЛЩЦ-, СВОИСТВО СЛОИЛ

100 лет тому назад. И языковые эффекты, и национальная пси­хология в наше время, как для автора, так и для читателя, не под­держанные ничем другим, перестали быть необходимостью. За последние 20—30 лет в западной литературе, вернее — на верхах её, нет больше "французских", "английских" или "американских" романов. То, что выходит в свет лучшего, становится интернаци­ональным. Оно не только тотчас же переводится на другие язы­ки, оно часто издаётся сразу на двух языках, и — больше того -оно нередко пишется не на том языке, на котором оно как будто должно было писаться. В конце концов становится бесспорным, что в мире существует по меньшей мере пять языков, на которых можно в наше время высказать то, что хочешь, и быть услышан­ным. И на каком из них это будет сделано — не столь уж суще­ственно» [Берберова 1990: 546—547]. Правда, десятью страница­ми ниже Н. Берберова с горечью пишет о «безвоздушном про­странстве» (отсутствии страны, языка, традиций).

Писать на чужом языке можно, но можно ли создать на нём великое произведение — вопрос остаётся открытым. Убедитель-¹ ного примера пока еще нет. Думается, что поистине великое ху­дожественное произведение — это энциклопедия духовной жиз­ни этноса, народа, общества, колоссальный массив культурных смыслов, рассредоточенных в каждом отдельном слове и в каж­дой идиоме. Авторитетные комментаторы «Евгения Онегина» (Набоков, Лотман) убедительно об этом свидетельствуют.

Рекомендуемая литература

1. Алефиренко Н. Ф. Поэтическая энергия слова: синергетика язы­ка, сознания и культуры. М., 2002.

2. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов / Пер. с англ. М., 2001.

3. Встречи этнических культур в зеркале языка в сопоставитель­ном лингвокультурном аспекте. М., 2002.

4. Гаспаров М.Л. Метр и смысл: Об одном из механизмов куль­турной памяти. М., 1999.

5. Мечковская Н.Б. Язык и религия: Пособие для студентов гума­нитарных вузов. М., 1998.

2. СЛОВО И ХУДОЖНСТВЕПНЛЯ ЛИТ1;НЛ1УРЛ

6. Николаева Т.Н. «Скрытая память» языка: Попытки постановки проблемы // ВЯ. 2002. №4. С. 25—41.

7. Оболенская Ю.Л. Диалог культур и диалектика перевода: Судь­бы произведений русских писателей XIX века в Испании и Ла­тинской Америке. М., 1998.

8. Подюков И.А. Народная фразеология в зеркале народной куль­туры: Учебное пособие. Пермь, 1990.

9. Социокультурные проблемы перевода: Сб. научных трудов / ВГУ. Воронеж, 1999. Вып. 3.

10. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., 2000.

11. ХотинецВ.Ю. Этническое самосознание. СПб., 2000.