Из ванной комнаты я вышла несколько разочарованная, поскольку никакого шпиона там не застала. В течение нескольких секунд принц критически разглядывал моё плохо отмытое лицо (макияж оказался на редкость добротным и сниматься при помощи обыкновенной подогретой воды не желал категорически). Потом, видимо, решил, что лучше уже не станет и придётся иметь дело с тем, что есть, и, поджав губы, сделал мне знак следовать за ним. Сидеть на краешке кровати, по счастью, не пришлось: в дальнем конце комнаты обнаружился ещё один низкий столик и два вполне удобных стула.
Принц молчал, предоставляя начало разговора мне. Возможно, он считал, что уже сказал всё, что нужно, а может, хотел проверить, какие именно вопросы я стану задавать. Даже если и так, проверки я не пугалась. Я ведь отнюдь не просилась на эту работу. А вот вопросов действительно было много.
— Сколько было покушений? — осведомилась я, усаживаясь поудобнее. Разговор предстоял долгий.
— Одно.
Должно быть, разочарование слишком явственно читалось у меня на лице, поскольку он с усмешкой добавил:
— По-твоему, следовало дать убийце ещё несколько шансов и только после того, как он бы их упустил, приступить к расследованию?
Логично. Вообще одна попытка убийства — это, конечно, очень мало…если убить пытаются не тебя, а кого-то другого.
— Но вы вполне уверены, что это было именно покушение? — уточнила я. — А не случайное стечение обстоятельств?
— Я, конечно, мог бы предположить, что сахар и цианистый калий хранятся на одной и той же полке, и кухарка просто перепутала банки, — отозвался принц. — Если только ты объяснишь мне, для чего надо было добавлять сахар в вино.
— Стало быть, отравление. Но, как я понимаю, это вино, так неудачно подслащённое, вы не выпили?
|
|
— Как ты догадалась? — фыркнул он. — Нет. Его выпил слуга. Вообще-то в его обязанности входило только принести бутылку и налить вино в бокал. Дегустация была его собственной инициативой. Видимо, ему захотелось попробовать, что пьют наследники престола. Если бы его поймали за этим занятием, он бы всего навсего был уволен, ну, в крайнем случае получил бы несколько плетей. Но его не поймали, и за нарушение субординации он заплатил непропорционально высокую цену.
— Вино предназначалось именно вам?
— Да.
— Только вам? — продолжала допытываться я.
Он уверенно кивнул.
— Понятно.
Эту проблему я знала, как решить; во всяком случае могла свести риск отравления к минимуму. Идём дальше.
— У кого была возможность подсыпать яд в ту бутылку?
— У кого угодно.
Я нахмурилась. Это уже было хуже.
— Никаких ограничений?
Он пожал плечами.
— Кто угодно из тех, кто находился в тот день во дворце. Это несколько сотен человек. Ясное дело, с лёгкостью этого не смог бы сделать никто. Но при достаточной доле изобретательности и минимальном везении… — Он развёл руками.
Хорошо, в таком случае подойдём к вопросу с другой стороны.
— Есть кто-нибудь, кто вас ненавидит?
Рауль посмотрел на меня, как на ненормальную.
— Меня ненавидит огромное число людей, — отчётливо произнёс он. — От крестьянина, которому нечем платить налоги, до дворянина, который считает, что государство задолжало ему пару новеньких замков. Но для того, чтобы идти на убийство и государственную измену, одной ненависти недостаточно.
|
|
— Понимаю, — кивнула я. — Сформулируем иначе: кто заинтересован в вашей смерти?
— Наиболее заинтересованных трое. — Было очевидно, что он успел тщательно обдумать этот вопрос.
— Те, кто может претендовать на престол? — предположила я.
— Именно. Сейчас наиболее удобный момент для захвата власти. Как тебе известно, по древнему правилу, надо признать, весьма досадному, между смертью короля и коронацией его приемника должно пройти как минимум тридцать дней. Обычно в этот период борьба за престол разгорается с недюжинной силой. За последнее столетие у нас в королевстве трижды наступали смутные времена. Всякий раз они начинались именно во время таких вот одномесячных передышек.
— Почему? — Я непонимающе передёрнула плечами. — Захватить власть можно в любое время. Какое имеет значение, имела место коронация или же она назначена на следующую неделю?
— Разве это не очевидно?
— Мне — нет, — категорично ответила я, ничуть не смущённая собственным невежеством. Предупреждала ведь: я ничего не понимаю в политике.
— Одно дело попытка расправиться с наследником, ещё не вступившим в свои права, — принялся объяснять принц. — И совсем другое — покушение на законного короля и государственная измена. Последнее — значительно более тяжкое преступление, и в случае неудачи чревато более серьёзными последствиями. К тому же в отсутствие действующего короля гораздо сложнее определить, кто именно является следующим на очереди, что создаёт особенно благодатную почву для дворцовых переворотов. Если принц умирает прежде, чем истекли тридцать дней, кому должен достаться трон? Следующему наследнику покойного короля или наследнику того, кто не дожил до коронации?
|
|
— Разве наследник не один и тот же в обоих случаях?
— Не всегда. Простой пример: если бы у меня были сын и младший брат, то моим наследником стал бы, разумеется, сын. А следующим на очереди наследником моего деда, после меня, был бы мой брат, его младший внук. Ну, а в действительности расклад намного более сложный.
— Давайте с этого места поподробнее. Как я понимаю, вероятных наследников трое?
— Именно так. Во-первых, Мелинда, моя сестра и соответственно ближайшая родственница. Если сосредоточиться на родственных связях, именно она — главная претендентка на престол после меня. Но то, что она — женщина, несколько понижает её шансы. А это делает наших более далёких родственников возможными кандидатами. Один из них — Гектор Вилстон, племянник моего деда. Этот на корону заглядывается давно, и вполне мог решить, что более подходящего момента у него не будет.
— Родная сестра, двоюродный дядя. Я смотрю, вы высокого мнения о своих родственниках. А что если вы к ним несправедливы?
— Лучше быть несправедливым, чем мёртвым, — отрезал Рауль.
— А кто третий?
— Роберт Таффорд, внучатый племянник Эдварда по линии сестры.
— Погодите, но он же ещё совсем ребёнок?
— Ему девять лет.
— Вы это несерьёзно, — помотала головой я.
— Думаешь, в этом возрасте нельзя запланировать убийство? — Принц пожал плечами. — Не факт. Но дело даже не в этом. У Роберта есть опекун, Джозеф Ридз, и именно он станет королём де факто, если мальчик унаследует трон. Полноценно в права наследования можно вступить лишь по достижении шестнадцатилетнего возраста, так что у Ридза было бы время навластвоваться в своё удовольствие и заодно сколотить неплохое состояние, как следует приложившись к государственной казне.
— Почему все они живут во дворце? — Чем дольше мы разговаривали, тем сильнее меня удивлял этот расклад. — Сомневаюсь, чтобы у них не было собственных домов.
— А это заслуга моего деда. — Принц говорил таким тоном, что было ясно: он отнюдь не в восторге от данного достижения покойного Эдварда. — После некоторых событий, связанных с борьбой за корону, он счёл нужным собрать всех ближайших родственников под одной крышей, дабы укрепить династию. В число ближайших родственников были включены его брат и сестра, а также их прямые потомки. В итоге на сегодняшний день мы имеем то, что имеем. Другой вопрос, почему они продолжают жить здесь, хотя к этому их давно никто не обязывает. Разумеется, главная причина в желании оставаться как можно ближе к короне.
— Есть кто-нибудь ещё, кроме этих троих?
Он нетерпеливо передёрнул плечами.
— Откуда я знаю? Основные претенденты на трон — эти трое. Но я не исключаю, что кто-нибудь из их протеже настолько заинтересован в коронации своего покровителя, что решил действовать на свой собственный страх и риск.
Я пожевала губами, переваривая полученную информацию.
— Хорошо, — сказала я затем. — На случай повторных покушений я приведу вам двух собак. Одна из них, точнее один, — это волкодав, очень крупный зверь и прекрасный охранник. С ним можно не опасаться удара кинжалом в спину ни днём, ни ночью. Вторая собака, по кличке Тони, обучена распознавать запахи ядов. У неё очень хороший нюх. Риск отравления в её присутствии — практически нулевой.
— А обойтись одной собакой нельзя? — поморщился принц.
— Вы когда-нибудь пробовали нанять одного человека, чтобы он выполнял работу и повара, и плотника? — отозвалась я. — Ну, чтобы сэкономить на жалованье?
— Разумно, — принял аргумент он. — И что за порода у этой второй собаки?
— У Тони? Ну… — Я отвела взгляд. — Это такая редкая порода, малоизвестная. Но по размеру она небольшая, намного меньше волкодава, так что много места занимать не будет. Это что касается покушений. Но в плане всего остального… Не думаю, что смогу хоть что-то сделать. Я же не вхожа в круг ваших родственников. Как я сумею выяснить, кто из них стоит за тем отравлением, если даже посмотреть на них могу только с большого расстояния, да и то украдкой?
— А вот это как раз легко решить, — отозвался Рауль. — В общество своих родственников я тебя приведу. Ты же теперь моя любовница, забыла?
— Забудешь тут, — пробурчала я. — Ну и что, что любовница? Мало ли у вас было любовниц. Вы что, их всех с родственниками знакомите?
На всякий случай я вжала голову в плечи, но принц мою наглость проигнорировал.
— Ну, значит, не просто любовница, значит, фаворитка, — пожал плечами он.
— И что, из-за этого они потерпят моё присутствие в своём кругу? — усомнилась я.
— А куда они денутся?
Я одобрительно хмыкнула. Да, времена для Рауля настали непростые, и принц осознаёт грозящую ему опасность. Но в то же время прекрасно понимает, что хозяин во дворце — именно он, и окружающим придётся с этим считаться.
— За ровню они тебя не сочтут, — уточнил принц, — но смириться с твоим присутствием им придётся. И кроме того, насколько мне известно, ты вхожа в другой немаловажный круг — круг их приближённых. А эти люди как правило знают не меньше своих хозяев, а иногда даже больше.
Под приближёнными он, конечно, имел в виду не придворных дам и кавалеров, но и не прислугу. Скорее промежуточную прослойку, состоявшую из секретарей, старших помощников, камеристок и прочая. Насчёт круга не знаю, но кое с кем из этих людей я действительно была дружна.
— Ну что же, посмотрим, удастся ли мне что-нибудь прояснить, — заключила я. — А пока я приведу сюда собак.
— Прямо сейчас?
— Чем скорее, тем лучше. — Я понимала, что время позднее, но стоило ли рисковать целую ночь ради соблюдения приличий? — Где гарантия, что яд не подсыпан в один из этих кубков? — Я кивнула в сторону стоящего у кровати столика.
— Ладно, уговорила. Иди.
— Ваше Высочество, один вопрос. Если традиция ждать с коронацией целый месяц настолько бессмысленна, не проще ли попросту отменить её раз и навсегда? Что в сущности мешает вам стать королём уже завтра?
— Я сказал, что эта традиция досадна; я не говорил, что она бессмысленна, — возразил принц. — Определённая польза в ней тоже есть. Изначально идея заключалась в том, что прежде, чем взойти на трон, наследник успеет как следует подготовиться к правлению государством.
— И что толку, если вместо этого ему приходится весь месяц бороться за свою жизнь? — фыркнула я.
— А может, именно в этом и заключается подготовка?
Пожав плечами, я сделала лёгкий прощальный реверанс и, набросив на плечи плащ, вышла из комнаты. Прошла по небольшому коридорчику — своего рода прихожей — мимо дежуривших там стражников и, открыв очередную дверь, столкнулась нос к носу с одним из лакеев. Тот отпрянул в таком ужасе, что мне захотелось срочно поглядеться в зеркало.
— Я что, так страшно выгляжу? — не без раздражения спросила я.
— Простите, леди, — голос лакея слегка дрожал. — Вы выглядите прекрасно.
— Так в чём же дело?
— Всему виной этот плащ, — помявшись, признался он. — Из-за него я принял вас за привидение.
— Вот как? — Поняв, что остатки моего макияжа тут ни при чём, я немного расслабилась. — Все только и говорят, что об этом привидении. Ты что же, его видел?
— Я нет, Бог миловал, но его видел Томас Родд, лакей, он заменял меня здесь два дня назад.
— И что же?
— Привидение прошло всего в нескольких шагах от него, совсем недалеко отсюда. Оттого я так и испугался.
— И что же, оно бродит по замку в плаще?
Какое, однако же, мёрзлое привидение.
— У него светлый плащ, белое платье и белоснежные волосы. Должно быть, это дух какой-то невинной девушки, загубленной здесь, во дворце много лет назад, — доверительным шёпотом сообщил мне лакей.
— Про невинность не знаю, единственное что можно сказать, что если это и дух, то дух блондинки, — пожала плечами я.
Далось всем это привидение. Последнее время во дворце трудно услышать о чём-нибудь другом. То его видели возле покоев принцессы, то в восточной башне, а теперь вот и здесь. Не дворец, а сумасшедший дом. И нет бы оно являлось только неисправимым пьяницам, тогда всё это можно было бы понять. Однако приходилось признать, что привидение видели и вполне адекватные люди…хотя и довольно романтически настроенные, что серьёзно уменьшало степень моего доверия к их рассказам. Сама я в привидения не верила. И что характерно, мне оно не являлось и к Третьей Оранжерее ни разу не приближалось. Не иначе боялось моих попугайчиков.
Полчаса спустя я возвратилась в покои принца в компании Рональда и Тони. Стражники, должно быть, были предупреждены о моём повторном приходе, потому что пропустили меня сразу же и безо всяких вопросов. Правда, на собак они косились с некоторым удивлением, но не более того.
Снова оказавшись в обществе принца, я приступила к делу.
— Кличка этого волкодава — Рональд, — представила я. — Рональд, сидеть! — И, указав на принца (да простит мне Его Высочество такую дерзость), скомандовала: — Охранять!
Рональд продемонстрировал свои внушительные зубы, показывая таким образом, что команду понял.
— Эта собака — лучше любого стражника, — заверила я. — В его присутствии напасть на вас кому бы то ни было будет крайне затруднительно.
— Надеюсь, он не станет съедать каждого, кто ко мне приблизится?
Рауль с сомнением покосился на огромного пса.
— Рональд хорошо знает своё дело, — отозвалась я. — Но для того, чтобы всё это имело смысл, он должен быть с вами двадцать четыре часа в сутки. Он послушен, спокоен и вполне самостоятелен, так что обузой не будет. Просто предоставьте ему следовать за вами, куда бы вы ни шли.
— Полагаю, ночью он тоже должен оставаться здесь?
— Непременно. В случае чего он отреагирует на малейший шорох. Пусть спит возле кровати. Ещё лучше — в самой кровати, — жёстко сказала я. — И не надо морщиться. Между прочим, он намного лучше любовницы. Мягкий, тёплый, ласковый и ничего не требующий взамен.
Бросив на меня удивлённый взгляд, Рауль покачал головой.
— Тебе замуж не пора?
— А что, у вас есть кандидатуры? — осведомилась я.
— Если понадобится, подберём, — не моргнув глазом, ответил он.
— Спасибо, не надо. — Я поспешила пойти на попятный. — Давайте лучше вернёмся к собакам. С Рональдом мы разобрались, а вот это Тони.
Тони Рауль разглядывал дольше. Небольшая по размеру и активная по темпераменту, с шерстью, которая вечно стояла дыбом, и наглой вытянутой мордой, эта собака довольно плохо вписывалась в роскошную обстановку дворца.
— Какая, ты говоришь, это порода? — поинтересовался принц.
— Эм…Малоизвестная. — Я прикусила губу.
Рауль ещё некоторое время разглядывал непропорционально короткие лапы и большие навострённые уши с тонкими кисточками на концах.
— И эта малоизвестная порода называется дворняга? — ехидно спросил он наконец.
— Метис, — настойчиво возразила я. — Один из её родителей был породистый… наверное.
Ну, дворняга, и что же с того? За глаза я называла Тони помесью собаки, рыси и крокодила, но принцу об этом знать было необязательно.
— Ну да. И как же такой метис оказался в Королевской Оранжерее?
Как, как? Неужели вас интересуют подробности того, в какой именно канаве я подобрала собачку в щенячьем возрасте?
— Ваше Высочество, я, конечно, понимаю, что у моей протеже недостаточно высокое происхождение для такой престижной должности, но, может быть, сделаем исключение? Вы же выбираете повара исходя из того, как он готовит, а не по фамильному древу, верно? А в ядах Тони разбирается лучше, чем кто-либо другой. — Принц ничего не ответил, и я предпочла интерпретировать молчание как знак согласия. — Подносить еду к самому её носу совершенно не нужно. Достаточно того, чтобы она была поблизости, когда вы что-либо едите или пьёте. У неё очень хороший нюх. И…было бы лучше, если бы окружающие как можно дольше не знали, для чего вы взяли этих собак. Иначе убийца может отыскать другой, более изощрённый способ покушения, к которому мы окажемся не готовы. Надо найти какое-то объяснение появлению Рональда и Тони… — Я задумалась. — Пусть это будет подарком от меня. Я же фаворитка? Пусть считают, что вы настолько потеряли голову, что даже готовы таскать за собой моих собак.
— Не хочу тебя расстраивать, — отозвался Рауль, — но это мои собаки.
Ну что ж, если он спорит о подобных вещах, значит, по сути возражать не собирается.
— Конечно, Ваше Высочество, я ни на секунду об этом не забывала.
Я снова присела в реверансе.
— Вот только обходись впредь без этого выражения покорности на лице, — поморщился принц. — Тебе это не идёт.
— Отчего же?
Я почти обиделась.
— Да потому что у тебя на физиономии при этом написано: ладно, сделаю вид, будто я вас послушалась, я же всё равно гораздо умнее вас.
— Правда?
Я прикусила губу.
— Угу, — насмешливо кивнул он.
— Всегда знала, что у меня слишком выразительная мимика, — посетовала я. — Когда-то давно мне даже предлагали стать артисткой.
— Что ж ты не стала?
— Жить в фургоне и всю жизнь мотаться по городам и весям??? Благодарю покорно!
— Стало быть, ты не романтик, — подытожил он.
— Увы. Этим меня природа обделила. Я даже в привидение не верю.
— И слава Богу.
— Отчего же?
— Ещё не хватало, чтобы я нанял на важное дело человека, который верит в привидения.
— Вот теперь я понимаю, почему вы выбрали меня. На этом привидении помешался весь дворец.
— Вернее всего какая-то девчонка решила кого-то разыграть, а паника распространилась, как пожар, — пожал плечами принц.
— А мне кажется, не было никакой девчонки, — выдвинула собственную версию я. — Просто у некоторых людей чересчур богатое воображение. А другие действительно слишком сильно любят паниковать.
Где-то за окном один раз прозвонил колокол. Мы обсудили ещё несколько деталей, и я собралась уходить.
— И ещё одно, — сказал принц, когда я уже коснулась пальцами ручки двери. Я обернулась. — Надеюсь, ты понимаешь, что всё, что было здесь сказано, должно остаться между нами. Если ты не справишься с заданием, ничего плохого с тобой не случится. Тем более что в этом случае спросить с тебя будет уже некому. Но если ты о чём-нибудь проболтаешься, тогда другое дело. Тебе наверняка известно, что в моих подвалах очень искусные палачи.
Ну разумеется, без этой нотки нельзя. Мы же, как-никак, принц крови. Совершенно необходимо напоследок поставить собеседницу на место. С другой стороны, его где-то можно понять. За один вечер он доверил достаточно много информации малознакомому человеку, так что перестраховаться не повредит.
— Ну хорошо, палачи у вас искусные, терпеть боль я не умею, так что быстро перескажу им содержание нашего сегодняшнего разговора, — со вздохом отозвалась я. — И что дальше? Дальше палачи будут слишком много знать, и вам понадобятся палачи, чтобы разобраться с палачами. А где вы их возьмёте?
— Не мудри. Ты меня услышала.
Я поджала губы и снова взялась за ручку двери.
— И вот это прихвати.
Кивком головы Рауль указал на розовое платье, оставленное мною на краю кровати.
— Нет, лучше к палачам, — решительно заявила я.
— А мне что с ним делать? Носить? — отозвался принц.
Нет, я не буду представлять себе эту картину. Только не сейчас. Он слишком хорошо читает по лицам.
— Ну, постелите возле кровати в качестве коврика для собачки, — предложила я.
— В моей комнате не будет ни одной вещи этого ядовитого цвета, — отрезал он. — Даже для собаки.
Тяжело вздохнув, я послушалась и подняла платье. Постаралась свернуть его в как можно более маленький комочек и спрятала под плащ. Шагая в свою комнату по коридорам дворца, я думала о том, во что ввязалась. Итак, для всех я теперь ненормальная фаворитка принца, регулярно посещающая его опочивальню и задаривающая Его Высочество его же собственными собаками. К тому же мне ещё и предстоит внедриться в круг его родственников. Общество, в котором я никому не нужна и где ко мне вне всякого сомнения отнесутся как к грязи. Впрочем, к последнему мне не привыкать, а первое, признаемся откровенно, вполне взаимно. Ладно, нечего жалеть о том, что пока ещё даже не сделано. На что только не пойдёшь ради перспективы иметь собственного дельфина!