История первая
Кошелек Рубенса
Синьор Космо, хозяин известной венецианской гостиницы «Маркони», смахнул со стола невидимую посетителям пылинку. Синьор гордился своим заведением: еще бы, ведь через месяц, в августе этого 1600 года, стукнет ровно полсотни лет, как его дед, покойный Сандро Космо, открыл семейное дело в роскошном доме недалеко от Сан-Марко, главной площади Венеции. Только самые богатые жители города и его почетные гости, дворяне и купцы, останавливаются в стенах «Маркони», ибо комнаты здесь весьма недешевы. Сейчас же, в благословенном июне, гостиница и вовсе забита до отказа – ведь через пару дней откроется известный на весь мир летний венецианский карнавал. Улицы и площади, украшенные цветами, флагами, разноцветными лампионами, уже кишат народом. Веселые гондольеры с песнями снуют по водам многочисленных каналов, издавая призывные крики, когда гондола проплывает под аркой очередного перекидного мостика. Представители известных аристократических фамилий Рима, Флоренции, Генуи, Мантуи и других городов еще в конце весны заказали себе комнаты в гостинице синьора Космо. И тот искренне радовался наплыву посетителей, ведь каждый гость принесет свой золотой цехин в кошелек жителей Венеции – владельцев домов и гостиниц, а также торговцев и лавочников, гондольеров и даже нищих, важно восседающих в своих живописных лохмотьях рядом с причудливо изогнутыми венецианскими мостами.
Хлопнула дверь, и синьор Космо поморщился – вот уж с кого многого не получишь! Молодой художник, приехавший из Антверпена, поселился в «Маркони» несколько дней назад. Вообще-то Космо не привечал живописцев, ведь у этой братии карманы вечно пусты. И зачем только они едут в Италию со всей Европы? Здесь и своих голодранцев хватает. Да в Венеции или Флоренции каждый второй рисует, где уж тут получить работу приезжим! Но в тот день на нижнем и весьма сыром этаже гостиницы синьора Космо как раз освободилась крошечная комнатка. Обеспеченных претендентов жить в такой сырости не обнаружилось, вот хозяин и сдал ее приезжему. Тот записался в гостиничной книге: «Питер Пауль Рубенс, фламандский живописец, 23 лет от роду» – и занял комнатушку. Есть в дорогой гостинице он отказался и, входя-уходя, старался проскользнуть незаметно, видно, стеснялся своей одежды, явно не модной в Венеции.
|
|
Синьор Космо ухмыльнулся: зря стесняется, будто сам не видит, какой он красавчик. Да такого в любой одежде самая богатая модница готова приветить! И точно – синьор как в воду глядел: в конце темного коридора невесть откуда возникла белокурая Лючия, куртизанка, известная в Венеции под именем Белая Лилия, и направилась прямо ко входящему художнику. Ахнула – и будто случайно, невзначай столкнулась с молодым красавцем. Ну а уж дальше было дело техники…
Опомнился Рубенс на белоснежных простынях, в постели с куртизанкой.
– Отчего ты снял такую сырую и темную комнату? – промурлыкала Белая Лилия. – Разве синьор Космо не мог предложить тебе другую?
Молодой художник улыбнулся:
– Этот хитрый лис видит своих постояльцев насквозь. Он сразу понял, что я – невыгодный клиент. И костюм у меня не модный, и кошелек тощий.
– А почему? – капризно спросила Лючия.
– Потому что я – не король и даже не герцог.
|
|
– Но ты ведь можешь поступить на службу к герцогу, – рассудительно произнесла куртизанка. – Это можно устроить.
– Конечно! – саркастически усмехнулся Рубенс. – Герцог ждет не дождется, когда я начну рисовать его портрет, а мой кошелек – когда я его наполню!..
– Но почему же ты не делаешь этого? – удивилась непонятливая красавица. – Может, ты не умеешь?
Рубенс вскочил с кровати, завернувшись в простыню.
– Да весь Антверпен знает, что я лучший из молодых художников! Я могу за несколько минут набросать твой карандашный портрет!
– Тогда чего же ты ждешь? – Обнаженная белокурая красавица приняла самую соблазнительную позу. – Рисуй меня!
Рубенс опешил:
– У нас не принято рисовать голых женщин…
– А в Венеции принято! – захохотала Белая Лилия. – Да все наши художники рисуют богинь с собственных любовниц. Даю тебе полчаса. Если мне понравится, я научу тебя, как надо наполнять кошельки золотом. Тогда ты сможешь покупать себе самые дорогие холсты и краски и написать для меня парадный портрет.
Карандаш Рубенса умело заскользил по листу картона. Пять минут, десять, двадцать…
– Вот, смотри!
Лючия застыла в изумлении:
– Неужели я такая красивая?
– Ты еще лучше! У меня просто не было времени передать твою красоту, – улыбнулся художник.
– А вот у меня есть время, чтоб тебя поучить! – Лючия поудобнее уселась среди подушек. – Слушай, что надо сделать. Только никому не передавай. Это венецианский секрет! Недаром здесь, в Венеции, так много богатейших купцов, торговцев и даже… куртизанок. И все потому, что они знакомы с денежной магией… Завтра же сделай вот что. Раз у тебя глупый кошелек, который не любит наполняться деньгами, купи себе новый. Выбери не большой и не маленький. В маленьком деньгам будет тесно, а в большом – слишком просторно. Не бери кошелька ни красного, ни синего, ни белого цветов. В красном деньги будут «сгорать», в синем – «утекут», а в белом – «заледенеют». Все другие цвета можно брать, но лучше всего возьми кошель зеленого или коричневого цвета. В зеленом деньги будут «расти», а в коричневом – «размножаться», ведь зеленый – цвет растений, а коричневый – плодородной земли. Но главное – чтоб кошелек тебе понравился. Чтоб он был удобен и чтоб держать его было приятно. И смотри, чтоб он у тебя из рук не падал, не выскальзывал. Ну а после того, как выберешь и купишь кошель, неси его домой и весь день не разлучайся с ним. Держи его в руках, говори с ним, поглаживай. Можно даже положить его на ночь себе под подушку. Словом, со своим кошельком надо подружиться. Вот и будет у тебя умный и верный друг.
|
|
– И все?!
– Не спеши! Скоро только сказка сказывается. Еще поработать придется. Найди богатого, почтенного человека, дела которого (ты точно это знаешь) процветают. Возьми у него любую монету и положи ее в свой новый кошелек.
– Как же я деньги возьму у почтенного человека? Попрошу, что ли: подайте, пожалуйста?!
– Глупец! – воскликнула Лючия. – Но все равно очень милый… Попроси почтенного синьора разменять тебе некую сумму. Свою монетку отдашь ему, а его – положишь в кошелек. Это же так просто!
– Просто… Да я в Венеции никаких богачей не знаю!
Лючия загадочно улыбнулась:
– Купи кошелек – узнаешь!
На другой день Рубенс купил у разносчика кожаный темно-коричневый кошель. Не большой, не маленький – в самый раз. Удобный и такой приятный на ощупь. Нитка золоченая по верху кошелька пущена. Принес покупку к себе. Положил на столик и целый день на него поглядывал, улыбался. Ночью погладил его и положил под подушку. Наутро собрался на улицу и кошелек с собой захватил. Только вышел под колоннаду гостиницы и тут же увидел роскошного вельможу: на богатой одежде – алмазные пуговицы, на пальцах – массивные золотые перстни.
Художник так загляделся на богача, что кошелек выпал из его рук на мраморные, склизкие от сырости плиты.
– Вы что-то уронили! – вежливо произнес вельможа.
– Простите! – Рубенс поднял кошелек. – Растерялся… Я недавно приехал. Мне нужно разменять вот эту монету на более мелкие. – И художник достал из кармана монету.
– А мне как раз не хочется носить груду мелочи! – улыбнулся вельможа и протянул Рубенсу несколько монеток. – Вы приехали на карнавал?
– Нет, синьор. Я приехал из Антверпена и ничего не знал о карнавале. Я фламандский художник – Питер Пауль Рубенс.
– О! – Вельможа широко заулыбался. – Мой повелитель – Винченцо Гонзага, герцог Мантуанский, совсем недавно говорил, что желает взять на службу живописца с севера. Он считает, что северные художники лучше владеют масляными красками, чем наши, итальянские. Пишете ли вы маслом, друг мой?
– Конечно! У меня прекрасные рекомендации. А поработать у знаменитого семейства Гонзага, которое вот уже много веков покровительствует живописцам, мечта каждого художника!
– И замечу – весьма щедро оплачиваемая! – улыбнулся слуга герцога Мантуанского. – Но прежде вы должны показать мне свои картины.
– Конечно, синьор! – счастливо заулыбался художник. – Я привез с собою наиболее удачные холсты.
Уже на другой день новые знакомые выехали в Мантую. А исследователи творчества Рубенса до сих пор гадают, как это молодой художник сумел познакомиться с приближенным герцога и попасть на службу ко двору Гонзага. Но точно установлено одно – с тех пор Питер Пауль Рубенс уже никогда не испытывал недостатка в деньгах. Он стал придворным художником, дипломатом, а его живопись оплачивалась по самому высшему счету. И он еще не раз с благодарностью вспоминал венецианскую куртизанку Лючию.
* * *
Поучительная история, верно? Куртизанку, конечно, можно отринуть. Но почему бы не рассмотреть секреты венецианских купцов по созданию волшебного кошелька, который сам станет притягивать к себе деньги? Разве вам не нужен такой Умный кошелек? Или вы сомневаетесь в его действии? Но современники не раз вспоминали, что уже богатый и всесильный Питер Пауль Рубенс, ставший не только блестящим художником, но и весьма умелым дипломатом, почему-то всегда носил с собой коричневый кошелек, уже потертый от старости, довольно неприглядный. Да и сегодня в столовой Дома-музея Рубенса в Антверпене можно увидеть этот кожаный кошель. Хоть потрескавшийся и засаленный, он по-прежнему лежит на почетном месте.
А действенность Умного кошелька понятна и современным людям. Правда, все знают только первую часть секрета венецианских купцов: в новый кошелек надо класть монетку, чтоб деньги водились. Но о главном всегда молчат. Однако вы, дорогие читатели, теперь знаете и вторую часть секрета – в кошелек нужно положить не «любую» монетку, а полученную от человека, у которого деньги водятся всегда, – то есть взять частичку его денежного везения и сделать «приманку» денег на себя. Богатому человеку от этого никакого урона не случится, зато вы себе «денежную ниточку» организуете. Увидите денежный след и прицепитесь к денежной удаче. Только тут надо помнить одно: «богатый человек», к чьей удаче вы прицепитесь, должен быть человеком публичным. В случае с Рубенсом, например, это был представитель герцога Гонзага. Категорически не советую «цепляться» к соседу, другу, приятелю, то есть к вашему личному человеку. А вдруг ваша энергия окажется сильнее его? Тогда вы и его богатству урон нанесете, но и своего денежного следа не организуете. Все как в песок уйдет, потому что личностные силы единичны, а потому слабы. Общественный, публичный человек поддерживается обществом, ему урона никак не будет.
Впрочем, что я вас убеждаю, дорогие читатели? Вам хочется разбогатеть, вам и решать – последовать «венецианскому совету» или нет. Если да, приглядите себе Умный кошелек, который будет собирать и хранить ваши кровные. Итак…
Запоминалка:
Умный кошелек никогда не остается пустым.
Рецепт первый:
Не клади деньги в глупый кошелек – найди себе умный.
История вторая
Неразменная денежка
Речь пойдет об известнейшей семье промышленников Рябушинских. Предок их – Яков сын Денисов – в конце 80-х годов XVII века был крепостным Пафнутьевского монастыря Ребушинской волости, что за три версты от города Боровска. Жили бедно. Крестьянских трудов не хватало – то недород, а то и вовсе – голод. Так что Яков, чтобы прокормиться, резал на продажу поделки из дерева, и жена его Авдотья крутилась как могла – скупала по деревням вязаные чулки-носки и перепродавала в Боровске.
В тот вечер, возвращаясь, Авдотья припозднилась. Хорошо, на просеке встретила старичка странника. С ним и вышла через лес на дорогу. Старичок словоохотливый оказался – сначала о себе рассказывал, как странствовал по святой Руси, потом Авдотью выспрашивать начал, как живет народ крестьянский в этой волости. Женщина ему и поплакалась – крестьянскими трудами не проживешь, монастырь Пафнутьевский свою десятину требует во что бы то ни стало. Выходит, надо крутиться, приработки искать. Вот ежели наторгует Авдотья в Боровске, протянут месячишко, а ежели нет, то крапиву с лебедой варить станут.
– Ну и как – наторговала? – поинтересовался странник.
– Ох, батюшка! – вздохнула Авдотья. – Денег-то есть чуток, да монастырю уж за четыре месяца не плачено. Еще пару месячишков не заплатим – придется идти к пафнутьевским монахам на отработку – вставать с полуночи, к полуночи и ложиться. Хорошо хоть часок для сна урвешь, а то и без сна работать придется. Строги у нас монахи-то!
– А большая ли у тебя семья? – поинтересовался старичок.
– Семеро по лавкам, как в старой сказке. Да еще и престарелые родители мужнины.
– А муж что же?
– Да он, батюшка, вообще не разгибается. Режет ложки, миски, другие поделки деревянные. Уж и кашлять начал от пыли да стружек. А все концы с концами еле сводим!
Старичок покряхтел – тяжело живут люди!..
– Я тебе, милая, один секрет старинный открою. Только ты никому! Слушай и запоминай, а потом сделай все, как я скажу!
Выслушала Авдотья странника внимательно, да и понеслась домой. Влетела в покосившуюся избушку, пустое ведро в сенцах свалила. На грохот выскочил муж Яков, весь усыпанный древесной пылью:
– Ты что – с порога в дом не перекрестившись, мужа не обняв?!
Авдотья молча шубейку скинула – и к столу. Выхватила из-за пазухи всю выторгованную наличность и над столом подкинула. Все монеты – в россыпь, но одна вдруг к Авдотье подкатилась. Та ее – хвать.
– Вот заговоренная на нас денежка будет! – сказала.
Яков на лавку плюхнулся:
– Ошалела с дороги, Дуня!
Жена заулыбалась:
– Ничегошеньки! Это меня добрый человек научил, как волшебную монету от других отличить. Молча надо в дом войти да всю выручку над столом подкинуть. Какая монета к тебе ближе покатится, та – твоя. Ее хранить надо – не тратить, не менять. Она у нас будет неразменной денежкой!
У Якова глаза на лоб полезли.
– Да это же самая крупная деньга из твоей выручки. Она в хозяйстве нужна!
– Обойдемся! – отрезала Дуня. – Мы ее сбережем, она к нам деньги приманит.
И приманила! Семерых детей Дуня и Яков на ноги поставили, сами от монастыря откупились. А когда в 1802 году младший сын, любимый Мишенька, ушел искать счастья в Первопрестольную, отдала ему мать заветную неразменную денежку. В Москве 16-летний юноша пристроился торговать вначале ветошью, потом холстами. Скопил денег да и записался в Московской купеческой управе как купец 3-й гильдии Михайло Ребушинский – по названию волости. В Управе фамилию переврали, записали «Рябушинский». Ну а уж к концу века вся Россия знала миллионеров-промышленников – многочисленных внуков Михайлы.
* * *
Легенды о Неразменной денежке есть у всех народов. В Германии говорят о Неразменном талере, в Англии – о золотом шиллинге, в России – о Неразменном рубле. С тех самых незапамятных времен, когда рубль был «большой деньгой», существуют даже так называемые воровские россказни о серебряном рублике, который всегда к хозяину возвращается. Заплатишь таким за товар, а он, глядишь, снова в твой карман перепрыгнет.
Найти такой верный рубль-помощник пытались разными способами – от фантастических (вроде того, что Неразменный рубль только тот, что вынут из кармана покойника) до математических. Собственно, последний – просто усложненный способ старичка странника. Берется пятьдесят, а лучше сто штук рублей (раньше это были бумажные рубли, сегодня – только металлические). Вы садитесь в тихом месте, где никто не помешает, и подкидываете рубли (не стоит кидать высоко, особенно металлические). Собираете те, что упали на вас. И снова подкидываете их. И так далее, пока не останется один рубль, упавший к вашим рукам ближе всего. По теории вероятности, он и станет вашим Неразменным рублем.
Есть и бытовой способ обнаружить это сокровище. Когда вы вынимаете из шкафа долго не ношенную (сезонную) одежду, посмотрите в карманах. Если найдется рубль или купюра и вы вспомните, что прошлой весной (зимой, летом, осенью) у вас был порядок с деньгами, смело считайте найденный рубль своим денежным талисманом.
Можно собрать и не один рубль, а целую «неразменную пачку». Это совсем просто. От каждого поступления денег откладывайте в нее по купюре, хотя бы по самой маленькой. Саму пачку отложите в специальное место, но не в кошелек, с которым ежедневно на улицу выходите. И старайтесь не брать из этой пачки – она же «неразменная». Она – ваша приманка для крупных денег.
А вот Неразменный рубль лучше всего положить в кошелек (помните – в тот самый, Умный?). И будет он туда деньги на ваши текущие расходы приманивать.
Запоминалка:
Кто мотор Вселенной?
Рубль Неразменный.
Рецепт второй:
Для каждого Умного кошелька – свой Неразменный рубль.
История третья
Солнечное золото
Случилось это в октябре 1655 года. В деревне Павшино, что в 20 верстах от Тулы, жил Демид Антуфьев. И был этот самый Демид весьма искусным кузнецом – и лошадь мог подковать, и знатный клинок сладить. Да только после женитьбы деревенских доходов от кузнечного дела на житье хватать перестало. Ну что от крестьян ждать – подкова упадет или обруч на бочке лопнет – доходы с гулькин нос. Вот и решил Антуфьев перебраться в город Тулу – уж там-то он со своим ремеслом быстро в гору пойдет.
Сказано – сделано. Переехал Демид с женой в город. Да только там свои мастера есть – не про демидовскую честь. Пристроились Антуфьевы на окраине. Место запустелое – кто сюда по кузнечной надобности сунется?.. А тут еще то ли радость, то ли обуза – не поймешь: первенец наметился. Жена распашонки из лоскутков шьет, а Демид головной болью мается: где прокорм добыть? Ночами спать перестал, стал на зады огорода выходить, чтоб жене не мешать.
И вот сидел как-то, на звезды смотрел, думу думал: вон как много Божьих свечек на небе, говорят, их людские ангелы-хранители для своих подопечных зажигают. Да видать, спит где-то демидовский ангел, не радеет о бедном Демиде и его семействе. На что жить-то будут Антуфьевы?!
Только так подумал, шорох раздался, потом треск ломаемых сучьев да лошадиный храп. И из темноты подъехал прямо к Демиду какой-то человек на коне и тихо так говорит:
– Не пугайся, хозяин! Конь захромал. Нет ли кузнеца поблизости?
Антуфьев аж ахнул – невиданное дело: посреди ночи да заработок! Но виду не подал, а только выговорил степенно:
– Повезло тебе, путник. Я сам – кузнец!
Незнакомец соскочил на землю, коня по холке похлопал:
– Повезло нам!
Пошли в кузню. Там Демид и разглядел: а парень-то – цыган! Наверно, и конь краденый. А ну как за ним – погоня?! Это ж как влипнуть можно!
– Деньги-то у тебя есть? – спросил кузнец, волнуясь. – За спасибо делать не могу. Семья у меня.
Цыган зубами белыми блеснул:
– Золотой есть!
Кузнец бороду почесал да на огонь прищурился:
– По твоему положению одного золотого мало. Не одна работа денег стоит, но и мое молчание. Небось коняга-то краденая…
Цыган еще пуще заулыбался:
– А не боишься, дядя, мне про это говорить? Мы ведь – народ простой, пырну ножичком – и вся недолга.
Кузнец к раскаленному горну подошел да за тигли взялся:
– Не пырнешь, чавела! Кто ж твоему коню подкову ладить будет? А на неподкованном коне ты далеко не ускачешь. Тебя небось и так уж ищут. А схватят, сам знаешь, какова награда – петли услада. Не привечают конокрадов-то! Да и после работы ты меня не тронешь. У кузнеца рука стопудовая, убью одним пальцем. Особливо пока железо в огне держу. Так что давай раскошеливайся. Сначала плата, потом заплата!
Цыган карман помял:
– Всего один золотой есть, дядя. Детьми клянусь – не вру! Не для себя коня увел, детей кормить нечем.
Кузнец посмурнел:
– Видать, у всех одна песня. И мне, чавела, нечем. Мы с женой первенца ждем, а в доме – шаром покати.
Цыган вздохнул, золотой вынул:
– Возьми, дядя! Я завтра на ярмарке коня продам, шесть таких получу. А тебе в счет оплаты я секрет цыганский открою. Ты этот золотой не трать. Положи в кошель, а как будет утро солнечное, раскрой кошель так, чтобы солнечный свет на золотой падал, да и скажи: «Сияй, сияй – деньгу прибавляй!» Только помни: сказать надо три раза. Кошель на солнце оставь да смотри, чтоб не стащил кто и чтоб солнце прямо на золотой падало. Да следи верно: как только солнце – за тучку, ты кошель – в ручку. Золотой не меняй, а что будет, привечай!
Поскреб бороду Демид – что делать? Больше чем есть – не возьмешь. Придется, видно, одним золотым да цыганским рассказом удовольствоваться. Все-таки золотой лучше, чем дырка в кармане. К тому же вдруг цыган не обманет? Говорят, это племя много чего потаенного знает…
На другое утро выложил кузнец кошелек на стол и стал солнца дожидаться. Только оно в окно засветило, раскрыл он кошелек да и повернул его золотым прямо на солнечный луч. Начал шептать тихонько:
– Сияй, сияй – деньгу прибавляй! Только прошептал три раза, жена с порога и крикнула:
– Демид, иди скорей!
Выскочил на крыльцо, а во дворе всадник стоит в алом дорогом кафтане, у лошади одна сбруя стоит больше, чем весь домишко с кузницей.
– Ты, что ли, кузнец? – высокомерно так спрашивает.
У Демида сердце упало: видать, прознали власти, что он цыгану помог. Хотел сказать: мол, не я, мол, давно уже не работаю, да язык будто присох…
– Я вчера тут недалеко один ехал. Припозднился да и оплошал, – говорит вдруг всадник. – Два разбойника на меня набросились. И не остаться бы мне в живых, да, на мое счастье, выскочил какой-то парень. В темноте-то я его не рассмотрел, зато он мне помог разбойничков прямиком в ад послать. Я парню кошель кинул да говорю: тому, что ты тут оказался, я жизнью обязан. А он мне говорит: не мне ты обязан, а кузнецу, что тут рядом живет. Я у него был.
Кузнец покряхтел, как всегда в трудных случаях, бо-роденку поскреб:
– Приятеля моего сын из деревни заезжал… Я ему кузню показывал…
Всадник усмехнулся и головой покрутил:
– Мне как раз кузнец нужен. Ты оружие умеешь ковать?
Демид кивнул.
– Вот и возьму тебя. Только кузню придется перенести. Сам-то я из Москвы, а тут, в Туле, у меня подворье. А рядом с ним, на соседней улице, как раз дом пустует. Так что собирайся и бери задаток!
Кузнец и ахнуть не успел, как его руки сами собой подхватили весьма увесистый кошелек. Раскрыл – а там десятка два золотых. Вот вам и солнечное золото! Дай Бог того же цыгану…
Да только – Демид в ужасе в дом ринулся – а ну как солнце со стола уже ушло?! Предупреждал же цыган: солнце – в тучку, кошелек – в ручку! Ежели так, что же будет?!
Влетел кузнец в комнату: нет, солнце еще золотой в кошельке освещает. Вот и ладно!
Через пять месяцев, 26 марта 1656 года, у Демида Григорьевича Антуфьева родился первенец – сын Никита. Пройдет еще шестьдесят лет, и 21 сентября 1720 года сам царь Петр за заслуги в «железных и медноплавильных делах, за строительство заводов и фабрик» наградит заводчика и промышленника Никиту Демидовича Антуфьева (родоначальника династии Демидовых) потомственным дворянством.
Так что росло солнечное золото в семействе демидовском. И то – разве есть что сильней солнечного света?..
* * *
Здесь надо дать некоторые пояснения. Ясно, что «золотых» в нашем обиходе уже давно нет, разве только у коллекционеров. Но не следует брать чужое золото, оно и богатство принесет чужому, а не вам. Так что придется выкручиваться тем, что под рукой, – современными монетами желтого покрытия «под золото». Причем надо напомнить, что под «монетами» понимаются не только копейки, но и рубли, если они – металлические. Однако внимание: они должны быть нечетными! Солнце в нумерологии (да и в астрологии) цифруется как «единица», поэтому и золотые (монеты желтого металла) следует брать достоинством в 1, 3, 5 и пр. Конечно, у нас теперь нет ни 3 копеек, ни 15-ти. Но надо помнить, что в нумерологии двузначные цифры всегда складываются до однозначного результата, так что прежняя пятнашка нам бы и не подошла, ведь в сумме она дает (1 + 5) шестерку. Но вот монеты достоинством 10 (1 + 0) и 50 (5 + 0) воспринимаются как нечетные. Однако следует учесть, что наши 1 копейка и 5 копеек, 1 рубль и 5 рублей не имеют желтого покрытия. А значит, согласно магии, они проходят как «серебряные», а не как «золотые». Так что для солнечного заговора не годятся. Но 10 копеек и 50 копеек выглядят «золотыми» и потому подходят для «солнечного золота».
Заговор этот будет работать и с бумажными купюрами, опять-таки «нечетного» достоинства. Здесь стоит вспомнить, что 10 рублей исторически воспринимаются как «червонец» (то есть, как раньше, от названия червленого золота). Так что для солнечного заговора можно брать купюры (десять, пятьдесят, сто, тысяча рублей). Если захотите, можете отправить на солнечную ванну и иностранную валюту – доллары, евро и другие неместные денежки тоже откликаются на простой, но магический призыв: «Сияй, сияй – деньгу прибавляй!»
И еще одно напоминание. Не всегда единожды проведенный обряд завершается должным результатом. Никто не знает, сколько еще раз Демид и вся его демидовская династия, получившая фамилию по отчеству прародителя, заставляли денежки принимать солнечные ванны. И совершенно не обязательно, что с первого же раза на вас прольется «денежный дождь». Но будьте терпеливы, ведь с каждым разом шансы значительно увеличиваются. И ведь так просто – берете Умный кошелек, кладете в него Неразменный рубль и «золотые» монеты (купюры) и просите солнце умножить ваши богатства.
Ну а если результата нет в тот же день, не бейтесь головой об стену. Может, стоит подождать хотя бы недельку?
Запоминалка:
Сияй, сияй, деньгу прибавляй!
Рецепт третий:
Солнечный заговор обычно удается солнечным людям (это те, кто родился под огненными знаками зодиака – Овна, Льва, Стрельца).
Так что если не помогает «солнечное золото», попробуйте «лунное серебро». О нем следующая история.
История четвертая
Лунное серебро
Не один солнечный свет в окошке – есть и другие поверья. Все знают, что композитор Дебюсси написал прекрасную и завораживающую фортепианную пьесу «Лунный свет». Клод Дебюсси вообще любил свет серебристой спутницы Земли. Ему лучше сочинялось в лунные ночи. Жизнь композитора была нелегка. Его произведения, обогнавшие свое время, современники воспринимали довольно прохладно. К тому же личная жизнь Клода долго никак не могла наладиться. И все потому, что еще в юности влюбился он в дочку русской миллионерши и меценатки Надежды Филаретовны фон Мекк – восторженную красавицу Сонечку. И чтобы понять всю эту историю, стоит вспомнить ее начало.
Надежда фон Мекк, урожденная Фроловская, была вдовой крупнейшего промышленника России, строителя железных дорог. После смерти мужа она твердой рукой заправляла делами, вселяя панический ужас в своих многочисленных служащих. Она была умна, даже чересчур умна для женщины. И то ли несметность богатств, то ли избыток ума толкали ее на разные чудачества. По всей Европе таскала она за собой огромный штат слуг. В любом городе снимала целиком лучшую гостиницу, выдворяя остальных постояльцев. Ровно через три часа слуги развешивали по гостинице несметное количество православных икон, расставляли по комнатам самовары и раскладывали на столах вороха целебных трав, привезенных из России: мадам фон Мекк маялась регулярными трехдневными мигренями.
Клод увидел свою новую хозяйку на террасе «Гранд-отеля» в небольшом швейцарском городке. Она восседала с книгой в кресле-качалке – седая, худощавая, властная. У ног ее порыкивал огромный черный мастиф, а за спиной возвышался телохранитель – дюжий бородатый казак в алой атласной рубахе. Мадам фон Мекк оторвалась от чтения и произнесла на прекрасном французском:
– Сколько вам лет?
– Семнадцать с половиной, – пролепетал Клод. Надежда Филаретовна фыркнула:
– Профессор Мармонтель, у которого вы занимаетесь в Парижской консерватории, прекрасно рекомендовал вас. Но он не написал, что вы столь молоды.
Клод сжался, ожидая отказа. Это будет ужасно, ведь ему нужны деньги для продолжения учебы. Профессор и послал-то его к мадам фон Мекк потому, что та обещала заплатить огромный гонорар. Но видно, не суждено…
Надежда Филаретовна поправила пенсне и вдруг вскинула руку:
– Ладно! Пойдите туда, поиграйте.
Как в тумане Клод шагнул по направлению этой властной руки – в другой комнате, рядом, стоял рояль. Юноша погладил его блестящую крышку и приоткрыл. Теперь бояться нечего – он был под защитой музыки.
Через полчаса Клод поднялся. Фон Мекк все еще сидела на террасе, прикрыв рукою глаза.
– Вам не понравилось? – растерянно спросил Дебюсси.
– Я не могу смотреть на музыканта, когда он играет! – отрезала Надежда Филаретовна. – Это мешает мне наслаждаться музыкой. Я слышала вашу игру из соседней комнаты!
Клод вспомнил взволнованный рассказ профессора Мармонтеля: «Мадам фон Мекк – благодетельница русской музыки. Она покровительствует самому Чайковскому. Посылает деньги и письма, но наотрез отказывается встретиться с композитором. Странно, верно?»
Теперь-то Клод понимал – ничего странного! Эта женщина только кажется такой властной и неприступной, а на самом деле она крайне застенчива. И еще… Клод поднял глаза – она некрасива и прекрасно понимает это…
И тут дверь распахнулась. В комнату ворвалось золотистое облако – юная девчушка в воздушном наряде, личико в водопаде золотистых локонов. Щеки пылают румянцем, глаза вспыхивают золотыми всполохами.
– Вы профессор из Парижа? Вы станете учить меня музыке? Клянусь Казанской Божией Матерью, я буду стараться!
Клод хотел сказать, что он вовсе не профессор, что его никто не предупреждал об ученице, но слова застряли в горле. Неужели у некрасивой матери может быть красавица дочь?! Для такой все, что угодно, сделаешь… Видно, и мадам фон Мекк любила дочку без памяти. Потому что даже она хоть и с трудом, но растянула губы в улыбке:
– Учись, коли хочешь, Соня!
Соня… Непредсказуемый золотоволосый ангел… Она то фанатично разучивала гаммы, то дулась, отказываясь садиться за рояль. Таскала Клода на прогулки, совала в руки липкие конфеты, а как-то заявила, что он похож на ее старшего брата Владимира.
– Я стану звать вас, как его, Воличкой! – захлебываясь, говорила она, а в конце лета заявила: – Я попрошу маму выписать вас на следующий год!
Так и вышло. Перед летними каникулами в Парижскую консерваторию пришло письмо от секретаря мадам фон Мекк: месье Дебюсси приглашали в поместье Браилово на юге России.
На сей раз хозяйка встретила Клода радушно:
– Мне не хватало вашей игры. А переложения сочинений Чайковского, которые вы сделали, просто превосходны!
Соня перехватила Клода в темном закутке коридора:
– Воличка, свет мой, я так по тебе скучала! Теперь каждый вечер она тайком водила Клода в лес, на луга, к озеру. Волшебный лунный свет освещал им дорогу. Золотоволосая Соня улыбалась, как русалка:
– Ты должен научить меня всему французскому – языку и поцелуям! – и первая целовала Клода.
Лето пролетело вмиг. Но год учебы снова сменился каникулами. И на третье лето Клод опять оказался в семье фон Мекк – теперь уже в Москве, в 52-комнатном особняке на Рождественском бульваре.
– О Воличка! – в первый же вечер жарко зашептала повзрослевшая Соня. – Я хочу быть твоею! Совсем, понимаешь?
Клод опешил. Надо что-то срочно делать! Ведь он – не каменный, чтобы отклонить такое предложение… Наутро он отправился просить руки Сони. Мадам фон Мекк выслушала его почти бесстрастно и изрекла:
– Я очень и очень ценю вашу музыку, месье музыкант. Однако помимо музыки я ценю и лошадей. Но это не значит, что я готова породниться с конюхом!
И Надежда Филаретовна расхохоталась.
В тот же вечер двое дюжих казаков отвезли Дебюсси на вокзал и стояли, мрачно глядя в окно купе, пока поезд не отъехал. На перрон вокзала в Париже Клод вышел из поезда, пошатываясь от горя…
С тех пор прошло много лет. Дебюсси был уже женат. Любимая Эмма родила ему дочку. Правда, его музыку не особенно ценили во Франции: как известно, нет пророка в своем отечестве. В 1913 году Дебюсси получил приглашение из России приехать в качестве дирижера и исполнителя своих сочинений. Сергей Александрович Кусевицкий, выдающийся дирижер, контрабасист и издатель, организовал ему концерты в Москве и Петербурге. Дебюсси ехал со сжимающимся сердцем. Первое, о чем он спросил на вокзале в Москве:
– Могу ли я найти Соню фон Мекк?
Жена Кусевицкого, дочь «чайного короля» – купца Ушкова, догадалась:
– Вы, вероятно, говорите о княгине Софье Голицыной?
Дебюсси смутился. Конечно, как же он не подумал! Сонечка наверняка уже давно вышла замуж…
Она появилась в доме Кусевицких спустя два дня. Клод смотрел на эту высокую женщину и не узнавал прежней Сонечки: ярко и небрежно одетая, она казалась какой-то выцветшей – лицо в сеточке морщинок, волосы тускло-желтые – как будто жизнь выпила из нее все соки. И только глаза были по-прежнему с золотыми всполохами. И голос остался прежним – девичьим.
– Воличка, свет мой! – зажурчала она, будто они совсем недавно расстались. – Я слышала твои «Прелюдии». Особенно мне нравится «Девушка с волосами цвета льна».
– Это о тебе! – выдохнул Клод. Соня зарделась, как в юности, и прошептала:
– Ты счастлив с женой?
Дебюсси нервно сглотнул – он не знал, что говорят в таких случаях. И тогда Соня прошептала еще тише:
– Счастлив… А я… два раза была замужем… по маминому выбору. Ты же помнишь, она все решала сама. И это всех губило. Она и себя погубила. Однажды, никто не знает почему, порвала все отношения с Чайковским, а ведь она любила его. Мама и пережила Петра Ильича только на три месяца. Она все делала нелепо…
Клод сжал Сонину руку:
– Приезжай летом в Париж. Тебе понравится моя дочка.
– Лучше ты с семьей приезжай к нам! – улыбнулась Соня. – Я буду счастлива. Приедешь?
Дебюсси замялся: на такую поездку втроем – с женой и дочерью – он вряд ли найдет средства.
Соня проницательно поглядела на бывшего возлюбленного.
– Композиторы – не миллионеры… – понимающе протянула она. – Скажи свой адрес, и я телеграфом пришлю тебе деньги в Париж.
Клод стиснул зубы: принимать деньги от бывшей возлюбленной?! На это он не пойдет никогда! Но Соня уже поняла свой промах:
– Я не хотела обидеть тебя, мой лунный свет! Знаешь, когда в детстве мне хотелось чего-то сладкого или новую игрушку, у меня тоже не было на это денег. Увы, мама придерживалась строгих правил: не важно, что ты – миллионер, дети должны расти в строгости. Но моя нянька научила меня особому лунному колдовству. О, ничего страшного! Ты ведь тоже колдуешь над своими мелодиями, Воличка… Нянька была из деревенских крепостных. В наших деревнях все женщины немного колдуньи. И она научила меня… Слушай и запоминай, Воличка! Как народится месяц и начнет расти, ты выйди ночью на улицу и захвати с собой серебряные монеты. Покажи их молодому месяцу-рожку и произнеси три раза: «Как луне расти, прибавляясь, так деньгам моим расти, разрастаясь!» Дебюсси вздохнул:
– Твой заговор на русском языке. Как же я могу его сказать? Я не настолько силен в русском.
– Я для тебя его переиначу. Запомни одно слово: расти. Посмотри на месяц и скажи: расти! Потом на свои монеты и опять: расти! А потом потряси монетами три раза, чтобы месяц услышал. Тебя, Воличка, он, конечно, услышит и пошлет богатство, ведь ты – повелитель лунного света!
Дебюсси, как в юности, погладил Софью по голове:
– Ты такая же фантазерка, Сонечка! Приходи завтра на мой концерт, и мы договорим!
Голицына грустно улыбнулась:
– Хорошо, Воличка!
Но на концерт она не пришла. И больше Дебюсси ее не видел.