Ольга Куно
Записки фаворитки Его Высочества
Глава 1. Рандеву в опочивальне
— Рональд, хватит! Прекрати! — воскликнула я, давясь от хохота.
Разумеется, никакого эффекта мои слова не возымели. Как достойный представитель мужского пола Рональд точно знал, чего хочет. Посему он полез обниматься и вскоре повалил меня на траву.
— Ну, что ты делаешь?
Я попыталась вырваться, но не тут-то было: он буквально пригвоздил меня к земле всем весом своего тела. Рубашка, верхняя пуговица которой была расстёгнута из-за жары, сдвинулась набок, обнажая половину плеча.
— Прекрати целоваться, на нас же все смотрят! Ой, нет, только не в губы! Ты же знаешь: я этого терпеть не могу!
Я отвернулась, стараясь спрятать свой рот от его шаловливого языка. В этот момент к нам нахально присоединился Генри, решивший, по-видимому, что без его участия веселье получится неполным. Он принялся мягко покусывать меня за ухо, и уж тут-то я не выдержала.
— Рональд, фу! Сидеть! — рявкнула я, стараясь придать своему тону максимальную серьёзность. И тут же застонала: — Да не на мне сидеть, а на земле!
Рональд, лучший волкодав Его Величества, вес которого превышал пятьдесят килограммов (вес волкодава, не Его Величества; впрочем, Его Величества, вероятно, тоже), послушался и наконец-то соизволил переместить свою тушу на травку. Я с наслаждением втянула воздух в настрадавшиеся лёгкие. Оказывается, иметь возможность нормально дышать — это такое счастье!
Я поднялась на ноги и стала энергично отряхивать одежду. Рабочие брюки и рубаха на то и существуют, чтобы пачкаться, но на этот раз я перемазалась слишком уж сильно. Всё-таки служу не где-нибудь, а в королевском дворце, а такому месту работы следует соответствовать. Генри, серый попугай жако, перелетел ко мне на плечо и, вольготно там расположившись, принялся чистить себе перья.
|
|
Растирая рукой занывшую шею, я окинула взглядом свои владения — Третью Королевскую Оранжерею. Именно здесь проводили бОльшую часть своего времени лучшие королевские псы, соколы, а также различные экзотические животные, список которых включал двух огромных черепах, нескольких попугаев, пару павлинов и крупную зелёную игуану. Периодически власть имущие вспоминали о той или иной зверушке и уделяли ей немного внимания: гончие и соколы требовались мужчинам для охоты, дамы жаждали поиграться с болонками, а иногда сильные мира сего желали похвастаться редкими животными перед иноземными гостями. В этих случаях требуемые звери ненадолго покидали пределы Оранжереи, или же — ещё более редко — первые люди государства захаживали прямо сюда. Затем о здешних обитателях благополучно забывали до очередного случая порезвиться либо похвастаться, и всё остальное время ими занималась я — Говорящая с Животными, или просто Говорящая.
Работы у меня было немало. Помимо того, чтобы кормить и поить животных, а также лечить их в случае необходимости, в мои задачи входило обучать их определённым навыкам, а также просто уделять необходимое им внимание. Я не жалуюсь. Я люблю свою работу, а это редкое счастье, обладая которым, грех жаловаться о мелочах. Однако животных в Оранжерее становилось всё больше, а я по-прежнему оставалась одна, и времени мне определённо не хватало. Необходим был помощник, но таковой всё никак не появлялся. Нас, Говорящих, умеющих находить общий язык со зверями и птицами, на свете не так уж и много; мы имеем славу людей, обладающих редким талантом, и потому пользуемся определённым уважением. Но для того, чтобы попасть на службу во дворец, одного лишь таланта мало; тут требуется соответствовать и некоторым другим критериям, совокупность которых встречается крайне редко. Я как раз и являюсь тем самым редким исключением, что позволило мне в своё время получить нынешнюю работу. Но об этом позже.
|
|
Сегодня мои собаки сильно разленились. Если Рональд ещё был готов хотя бы играть, все прочие и вовсе развалились на траве, лениво нежась в солнечных лучах, проникающих в Оранжерею сквозь застеклённые участки крыши. Я, конечно же, оговорилась. Всё-таки это не мои собаки, а собаки Его Величества. Хотя нет, пожалуй, Его Высочества. Тут недолго и запутаться. Всё дело в том, что наш король, Эдвард Пятый Истлендский, скончался от тяжёлой болезни всего неделю назад. Скончался на семидесятом году жизни, что делает его буквально-таки долгожителем для члена королевской фамилии. Впрочем, это не означает, что он необыкновенно долго правил: трон достался Эдварду в довольно-таки почтенном возрасте, лет десять тому назад или что-то около того. Ранее нашей страной правили представители другой династии, кажется, приходящиеся нынешним правителям какими-то дальними родственниками… Впрочем, я не слишком хорошо в этом разбираюсь: меня совсем не интересует политика. Учитывая, что я живу и работаю во дворце, это может показаться странным, но факт остаётся фактом: государственные дела и придворные сплетни — не моя стихия. Кое-какие слухи до моих ушей безусловно доходят, но по большей части столь же благополучно из них и вылетают.
|
|
Так вот, возвращаясь к теме наших королей. Эдвард Пятый пережил обоих своих сыновей и потому не мог передать им трон. Прямым наследником престола являлся теперь принц Рауль, внук Эдварда. Однако королём он пока не стал. В силу давно установленных традиций после смерти короля его последователь мог быть коронован не ранее, чем по истечении тридцати дней траура. Поэтому де факто во дворце, да и во всём государстве, правил Рауль, однако формально новый хозяин здесь ещё не появился. Так что даже и не знаю, кому именно на данном этапе официально принадлежали мои подопечные, да и принадлежали ли они кому бы то ни было.
Поскольку работать собаки в любом случае были не настроены, я подумала, что неплохо было бы что-нибудь перекусить, и сладко потянулась. Любопытно, который час? Я встала на цыпочки, но висящих на стене часов отсюда видно не было. Можно не полениться и сделать несколько шагов в их направлении, но зачем? В моём распоряжении был значительно более удобный способ.
— Генри, время! — скомандовала я.
Жако взмахнул крыльями, взмыл в воздух и ненадолго исчез из виду, скрывшись за листвой экзотических деревьев. Секунд двадцать спустя он вернулся и, снова опустившись мне на плечо, своим характерным голосом внятно произнёс:
— Четыре и.
Это означало пятый час. Я планировала обучить его также и минутам или как минимум посмотреть, что получится из этой затеи, но всё никак не находила время. Ну что ж, пяти ещё нет, но это не беда, можно и сейчас перехватить пару бутербродов. В конце-то концов моя фигура покамест позволяет не слишком скрупулёзно придерживаться графика в приёме пищи…
Скрип гравия на дорожке, петляющей среди экзотических растений, заставил меня нахмуриться. Кто-то приближался к нам со стороны главного входа, и это была отнюдь не собака. Такой шум мог возвещать лишь о приближении человека. Приятелей, которые могли бы без предупреждения навестить меня в моей обители, было немного, и это определённо не был один из них. Я вышла на дорожку и остановилась, выжидательно глядя на раскидистый куст сирени, из-за которого вот-вот должен был появиться незваный посетитель.
Мои ожидания не замедлили оправдаться. Судя по сиреневой нашивке на камзоле, равно как и непропорциональному чувству собственной значимости, буквально-таки написанному на лице, это был кто-то из личных слуг принца. Может, телохранитель, а может быть, паж или ещё что-нибудь в таком духе; я плохо разбираюсь в этих вещах. В общем, не слишком-то и важная персона.
— Айрин Рэндалл? — спросил он, останавливаясь в паре шагов от меня и всеми силами стараясь игнорировать болонку, принявшуюся сосредоточенно обнюхивать его штанину.
— Да.
Никакой охоты в ближайшее время вроде бы не намечалось. Должно быть, кому-то из власть имущих в очередной раз захотелось поиграть с одной из моих собачек, и этого парня прислали сюда в качестве курьера.
— Его Высочество принц Рауль велел передать, что сегодня вечером он ждёт тебя в своей опочивальне, — торжественно провозгласил вновь пришедший.
Я захлопала глазами. Это что ещё за новости??? У меня в этом дворце совершенно другие задачи. Какая, к дьяволу, опочивальня?
Нет, наш принц, конечно, не святой. И женщины в его опочивальне — действительно не редкость, если верить всем тем слухам, которые так стремительно разносятся по дворцу. Лично я, сплетнями совсем не интересующаяся, волей-неволей слышала как минимум про двух придворных дам и двух горничных. Но я-то тут при чём???
Разумеется, мы с принцем периодически пересекались, в силу выполняемых мною обязанностей. Вернее сказать, принц время от времени пересекался с моими подопечными, к примеру, на охоте, а я просто присутствовала в эти моменты в качестве бесплатного к ним приложения (хм, не такого уж, на самом-то деле, и бесплатного, но это к делу не относится). Я ему при этом глазки не строила, он мне — тем более, да наверняка он даже и не замечал, кто именно привёл и увёл ту или иную собаку. К тому же в последний раз мы с ним виделись таким образом довольно-таки давно, даже не припомню, когда именно, возможно, недели три или четыре назад. Так какая же муха его укусила? Дайте мне эту муху, я сперва оборву ей крылышки, а уж потом безжалостно прихлопну.
— Ну, что язык проглотила? — грубо осведомился посланник принца. — Времени до вечера достаточно, давай-ка приведи себя в порядок. — Он смерил меня критическим взглядом. — Отмойся как следует, причешись, надушись, ну, и всё, что там ещё нужно.
Если бы он вёл себя чуть менее нагло, у меня пропал бы дар речи. Но от такой степени наглости дар речи, напротив, прорезался.
— Да как ты смеешь? — возмутилась я, упирая руки в бока. Собаки оскалились и зарычали, безошибочно определив моё настроение. — Ты вообще соображаешь, с кем разговариваешь?!
Он не был обязан оказывать мне уважение как Говорящей, однако ему не следовало забывать, что я к тому же ещё и дворянка, пусть и самой низкой ступени. А как же, можно подумать, что к любимым королевским гончим подпустили бы простолюдинку. Именно по этой-то причине и было так сложно найти человека, подходящего для работы в Оранжерее. Попробуйте найти Говорящего, который был бы в то же время и дворянином, к тому же готовым поступить на такого рода службу, для аристократа далеко не самую престижную. Но факт остаётся фактом: дворянское происхождение у меня имеется, и то, что я с утра до ночи вожусь с соколами и собаками, ещё не даёт права первому встречному разговаривать со мной подобным тоном.
— Ещё одно подобное слово, и я спущу на тебя собак! Я тебе не продажная девка, а ты не мой сутенёр.
— Так я и веду тебя не к кому попало, — резонно возразил парень. — Да ладно, не кипятись. — Не то чтобы он извинился, но во всяком случае заговорил примирительным тоном. — И в твоих, и в моих интересах, чтобы принц остался доволен; в противном случае нам обоим не поздоровится. Так что давай, подготовься как следует; принц ждёт тебя ровно в девять, так что я приду за тобой без десяти. Да, и вот ещё, — он сунул мне в руки какой-то свёрток, — приоденься.
Больше ничего не говоря, он развернулся и направился к выходу подозрительно быстрым шагом. Видимо, всё-таки не остался равнодушным к моей угрозе спустить на него собак. Я смотрела посланцу принца вслед, задумчиво пожёвывая губами. Ровно в девять, а? У Его Высочества что же, даже прилив сексуального возбуждения происходит строго по часам?
В груди всё кипело и клокотало, но принимать решение я не спешила. Этот мальчик на побегушках (какой там сутенёр, так, курьер, по приказу доставляющий принцу понравившуюся последнему игрушку) был где-то прав. Откровенно перечить принцу чревато крайне неприятными последствиями. Не прийти к нему в опочивальню, раз уж ему взбрела в голову такая фантазия, попросту невозможно. Но и идти туда я тоже не намерена. Обдумывая эту тупиковую ситуацию, я автоматически развернула свёрток — и злость забурлила во мне с новой силой. Внутри обнаружилось платье ядовито-розового цвета, до неприличия короткое, украшенное многочисленными рюшами и кружевами.
— М-да, Ваше Высочество, а вкус-то у вас даже не хромает, — пробормотала я. — Он у вас просто безногий.
А что если…Я снова оглядела платье, брезгливо удерживая его перед собой большим и указательным пальцами. Ладно, Ваше Высочество, уговорили. Я приду к вам в опочивальню, и даже буду там ровно в девять часов. Вот только я сделаю так, чтобы в девять ноль пять вы сами прогнали меня прочь.
Отыскав завалявшиеся в одном из сундуков подсобного помещения ножницы, я принялась за работу. Мягкая розовая ткань резалась легко, и мне стоило немалых трудов удерживать саму себя от излишнего рвения. Уж очень хотелось выместить всю степень своего бешенства на ни в чём в сущности не повинном куске материи. Получив, наконец, то, что показалось мне вполне удовлетворительным результатом, то бишь наряд, подходящий для чучела гораздо более, нежели для любовницы, я поспешила приступить к примерке. Увы, увиденное в зеркале не оправдало моих ожиданий. Многочисленные разрезы получились до отвращения аккуратными. К тому же они не делали меня похожей на чучело, а, напротив, придавали платью излишней сексуальности, колышась при малейшем моём движении и обнажая в такие моменты бёдра и плечи.
Ну хорошо, нет, так нет. Легко сдаваться я не собиралась. Платье пало смертью храбрых, но идея осталась. Я принялась копаться в сундуках. Где там моя самая старая, безнадёжно заляпанная одежда, которую я оставила на случай ремонта? Следовало поторопиться, чтобы успеть также позаботиться о причёске и макияже. Ну, Ваше Высочество, держитесь. Вы сами нарвались. Не будь я Айрин Рэндалл если через две минуты моего пребывания в опочивальне у вас не отпадёт всякое стремление к любовным утехам!
Когда, ровно без десяти минут девять, ко входу в Оранжерею подошёл всё тот же хамоватый слуга, я была абсолютно готова. Человека принца я встретила снаружи, в коридоре, закутанная в длинный серый плащ. Лицо скрывал низко опущенный капюшон. В ответ на недовольное восклицание моего сопровождающего я заявила, что не намерена губить свою репутацию, прилюдно заходя в покои принца в столь поздний час. Может, моё объяснение и не слишком ему понравилось, но тем не менее он его проглотил. Быстро прошагав мимо покоев принцессы Мелинды, младшей сестры Рауля, и комнат, отведённых для её фрейлин, мы прошли на территорию принца, миновали пост стражи и остановились возле одной из дверей. Мой провожатый почтительно постучал, приоткрыл дверь и сделал мне знак входить. Я проскользнула внутрь, на ходу скидывая плащ. Дверь беззвучно закрылась, оставляя меня один на один с Его Высочеством.
Комната оказалась довольно-таки просторной, слишком просторной для опочивальни, на мой скромный взгляд. Приличную часть помещения занимала роскошная кровать с несколькими подушками, в творческом беспорядке разбросанными поверх тёмно-зелёной постели. Хорошо, что не красной. Стало быть, кое-какой вкус у Его Высочества всё-таки есть… Я также отметила то, что постель была аккуратно застелена. Стало быть, меня не пригласили сюда седьмой по очереди. Впрочем, это-то как раз волновало меня меньше всего.
Рядом с кроватью я заметила канделябр с пятью свечами, установленный на специальной круглой подставке. Дополнительные подсвечники были прикреплены к стенам. На невысоком столике, тоже круглом, стояли две вазы — одна с фруктами, другая с каким-то сладостями, — а также бокалы, наполненные шипучим вином. Справа и слева я углядела по одной двери. Левая без сомнения вела в другие комнаты, относившиеся к покоям принца, вроде приёмной, кабинета и прочая, а вот предназначение правой оставалось для меня загадкой. Быть может, это специальный чулан, в котором постоянно сидит шпион, записывающий каждое произносимое в комнате слово? Каково же в таком случае ему приходится в те часы, когда принца посещает очередная пассия?
Подметить остальные детали интерьера я не успела, поскольку в поле моего зрения появился сам принц Рауль. Одет он был мягко говоря неофициально, в длинный шёлковый халат, перехваченный на поясе узким шнурком с бахромой по краям. Правда, внизу из-под халата выглядывали домашние брюки, что не могло меня не порадовать. Несмотря на столь неформальное одеяние выражение лица принца было таким же высокомерным, как и обычно. Вообще все представители королевской фамилии смотрели на простых смертных так, что те моментально чувствовали себя мусором и испытывали непреодолимое желание самостоятельно заместись в совочек.
— Ваше Высочество.
Я присела в подобающем случаю реверансе.
При взгляде на меня глаза принца округлились, и он инстинктивно отступил назад. Рауль остановился, лишь наткнувшись на край кровати, с трудом сохранил равновесие и вытянул вперёд руку, будто намереваясь нарисовать в воздухе треугольник — знак от сглаза. Стоит ли говорить, что я была крайне довольна произведённым эффектом.
— Что это? — хрипло спросил Его Высочество.
— Что именно?
Я оглянулась, якобы пытаясь понять, что же так сильно встревожило наследника престола.
Принц, наконец, сумел возвратить себе некоторую долю самообладания и принялся разглядывать меня, склонив голову набок.
— Это ты — Айрин Рэндалл, Говорящая? — осведомился он.
— Она самая, Ваше Высочество. Прибыла по вашему приказанию.
Я стрельнула в него глазками. Учитывая длинные чёрные стрелки на мертвенно-бледном фоне и изображённые под глазами синяки, эффект должен был получиться незабываемый.
— Угу. — Рауль склонил голову на другой бок и продолжил скептически исследовать взглядом посетившее его опочивальню чудо.
— А что это на тебе? — спросил он, наконец.
— Это моё самое лучшее платье, — с гордостью констатировала я.
Принц посмотрел мне прямо в глаза, видимо, пытаясь прочитать в них издёвку. Напрасно. Думаю, такого прямого, искреннего и наивного взгляда ему давно не доводилось встречать.
— А что это за коричневые пятна на твоём самом лучшем платье?
— Ну, — я изобразила смущение, — видите ли, Ваше Высочество, когда приходится иметь дело с собаками…доводится пачкаться во всяком там…как бы это сказать…ну, в земле, например. Опять же надо и блох всяких там ловить, клещей выколупывать…ну, вы знаете.
И снова искренний немигающий взгляд.
— Любопытно, — даже не знаю, обращался ли принц ко мне или задавал вопрос в пространство, — запах у этого платья такой же, как и внешний вид?
Если бы! У меня приличные псы. Сколь я этого ни хотела, мне не удалось заставить ни одного из них задрать лапу прямо над этим, с позволения сказать, одеянием.
— Желаете, чтобы я подошла поближе? — с готовностью предложила я.
— Стой, где стоишь, — быстро ответил Рауль, выставляя вперёд руку.
Я позволила себе победоносную улыбку, но только мысленно. Конечно, постою, Ваше Высочество, но будет ещё лучше, если вы прикажете мне отправиться отсюда куда-нибудь подальше.
С последним принц, однако же, не спешил.
— А что у тебя на лице? — продолжил допрос он.
Ну право же, словно Красная Шапочка, повстречавшаяся с волком вместо любимой бабушки!
— Это мой самый лучший макияж, — с готовностью сообщила я.
И это была чистая правда. Ещё бы не самый лучший! На этот макияж я потратила добрых полтора часа; никогда прежде со мной такого не случалось. Белила, наложенные на лицо толстым слоем, придали ему нужный неестественно-бледный оттенок, идеально контрастировавший с подведёнными чёрным глазами. Белизну нарушали также два круглых пятна на щеках, выполненных при помощи свеклы. Довершали композицию упомянутые выше синяки под глазами.
— Ну да. — Принц задумчиво кивнул. — А на голове у тебя что? Нет-нет, не отвечай, я сам знаю. Это твоя самая лучшая причёска.
Какой умный мальчик!
— Истинно так, Ваше Высочество.
А что, очень даже классическая причёска. В эпоху моего детства такие называли "я у мамы вместо швабры". Времени на неё ушло значительно меньше, чем на макияж. Я всего-то навсего собрала волосы в "хвост" на самой макушке, предоставив им затем распасться по голове в художественном беспорядке. Плюс ещё оставила немножко жиденьких волосинок в распущенном виде.
— И что же, ты сама так вырядилась? Или помогал кто? — поинтересовался принц.
Что-то эта дискуссия затянулась. Не пора ли уже раскланиваться? Сказал бы что-нибудь о том, что провёл со мной незабываемый вечер и искренне надеется, что такое времяпрепровождение никогда больше не повторится.
— Что вы, Ваше Высочество, я всё всегда делаю сама.
— Какое совпадение, я тоже, — бросил он в ответ.
Ну да, конечно. Если не считать того, что одевает вас лакей, бреет брадобрей, еду готовит повар, законы, небось, придумывают советники, записывают их секретари, ну, и дальше по списку. Ну, а в опочивальне — да, тут вы наверняка справляетесь сами.
— Ладно, перейдём к делу, — прервал ход моих мыслей принц, и у меня всё похолодело внутри. После всего, что он только что увидел, до дела дойти никак не должно. — Мне горячо рекомендовала тебя графиня Ниретская.
У меня вытянулось лицо. Ну да, с графиней я хорошо знакома, прекрасная тётка…ну, то есть дама. Вот уж не думала, что она по этой части…Стоп, что за бред?!
— Простите, Ваше Высочество, — пробормотала я, — в каком именно качестве она меня рекомендовала?
— Да расслабься, не в том, в котором ты думаешь, — отмахнулся Рауль.
Впервые за время нашего с ним общения я испытала чувство растерянности.
— Графиня рекомендовала тебя как человека неподкупного, — он принялся загибать пальцы, — аполитичного, умного и умеющего находить нестандартные решения. В последнем я только что имел возможность убедиться.
Я почувствовала, что краснею. Одна радость: под толстым слоем белил этого точно не видно.
— Она также сообщила мне, — продолжал принц всё тем же деловым тоном, — что год назад тебе удалось вычислить у неё в доме вора.
— Припоминаю. Правда, тот вор совершил слишком много ошибок, — зачем-то включила скромность я.
— Преступники всегда совершают ошибки, впрочем, так же, как и все остальные, — отозвался он. — Но для того, чтобы их поймать, нужен человек, который сумеет этими ошибками воспользоваться. Далее, мне известно, что ты — Говорящая, притом одна из лучших. Всё это делает тебя именно тем человеком, который мне нужен.
— Нужен для чего?
Я по-прежнему пребывала в полной растерянности. Очевидно было лишь одно: речь точно идёт не о постели.
— Если в двух словах, то кто-то очень хочет отправить меня на тот свет. — Это было сказано совершенно будничным тоном. — Моя цель очевидна: найти злоумышленника, а до того не дать его попыткам увенчаться успехом. В этом ты можешь быть мне полезна, в том числе как Говорящая. Но, разумеется, в таком случае тебе придётся заняться делом, которое не входит в твои прямые обязанности. Ты на это готова?
— А…как же ваш начальник охраны? — осторожно спросила я. Принцам не говорят "нет", но я даже обсуждать политику не люблю, а уж лезть в неё на практике, тем более в самое пекло, не хотелось и вовсе.
— Выполняет свою работу и без дополнительных указаний. К тому же я ему не доверяю. Никто пока не доказал мне, что с ядами играется не он.
— Тогда почему вы не обратитесь к кому-нибудь другому, кому доверяете?
— Я не доверяю никому.
Час от часу не легче. Никому не доверяет, а на меня вдруг полагается. С какой же это стати?
— Во-первых, я и не говорил, что доверяю тебе, — сказал принц, будто прочитал мои мысли. — А во-вторых, если верить графине — а я склонен доверять её суждениям о людях, — ты аполитична и неподкупна. Этого сочетания достаточно, чтобы исключить твоё участие в заговоре, целью которого является дворцовый переворот. Однако я вижу, что ты колеблешься. Какова причина? Я не устраиваю тебя в качестве главы государства?
Я недоверчиво посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть в них насмешку, но нет. Его обычный холодный взгляд, приправленный некоторой долей раздражительности и небольшой порцией усталости.
— Да нет, — честно сказала я. — Никаких претензий я к вам как к правителю не имею. — Разумеется, это было нарушением всех возможных норм этикета, но с другой стороны, его вопрос тоже никак оным не соответствовал. — Ваша последняя реформа мне даже очень понравилась. А вот введение налога на породистых лошадей было не слишком удачной идеей.
Последнее предложение было лишним; кажется, я чересчур увлеклась нарушением установленных правил общения. Но принца, кажется, мои слова особенно не задели.
— Тебя забыл спросить, — равнодушно бросил он.
На этот раз я совершила действие, которым пренебрегла прежде, то есть промолчала.
— Я так и не услышал ответа. Что тебя останавливает?
Я глубоко вздохнула, готовясь тщательно выбирать слова.
— Ваше Высочество, я с радостью сделаю всё, что зависит от меня как от Говорящей. Но остальное — не в моей компетенции. Я не телохранитель, не сыщик и не дознаватель. Я ничего не понимаю в дворцовых интригах. То, за что я берусь, я привыкла делать хорошо. А для того дела, о котором сейчас идёт речь, я просто-напросто не подхожу.
— Это уже мне решать, — заявил он. — На данный момент я считаю, что ты можешь оказаться мне полезна. К тому же я не предлагаю тебе работать просто так; за свой труд ты получишь достойную плату.
— Вы же сами только что говорили, что я неподкупна, и только поэтому вы готовы иметь со мной дело, — заметила я. Оплата — это, конечно, хорошо, но браться или не браться за эту работу я собиралась решить вне зависимости от данного вопроса. — Если человека можно купить, всегда найдётся кто-нибудь, кто даст больше.
— Это разные вещи, — возразил принц. — Купить можно кого угодно, даже меня. Весь вопрос в том…
— …сколько заплатить? — скривилась я. Такая банальность и такое презрение к окружающим. Очень характерно для членов королевских фамилий.
— Нет, отчего же? Вопрос в том, что именно заплатить, — возразил он. — За деньги можно купить не всех. Одним нужна власть, другим дружба, кому-то — возможность самовыражения. Назначь свою цену, только и всего.
— Ваше Высочество, а почему вы мне это предлагаете? — решилась спросить я. — Вы же можете просто приказать, и всё тут.
— Могу, — бесстрастно кивнул он, — и что? Мне нужен человек, который будет добросовестно выполнять свою работу, а не тот, кто примется стонать под грузом свалившихся на него дел. Но ты не ответила. Я жду.
Я пожала плечами. Сказала же: если берусь за работу, то выполняю её добросовестно. Денег у меня и так больше, чем лично мне нужно. И вообще, у меня есть всё то, чего я хочу. Нет, абсолютно счастливым человеком я, конечно, не являюсь, и в собственной жизни меня далеко не всё устраивает. Но то, что мне не нравится, никакому принцу не исправить. Это ведь только он думает, будто ему всё на свете подвластно. Хотя, если уж совсем размечтаться…
— Ну? — кивнул он, будто действительно читал мои мысли. — Говори.
— Ладно, — согласилась я. — Если на то пошло, то я хочу дельфина.
— Кого? — опешил принц.
— Дельфина, — повторила я. — Это такое млекопитающее.
— Я знаю, что такое дельфин, — не без раздражения перебил меня Рауль. — Зачем он тебе?
— Ну как же! — Я мечтательно закатила глаза. — Почти все интересные мне животные есть в Оранжерее, или во всяком случае мне доводилось с ними работать прежде. А вот с дельфинами — никогда. Слишком сложные условия. Нужен большой искусственный водоём, или часть морского берега, свежая рыба в качестве корма, ну, и так далее. В общем, если вы так уж хотите дать мне стимул, готова поработать за дельфина.
Принц смотрел на меня с каким-то непонятным выражением лица; наверное, пытался вычислить, издеваюсь я или просто сошла с ума. Ну всё, сейчас отправит меня либо в темницу, либо в лазарет для душевнобольных, в зависимости от того, к какому выводу он придёт. Но Рауль лишь тоскливо спросил:
— А рыбка в аквариуме тебе не подойдёт?
— А-а. — Я решительно мотнула головой. — И черепашку в коробочке тоже не предлагайте.
— Ладно, — неожиданно легко согласился он. — Будет тебе участок на побережье и всё необходимое оборудование. Только учти: бегать за дельфином с сачком я не собираюсь, добывать его будешь сама.
Я кашлянула в кулак, на мгновение представив себе эту картину.
— Надеюсь только, что дельфин никак не отразится на твоей работе с собаками, — добавил принц. — В последнее время они у тебя и без того нервные.
— Почему это нервные? — возмутилась я. Кто посмел наводить напраслину на моих собачек?
— Почему — не знаю, но на людей-то бросаются. Мне камердинер все уши прожужжал о том, как на него напал какой-то твой волкодав и с лаем гнал через весь сад, заставив в конце концов забраться на забор.
Судя по тону, которым это было сказано, принц не слишком-то переживал за своего камердинера. Так просто упомянул эту историю, поскольку к слову пришлось. Впрочем, насколько я знала Его Высочество (а знала я его очень мало), таким же самым тоном он говорил обо всём.
— Ваше Высочество, — вздохнула я, — при всём уважении к вашему камердинеру (коего я не испытываю), мои волкодавы — звери очень спокойные и почти никогда не подают голос без команды. Большие собаки вообще ведут себя значительно более тихо, чем маленькие. За вашим камердинером гналась обыкновенная декоративная болонка. Это её он испугался настолько, что действительно с разбегу влез на изгородь, перетоптав при этом с полдюжины роз. Садовник ещё долго поминал его незлым тихим словом.
— Каким именно?
Всё то же бесстрастное выражение лица. Нет, всё-таки я ничего не понимаю в манерах власть имущих.
— Помилуйте, Ваше Высочество. Если я повторю это слово в вашем присутствии, меня сгноят в темнице.
— Для этого обычно требуется более веская причина, — фыркнул он. — Однако факт остаётся фактом: твоя собака напала на моего слугу.
— А нечего было распускать руки, — заявила я. — Пусть скажет спасибо, что я спустила на него всего лишь болонку. В следующий раз он так легко не отделается.
— Ладно, — хмыкнул принц. — Будем считать, что по существу мы договорились. Прежде, чем перейдём к более детальному разговору, пойди в ванную комнату и умойся как следует.
Кивком головы он указал на дверь, расположенную справа от входа. Теперь я поняла, что за помещение там располагалось. Но только особой радости это осознание не принесло. По спине пробежал холодок.
— Я думала, мы эту тему уже проходили, — мрачно заметила я.
— Да проходили, проходили, — отмахнулся он. И тут же гаркнул: — Лицо своё умой от этих художеств, а то на тебя смотреть тошно!
Вжав голову в плечи, я послушно просеменила к двери.
— И давай договоримся раз и навсегда: меня не интересуют твои сомнительные прелести, — припечатал напоследок принц.
— Почему это сомнительные? — с вызовом спросила я, оборачиваясь.
Рауль выжидательно изогнул брови; на сей раз во взгляде отчётливо читалась усмешка. Ну да, всё верно, мне следовало бы определиться. Либо старайся отвратить от себя мужчину всеми правдами и неправдами, либо отстаивай собственную привлекательность. Третьего не дано. Я поспешила сменить тему.
— А там шпион в ванне не прячется?
— Какой ещё шпион? — нахмурился он.
— Ну, тот, который всё за всеми записывает.
— Вот пойди и сама проверь. Если и прячется, то увидев тебя, сразу же нырнёт и захлебнётся.
Я взялась было за ручку двери, но затем снова обернулась.
— Ваше Высочество, а можно один вопрос?
— Ну, что ещё?
— А для чего вся эта обстановка? — Я обвела глазами комнату. — Фрукты, вино, кровать, поздний час? Почему для делового разговора вы вызвали меня в опочивальню?
— Резонный вопрос, — кивнул принц. — Потому что не хочу, чтобы кто-нибудь догадался, о чём мы здесь разговариваем. Предпочитаю, чтобы убийца не подозревал, что я его ищу и что для этих целей я привлёк Говорящую. Пускай все думают, что ты пришла сюда совсем для другого. В такую легенду все с лёгкостью поверят и не станут задавать лишних вопросов.
— А как же моя репутация? — осведомилась я.
Отлично сказано: пускай все думают. А я потом расхлёбывай. Особенно учитывая ту скорость, с которой во дворце распространяются сплетни. Обольщаться не следовало: плащ с капюшоном от этого не спасёт. И присланный за мной телохранитель, и караулящие за дверью стражники прекрасно знают, кого именно принц вызвал к себе в опочивальню на ночь глядя. А этого более, чем достаточно для появления и распространения сплетни. В условиях дворца сплетни вообще весьма живучи и хорошо размножаются.
— А разве у тебя есть репутация? — парировал принц.
— Может быть, и нет, — не стала спорить я, — но вашими стараниями она теперь появится, если уже не появилась. И будет она совсем не такой, как хотелось бы моим маме и папе.
— Ты во всём стараешься следовать пожеланиям родителей?
— Во многом. — Я предпочла проигнорировать сквозившую в вопросе иронию. — Мои родители — на редкость адекватные люди.
— Согласен, твоя работа сопряжена с некоторыми неудобствами, — признал принц, не развивая дискуссию на тему отцов и детей. — Именно за это я тебе и плачу.
Я пожала плечами. Даже если бы я сильно дорожила своей репутацией, уже поздно было что-то менять. Нет, можно, начать бегать по дворцу, хватать за грудки каждого встречного и доверительно сообщать ему, что, мол, да, я действительно скоротала вечерок у принца в опочивальне, но ничего такого не было, мы просто сидели на краешке кровати и разговаривали о литературе… Но кто же поверит? Да и потом, говоря откровенно, вопрос собственной репутации не слишком сильно меня беспокоил, так как моё положение в обществе в любом случае оставляло желать лучшего.
— Постойте, а как же это? — Я извлекла из-под висящего на руке плаща изрезанное ножницами платье. — Это что же, тоже часть легенды, для убедительности?
— Насколько я могу судить, это кусок розовой ткани. — Принц вытянул руку. Я послушно приблизилась и вручила Его Высочеству его же собственный подарок. Рауль, хмурясь, повертел платье в руках, пока, наконец, не определил, где его верх, а где низ. — Стало быть, платье, причём на редкость безвкусное. Я начинаю верить, что сейчас на тебе самая лучшая твоя одежда. Если всё остальное похоже на это…Ты что же, в этом дрессируешь собак?
— Нет, быков, — огрызнулась я, определённо начиная злиться. Сам же прислал мне это, с позволения сказать, платье, и сам же теперь издевается? — Вы запамятовали, Ваше Высочество. Вы сами велели своему посланнику вручить мне это платье, для того, чтобы я надела его на нашу сегодняшнюю встречу.
— М-да? — Принц в очередной раз критически оглядел обсуждаемый предмет одежды. — Стало быть, он проявил творческую инициативу. А что с ним случилось, с этим платьем? — поинтересовался он, разглядывая многочисленные разрезы. — Кажется, у него была непростая судьба.
— Э-э-э… — Может быть, оно упало на что-то острое? — высказал предположение я, поспешно опуская глаза.
— Несколько дюжин раз? Не иначе оно вознамерилось покончить жизнь самоубийством.
— Так я пойду умою лицо.
Выхватив платье у принца из рук, я поспешила ретироваться, надеясь, что по моём возвращении разговор сам собой перейдёт в иное русло.