На следующее утро я по понятным причинам проснулась немного позднее обычного. Если привидение и рассердилось на то, что я отбиваю у него хлеб, то никак меня об этом не уведомило. А может, оно и попыталось в отместку меня напугать, но я слишком крепко спала, чтобы это заметить.
Было что-то около полудня, когда дверь, ведущая в Оранжерею, распахнулась без предварительного стука, и по усыпанной гравием дорожке быстро зашагал посторонний. Узнала я его моментально: тот самый человек принца, что так неудачно вручил мне розовое платье несколько дней назад. С тех пор мне стало известно, что он являлся одним из телохранителей Его Высочества и носил редкое имя Джон.
Я взглянула на вошедшего не без любопытства. Посмотрим, что нужно этому молодому человеку на сей раз. Если он принёс мне чёрные чулки с поясом, я точно спущу на него собак. Джон не заставил меня долго гадать о причине своего визита.
— Сюда идёт Его Высочество, — заявил он с ощутимой нервозностью в голосе. Такое напряжение бывает характерно для людей, чья работа сопряжена с большой ответственностью. — Скорее приведи себя в порядок.
У этого парня просто навязчивая идея. Я и так в порядке, без его постоянных подсказок.
— Передай принцу, что я не могу его сейчас принять, — сказала я, лениво откинувшись на спинку скамейки.
— Почему? — опешил телохранитель.
— Эм… У меня ногти не накрашены.
— Очень плохо, — попенял мне Джон, бросая взгляд на часы, — но придётся оставить, как есть.
— Да ты что, с ума сошёл?! — с деланным ужасом воскликнула я. — Как можно принимать принца с ненакрашенными ногтями?!
— Ладно, — парень определённо начинал нервничать, что доставило мне немалое удовольствие. — Я попробую ненадолго задержать Его Высочество. Сколько времени тебе нужно, чтобы привести ногти в порядок?
— Часа полтора, — ответила я.
— Что?! — Он чуть не подпрыгнул на месте от ужаса.
— Или два, — мстительно добавила я. А если переспросит ещё раз, будет все четыре.
На лице парня отчётливо отразилась мысль о том, какое наказание ждёт его в случае, если пассия Его Высочества окажется не готова к встрече. Создавалось такое впечатление, что спина телохранителя уже ноет от ударов ещё не назначенных ему плетей.
— Я не смогу задержать принца так надолго!
В его голосе зазвучали панические нотки.
— И не надо, — пожала плечами я. — Просто передай ему, что сегодня я не смогу его принять.
— Что?!
Рука Джона непроизвольно приблизилась к горлу. Плети определённо сменились в его воображении несколькими месяцами тюремного заключения.
— А что тут такого? — невинно спросила я. — Скажи, что у меня голова болит.
— Не мели чепуху! — почти закричал он.
Очень напрасно. С детства не люблю, когда на меня повышают голос.
— Ну ладно, в таком случае можешь сказать, что меня с утра подташнивает и тянет на солёненькое. Что, тоже плохо? — правильно интерпретировала я то, как Джон переменился в лице. — Ты думаешь, он не обрадуется?
— Айрин! — внезапно послышалось из расположенной неподалёку беседки.
— Кто там? — тут же напрягся телохранитель.
Увивавший стенки беседки виноград не позволял ему заглянуть внутрь.
— Кузнец, — ответила я первое, что пришло в голову.
— Какой ещё кузнец? — пролепетал Джон.
— Ну как какой…симпатичный такой, сильный, мускулистый, — принялась мечтательно перечислять я.
— Да как ты осмелилась притащить сюда кузнеца?! — заорал он.
— А почему бы нет? — обиженно спросила я. — Я же не знала, что принц решит прийти сюда именно сегодня.
Телохранитель судорожно сглотнул, на сей раз предчувствуя, что дело кончится дыбой.
— Пускай немедленно убирается! — прошипел он. — Здесь есть запасной выход? Чёрный ход?
— Нет, — ответила я, — но можно уже сейчас начинать рыть тоннель. Повторяю: скажи принцу, что я сегодня занята… Или нет. Знаешь, у меня есть идея получше. Пускай приходит. Втроём даже веселее.
Джон схватился за голову. Все прежние опасения отступили на второй план; перед глазами теперь мерно покачивалась предназначенная для его шеи петля.
Снова скрипнул гравий, и в Оранжерею вошёл принц. Телохранитель поклонился, я поднялась со скамьи и присела в реверансе.
— Я не помешаю? — осведомился Рауль.
Джон весь напрягся, а я почтительно ответила, не прерывая реверанса:
— Ну что вы, Ваше Высочество, как вы можете помешать? Ваш визит всегда большая честь. Прошу вас, — добавила я, указывая на беседку.
Джон принялся энергично вращать глазами, но я сделала вид, что не понимаю его знаков.
Кивнув, принц шагнул в сторону беседки.
— Ваше Высочество, не надо туда заходить, — вмешался телохранитель.
— Отчего? — спросил Рауль, останавливаясь.
— Там сквозняк, вы можете простудиться.
— Сквозняк в Оранжерее? — удивлённо спросил принц.
— То есть я хотел сказать, наоборот. Там жарко, очень жарко. Невыносимо душно.
Джон нервно сцепил руки.
— Вот и прекрасно, потому что во дворце собачий холод, — отозвался принц, снова направившись к беседке.
— Ваше Высочество! — в отчаянии воззвал телохранитель. — Там, в беседке, кузнец. Он только что пришёл, чтобы изготовить… — он защёлкал пальцами, пытаясь придумать что-нибудь убедительное.
— Подкову для попугая, — подсказала я.
— Подкову для попугая, — с облегчением повторил Джон и тут же удивлённо воззрился на меня, осознавая, что сказал что-то не то.
Между тем мы, следом за принцем, вошли в беседку. Никакого кузнеца там, ясное дело, не было. На спинке скамейки, как на жёрдочке, восседал попугай жако.
— Айрин! Айрин! — отчётливо произнёс он, как только я оказалась внутри.
У Джона затряслись руки.
— Попугая я вижу, — заметил принц. — А где кузнец?
— Не было никакого кузнеца, Ваше Высочество, — развела руками я. — Даже не знаю, с чего это пришло молодому человеку в голову.
— Джон, ты свободен, — произнёс Рауль, кивая в сторону выхода.
Телохранитель открыл было рот, но то ли не решился что-либо сказать, то ли попросту не нашёл слов.
— Джон, ты свободен, — повторила я с вежливой улыбкой.
Сглотнув, он склонил голову перед принцем и вышел из беседки, а затем и из Оранжереи.
— Признавайтесь, Ваше Высочество, как долго вы подслушивали под дверью? — осведомилась я.
— Ты неисправима, — поморщился Рауль. — Принцы не подслушивают под дверью. Они слышат сквозь стены. — Я продолжала вопросительно на него смотреть, и он ответил: — Достаточно долго. За что ты его так?
— За то розовое платье, и вообще за наглость, — вполне серьёзно ответила я.
— Женская месть воистину страшна, — заключил принц.
— Переживёт. Между прочим, я ещё несколько дней назад могла попросить вас его уволить. Так что пускай терпит.
— Резонно, — признал Рауль. — А как ты догадалась, что я подслу…слышал сквозь стену?
— Этот вопрос — "Я не помешаю?". Это был перебор. Вы бы никогда этого не сказали, если бы не стали свидетелем нашего разговора. Что слышно во дворце? — поинтересовалась я.
— Ничего особенного. — Принц раздражённо качнул головой. — Ещё две истеричные барышни видели привидение. Пора бы разобраться с этой историей раз и навсегда, да времени нет.
— Когда будете разбираться, вы прошлую ночь не считайте, хорошо? — Я виновато прикусила губу.
— Почему?
— Потому что прошлой ночью это была я.
— Что "ты"? — не понял он.
— Ну, это я разгуливала по замку в белом платье и светлом парике.
Уже не в первый раз принц посмотрел на меня как на сумасшедшую.
— Если тебе нечего делать по ночам, — сказал он наконец, — заведи себе любовника.
— А может быть, он у меня уже есть?
— Ну да, гипотетический, вроде кузнеца.
— Как я могу завести любовника, когда все считают моим любовником вас? Кто же осмелится перебежать дорогу принцу?
— Что, набиваешь цену? — хмыкнул он.
— Да. Хочу, чтобы вы всё-таки поймали дельфина сачком.
— Какого чёрта тебе понадобилось ходить по дворцу ночью, да ещё и в белом платье?
— Надеялась выйти замуж за какого-нибудь лунатика, — брякнула я, но затем посерьёзнела. — Ну, я же дочь учёного, помните? Я решила провести эксперимент. Проверить, примут ли люди нормального живого человека за привидение, если он будет соответствующим образом одет.
— Насчёт нормального я бы не говорил с такой уверенностью. Но в остальном, насколько я понимаю, эксперимент удался?
— Более чем.
— Прекрасно. В таком случае, может быть, объяснишь мне, как тебе удалось летать?
— Летать? — Настала моя очередь удивиться.
— Именно. Одна из женщин готова поклясться, что ты двигалась, не касаясь ногами пола.
— Я, конечно девушка жутко талантливая, — сыронизировала я, — но летать — это перебор, Где и когда та женщина видела привидение?
— На третьем этаже, в восточном крыле, около половины двенадцатого.
— Это та, которая упала в обморок в коридоре?
— Верно.
— Ничего не понимаю. Она действительно видела меня, но, честное слово, я не летала.
— Сколь ни удивительно, я склонен тебе поверить, — отозвался принц. — Это только лишний раз подтверждает, что люди с богатым воображением придумают что угодно.
— И всё равно было бы неплохо найти человека с самым богатым воображением — того, который стоит за всей этой историей, — заметила я, поднимая со стола исписанный лист бумаги и принимаясь сворачивать его в трубочку. — Кстати о поисках. Дознавателям удалось раскопать что-нибудь новое по поводу позавчерашнего покушения?
— Ничего заслуживающего внимания. У тебя есть какая-нибудь информация?
— Есть, но думаю, она пока тоже не заслуживает внимания, — уклончиво ответила я. — Есть некоторые причины предполагать, что за покушениями может стоять ваша сестра. Но это пока мягко говоря не точно. Только намёки, которые надо тщательно проверять.
— Так проверяй.
— Попробую.
Я аккуратно перевязала свёрнутый лист красной ленточкой, удостоверяясь в том, чтобы документ был украшен красивым ровным бантиком.
— Что это? — спросил принц.
— А это вам.
Я торжественно протянула ему бумагу.
— Тогда зачем было так тщательно его запаковывать?
— А для порядка.
Вздохнув, принц одним движением развязал бантик, не проявляя должного уважения к моим недавним стараниям, развернул бумагу и принялся вглядываться в текст. Секунд через десять он поднял глаза и, нахмурившись, спросил:
— Ну, и что это за список?
— Это мои самые-самые близкие друзья и родственники, — ответила я.
— Здесь же с полсотни имён!
— Ровно сорок семь, — уточнила я. — Даже не подозревала, что я настолько коммуникабельна. За последние несколько дней все эти люди внезапно вспомнили, что ближе них у меня практически никого нет, воспылали ко мне тёплыми дружескими чувствами и поинтересовались, не могу ли я по этому поводу выпросить для них у Вашего Высочества самую малость.
— А почему имена поделены на группы?
— А вы прочитайте. Я решила немного систематизировать список, чтобы вам было удобнее. — Мы вместе склонились над документом. — Вот первая группа — это те, которым срочно требуется материальная помощь из казны, вторая — желающие устроиться на работу во дворец, а вот эти давно мечтают о повышении по службе. Ну, и несколько отдельных имён для людей с особыми просьбами, например, троюродная кузина по материнской линии, которая мечтает стать фрейлиной Её Высочества.
— Ты что, хочешь, чтобы я исполнил всё это? — Принц недоверчиво помахал у меня перед лицом списком.
— Нет, конечно, — ответила я.
— Тогда зачем ты подготовила этот список?
— Чтобы вы были в курсе, чего стоит быть вашей фавориткой.
— Ну, и что теперь прикажешь с этим делать? — Он снова взглянул на документ.
— Да что хотите, — милостиво разрешила я. — Можете выбросить, а можете на стенку повесить. Ну, или указ какой-нибудь написать на обратной стороне — это если в королевстве не будет хватать бумаги. Нет, я понимаю, конечно, подразумевалось, что я стану действовать по-другому. Я должна была между делом, как бы невзначай намекнуть вам на то, что такого-то и такого-то просто-таки необходимо назначить, к примеру, новым поставщиком тканей во дворец. И время подобрать такое, чтобы вы ну, никак не могли мне отказать. Скажем, в постели, в самый ответственный момент.
— Ты находишь это смешным? — как-то тоскливо спросил Рауль.
— По-моему, вполне… Ох, нет! — Я, наконец, сумела интерпретировать его интонацию. — Хотите сказать, какая-то женщина именно так и поступила?
— Какая-то? — переспросил он. — Да практически все.
— Да, невесело, — вынужденно признала я. — Хотя, с другой стороны… В общем-то всё справедливо. Это своего рода плата за то, что вы легко можете получить любую женщину. Вам не надо приглашать на свидания, дарить цветы, добиваться, гадать, любит — не любит. Достаточно одного слова — и любая женщина вам отдалась.
— Что-то ты не очень-то отдалась, — напомнил он.
— Только не говорите, что вы об этом жалеете, — фыркнула я.
— Не дождёшься.
Послышалось хлопанье крыльев, и Кирилл привычно приземлился на подставленный мной локоть, после чего вскарабкался по рукаву на правое плечо. Генри, не желая отставать, устроился на левом.
— Если бы птицы умели говорить и попросили тебя замолвить за них словечко, ты бы точно сделала это менее топорно, — усмехнулся принц.
— Они умеют говорить, — заступилась за своих подопечных я. — Во всяком случае некоторые из них.
— Ну да, попугай, например, — без особого восторга согласился Рауль. — Говорить он умеет, это я только что слышал. Но что с того, если он просто повторяет услышанный звук, понятия не имея, что этот звук означает?
— Вы так думаете? — отозвалась я. — Ошибаетесь. Эта птичка гораздо умнее, чем вы думаете.
— С трудом верится. Какое количество мозгов может уместиться в такой маленькой головке?
— Вы удивитесь.
— Ну, попытайся меня удивить.
— Почему бы и нет? Раз уж вы в кои-то веки добрались до Оранжереи, давайте я продемонстрирую вам, что умеют делать ваши животные.
Согласно хмыкнув, принц откинулся на спинку скамьи с тем скептическим выражением лица, какое как правило бывает у людей, стремящихся разоблачить фокусника.
Я извлекла из кармана три ореха и положила их на стол.
— Сколько орехов? — спросила я у Генри, чётко выговаривая слова.
— Три, — ответил попугай.
Я вручила ему один орешек в качестве поощрения.
— Ты просто научила его говорить "три" в ответ на этот вопрос, — попытался разоблачить меня принц.
Я молча извлекла из кармана ещё три ореха и добавила их к остававшимся на столе.
— Сколько орехов? — опять спросила я.
— Пять, — ответил Генри и снова получил свою награду.
Я вопросительно посмотрела на Рауля.
— Значит, ты подаёшь ему какой-то знак, — снова проявил скептицизм тот.
— Вот, возьмите. — Я запустила руку в карман и извлекла оттуда целую горсть орехов. — Дайте ему сколько сами захотите и задайте тот же вопрос. Только запомните: он умеет считать до семи.
Для чистоты эксперимента я вышла из беседки и остановилась, повернувшись к ней спиной. После трёх вопросов принц сдался.
— Ладно, считать он действительно умеет, — признал Рауль.
— И понимает значение произносимых им слов, — отметила я.
— Допустим, — кивнул принц чуть менее уверенно. — А ворон что, тоже умеет говорить?
— Говорить — нет. Зато умеет понимать. Редкое качество даже для людей, — хмыкнула я.
— И откуда же ты это знаешь, если говорить он не может?
Чем долго объяснять, лучше один раз продемонстрировать.
— Кирилл, пальма!
Ворон спорхнул с моего плеча и перелетел на пальмовую ветвь.
— Стол! — продолжила я.
Ворон переместился на столешницу.
— Скамья!
Раскинув крылья, Кирилл спикировал на сиденье.
— Айрин! — сказала я затем.
Ворон вернулся ко мне на плечо.
— Достаточно? — осведомилась я у принца.
— А ко мне на руку он сможет перелететь по такой команде?
— Пока нет. Даже людей требуется познакомить, прежде чем они смогут узнавать друг друга по именам. Но можно его научить.
Чем я незамедлительно и занялась.
К тому времени, когда Кириллу осточертело перелетать с руки на руку даже за награду, и он уже был готов сказать человеческим голосом "Жрите сами свои орехи!", принц собрался уходить. Напоследок напомнил мне наведаться вечером в его опочивальню. Легенду, как ни крути, надо было подпитывать.
— А можно я возьму с собой книжку? — спросила я.
— Хочешь почитать мне вслух? — сыронизировал Рауль.
— Могу и вслух, если вы любите женские романы, — не осталась в долгу я. — На самом деле нужно же мне будет как-то коротать время. У вас свои дела, мешать я не хочу. И потом, давно хотела спросить. Мне что же, и на всю ночь тоже придётся оставаться? Иначе у офицеров охраны могут возникнуть подозрения, ведь так?
— Могу тебя успокоить: никаких подозрений не возникнет, — заверил меня принц, направляясь к выходу. — Я никогда не оставляю у себя женщин на всю ночь.
Я предоставила ему уйти по своим делам, не задавая лишних вопросов. Не стала интересоваться, не потому ли он предпочитает спать один, что превращается по ночам в страшное чудовище. И без того было очевидно, что Рауль никого не подпускает к себе слишком близко. А проведённая вместе ночь сближает порой гораздо сильнее любовных утех.