Для постижения Курса исключительно важно понимание двух систем мышления: верного мышления и неверного, или ложного мышления. Ложное мышление отождествляется с эго. Верное мышление отождествляется с системой мышления Святого Духа, которая есть прощение. Система мышления эго не приносит счастья. С предельной ясностью указывает Курс на то, что обе эти системы — и эго, и Святого Духа — сами по себе совершенно логичны и в самих себе абсолютно последовательны. При этом они взаимно исключают друг друга. Будет полезно разобраться в системной логике эго, поскольку эта система действительно весьма логична. И, как только вы поймёте её внутреннюю логику, прояснится множество вещей в Текстеу которые в противном случае кажутся довольно туманными.
Одна из трудностей изучения Курса состоит в том, что он не похож ни на одну известную нам мировоззренческую систему. Большинство из них развивается линейно, т. е. сначала изучающий знакомится с наиболее простыми концепциями, которые постепенно усложняются. С Курсом дело обстоит иначе. Мыслительный строй Курса чудес представлен в круговом развитии. Кажется, он ведёт читателя круг за кругом через весь материал, повторяя его снова и снова. Представьте себе колодец или шахту: вы спускаетесь кругами всё глубже и глубже, пока не достигаете дна. Дном в данном случае будет Бог. Спуск идёт кругами, и чем глубже, тем ближе к фундаменту мышления эго, но всегда через одно и то же. Вот почему тот же самый материал повторяется в Курсе снова и снова. И, поскольку постичь Курс чудес с первого (или же с сотого) раза почти невозможно, нам даны более семисот страниц.
Постижение Курса чудес — это процесс, отличающий его от любой другой духовной системы. Хотя он и предстаёт системой высокоинтеллектуальной, он в действительности является процессом живого опыта. Форма, в которой написан Курс чудес, преследует определённую педагогическую цель: не заставляя нас штудировать его, как при изучении любой другой системы, уводит нас по спирали в глубину колодца. Работая над материалом Курса и используя его концепции в жизни, мы будем всё глубже проникать в то, о чём в нём говорится. Тем не менее я считаю целесообразным подойти к системе мышления эго с точки зрения линейного развития, чтобы лучше понять, как она выстраивалась. Это облегчит нашу будущую работу с Текстом.
Грех, Вина и Страх
Для понимания системы мышления эго необходимо разобраться в трёх ключевых идеях этой системы. Они — и фундамент её, и её строительные блоки. Это — грех, вина и страх. Встретив при чтении слово «грех», вы всегда можете заменить его словом «разделение», поскольку оба термина означают одно и то же. Тот грех, в котором мы повинны и который в конечном счёте является источником всей нашей вины, — это грех нашей веры в разобщение с Богом. Примерно то же самое в учении Церкви называется «первородным грехом». Третья глава в книге Бытия прекрасно описывает появление на свет эго. На этот пассаж, кстати, имеется ссылка и в первом разделе главы 2 текста (Т-2.1.3-4).
Итак, рождением эго явилась вера в то, что мы отделили себя от Бога. Вот что такое грех: вера в разобщение с нашим Творцом и учреждение собственного «я», разделённого с нашим подлинным «Я». Ведь подлинное «Я» есть синоним Христа. Где бы вы ни встретили заглавное «Я», вы можете заменить его «Христом».
Мы верим, что учредили собственное «я» (с маленькой буквы), которое и есть наша истинная сущность и которое существует автономно от нашего истинного «Я» и от Бога. Здесь начало всех мирских проблем, убеждение в том, что мы — индивидуумы, разобщённые с Богом. Как только мы поверили в то, что совершили этот грех (или какой-либо другой), психологически неизбежно переживание или ощущение вины за то, что, как нам кажется, мы совершили. В некотором смысле вину можно определить как переживание совершённого греха.
Так что термины «грех» и «вина» можно использовать как синонимы. Поверив в то, что мы согрешили, уже невозможно верить в свою невиновность и не испытывать того, что известно как вина.
Когда в Курсе чудес говорится о вине, имеется в виду смысл, несколько отличный от общеупотребительного. Обычно это слово означает чувство вины за то, что я совершил или не совершил, и мы всегда ассоциируем «вину» с конкретными моментами нашего прошлого. Но это сознательное переживание вины — всего лишь верхушка айсберга. Если вообразить себе остальную часть айсберга, скрытую под водой, то громада его массы и будет представлять вину. В действительности вина есть сумма всех негативных чувств, убеждений и переживаний, которые мы когда-либо испытывали по отношению к себе. Вина, таким образом, может быть любой формой ненависти к себе, неприятия себя, чувства некомпетентности, неудачливости, опустошённости, ощущения недостаточности в себе, потерянности, неполноценности.
Значительная часть этой вины бессознательна, вот почему образ айсберга здесь так уместен. Большинство ощущений, вызванных нашим убеждением в собственной омерзительности, лежит под порогом сознания, что делает их практически недоступными для нас. И первоисточником всей этой вины является вера в то, что мы согрешили против Господа, разделив себя с Ним. Как результат этого мы видим себя разделёнными со всеми остальными и с собственным «Я».
Ощутив вину, уже нельзя не верить в неотвратимость наказания за те ужасные вещи, которые мы натворили, и за то, как мы, по-нашему представлению, мерзки. Как учит Курс: «Вина всегда потребует наказания». Как только мы ощутили вину, над нами сразу же нависла угроза наказания. Психологически просто немыслимо избежать этой последовательности. Тогда-то и появляется страх. Всякий страх независимо от его видимой причины в этом мире приходит с верой в то, что я должен понести наказание за всё содеянное или не содеянное. И тогда я начинаю бояться всего, что может послужить этим наказанием.
Поскольку мы верим, что первичный объект нашего греха есть Бог, а суть нашего греха состоит в отпадении от Него, мы начинаем верить, что Господь самолично должен нас покарать. При чтении Библии вы встречаетесь с леденящими душу описаниями гнева и кары Божьей; именно в этой вере коренятся истоки поведанных ужасов. К Богу всё это не имеет ни малейшего отношения, ибо Бог есть только Любовь. Всё это связано с проекцией нашей собственной вины на Него. Это не Бог изгнал Адама и Еву из райского сада. Это Адам и Ева сами изгнали себя из него.
Поверив, что согрешили перед Богом (а верят в это все), мы должны также верить, что Бог непременно нас покарает. В Курсе говорится о четырёх препятствиях покою, и последним из них является страх перед Богом (Т-19.ІѴ-Г). Таким образом, мы, убоявшись Бога, превратили Его из Бога Любви в
Бога страха — Бога ненависти, наказания, мести. Это как раз то, чего хочет от нас эго. Как только мы чувствуем вину, независимо от её происхождения, мы начинаем верить, что не только сами грешны, но и что Бог намеревается поразить нас насмерть. Таким образом, Бог, любящий Отец и единственный наш друг, становится нам врагом. А как может чувствовать себя человек, имеющий своим врагом Бога? Повторяю, это и есть начало всему, что вы читаете в Библии или в других источниках о Боге как о карающем Отце. Верить в этот образ — значит, приписывать Ему все те свойства эго, которые присущи нам самим. Как сказал Вольтер: «Бог сотворил человека по своему образу и подобию, и человек ответил Ему тем же». Бог, которого создали мы, в действительности есть образ нашего собственного эго.
Никто не может жить в этом мире с подобной ношей страха, с подобной мерой ненависти к себе, с подобной глубины виной в своём сознании. Совершенно немыслимо существовать с таким бременем волнений и тревог. Это разрушило бы нас. Следовательно, должен существовать путь, позволяющий справиться со всем этим. Поскольку мы не можем обратиться за помощью к Богу, которого в системе мышления эго уже сделали врагом, единственный доступный нам выход мы видим в самом эго.
Обратившись к нему за помощью, мы говорим: «Сделай же что-нибудь! Я больше не могу существовать под гнетом этих волнений и тревог. Помоги!»
Эго, верное своей форме, окажет помощь, которая на поверку окажется вовсе не помощью, а лишь видимостью её. «Помощь» эта имеет две основные формы, и именно здесь можно по-настоящему понять и оценить тот вклад, который внёс своими трудами Зигмунд Фрейд.
Отрицание и проекция
Я думаю, что здесь необходимо сказать несколько слов о Зигмунде Фрейде, к которому современная пресса не слишком благоволит. Сейчас популярны и вполне заслуженно Юнг и другие нетрадиционные психологи, а Фрейд почему-то оттеснён на задний план. Однако понимание эго в Курсе зиждется в основном на учении Фрейда. Он был незаурядной личностью, и не будь Фрейда — не было бы и Курса чудес. Сам Юнг признавал, что, несмотря на все разногласия с Фрейдом, он просто «стоит на его плечах». И это будет справедливо по отношению ко всем психологам, появившимся после Фрейда. Методично, чётко и на редкость логично Фрейд описал, как функционирует эго.
Упомяну только, что Фрейд использует термин «эго» в несколько отличном от Курса значении. В Курсе «эго» скорее соответствует значению этого слова, принятому в восточной философии. Иными словами, эго есть самость, которая пишется с маленькой «с» (или малое «я»). Для Фрейда эго — лишь часть психического, которое состоит из ид (бессознательного), сверх-эго (сознательного) и это — части разума, объединяющего все эти элементы. Приблизительный смысл «эго» в Курсе будет адекватен всему психическому у Фрейда. Вам просто надо будет сделать эту поправку для работы с Курсом.
Между прочим, одна ошибка Фрейда оказалась грандиозной. Он не понял, что всё его «психическое» было защитой от нашего истинного «Я», нашей истинной реальности. Фрейд настолько боялся своей собственной духовности, что вынужден был создать систему мышления, неуязвимую для духа. И это ему удалось. Но он блестящее описал принцип работы психического, или эго. Его ошибка, повторяю, состояла в непонимании того, что всё описанное им было просто защитой от Бога. Почти всё, что сегодня говорится об эго, основано на том, что открыл нам Фрейд. И мы в великом долгу перед ним. Особенно значителен вклад Фрейда в области исследования защитных механизмов. Его работы помогли нам понять, как мы защищаем себя от собственных вины и страха.
Обращаясь за помощью к эго, мы открываем книгу Фрейда и находим в ней два термина, которые окажутся для нас очень полезными. Первый — это подавление, или отрицание. (Курс не использует термин «подавление», предпочитая ему слово «отрицание». Вы, однако, можете пользоваться любым из них.) Что мы делаем со всей этой виной, ощущением греха, чувством страха? Мы притворяемся, что их нет, отрицаем их, отказываемся от них. Мы просто вытесняем их из нашего сознания, и это вытеснение известно как подавление, или отрицание (отказ). Мы отрицаем для себя их существование. Например, если мы слишком ленивы, то, заметая мусор под ковёр, притворяемся, будто его больше нет. По той же аналогии испуганный страус прячет голову в песок, чтобы не иметь дела с тем, что напугало его, или чтобы не видеть этого. Однако по совершенно очевидным причинам и то, и другое бездейственно. Если по-прежнему заметать мусор под ковёр, то постепенно он соберётся в бугор, о который мы, в конце концов, споткнёмся. Страус же, надолго упрятав голову в песок, может попасть в большую беду.
Но на каком-то уровне мы знаем, что наша вина всё ещё там. Тогда мы снова обращаемся к эго: «Отрицание помогло, но на этот раз ты должен сделать что-то ещё. Всё это копится во мне, и в один прекрасный день может взорваться. Пожалуйста, помоги». И тогда эго отвечает: «У меня есть кое- что как раз для тебя». Надо, мол, только заглянуть на такую-то страницу «Толкования сновидений» Фрейда или в любой другой источник, и там мы найдём нечто, известное под названием «проекция». Для понимания Курса нет, пожалуй, более важной идеи. Если вы не понимаете проекции, вы не поймёте ни единого слова в Курсе — ни в смысле того, как функционирует эго, ни в плане того, как Святой Дух устраняет то, что создало эго. Проекция попросту означает следующее: вы находите нечто внутри себя и заявляете, что его там нет, что оно — вне вас, в ком-то другом. Буквально «проекция» означает выброс вовне, к чему-то ещё или от чего-то. Именно это все мы и делаем в проекции. Веря, что вина или греховность присутствуют в нас самих, мы говорим: «Всё это не во мне. Оно — в тебе. Не я виновен, ты виноват. Не я несу ответственность за то, как отвратительно себя чувствую, а ты». С точки зрения эго не имеет никакого значения, кто этот «ты». Для эго совершенно безразлично, на кого вы проецируете свои ощущения; важно, что найден объект, на который можно свалить вину. Так эго учит нас избавляться от неё.
Самое лучшее из всех известных мне описаний этого процесса можно найти в Ветхом Завете в книге Левит, где Сынам Израилевым даётся предписание, что они должны делать в Судный день, или Йом Кипур. В этот день необходимо собраться вместе. В центре стана находится Аарон, который, будучи Первосвященником, служит посредником между Богом и людьми. Аарон возлагает руку на стоящего рядом козла и символически переносит все скопившиеся за год людские грехи на это несчастное животное. Затем козла выдворяют вон из стана. Это прекрасное и весьма наглядное объяснение сути проекции — и история зарождения всем нам хорошо известного выражения «козёл отпущения».
Итак, мы заявляем, что все наши грехи не в нас, они — в тебе. Потом мы создаём дистанцию между нами и нашими грехами. Никому не хочется находиться вблизи своей греховности, и мы изымаем её из себя, помещаем в кого-то другого, а затем изгоняем этого другого из нашей жизни. Это можно осуществить двумя путями. Первый — физически отдалить от себя данное лицо, второй — сделать то же самое психологически. Психологическое отчуждение в действительности является наименее явным и наиболее разрушительным.
Способом отмежеваться от тех, на кого мы перекинули свой грех, будет «атака» на них или гнев против них. Любое выражение нашего гнева, будь то лёгкое раздражение или безудержная ярость (между ними нет никакой разницы, они, по сути, одно и то же [У-ч.1.21.2:3-5]), всегда будет попыткой оправдать проекцию нашей вины вне зависимости от причины, вызвавшей гнев. В этой потребности спроецировать вину и коренится причина нашего гнева. Вы можете не соглашаться с тем, что говорят или делают люди, но в ту минуту, когда у вас возникла гневная реакция, появилась склонность к суждению и критике, вы увидели в другом то, что отрицаете в себе. Другими словами, вы проецируете свой собственный грех и вину на другое лицо и нападаете на них в нём. Только теперь вы нападаете на них не в себе, а в другом и хотите, чтобы этот другой оказался по возможности дальше от вас. На самом же деле всё, что вы хотите сделать, — это оказаться по возможности дальше от собственного греха.
Очень интересно проследить, как в Ветхом Завете, особенно в третьей части Торы, книге Левит, Сыны Израилевы старательно выявляют формы «нечистого» в окружающем их быте и определяют пути размежевания с ним. Имеются довольно подробные отрывки, описывающие «нечистое», относится ли это к качествам людей, разным формам «нечистого», к определённым лицам в их собственном кругу или вне его. Затем объясняется, каким образом Сыны Израилевы должны остерегаться любой формы «нечистого». Какими бы причинами ни были обусловлены эти наставления, их ключевой идеей является психологическая потребность изъять «нечистое» из себя, поместить его в кого-то другого и отдалиться от него.
С этим пониманием интересно обратиться к Новому Завету и увидеть, как Иисус поступал наперекор этому принципу. Иисус принимал все формы «нечистого», которых верующие чурались, видя в этом способ поддержания чистоты своей религии. Он принимал в свои объятия изгоев общества, считающихся таковыми в соответствии с Иудейским Законом, как бы говоря: «Вы не можете проецировать свою вину на других. Вы должны найти её в себе и в себе исцелить». Вот почему Евангелие говорит, что ты должен очищать свою чашу изнутри, а не снаружи (Лука 11:39) и не беспокоиться о сучке в глазу брата, а заботиться о бревне в своём (Лука 6:41-42) и что чистым человека делает не то, что приходит внутрь извне, а то, что исходит изнутри наружу (Матфей 15:11). Идея та же самая, что и в Курсе: источник нашей греховности не вовне, а внутри нас. Однако с помощью проекции мы стараемся увидеть наш грех вне нас и там разрешить проблему, не замечая, таким образом, что в действительности проблема заключена внутри нас самих.
Когда мы обращаемся к эго и просим избавить нас от чувства вины, оно отвечает: «Хорошо. Но сначала тебе придётся подавить (вытеснить) это чувство, а затем спроецировать на кого-то другого. Таким образом ты от него избавишься». Однако оно умалчивает о том, что спроецированная вина есть атака и самый верный способ сохранить эту вину. Это оно утаивает. Эго не глупо: оно стремится к тому, чтобы мы продолжали оставаться виноватыми. Позвольте мне остановиться на этой идее подробнее, так как она также является ключевой для понимания того, как эго утешает нас.
Есть в Курсе термин «влечение к вине» (T-19.IV- А. 10-17). Эго тяготеет к вине, и причина такого влечения станет очевидной, если припомнить, что такое эго. Логика его советов — отрицания и проекции — заключена в следующем: эго есть не что иное, как убеждение в реальности нашего разобщения с Богом. Это то ложное «я», та мнимость, которая возникла в минуту нашего отпадения от Бога. Следовательно, пока мы верим в реальность разобщения, эго живо. Как только мы поверим в то, что никакого разобщения не было, эго придёт конец. Как говорится в Курсе: «...эго и созданный им мир возвратятся в ничто, откуда они и явились» (Р-13.1:2). В действительности эго и есть ничто. Пока мы верим в реальность первородного греха, греха разделения, мы утверждаем, что эго реально. Ощущение вины учит нас тому, что грех реален. Любое чувство вины равно утверждению: «Я согрешил». Между тем изначальный смысл греха заключается в том, что я отделил себя от Бога. Следовательно, пока я верю, что мой грех реален, я виновен. Вижу ли я грех в себе или в другом, я всё равно утверждаю, что грех реален и эго реально. Следовательно, эго крайне заинтересовано в том, чтобы поддерживать в нас вину.
Всякий раз, встретившись с невиновностью, эго подвергнет её атаке, поскольку безгреховность есть величайший грех против мыслительной системы эго. Если вы невиновны, стало быть, и безгрешны, а если вы безгрешны, то эго нет. Строка из Курса гласит: «Для эго невиновные виновны» (Т-13.11.4:2), поскольку быть невиновным означает грешить против заповеди эго: «Да будешь ты виновен». Если вы невиновны, то вы виновны в своей невинности. По этой причине, например, мир расправился с Иисусом. Он учил, что мы невиновны, и мир должен был его убить, ибо он богохульствовал против эго.
Следовательно, главная цель эго — поддерживать в нас чувство вины. Но эго, конечно, не может раскрыть нам своих карт, поскольку тогда мы перестали бы обращать на него внимание. Эго настаивает на том, что, следуя его советам, мы освободимся от вины. И единственным способом является, естественно, отрицание вины в себе, проекция её на другого, а затем и атака на него. Таким будет наше освобождение от вины. Но снова эго умалчивает о том, что атака и есть самый верный способ остаться виноватым. И это правда, ибо другая психологическая аксиома гласит, что, напав на кого-то в мыслях или действием, вы будете чувствовать свою вину. Невозможно причинить кому-то вред в помыслах или поступком и не ощутить вины. Возможно не почувствовать её (психопаты, к примеру, не переживают вины), но это не значит, что на более глубоком уровне вы не ощущаете себя виновным.
Таким образом, эго создаёт и, надо отдать ему должное, довольно умело цикл вины и атаки. Чем виноватее мы себя чувствуем, тем острее необходимость отрицать вину в себе и нападать за это на другого. Однако чем чаще мы нападаем на кого-то, тем глубже наша вина за содеянное, поскольку на определённом уровне мы, безусловно, знаем, что наша атака была неоправданной. Это ещё больше усугубляет вину, и вся история повторяется снова и снова. Таким образом, не любовь движет этим миром, а чередование вины и атаки. И если кто-то утверждает, что мир зиждется на любви, то познания его в области эго не слишком велики. Любовь принадлежит Миру Господнему, а в нашем мире возможно лишь отражение её. Любовь в сем мире не имеет места. Но в нём имеют место атака и вина, и именно эта динамика является неотъемлемой частью нашей жизни как индивидуальной, так и коллективной.
Цикл «атака-защита»
В системе «нападение-защита» возникает вторичный круг. Как только я поверил в свою виновность, спроецировал свою вину на вас и напал на вас, я начинаю верить (согласно принципам, упомянутым мною раньше), что заслуживаю наказания. Поскольку я — нападающая сторона, то резонно жду ответной атаки. Нападёте вы на меня или не нападёте, значения не имеет. Я верю, что непременно нападёте, поскольку я виновен. Уверовав в неизбежность ответной атаки, я должен затем обеспечить себе защиту. И поскольку я стараюсь отрицать факт своей виновности, то утверждаю, что атака на меня неоправданна. Нападая на вас, я подсознательно испытываю страх ответной атаки, к которой должен подготовиться заранее. Теперь я должен выстроить защиту против встречной атаки. Но всё, чего я этим достигну, — вызову страх у вас, и тут мы станем настоящими партнёрами, т. е. чем больше я буду нападать на вас, тем больше вы должны защищаться, нападая в ответ, я же должен буду защищать себя, предприняв ответную атаку. И так до бесконечности (У-ч.1.153.2-3).
Такая динамика объясняет, например, безумие гонки ядерных вооружений. Ею же объясняется и наше собственное безумие. Чем сильнее моя потребность в самозащите, тем очевидней факт моей вины. Это очень важный принцип для понимания сущности эго. Наиболее отчётливо об этом сказано в строке из Текста: «Защиты производят то, что будут защищать» (Т-17.ІѴ.7:1). Цель всякой защиты — оградить или защитить себя от страха. Если бы я не боялся, мне не понадобилась бы защита, но тот факт, что я нуждаюсь в защите, говорит о том, что я должен бояться, ибо если я не боюсь, то к чему мне защита? Сам факт того, что я защищаю себя, подтверждает то, что я должен бояться, а бояться я должен, потому что виновен. Таким образом, моя защита укрепляет то, от чего она должна была меня защитить (мой страх). Следовательно, чем больше я защищаю себя, тем больше учу себя тому, что я есть эго: грешное, виновное, трепещущее от страха.
Эго прекрасно знает, что делает. Оно убеждает нас в необходимости защищаться, но чем больше мы себя защищаем, тем глубже ощущаем вину. Эго подсказывает нам самые разнообразные способы защиты от вины. Но та самая защита, которую оно нам предлагает, только усиливает вину. Вот почему мы снова возвращаемся на круги своя. Есть прекрасный урок в Учебнике, где говорится: «Не защищаясь, я себя спасаю» (У-ч.1.153)*. Если я действительно готов понять, что мне ничего не угрожает и что Бог — моя подлинная защита, то мне вовсе ни к чему защищать себя. Вот почему, читая в Священном Писании о последних днях Иисуса, мы узнаем, что он не защищал себя. С той минуты, когда его схватили, и покуда над ним насмехались, били плетьми, гнали и в конце концов убили, он не защищал себя (смотри, к примеру, От Матфея 26:52-53 и 27:14). Он только говорил: «Мне не нужна защита», так же как Учебник гласит: «Сыну Божьему не нужна защита от истины его собственной реальности» (У-ч.ІЛ 35.26:8). Когда мы доподлинно знаем, кто мы такие и кто есть наш Отец на Небесах, нам не надо защищать себя, ибо истина не нуждается в защите. Однако внутри системы мышления эго мы будем чувствовать потребность в защите и вечно будем защищать себя. По существу, два этих цикла и обеспечивают существование эго. Чем больше вины мы чувствуем, тем больше нападаем. Чем больше мы нападаем, тем более виновными себя чувствуем. И чем больше мы нападаем, тем большую испытываем потребность в защите от ожидаемого наказания, или контратаки, что, по сути, и есть атака.
Предполагаемое название урока 153 в новой редакции Курса чудес
Вторая глава книги Бытия заканчивается описанием того, как Адам и Ева стоят друг перед другом нагие, не испытывая никакого стыда. Стыд в действительности — просто иное слово для вины, а отсутствие стыда есть выражение условий, существовавших до разделения. Иными словами, вины не было, поскольку не было греха. Третья глава Бытия повествует об изначальном грехе — вкушении Адамом и Евой плода с запретного древа. Этот акт символизирует их неповиновение Богу, а это и есть грех. Другими словами, они считают, что обладают волей, раздельной с Божьей Волей, способной выбрать нечто, Богом не сотворенное. Это, повторяю, и есть рождение эго, т. е. веры в то, что грех возможен. Итак, они вкушают плод, смотрят друг на друга, впервые испытывают стыд, и каждый прикрывает своё нагое тело. Они закрывают фиговыми листками свои половые органы, что становится выражением их вины. Они понимают, что совершили нечто греховное, и нагота их тел становится символом греха. А от греха необходимо защититься. Это и станет выражением их вины.
В следующий момент Адам и Ева слышат голос Бога, разыскивающего их. Они испытывают страх перед наказанием и прячутся от Отца в кусты. Уже здесь вы видите связь между верой в грех (возможность отделить себя от Бога), чувством вины за совершённое и страхом перед тем, что может произойти, если Бог поймает и накажет нас. И конечно, с развитием сюжета в третьей части мы видим, что Адам и Ева были совершенно правы: Господь действительно наказывает их. Интересно, что, представ в конце концов перед Богом, Адам немедленно проецирует свою вину на Еву, говоря: «Жена, которую Ты дал мне, она дала мне от дерева, и я ел» (женщина всегда виновата). Господь взирает на Еву, которая тут же поступает подобно Адаму, говоря: «Змий обольстил меня, и я ела». Так в действии мы наблюдаем механизм защиты от страха и вины: проекция ответственности на кого-то другого.
Вспомните, что я говорил ранее: вина всегда будет требовать наказания. Эго потребует наказания Адама и Евы за их грех, и Бог, обнаружив их, несомненно, накажет их жизнью, полной боли и страданий от рождения до самого конца, т. е. до смерти. Позже мы будем говорить о том, как Иисус корректирует этот процесс. Во всяком случае, эта глава книги Бытия даёт нам наглядную картину всей структуры эго: она вскрывает связи между грехом, виной и страхом.
Одним из самых действенных способов защиты от вины в арсенале эго служит атака на других людей, и это, кажется, успешно достигается нашим гневом, оправдывающим проекцию собственной вины на других. Чрезвычайно важно осознать, насколько велика заинтересованность мира в целом и каждого из нас в отдельности (как части этого мира), в оправдании факта нашей разгневанности. Ведь всем нам нужны враги. Нет никого в подлунном мире, кто на том или ином уровне не наделил бы мир чертами добра и зла. Вот так мы разобщаем мир, причисляя одних к категории хороших, других к категории плохих. Цель этого — наша глубокая потребность иметь объект, на который мы можем спроецировать свою вину. Нам нужен по меньшей мере один человек, одна идея или одна группа людей, которых мы можем сделать плохими, или козлами отпущения. Здесь и лежит источник всех наших предрассудков и пристрастий. У нас есть огромная потребность, обычно бессознательная, сделать кого-то козлом отпущения, чтобы, свалив на него бремя собственной вины, избавиться от неё. Так было с незапамятных времен, о чём свидетельствуют уже первые исторические записи. К этому же сводилась суть любой значительной мыслительной или социальной системы, когда-либо существовавшей в мире. Их вечной предпосылкой было существование людей хороших и плохих.
Это можно чётко проследить в истории христианства как такового. С самого начала идёт процесс разделения на хороших и плохих: на иудеев, верующих в Христа, и на иудеев, не верующих в него. Затем среди иудеев, верующих в него, происходит раскол и деление на последователей Святого Петра, Святого Павла, Святого Иакова. С тех пор идёт непрекращающееся внутреннее дробление Церкви. Причина — всё та же подсознательная необходимость найти кого-то, отличного от нас и не такого достойного, как мы сами. Для нас, повторяю, весьма полезно увидеть, как велика наша заинтересованность в этом процессе. Вот почему зрители с такой радостью приветствуют счастливый конец фильма, где хорошие герои побеждают плохих. Мы разделяем упомянутую заинтересованность в наказании плохих персонажей, поскольку в этот момент верим, что нам удалось избавиться от своих собственных грехов.
Особые отношения
Всё, что до сих пор я описывал как гнев или атаку, по существу есть лишь одна из форм нашей проекции. Это наиболее очевидная из двух форм, которые Курс называет «особыми отношениями». Пожалуй, самой сложной концепцией для понимания Курса и ещё более сложной для её использования является идея «особости», а также превращение «особых отношений» в отношения святые.
Существует две формы особых отношений. Первая — особые отношения ненависти, о которых мы уже говорили, то есть такие отношения, где мы находим кого-то подходящего и обращаем его в объект нашей ненависти, дабы отвести внимание от реального объекта нашей ненависти — самих себя. Вторая форма особых отношений — та, что в Курсе называется особыми отношениями любви. Эти отношения наиболее могущественные и коварные, ибо суть их не так очевидна. Повторяю, нет более сложной концепции для понимани- я или же применения к себе, чем эта. Особые отношения не упоминаются ни в Учебнике для студентов, ни в Руководстве для учителей, а в Тексте о них ничего не говорится вплоть до пятнадцатой главы. Но начиная с этого момента и на протяжении следующих девяти глав только о них и будет идти речь.
Причина, по которой особую любовь столь трудно распознать и иметь с ней дело, заключается в том, что она видится вовсе не тем, чем является. Трудно скрыть от себя факт собственной озлобленности на кого-то. Разве что на какое-то время. Но долго поддерживать эту иллюзию не удаётся. Особая любовь — нечто совсем иное. Она всегда будет казаться не тем, что есть. Это наиболее соблазнительный и обманчивый феномен в нашем мире. Она следует тем же принципам, что и особая ненависть, но в иной форме. Главный принцип в её основе тот же: попытка избавиться от вины, увидев её в ком- то другом. Следовательно, в действительности подобная любовь служит тонкой завесой, маскирующей ненависть. А ненависть, повторяю, есть лишь попытка ненавидеть кого-либо, чтобы не испытывать чувства подлинной ненависти к самому себе. Сейчас мне бы хотелось показать, как этот процесс осуществляется тремя различными путями и как под личиной спасения нас от вины с помощью «любви» эго в действительности усугубляет нашу вину посредством ненависти.
Позвольте мне сначала описать, что же такое «особая любовь», а затем перейти к её динамике. Если вы помните, в самом начале среди слов и понятий, имеющих отношение к вине, я упоминал веру в то, что в нас чего-то недостаёт, что в нас имеется некий изъян. Курс называет это «принципом недостаточности», и на нём основана вся динамика «особой любви».
«Принцип недостаточности» говорит о том, что внутри нас чего-то недостаёт. Что-то в нас неполноценно, не завершено, не осуществлено. В силу такой недостаточности у нас возникают определённые потребности. Это очень важная составляющая в нашем чувстве вины. Поэтому мы снова обращаемся к эго: «Помоги! Ощущение собственной ничтожности, опустошённости, неполноценности невыносимо! Нужны срочные меры!» И эго отвечает: «Хорошо. Вот что мы сделаем». И тут мы получаем от него первую пощёчину, ибо оно говорит: «Всё так и есть. Ты и впрямь существо премерзкое, и ничто на свете не изменит того факта, что в тебе имеется серьёзный изъян и недостаёт чего-то жизненно важного». Конечно, при этом оно не сообщает нам, что недостаёт нам Бога, ибо, узнай мы это, мы выбрали бы Бога, и эго прекратило бы своё существование. Эго говорит, что природа нас чем-то обошла, и поправить это уже невозможно. Затем, однако, оно заявляет, что всё же можно кое-что сделать для облегчения боли, связанной с этим изъяном. Если ничего нельзя сделать в отношении этого природного дефекта как такового, то можно поискать кого-то или что-то вовне для компенсации того, чего внутри нас недостаёт.
В принципе особая любовь говорит, что у меня есть особые потребности, которые Бог не способен удовлетворить, поскольку я снова подсознательно превратил Его в своего врага, поэтому в системе эго я не обращаюсь за помощью к Богу. Когда же я нахожу тебя, личность особую, с характерными особыми чертами или качествами, я решаю, что ты удовлетворишь мои особые потребности. Так рождается термин «особые отношения». Мои особые потребности будут удовлетворены твоими особыми свойствами, и это делает тебя особой личностью. А когда ты удовлетворишь мои особые потребности согласно моему желанию, я буду тебя любить. Если же у тебя есть особые потребности, которые я смогу удовлетворить, ты будешь любить меня. С точки зрения эго это и есть брак, заключённый на Небесах.
Следовательно, то, что в нашем мире зовётся любовью, на самом деле есть «особость», гигантское искажение любви, если её понимать согласно интерпретации Святого Духа. Другое название для всей этой динамики — зависимость. Я становлюсь зависимым от тебя в компенсации моих нужд и делаю тебя зависимым от меня в удовлетворении твоих нужд. И, покуда мы так действуем, всё идёт прекрасно. Такова природа «особости». Её намерение — компенсировать воспринятую в самом себе недостаточность, используя кого-то для восполнения изъяна. Наиболее явно и пагубно подобным образом мы ведём себя с людьми. Однако подобным же образом мы можем относиться к любым вещам, к любой субстанции. Алкоголик, к примеру, стремится заполнить пустоту в себе через особые отношения со спиртным. То же самое делают люди, не знающие меры в еде. Маниакальные желания приобретать одежду, разбогатеть, добиться положения в обществе — явления того же порядка. Все они есть не что иное, как попытка компенсировать наши мерзкие чувства по отношению к самим себе посредством чего-то внешнего, что принесёт нам радостные ощущения. Есть прекрасная и сильная глава почти в самом конце Текста «Не ищи ничего вне себя» (Т-29.VII). Стремясь к чему-то внешнему, мы ищем идола, который можно определить как подмену Бога. В действительности же лишь Бог способен удовлетворить нашу потребность. Особость здесь служит цели эго; она создаёт видимость защиты от нашей вины, на деле же она эту вину усугубляет. И делает она это в основном тремя способами, к рассмотрению которых теперь можно перейти.
Первый способ заключается в том, что если у меня есть особая потребность и ты, повстречавшись мне, удовлетворишь её, то в действительности я просто превращаю тебя в символ моей вины. (Мои рассуждения сейчас не выходят за рамки мыслительного строя эго и не касаются системы мышления Святого Духа.) Всего-то я и сделал, что ассоциировал тебя с моей виной, ибо единственная цель моих взаимоотношений с тобой и любви к тебе — удовлетворение моих нужд. Следовательно, если на уровне сознания я сделал тебя символом моей любви, то на бессознательном уровне я сделал тебя символом моей вины. Не будь во мне этой вины, не было бы и потребности в тебе. Сам факт подобной потребности напоминает мне подсознательно, что я действительно виновен. Таков, следовательно, первый способ, которым особая любовь укрепляет ту самую вину, от которой она пытается защитить. Чем большее значение ты приобретаешь в моей жизни, тем больше будешь напоминать мне о своём действительном назначении — защищать меня от моей же вины, подтверждая тем самым факт моей виновности.
Для понимания этого процесса полезно представить наш разум в виде стеклянной банки, где собрана вся вина. Больше всего на свете нам хочется удерживать вину внутри сосуда и ничего о ней не знать. Мы ищем «особого» партнёра, который будет хорошей крышкой для этой банки. Мы заинтересованы в том, чтобы крышка плотно прилегала к банке. Пока э<