Генеалогическое исследование семьи

При рассмотрении семейной генеалогии задача заключается в построении «дерева» линий родства, идущих от общих предков, причем в центр всей системы отсчета помещается прародительская семья, о предшественниках которой нет никаких сведений. Цель генеалогического исследования обстоит в восстановлении прошлого семьи, в изображении жизненного пути семейных поколений, связанных линиями происхождения по прямому родству.

Генеалогия семьи фиксирует конфигурации линий происхождения, структура которых есть итог семейной динамики, смены семейных поколений. Генеалогическое древо семьи — это память семейного рода и семейных фамилий. В отличие от схем жизненного цикла семьи, обращенных в будущее, генеалогические схемы - это исторических память о своих предках, о своем роде.

Генеалогия семьи как семейное самосознание есть ось истории народной. Большинство российских граждан истории своего рода не знает и не имеет.(за исключением царских династий и аристократических родов).

Составление родословных росписей уходит в глубокую древность, а к эпохе Петра Великого от носится учреждение Департамента герольдии, ведавшего родословными дворян.

Научная генеалогия возникает в России на рубеже XVIII—XIX вв. в связи с изучением дворянских родов и ограничивается функциями справочного характера (создание справочных трудов) и остается таковой, т.е. в качестве вспомогательной исторической дисциплины до конца XIX в. Расширение числа генеалогических объектов и нетрадиционных проблем было связано с преодолением генеалогии дворянства, включением в сферу изучения родословных, представителей других классов и слоев. Генеалогию истории социальных явлений и социологии, известный генеалог А.И. Аксенов назвал комплексной. «Под комплексной генеало­гией мы имеем в виду генеалогию, объектом разработки которой является одновременно какое-то значительное количество фами­лий, представляющих определенный класс, социальную группу, регион, исторически обусловленные и исторически обоснованные. Соответственно при таком ее характере невозможно уже ограничиться последовательным изложением истории каждого рода. Необходимы подходы, которые позволяли бы, с одной стороны, обработать всю массу генеалогических данных, а с другой — обобщить характерные особенности родословных всех фамилий ».

Цель исследователя, обращающегося к генеалогии как средству познания политической и социально-экономической истории клас­са, группы, страты, заключается в сравнении генеалогических ли­ний многих семейных родов для уточнения картины формирования и функционирования различных социальных групп. Примером та­кого, единственного в своем роде социологического исследования перемен в социальной структуре нашей страны является изучение семейных биографий в рамках проекта «Век социальной мобиль­ности в России» в XX в. Здесь семья рассматривается «как фактор социальной мобильности»¹¹.

Ближе всего к целям микросоциологии семьи метод ВИС (вос­становления истории семей), предложенный в 1950-х гг. француз­ским демографом Л. Анри. Но при его применении также «объектом исследования являются не родословные той или иной фамилии», а конкретные данные о рождениях, браках и смерти, что, как отме­чает Аксенов, «приводит к неизбежному переводу аспектов изуче­ния преимущественно в область демографии»¹². В этом нет ничего плохого, кстати, поскольку имеется в виду надежность данных, по­лученных по церковным метрикам, ибо генеалогия без дат стано­вится мифологической. С другой стороны, стремление к изучению родословной новых классов без наличия соответствующих источ­ников не достигает цели и не компенсируется ретроспективными рассказами респондентов. (Анализ субъективных интерпретаций семейной генеалогии членами семей как самостоятельная область феноменологической социологии здесь не принимается во внима­ние.) Таким образом, генеалогия как метод реконструкции истории семей и семейных поколений не должна редуцироваться до простой фиксации дат семейных событий или ограничиваться устными сви­детельствами.

Генеалогическое исследование семьи (в рамках инструменталь­ного и феноменологического подходов) в социологии семьи обретает статус самостоятельного направления, где главной задачей ста­новится наблюдение посредством генеалогических данных за самой историей сохранения и длительного существования семейного рода, фамилии, межсемейной преемственности. При этом феноменоло­гический подход сосредоточивается на семейных преданиях, былях, мифах, на трактовках генеалогической истории разными членами семьи в целях понимания скорее настоящего, чем прошлого.

С другой стороны, построение генеалогического древа семей на момент проведения выборочного исследования, на основе метричес­ких документов (инструментальный подход) может быть ориентиро­вано двояко: на восстановление прошлого, на как можно большее проникновение в прошлое и на точную фиксацию данных о родословных линиях существующих ныне нуклеарных семей, в целях В использования собранного генеалогического материала будущими исследователями (т.е. это разновидность лонгитюдного исследова­ния). Ориентированные на реконструкцию прошлого исследования устанавливают среднюю для тех или иных категорий семей дли­тельность семейной памяти о предках (например, ограниченную двумя-тремя, либо семью-десятью степенями или «коленами» происхождения). Одновременно выявляются условия адаптации семей к окружающим условиям, что может использоваться при характе­ристике социальной системы с точки зрения ее респонсивности по отношению к институту семьи.

Таким образом, генеалогический метод оказывается как бы новым измерением семейного цикла жизни, но не отдельной репродуктивной семьи, а целого ряда их, связанных общим происхождением. Схемы родословных способны наглядно продемонстрировать, В например, влияние процессов нуклеаризации и сокращения рождаемости на протяжении 100—150 лет и 4—5 поколений — ведь при массовой малодетности и однодетности семей генеалогическое древо с кустами многоветвевых семей постепенно становится все менее ветвистым, превращаясь в голый ствол и, наконец, в одну-единственную линию, которая рано или поздно, но оборвется.

Чисто условно, без выяснения того, как устанавливаются родословные семей (но предполагая, что на основе документов), обо­значим континуум, где на одном полюсе — социум, восприимчивый к потребности семьи в длительной преемственности, где образ жизни и многие социальные обстоятельства способствуют, допустим, ее продлению в ряде поколений, и на другом — социум, сокращающий преемственность до минимума (не более двух поколений). Разумеется, реальный ход истории распределяет общества по всему континууму, хотя в преддверии XXI в. уже видно, что менее индустриал ыно развитые регионы сместились ближе к золотой середине, а более развитые скучиваются на полюсе «однолинейной» генеалогии.

По-видимому, изучение «короткоживущих» и все реже встречающихся «долгоживущих» семейных «атомов» многое могло бы сказать о специфике образа жизни элитарных и низших классов, в целом самой социальной системе. Однако прежде всего такой анализ раскрыл бы способность «короткоживущих линий» семьи к выживанию: а) к ее формированию и сохранению в качестве специфической целостности и б) к ее функционированию в качестве носителя coбственности и иных по своему престижу овеществленных атрибутом семейной карьеры, судьбы, истории.

Уникальное исследование английских социологов Т. Луптона и Ширли Вильсон методом конструирования небольших генеалогических кустов или древ среди 73 представителей 6 кругов высшего общества (члены кабинета министров, директора банков, фирм и компаний) позволило при тщательном документировании данных обнаружить в построенных 24 генеалогических схемах явную тенденцию к социальной гомогамии (браки по расчету с себе подобными) Это может служить основой для гипотезы о тенденции «коротко живущих» семейных линий к символическому продлению себя в эндогамных браках (табу на супружескую экзогамию, запрет на браки с представителями низших страт). Слияние собственности и социальных положений в целях их сохранения и укрепления власти превращает брак в символ подобного соединения. Разумеется, эта тенденция действовала и прежде среди властвующих элит, но мас­совое сокращение линий генеалогии может усиливать наблюдаю­щийся процесс слияния фирм в корпорации, банков в еще более мощные концерны и т.п.

Анализ историй нескольких родственных нуклеарных семей посредством генеалогических данных в принципе позволяет выйти на фиксацию цикличности, повторяемости каких-либо событий (по датам, по характеру и содержанию их), т.е. обнаружить все усколь­зающее из внимания, в том случае, когда генеалогический ряд се­мей слишком короток, когда в большинстве своем лишь только зародившиеся линии происхождения семей обрываются уже во вто­ром поколении, растворяясь в массе одиночек. Грамотно построен­ные генеалогии семей (т.е. не только по прямой линии патрилинеальности, но с учетом родословной обоих супругов, с фиксацией также сопутствующих бракам-разводам, рождениям-смертям соци­альных обстоятельств) в принципе позволяют осуществить поиск параллелизма в судьбах разных семей и их отдельных членов.

Генеалогия подразделяется на две части, предложил один из ее основоположников Л.М. Савеловым: на официальную, «сухую» часть, где в основном даты рождения и смерти, и на социальную, где приводятся многообразные обстоятельства внешней и внутренней, духовной жизни семьи, поскольку «для генеалога нет малозначащего факта, которым он мог бы пренебречь, — все должно быть отмечено, малейшая черта из жизни той или другой семьи должна быть сохранена... Генеалогия есть построенное на достоверных документах и других источниках доказательство родства, существующего между лицами, имеющими общего родоначальника или потомка, независимо от общественного положения этих лиц. Вторая (генеалогия. — Авт.)... не поддается строгому определению, так как касается духовно-внутренней жизни отдельных лиц и семейств, что уже не составляет необходимости, но является только желательным дополнением, т.е. тем идеалом, к которому должен стремиться каждый генеалог, желающий дать яркую картину общественной и семейной жизни интересующего его рода или семьи, почему я определяю эту — вторую часть следующими словами: генеалогия есть история того или другого рода во всех проявлениях жизни его представителей, как общественной, так и семейной».

В этнографии, занимающейся реконструкцией прошлого отдельных народов, племен, особенно экзотических этносов, нет возможности документально удостовериться в датах рождения и смерти и прочих обстоятельствах жизнеописаний. В этом случае прибегают к методу устных историй семьи, когда фиксируются тем или иным образом рассказы разных членов семьи и потом эти материалы сопоставляются между собой в целях выявления общезначимого содержания. В примере из клинической практики мы видели как психологи-социометристы используют «объективные» данные о разных жизненных событиях семьи в целях психотерапии. Генеалогическое исследование как составная часть анализа семейного цикла| применяется в социологии семьи — другими словами, в рамках инструментального подхода возможны различные аналитические срезы родословия.

Социальная психология и социально-психологическая антропология позволяют раскрыть специфику иного, чем инструментальный, подхода. Если признать относительность времени не в физическом, а психологическом смысле, то окажется, что для разных людей время течет неодинаково. Кто-то чувствует себя старше, кто-то моложе своих лет. Кому-то легче ощущать себя сразу в трех измерениях настоящего, прошлого и будущего — короче говоря, физический возраст и психологический возраст не совпадают. Внеинструментальный, т.е. социально-символический, подход сосредоточивает внимание на реальном по поведенческим последствиям течении субъективного времени личности.

Отклонения от хронологической последовательности событий представляют самостоятельный интерес — разные члены семьи со­вершенно по-разному видят одно и то же прошлое своей семьи, причем именно состоявшиеся события, так сказать, реальные фак­ты семейной истории. К примеру, прошлая репродуктивная история рождений, беременностей, абортов и т.д. лишь на 40—60% совпадает по ретроспективным свидетельствам мужей и жен, и это обстоятель­ство отмечается в развитых и развивающихся регионах мира, в том числе в России. Следовательно, хронологически неправильная ге­неалогия семейных поколений, сопровождаемая субъективной интерпретацией сопутствующих жизненных обстоятельств, может оказаться своеобразным тестом для членов семьи, для выяснения сходства их представлений о прошлом ради установления согласо­ванности экспектаций в настоящем, ради уточнения степени един­ства семьи в целом.