Эшлин сидела на диване, смотря в одну точку и покачиваясь вперед-назад, обнимая коленки руками. То, что происходит с ней, наверняка имеет какое-то объяснение. Она ведь изучала психологию, и интересовалась темой безумия, но неужели именно вот так оно все выглядит? Девушка понимала, что она пересекла черту. Она убийца. Тело Стиви рано или поздно найдут, а ведь это не убить кошечку во дворе. Его будут искать воспитатели лагеря. А потом об этом узнают родители. Мама будет так плакать, ее сердце просто не выдержит этого. А Джеки никогда больше не увидит своего лучшего друга. Она вспомнила, как они мило играли в детстве. Джеки тогда был еще щеночком, которого подарили на день рождения маленькому Стиву. Росли вместе с пеленок, и они всегда были лучшими друзьями. Ей вспомнились грустные глаза собаки, и она представила, он, должно быть, сейчас сидит у окна и скулит. Джеки всегда ощущал все лучше, чем люди. У них со Стиви была какая-то странная связь. Это заставляло Эш ревновать, ведь до появления пса такая связь была между ей и братом. Не то, чтобы Джеки что-то поменял, просто он будто бы занял место девушки. Хотя, с учетом того, что она как раз в это время переезжала в город, это было необходимо. Стиви не мог остаться совершенно один, это разбило бы ему сердце. «Прости, Джеки, блохастая ты сволочь. Но я забрала у тебя твоего Стиви. Теперь он только мой. А не твой.» - Бесшумно, еле двигая губами, прошептала девушка, едва приподняв уголок губ.
Джерри ходил по комнате взад-вперед, временами поглядывая на девушку. В какой-то момент он не выдержал и сел рядом с ней, требовательно сказав:
-Так. Мне это надоело, ты уже четыре часа так сидишь, и даже не моргаешь. Расскажи мне, что случилось, это же жесть какая-то. Иначе я вызываю скорую!
|
|
Девушка резко перевела на него взгляд, моргнув впервые за это время. Слезы резко потекли из ее воспаленных глаз, а она тихо произнесла:
-Я убила своего брата.
Джерри замер на секунду, а затем резко вскочил, и, выругавшись, посмотрел на девушку:
-Ты сделала что? Ты?! Так, я вызываю полицию.
На этих словах, Эш резко вскочила и пристально уставилась на своего парня. Затем она медленно провела рукой по его щеке и прижалась потрескавшимися, холодными губами к его губам. Отстранившись, она улыбнулась:
-Зачем? Я пошутила. На меня напал медведь. Может, пойдем в кровать?
Шумно выдохнув, парень приобнял ее за талию и посмотрел ей в глаза:
-Милая, какая кровать? Посмотри на себя. Ты вся в крови, у тебя куча ран, а твои руки… ты их что, медведю в пасть засунула?
Обиженно поджав губы, Эшлин протянула плаксивым голосом:
-Ты что, меня больше не хочешь? Я недостаточно красива для тебя?
-Что? Я не…
Эшлин подбежала к своей тумбочке, и, схватив красную помаду, в спешке и совершенно безобразно накрасила себе губы, а затем схватилась за тушь. Резкими, быстрыми движениями, она красила себе ресницы, попадая кисточкой по глазам, что вызывало у нее боль и заставляло и без того красные глаза слезиться без остановки.
Джерри подбежал к ней, схватив ее за руки, и развернул к себе:
-Да что ты творишь? Успокойся. Приди в себя, что с тобой не так?
Девушка начала плакать, отчего тушь сразу потекла по ее щекам, смешиваясь с криво нанесенной помадой и оставляя черные разводы по всему лицу. Она протянула, колотя руками в грудь парня:
|
|
-Ты меня больше не любишь. Ты меня больше не хочешь. Я для тебя никто. Нет, нет, нет!
Окончательно потеряв понимание ситуации, Джерри постарался остановить ее от подобных действий, но с тем же успехом он мог бы попытаться остановить ураган. Эш рыдала, бегала по квартире, била руками по стенам, а потом резко остановилась и со всех сил ударилась о стол головой. Еще раз, и еще, она билась до тех пор, пока парень не успел остановить ее. Удерживая ее руками, он попытался убрать грязные патлы волос с ее лица. Посмотрев на него, Эшлин резко закусила свою губу. Так сильно, что кровь буквально брызнула и потекла по ее подбородку. Джерри в ужасе отшатнулся в сторону, понимая, что даже ее глаза начали буквально разъезжаться в разные стороны, бешено вращаясь и оглядывая комнату, пока девушка сидела и заламывала себе пальцы, а кровь капала с ее подбородка ей на бедра.
-Да ну, мать твою, к черту все это. Я на это не подписывался, - Джерри уверенно схватил телефон, намереваясь вызвать скорую, - Я не знаю, что за демоны в тебя вселились, но это совершенно нездоровая херня!
Повернувшись к ней спиной, чтобы не видеть эту кошмарную картину, он поднес трубку к уху и уже приготовился называть адрес, как только диспетчер ответит на вызов. Резкая боль пронзила его тело, а ноги отказались слушаться и подкосились, от чего парень упал. В следующую секунду, его девушка схватила выпавший телефон из его рук и со всей силы кинула в стену, разбивая тот на мелкие кусочки. В ее руках был большой кухонный нож.
-А-а-а, Ты что, нахер, творишь?! Эшлин, уймись, это же я! Не надо! – Голос Джерри буквально сорвался на визг, пока он тщетно пытался отползти в сторону. Он не понимал, что она сделала, но все его тело оказалось буквально парализовано и едва слушалось.
|
|
Эшлин встала рядом с ним. Ее глаза больше не вращались как у безумца, они смотрели прямо на него, с ледяным спокойствием. Присев и смотря ему в глаза, не моргая, она быстрым движением взялась рукой за его челюсть, засунув пальцы в рот парню, и медленно начала тянуть ее вниз. Дикий крик огласил квартиру, пока челюсть парня медленно выходила из суставов, с влажным хрустом, который отдавался в его голове ударами молота. Девушка ощущала в себе невероятную силу. Ее тело буквально бурлило энергией, запредельной, космической мощью.
Крик сменился влажным бульканьем. Равнодушно смотря на изуродованный труп под своими ногами, изо рта которого вытекала пузырящаяся кровь, девушка закрыла глаза. Она снова ощутила это. Время остановилось. В воздухе повис запах тлена. Даже если бы ее попросили описать этот аромат, она бы не смогла. Но она точно знала, что если бы сама вселенная начала гнить и разлагаться, то она бы пахла именно так. По стенам вокруг нее потекла кровь. Точно такая же, пузырящаяся, но гораздо темнее. Новый запах наполнил комнату, запах тухлого мяса и гнили. В отличие от первого, он был действительно отвратителен. В потоках этой гнилостной крови все так же копошились тысячи червей, а она все продолжала слышать отдаляющийся крик Джерри.
-А зачем ты это сделала, сестренка? Тебе было мало меня, да?
Эш обернулась, перед ней стоял Стиви. Грязный, покрытый ссадинами оттого, что она тащила его по камням, и с неестественно свернутой шеей. Он смотрел на нее немигающими, мутными глазами и медленно двигал ртом, пытаясь говорить:
-Загубила вторую душу. И что ты будешь делать с этим? Стала маньячкой. А знаешь, это было смешно. Посмотри, как ты свернула ему челюсть. Тебе же понравилось, да?
Девушка покосилась на труп и улыбнулась братику:
-Да, понравилось. А почему ты тут, Стиви?
Ребенок неестественно дернулся. Он начал трястись. Невероятно быстро, молниеносно, его тело буквально начало хрустеть от этого, и Эш слышала каждую косточку, которая ломалась от этой тряски. Затем ее брат как ни в чем ни бывало остановился и снова уставился на нее немигающими глазами. Кровь продолжала сочиться из стен, черви уже плотным слоем покрывали пол, а вонь заставляла глаза слезиться. Стиви начал снова медленно произносить слова.
-А я теперь всегда буду тут, сестренка. Рядом с тобой. Это же здорово? Тебе понравились мои цветы?
Эш покосилась на цветы, лежавшие на столе. Они сгнили, и были покрыты жуками, которые поедали остатки растительной массы. Она повернулась к Стиви и улыбнулась ему:
-Да, они очень вкусно пахли. Что это за цветы?
Стиви дернулся и сделал шаг к ней:
-Это были цветы моей боли, дорогая Эшлин. А теперь они внутри тебя. Ты довольна? Гордишься собой, да?
Девушка начала замечать странные тени в уголках комнаты. Они ползли к ней, расплываясь в множестве щупалец, а голова начала нестерпимо болеть. Звон в ушах заполнил все пространство, буквально заставляя кости резонировать в тон ему. От нестерпимой боли, она упала на колени, расплескав бурую массу гнилой крови. Черви тут же начали ползти по ее ногам вверх, а девушка лишь выдирала свои волосы, иногда вместе с кожей, и кричала. Она кричала так громко, что горло, казалось, должно было разорваться на тысячи кусочков. Ее носа коснулось что-то прохладное. Открыв глаза, она встретилась взглядом со своим братом. Он прижал свое лицо так близко, что кончики их носов соприкоснулись.
-Позволь всему разрушиться, - произнес Стив, и из его рта с каждым словом вываливалась на ее ноги целая куча холодных, склизких червей.
-Нет, нет, нет, я не могу, Стиви, я не могу, - Девушка истерично рыдала, слезы текли по ее окровавленным щекам, и она попыталась обнять мертвого брата.
Руки провалились в пустоту, и она упала на пол. Она снова осталась одна. Мир пришел в движение. Поглядев на труп своего парня, Эшлин медленно подползла к нему, и, прижавшись, крепко обняв его, закинула на него одну ногу.
-Время спать, милый. Сладких снов.
***
Несмотря на то, что кошмары ей не приснились, Эш не ощущала себя отдохнувшей. Солнце начинало вставать, на часах было 6 утра, а холодный и окоченевший труп Джерри все так же лежал в ее объятиях. Медленно встав, девушка размяла затекшую шею. Она не понимала, что ей делать дальше. Решив просто дрифтовать по течению, она подошла к цветам, лежавшим на столе, и еще раз вдохнула аромат полевых цветов. Удивительно. Они приятно пахли, хоть и начали увядать. Взяв в руки букет, она медленно, шаркая ногами, пошла к входной двери.
Город только начинал оживать. На улице еще не было так много людей, да и машин тоже. Медленно бредя в лучах рассветного солнца, окровавленная, в изорванной юбке и упавшей с плеч блузке, она сжимала в руках букет, сорванный ее братиком, и раз в несколько минут закрывала глаза, останавливаясь, подносила его к лицу и вдыхала аромат цветов.
Визг шин даже не напугал ее. Как и последовавший за этим удар. Сонный водитель отвлекся на телефон, не успев заметить переходящую дорогу девушку. Лежа на асфальте, Эшлин не ощущала боли, лишь улыбаясь и смотря в небо. Ей казалось, что облака похожи на лица ее родителей. А где-то рядом было еще одно маленькое облачко. Джеки, вилявший хвостом, но грустно прижавший ушки.
***
Ей снился дуб. Ветвистый, старый, тот самый, что стоял в их саду. Она качалась на качелях, которые когда-то давно соорудил их отец. Холодный осенний ветер заставлял кожу девушки покрываться мурашками, но она упрямо раскачивалась. Вперед-назад, вперед-назад. Дом уже давно обветшал, да и сад зарос травой. Веревки на качелях почти сгнили, а потому жалобно скрипели при каждом движении, но изо всех сил держались. Они будто бы боролись, не желая разрываться. Не желая умирать.
-Глупенькие, мы все умрем. Вам тоже пора, - Эшлин засмеялась и раскачалась еще сильнее. Веревки наконец лопнули, и она упала на землю. Мягкий и плотный покров сухих листьев смягчил ее падение, и она начала, смеясь, кататься в них, швыряя листья в небо.
-Я плыву, я плыву-у-у в безмолвных водах, и я не вижу, не вижу-у-у берега! – Эшлин напевала эту песенку, широко улыбаясь, - И я умру-у-у, в безмолвных водах, умру в безмолвных водах!
Ритмичный писк аппарата жизнеобеспечения, озвучивающий ее пульс, вырвал ее из сна. Она лежала на белоснежных простынях, подключенная бесконечным количеством трубок. Пошевелив руками, она поняла, что прикована наручниками к койке. В палату вошла медсестра и полицейский.
-Так-так… Эшлин? Вы меня сейчас понимаете? – Полицейский достал блокнот
-А почему не должна? – вопросительно выгнула бровь девушка.
-Мы нашли вашу квартиру с трупом внутри. Скажите, это вы его убили? Вы его так изуродовали?
Девушка еще раз хихикнула и посмотрела прямо в глаза полицейскому:
-Конечно я! А кто еще мог такое сделать. Это же я самая крутая. А вы нарушаете мое право на адвоката. Но знаете? Мне все равно, что вы ведете этот допрос не по форме. Я его убила, я признаюсь, посадите меня в тюрьму!
Полицейский поежился от безумного взгляда девушки и отвел глаза, буркнув:
-боюсь, не в тюрьму. Вы не помните?
Эш отвела взгляд, уставившись в окно:
-А что я должна помнить?
-Вы здесь уже неделю. И вчера вы проходили освидетельствование. Вы признались во всем самостоятельно. По результатам экспертизы вы признаны невменяемой, так что, боюсь, вас ждет принудительное лечение. Одного я понять не могу, как вы умудрились так оторвать челюсть бедняге? Это ж какую силу нужно иметь?
-А если я уже во всем призналась, зачем вы еще раз спрашиваете у меня это все?
-Если честно, я просто хочу понять. Возможно, хотя бы сегодня вы расскажете мне мотивы? – Полицейский отложил блокнот и уставился на девушку, оглядев ее руки, - Вам через многое пришлось пройти, судя по всему. Что с вашими пальцами? Это вы сделали?
Она хихикнула:
-Ага. Зубками своими. Хотите попробовать? Я могу вам разрешить их погрызть, - она задумалась на секунду, - ах, мотивы? Мне просто захотелось. И я сильная. Вы думаете, наручники меня удержат?
-Я полагаю, что да, - полицейский сохранил невозмутимость.
-Временно, пока я не захочу откусить тебе нос, дядя-полицейский, - девушка плотоядно облизнулась и подмигнула ему. Дядя, а какой сегодня день? Знаешь, я совсем потеряла ход времени. И я уже не понимаю, когда я сплю, а когда нет.
-Сегодня шестое июля, и сейчас вы определенно не спите.
-Какая жалость, - Эш наигранно всплакнула, - я так хочу спать. Я больше так не могу. Знаете, я уже две недели почти не сплю. Вот ни капли. Потому что мне снятся кошмары. Разные, реалистичные. Кстати! Я убила своего маленького братика, да. Сломала ему шею голыми руками, а труп оттащила в кусты.
Полицейский поежился и буркнул:
-Да, в этом вы тоже признались. И все же… Вы до сих пор отказываетесь раскрыть мотивы?
-Да ты же и так все сам понимаешь, идиот. Неужели по мне не видно? – Девушка наигранно закатила красные глаза, а после поморщилась: этот жест принес ей болезненные ощущения.
Полицейский ничего не ответил. Тяжело вздохнув, он просто вышел из палаты. Медсестра, все это время безучастно смотрящая за происходящим, воткнула в капельницу шприц, и сухо сказала:
-Снотворное. Сейчас ты поспишь.
Глаза Эш округлились, и она резко закричала:
-Нет, стой, нет-нет, что творишь?!
Не обращая внимания на эти крики, медсестра ввела лекарство, и молча удалилась из палаты. Эш откинулась на койку, и закусила губу.
-Ну, поехали. В этот раз от нас ничего не зависит, мы справимся, подружка, - сказала она сама себе.