Как-то раз мальчик ушёл гулять в лес,
в одной далёкой и глухой деревне.
Дни и месяцы сменяли друг - друга,
а он не мог найти дороги обратно.
Днём он добывал пищу как мог,
корешки, грибы, травы, ягоды.
Ночью насквозь промерзал,
укрываясь лишь мхом и зовя маму.
Но каждое утро просыпался бодрым,
становясь взрослей и сильней.
его дух поддерживала мысль,
Ему казалось, что мама рядом,
ночью бережно укрывает мхом,
а утром указывает путь к пище.
Пролетел десяток лет
и мальчик нашёл путь домой.
Увидев границы деревни,
он рванул что есть сил к дому.
Увидел постаревшего отца,
И кинулся в его объятья.
-Где мама, спросил сын.
-Она ушла в тот же день,
Когда ты бесследно пропал,
прохрипел отец, смахнув слезу.
Парень оцепеневши молчал,
ярость застлала его глаза.
-Мама была со мной, а ты,
ты даже не искал меня.
Отец молча плакал.
-Обнимала ли тебя мать,
показывала ли путь к еде
и дорогу к своему дому?
так вот и меня она просила,
сидеть и ждать здесь,
чтобы тебе было куда вернуться.
Парень понял и обнял отца,
чувство вины жгло его лицо,
но тело отца охладело.
он умер минутами ранее…
Не знаю к чему, мне вспомнились мои же записки, пусть и в другой интерпретации, нежели я публиковал в контакте. И интерпретация не важна, ведь важна же суть, может действительно дело в том, что в эгоизме своём, я совсем забыл о родителях и об этом я уже не так давно думал. Началось какое-то сумасшедшее повторение мыслей, в котором я забыл о ходе времени, лёжа на крыльце, рядом с курящим недо-другом или недо-врагом, как посмотреть.
Почему так всегда? Вечно загонишь себя ниже плинтуса, а потом сковчишь как же тебе плохо.
Во всём виноват лишь ты,
заткнись и запомни,
виновен лишь только ты
и не ищи здесь виновных.
Опять домино. И опять он прав. Порой мне кажется, что свои песни он пишет с меня, потому, что в его песнях как ни в чьих других я вижу себя, чувствую себя, живу ими. Хоть и говорят, что живём мы так как себя позиционируем, как осознаём свой быт, так и думаем, так оно и воплощается.
По мне так всё это полный бред, я не верю в судьбу или рок, не верю в материальность мыслей, в карму и прочую чушь. Веру в бога и ту я давно потерял, когда во время крещения, в детстве, меня чуть не задавила монашка на мерседесе, да и такое со мной случалось, не везёт так не везёт.
Хотелось выть, опять выть, на луну, чей слабый свет еле проникал сквозь густые облака. На Ганса, который отнял мою, нет не надежду конечно, разумом я понимал, что не быть нам с Настей вместе, но мечту, о которой как говорится, вредно не мечтать. На то, что случилось со мной, я так и не приблизился к разгадке, как, да почему. Вообще хотелось просто выть.
Это чувство и ранее посещало меня, ощущение безысходности, когда варианта два, смириться и стать грёбаным роботом, или же найти в себе какой-то резерв и сжав зубы до скрежета, каким-то чудом переламывать ситуацию. И по сути, я выбрал первое, а как собственно переломать? Показать и доказать людям, что я далеко не собака, а человек, но это ничего не изменит, только станут все со мной возиться как с маленьким, чего не позволит моя гордыня. Второе же, я не мог позволить себе физически, каким чудом стать человеком? Это ведь жизнь, а не сладкая сказочка, в которой человек, обречённый на заточение в ничтожное тело животного всё осознаёт, меняет свою жизнь, ещё и находит любовь. Не верю!
Вот и остаётся мне, по причине всего выше перечисленного, лежать ослабшей тушей на крыльце, и радоваться тому минимуму, что я могу себе позволить. С другой стороны, включив идеалиста, можно заключить, что не так уж всё и хреново. У меня есть кров, есть еда и то, кто не бросил меня по воле случая.
Почему-то сейчас мне казалось, что Ганс сидит и думает о Насте и это злило, накатываясь волнами немой ярости. С другой стороны, я был уверен, что параллельно, он думает, что со мной делать, или вернее сказать, как мне помочь, что в принципе одно и тоже. И как раз-таки сей факт охлаждал меня, как ведро ледяной воды, ведь больше мне не на кого было надеяться, а Ганс, уже проверенный человек, будь я человек, мы, наверное, даже подружились бы, но всё это фантазии и слова.
Ганс взглянул на меня вопросительно, я ответил непонимающим взглядом, после чего он сходил в до за парой банок пива, предусмотрительно не закрывая за собой дверь. Вернувшись он увидел, что я и ухом не повёл, уселся обратно рядом со мной, вздохнул похлопав меня по плечу, и махнул одной из банок в мою сторону, предлагая присоединиться к нему. Только сейчас я заметил в его руках вытянутую по длине и низкую по высоте кружку.
Я кивнул головой, в знак согласия, и получив свою порцию пива, стал медленно и с наслаждением лакать из миски, под робкую улыбку, своего нынешнего собеседника, так сказать.
-Gut, сказал Ганс.
Я на миг оторвавшись от миски кивнул снова, давая молчаливый ответ.
На улице действительно было очень хорошо, тучи рассеялись и меня озарял лунный свет, я был не один, лакал пиво, а главное было тепло. Очередной раз, за последние дни, на моих глазах выступили слёзы. Слёзы благодарности Гансу и погоде, слёзы усталости и опустошения, слёзы страха. Ведь я чувствовал, что мне и шеей тяжело шевелить, лакая пиво, не говоря уже обо всём теле. Предчувствие, которое часто спасало меня, прям таки кричало, обратиться к Гансу, попросить помощи. Но я этого не хотел. Я просто ждал, ждал, что будет, если мне суждено покинуть этот мир сегодня, это будет здесь, на этом самом крыльце, гордо и молчаливо, ведь я не один смерть со мной, стоит где-то за спиной и Ганс тоже, я был уверен, что он меня не бросит.
Бесило бессилие. Ненавижу это чувство, когда понимаешь, что выхода просто нет, как бы ты не пытался, что-то изменить, всего не поменять. Что-то всегда незыблемо и неизменно, хочешь ты этого или нет. Постоянно только одно, как бы ты не крутился, из каких бы ситуаций не выбирался, всегда найдётся ситуация более тяжёлая чем нынешняя, тогда ты и вспомнишь, как до этого всё было хорошо.
Ладно, хватит расклеиваться, факт остаётся фактом и осознание происходящего, потихоньку приносит покой. Безысходность всё же не тот термин применимый в данный момент ко мне, скорее смирение перед лицом неотвратимого.
Я умираю и понимаю это, пусть страшно, пусть глупо и нелепо, совсем не так как я хотел этого. Бред конечно, желать смерти, но в моём представлении она была всегда какой-то яркой и красочной, в духе многочисленных фильмов и сериалов, гордо, с каким-то своеобразным величием, а не так как сейчас.
А как сейчас – то, на самом деле никак. Тихо и безмятежно, лёжа посреди крыльца, рядом с задумчивым и курящим Гансом. Говорят, что, умирая ты постепенно вспоминаешь прошлое, какие-то кадры проносятся перед глазами, какие-то ошибки и сожаления, радостные миги, прочие события. Ничего этого нет, просто уныние и печаль, и конечно доля смирения, ведь плюс есть во всём, я отмучился, не совсем конечно, но скоро.
Минуты стали тянуться как часы, а я всё ждал, когда же это произойдёт и как. Вот уже голова опустилась на крыльцо, я лежал и ощущал, как чувствительность покидает тело, голова ещё шевелилась каким-то чудесным образом, а занемевшее тело уже отказалось подчиняться. Вместе с этим ушли и боль, и мысли, и чувства. Ни осталось ничего, только ожидание неотвратимого в исступлении.
Да и пусть, не чувствовать, так не чувствовать. Хотя кое-что, всё-таки осталось. Малая толика тепла, которой я так и не поделился с миром. С Настей и Гансом, друзьями и родителями, с знакомыми и не очень мне людьми. Будьте счастливы, любите и живите, цените всё – то, что имеете, а то чего нет вам иметь возможно и не стоит. А то, что не станет меня это ерунда, меня не стало ещё раньше, даже раньше того момента, когда меня сбила машина.
И вот, Настя где-то дома, с родными и близкими, Ганс ещё не скоро выйдет из своего немого раздумья и всё поймёт, на улице тепло и снежинки переливаются в ярком свете фонарей, и мне становится легко и спокойно, глаза закрываются. И вот меня не стало… ну вот и всё…
Эпилог.
Сегодня день счастья,
а завтра? вдруг нет?
Давай доживём мы,
получим ответ…
Крыша, на удивление встретила меня спокойствием. Я ожидал сносящего с ног ветра, дикого холода, ведь говорят, что на высоте всегда холодней, но нет, было тихо и спокойно для октября месяца. Как ни крути, стоя посреди крыши в пальто, я не чуть не мёрз.
Если бы кто-то со стороны увидел меня в ночной час на крыше, решил бы, наверное, что я собираюсь сигануть в низ. Жалкие, глупые людишки, не суицидник я, увольте. Жизнь, хоть ещё то дерьмо, но бывает прекрасной, как сейчас, как сегодня.
Я редко встаю рано тем более, когда в отпуске, что случается со мной редко, всегда много работы, чёртовы заводы. Но сегодня я, встав ни свет, ни заря побрился, сходил даже на брусья, завтрак, душ и бегом в этот прекрасный день.
И принёс он мне собственно много, ухмылялся я сам себе расстилая на холодный пол крыши, глупый речевой оборот, плед, боясь отморозить зад, да и ещё кое-что ещё. Какое звёздное небо, поражался я, постоянно поднимая голову вверх и отрываясь от своего занятия. Люблю звёзды, ради этого собственно и поплёлся на крышу, а пара бутылок вина скрасит мне компанию, людей мне за день хватило вдоволь.
Ну, вот и всё, плед расстелен, бутылка откупорена, наушники в уши и можно забыться, лежать вот так вечность беспечно, наблюдать за движением звёзд, этих громадин в бесконечном космосе. Странные они, вроде супергиганты, которым миллиарды лет и до которых миллиарды световых лет, а такие маленькие и падают, и падают, и падают, сегодня настоящий звездопад, что ж им на месте то не висится? Но до одури красиво, за ними можно наблюдать вечность.
В наушниках вдруг заиграл Дельфин, исполнитель нулевых, со своеобразной музыкой, пусть и не всем понятной, но мы ж не стадо, не может всем нравится одно и тоже, а может стадо, только настолько разнимся во вкусах, что…Мысль моя прервалась очередной наиболее ярко светящейся и падающей звездой. Боже ну как это красиво и успокаивает. Хотя задуматься, это же смерть светила, оно обязательно столкнётся с чем-то и взорвётся, или просто взорвётся, суть одна оно умрёт.
Вот мы люди – людишки, нам красиво уродство, ведь любая жизнь священна, а мы видим красивое в смерти и в уродстве, мы в родстве с хаосом. И пусть говорили греки, что порядок рождается в хаосе, я с ними кардинально не согласен. Порядок есть порядок, а хаос, хаосом был, хаосом будет и им, и останется, пока его не пресечь.
Эх как много мыслей способна уместить человеческая голова, если я после яркого и насыщенного дня, лежу на крыше, смотрю на звёзды, получая истинное удовольствие и тут же думая о каких-то секретах мироздания, о чём-то грустном, в том числе о чём-то чего мне никогда не понять. Хотя и чёрт с ним, это всё же не мешает мне с пользой проводить время, отдыхать и расслабляться, вот такие вот тараканы в моей голове, и хоть лбом бейся этого уже никогда не исправить, собственно я и не стремлюсь что- то исправлять.
-Мы обязательно встретимся, слышишь меня… Подпевал я Дельфину, или же подвывал, ну простите, не умею я петь, слуха тоже никакого, зоопарком всем по ушам топтали, каюсь. Главное не талант, главное не голос, самое важное это душа, чувствовать песни. Чувствовать всё, как сегодня.
Возможно тысячи улыбок были раздарены мной, я объездил весь город, обошёл всё, что только мог. Просто так бесцельно. Бродил по улицам и мостам, паркам и скверам, набережным и мостовым, и это доставляло неимоверное удовольствие. Будто я снова маленький мальчик, выехавший в большой город, который кажется целым миром.
А дальше, а дальше мне захотелось кофе и завернув в маленькую кафешку, меня ждал приятный сюрприз. Ко мне подсела девушка, которой по неизвестным мне причинам, не хотелось быть одной. Мы сидели, пили кофе, проводя время за приятной беседой, а дальше всё закружилось как в той песне, искра, буря, безумие…
После, неспешно обуваясь в её квартире и наблюдая за ней, стоявшей лишь в одном халате и облокотившейся на дверной косяк, я как обычно подбирал слова, и пусть она была неимоверно красивой, я не хотел заводить никаких интрижек. Ещё одно приятное удивление, она попросила забыть её и её адрес, мол всё было хорошо, было и прошло. Я не возражал, действительно всё было хорошо, но чего-то между нами не хватало, может так и было правильно, кто его разберёт.
И вот, вернувшись к своему дому в приподнятом настроении, я и затарился вином, и сидел на крыше, думая о мире вокруг меня, падающих звёздах и бесконечности.
Жизнь странная блин штука как не крути. И почему я всё-таки возвращаюсь к мыслям о ней. Ведь стоя на чужом пороге сегодня, да и каждый раз вспоминая о ней, я понимаю, что пора бы перестать быть собачонкой, верной и преданной. Она далеко, где-то там в Германии. И парень у неё есть Маркус вроде, хотя для меня Ганс и всё тут. Да и чувств особо нет никаких, какая – то старая привязанность, какая-то неудовлетворённость что ли.
Но хватит уже об этом. Сегодня есть сегодня и я счастлив, что к сожалению, бывает редко, но как я уже говорил жизнь странная штука.
Вот сижу я сейчас под звёздами, пережёвывая сегодняшний день и смотря в даль. И главное жизнь прекрасна. Мне правда плевать на то, что будет завтра, ведь я не экстрасенс и кроме того, что напьюсь с друзьями, есть повод, предположить не могу, что будет. Да и не важно это. Может машина меня собьёт, может кирпич на голову упадёт, может любовь свою встречу. Надо жить сегодня, а не завтра. Ведь завтра, наступит только завтра.