СУГГЕСТИВНАЯ ОНТОЛОГИЯ
От автора.
Тема «онтологии детства» уже давно и досконально изучена и исследована, и на на эту тему написано не одно жизнеутверждающее произведение: будь то «Синий Фонарь» Пелевина, или «Красная Рука» — Иванова. Их нитевидная суть — пресловутые детские «страшилки», которыми, как известно дети пугают друг друга на тихих часах, или же — после отбоя. Здесь случай другой. В предлагаемом Вам эссе показана немного другая сторона рассмотрения данного вопроса. Это — вполне реальные примеры поведения советского ребенка в конце 70-х, начале 80-х годов. Сейчас такого уже нет. Генофонд нации выродился сразу в две стороны, но об этом отдельный разговор как-нибудь потом. И те, у кого сея возрастная категория приходится на Богдана Титомира, или «Гражданскую Оборону» — могут смело потереть предлагаемый Вашему вниманию файл. Вот.
В эссе представлены характерные для того времени случаи, и истории эти — имеют исключительно дегенеративную основу, не несут в себе не нравственного, не морально-этического, не вообще какого бы то ни было аспекта. И написано это так, что «гадость», а до конца дочитаете. Уж будьте уверены. Потому что у каждого имеются такого рода воспоминания. Вполне можно представить себе Панарьина, бьющего в табло одноклассника, Мишина, ворующего жратву из тумбочек у детей в пионерском лагере, или Сантима — во время тихого часа рассказывающего притихшей аудитории историю про Синюю Соплю, с песней про «Голубой Вагон» («Тянется, тянется за бутылкой пьяница» в оригинальной «детсадовской» версии) в финале. Все story, составляющие эссе — отобраны по принципу наибольшей дебильности их действия, и по принципу — «чем больше детский сад — тем лучше». И похожие случаи найдутся в биографии любого, это я знаю точно.
Естественно, эссе рассчитано на широкий круг читателей, и претендует на исключительно серьезное восприятие. Но тем не менее, для удобства прочтения и лучшего осмысления написанного, эссе-монография написана, что называется, «с юморком». Также будут приведены анекдоты, рассчитанные на сию возрастную target-group, аналогичные стихотворения, и по возможности, для совсем тупых — приведен словарь конкретной терминологии.
Сргй Ивнв, июнь 2001
В спальне было светло. Обыкновенная погода середины июня, тепло, солнечно. Детский сад на находился на окраине района Сабурово. Там, среди кирпичных пятиэтажек, утопающих в разросшейся с 1961 г. зелени, недалеко от берега Москвы-реки, — и находился д/с 00001. Моя кровать стояла около окна, вплотную к батарее. Шел второй час тихого часа. Спать не хотелось. Я смотрел в окно. Были видны большой кусок голубого неба, по которому плыли редкие облака, и верхние этажи одной из ближайших пятиэтажек. На одном из ее балконов бабка выложила на перила какие-то дореволюционные перины с подушками, одна из которых была розовой. Стояла тишина. Откуда-то доносился шум воды из крана, да из неведомого приемника тихо-тихо звучала песня Лещенко. «Родительский дом — начало начал, и в жизни моей надежный причал...» Окно. Облака, которые плывут достаточно быстро, отчего кажется, что пятиэтажка падает на тебя. Северный ветер. Теплое дуновение ветра из открытой форточки, с запахом неведомых цветов и трав. Тысяча девятьсот восемьдесят первый год. Там, за окном — свобода, родительский дом. Где нет этого тихого часа. Да и вообще там все по другому. Только раньше пяти — из чортового гардена мне не выйти. Спать не хотелось. Я думал о том, что дома имеется еще целых две магнитофонных катушки с Высоцким, которые я не слушал. Вот так. У других такого не было. А у маргинальных воспитанников сего д/с — тем более. Итак, стояла тишина. Песня Лещенко закончилась, откуда-то (вероятно, из «пищеблока») — пахнуло полдником. Из комнаты группы доносились голоса воспитателей, которые там пили чай. И в этом момент Миша Афонин подал голос. Спертым от собственной ментальной непроходимости голосом он пропел:
Расцветали веники в подвале
Поплыли пиздюшки над рекой...
Вообще-то в оригинале этого стихотворения над рекой плыли подушки, что легко объясняется тем, что сей предмет был неизменно связан с тихим часом, где преимущественно эта песня и исполнялась. Миша продолжил:
Выходил директор магазина
И пулялся тухлой колбасой.
Пеньё не осталось незамеченным. В спальню вошла завхоз Раиса Николаевна.
— Так, что такое? — с порога начала она. — Так, кто?! Я вас щас всех в стиральную машину, в барабан засуну, покрутитесь, там, с бельем вместе, понятно?!
Оказалось, что половина группы не спала и все слышала. Да и время побудки уже близилось. Однако стиральная угроза возымела действие. Все затихли. Раиса Николаевна вышла.
Афонин хмыкнул.
— А на пятом этаже — бабка ходит с тряпкой, — со сдавленным смешком сказал он.
Незамедлительно в него полетела подушка. Тихий час был нарушен, все кто спал до этого — проснулись.
Со своей кровати поднялся Дима Шустриков и подошел к Афонину. Что он ему сказал, я не слышал; долетели только последние произнесенные им слова, что-то типа «Когда она опять войдет... тогда, ну да, это так надо... всегда».
До конца тихого часа никто не проронил ни звука. И вот — в три часа с минутами, в спальню вошла воспитательница Людмила Владимировна Соловьева. Сама она была из местных сабуровских пролов. Что было естественно.
— Вставайте, — сказала она в сторону, — подъем.
И этот момент — Афонин сел в кроватке, и потянувшись своим худосочным тельцем, — неповторимым фальцетом пронзительно заорал на весь детский сад:
— Пизда-а-а-а!!!
Именно об этом его просил Шустриков.
Особого изумления на лице Людмилы Владимировны не отразилось. Подойдя к Мише и повалив его на кровать, непонятно откуда взявшимся полотенцем — она несколько раз сильно ударила его по шее, отчего Афонин заплакал, искренне не понимая смысла наказания. Ещё около часа он стоял в углу, около двери в туалет. Шустрикова он почему-то не заложил, и на протяжении часа наказания ничего, кроме как «Я больше не буууду-у-у...» — от него никто ничего не слышал.
Но это еще не все. Уже после полдника немного ненормальная (родители — пролы и, наверное, алкачи) девочка Кристина — обозвала Машу Рогачеву «дурой-пиздурой». Но это не все слышали. Акция Шустрикова удалась.
Резонанс этой удивительной красоты истории произошел ровно через неделю. Получилось так, что мат-перемат в нашей группе поимел закономерность. И вот, когда в конце дня за Виталиком Сениным пришел папа, — радостный Витася бросился к нему с радостным криком:
— Дядя Хуй! Дядя Хуй! Дядя Хуй!
Папа (естессно с ЗИЛа) отвесил сыночку такой подзатыльник, что тот, не успев понять, что же такое произошло — полетел в кусты, попутно сломав соломенный плетень (!), который построили все те же воспитатели, вспоминая родной домик в деревне.
Да, большинство детей, в силу императива, вкладываемого в них родителями, — были не то, чтобы уж совсем дебилами, но и Пелевина с Кастанедой не читали, и «Небо над Берлином» не смотрели. Это я так, к слову.
Тот же Миша. Было так. После полдника все играли. Неожиданно Мишук подошел к стеллажу с кубиками. Остановился. Выбрал самый большой куб. Это где-то с 14-дюймовый монитор. Куб был фанерный. Взял его и подошел к стене. И, неожиданно для всех со всей дури кинул его в настенные часы, которые от этого свалились со стены. Потом обернулся и посмотрел на замершую в оцепенении группу. О как.
А Саша Михайлов во время обеда зачем-то что есть силы долбанул вилкой по тарелке с макаронами, и продекламировал:
Внимание-внимание, говорит Германия!
Сегодня под мостом поймали Ленина с хвостом!
На тарелку внимания не обратили. А вот политинформация потом была неплохая. А чё хотите — 1981 год. Американцы вмешиваются в дела СССР во всем мире.
Существовал также детсадовский вариант расчета на первый-второй; впоследствии его трансформация будет относится к цветовой окраске предметов детского увеселения (качели, горка, каюсель); об этом позже. Так вот, при «прогулке» парами, кто-нибудь, да скажет:
Первые на танке,
Вторые на поганке.
Первые на пушке,
Вторые на лягушке (подушке)
Более поздний вариант: «Первое слово — дороже второго... Второе слово — съела корова» и т.д.. Что в современной транскрипции означает: «пацан сказал, пацан еще скажет».
И все-таки где-то в районе детсадовского выпускного утренника, — я услышал стояший лирикс — судя по всему, рассказанный нашей группе кем-то из старших товарищей. Известен и по сей день.
В траве сидел кузнечик
Рассматривал конечик
Зелененький он был
Но вот пришла лягушка
Пизда как раскладушка
И...
(Далее вспомнить пока не представляется возможным).
Последнее детсадовское лето детства. Насовсем. И далеко. Это уже потом началась школа, но про это далее по тексту. Тема это уже настолько избитая, так что и написать-то вроде нечего. Но! Не надо забывать, что все подобные отроческие описания ограничиваются идентичными во всех генерациях байками про военруков, про западло какому-либо преподу, да про то как Лёха на физре... Нет. Мы рассматриваем всю вышеупомянутую «онтологию» исключительно в аспекте потенциальной непроходимой тупости, то есть здесь написано то, про что рассказывать не очень-то принято. Самого за дауна посчитают. Но я-то ученый, и к этой монографии следует относится исключительно с научной точки зрения, как к серьезному исследованию, претендующему, по меньшей мере, на соискание степени д.т.н.
А, понятно, что Вы тут вот скажете. «А вы не учёный вы хуёный вот вы кто. И дом иметь вы право не имеете потому что вы не учёный а хуй дрисный. Таких учёных надо раскулачивать и показывать всем чтоб так вот больше не было! Вы не учёный а говно вот вы кто. Я такой же учёный и не вам учить меня как жить надо. Я почище вашего жизнь знаю. Я посрать хотел я срать с вами рядом не сяду а не то что. И я про вас всем расскажу какой вы учёный. Вы не учёный а обдрисный мудак. Вот вы какой учёный».
Параллельно школе развивается еще одна тема данной монографии — п/л. Всё происходящее в пионерлаге — очень даже хорошо описано Пелевиным в «Синем Фонаре». Так что не будем больше об этом. Я вот про что. Общеизвестно, что основная масса детей, мотающих смену в пионерлаге — не иначе, как дети ортодоксальных пролов. Что, в общем-то, понятно. Правда, и интеллигенция средней градации тоже попадалась. Ее пролы обычно чмарили и всячески издевались.
Пионерлаг «Березка», где-то в районе Щербинки. Двухэтажный корпус. Верзошник на втором этаже.
Некий Саша Пономаренко что называется, пошел хезать. И закрыл за собой дверь в кабинку. Но не плотно. А рядом стояли двое старших товарищей из второго отряда, то есть лет так под 14. Это сейчас такие в IRC-шных сетях хэлперами становятся; тогда же всё было намного проще. Один из этих орлов подошёл к купе, где сидел Саша, и рванул дверь на себя. Она, представьте, открылась. Саша срал.
И, исподолобья смотря на 14-летних долдонов, не знал, что сказать.
Зато они ответили.
— Ну у тебя и стручок! — спертым от ржания голосом проговорил один из них.
Едва не свалившись с толчка, Саша как-то закрыл злополучную дверь.
Но шоу только началось. Спустя мгновение эти двое (вместе!) зашли в соседнее купе. Кто-то взял пластиковую корзину для мусора, доверху набитую обхезанной бумагой (вон такая же стоит под столом, рядом с UPS) и через верхнюю перегородку кинул ее в Сашкину кабину. И, видать, попал.
Раздался ломовой вопль, который, естессно, всеми был проигнорирован, потому что большинство народу смотрело в тот момент на то, как начальник лагеря под ником Медведь Косожопый с ног до головы был облит водой из неправильно подключенной пожарной помпы. Вот так. Если кому интересно, откуда такие подробности про сортир, то отвечу — после отбоя рассказали. В тот момент в верзошнике меня не было. И Саша Пономаренко — это не я. Получили удовольствие?
Вот вам еще. Все прекрасно понимают, что п/л — эта та же самая зона, или, армия. То есть все те же понятия, хоть и спроецированные на детскую психику, те же внеуставные «внепионерские» отношения, тот же камерный «палатный» беспредел. На нем мы и остановимся.
Один раз мне довелось сидеть (культурно отдыхать) в одной из таких беспредельных хат (палате). Это был 1985 год. Итак, третий отряд. Всего их было вроде бы четыре, с градацией по возрасту. Весь Отряд размещался в одноэтажном кирпичном корпусе, покрашенном серым меловым раствором, более похожем на барак (так оно и было). В корпусе было четыре палаты. Двое, кх-м, мужских, и двое с марухами. И одна из мужицких хат оказалась беспредельной. И я туда попал. Нормальная хата на пятнадцать шконок, на окне вместо решки — сетка от комаров. Ржавая. Стены голые, зеленая масляная краска. Кровати двух типов — «панцирные» и обычные «армейские». Контингент был такой.
1. Смотрящий (тогда, в лагере, его звали королем, командором или суперменом) — его шконка около окна (о как всё сходится-то!), здоровый, рыжий, тупой. Его все боялись. Авторитет он заработал тем, что во время футбольного матча между п/л «Орленок» и «Мосэнерго» — кому-то проломил голову расческой. Сам он был, по-моему, из Балашихи.
2. Приблатненные, свита смотрящего. Человека четыре, наглые, с понтами, смотрят смотрящему в рот. Но приказания не исполняют. Имен, фамилий, практически не помню. С ними вполне можно было общаться нам, мужикам.
3. Мужики. Остальная часть палаты, за исключением пары человек (см. ЧМО). Р'ебята как Р'ебята. Я тоже относился к этой категории, ибо ничем особенным себя не проявлял.
4. ЧМО. Их было двое. Второго не помню, а вот первым был Леша Мамонтов, из Ивантеевки (странно, а такой гопнический город...). Скорее всего, чмарить его начали из-за внушительной внешности, точнее из-за локационных ушей. А также непроходимой тупости. Но Мамонтом его не назвали. Его назвали Макакой (иногда — Серапука, см. одноименное стих-е, etc.). Обычно начиналось всё так.
Тихий час. Вожатые ушли. Тишина. Голос Смотрящего (а, вспомнил, фамилия — Журкин).
— Макака!
Тишина. Он опять:
— Макака!!!
— Ну что... — затертым голосом отвечает Мамонтов.
— Макака, — тоном, не терпящим возражений, продолжает Журкин, — пожевать!
Тишина. Какой-то шорох. Кто-то из блатных хихикнул в предвкушении издевательств.
— Макака, кассету! (Имеется в виду конфета (а может, правильнее «грохотулька», а?) из родительской дачки).
Мамонтов неохотно лезет в тумбочку, достает конфету «Снежок», кидает смотрящему. Тот ловит ее. Через несколько секунд:
— Макака! Кассету давай! А то мафон попрошу!
Мамонтов кидает Журкину еще две. Он их жрет. Через пару минут опять:
— Макака! Пожевать!
Потом еще пару раз Мамонтову подкладывали соль в кровать, отчего он ходил под себя, давали жрать какую-то траву с песком («Макака, поешь!»; он даже не сопротивлялся), а под конец намечалось что-то типа: «Макака, соси банан!», но до этого, к счастью не дошло. Потом Журкин куда-то исчез, смотрящего как такового не стало (на его место претендовал Володя Крысин), а Лешу Мамонтова почему-то стали звать Длинным Беном (Бен до колен). Вот так.
Такие происшествия как ночная зубная паста и пр. — что называется, skip. Хотя, нет. Помнится в том же незабвенном п/л, половину тюбика пасты «Чебурашка» — сожрала полоумная девочка Кристина. С ней даже ничего не стало. А то.
Отдельная тема — это мастурбация на тихом часе, но про это потом. Под настроение.
Сама поездка в п/л это тоже в некотором роде событие. Если кто помнит — это колонна автобусов в сопровождении двух коробок с ментами (из-за которых месяц назад свалился доступ от gai.ru).
Шоу начинается уже при выезде за МКАД. Выглядит это так. Бывает, что вожатые заставляют пипл петь всякую муру типа «Далеко, далеко на лугу пасутся ко..?». Только на это обычно никто не ведется. Обычно поется некая трансформация тех самых детсадовских песен, (см. стр...) в более приемлимом для данного возраста варианте. Пример:
Ехал поезд номер восемь,
Прямо из Баку
Я лежу на верхней полке -
И как будто сплю.
В темноте я замечаю
Чей-то чемодан, -
Чемодан я открываю,
Что я вижу там?..
...В чемодане два нагана
И пятьсот рублей
Я от радости свалился
Прямо на людей,
Чемодан не удержался
Тоже полетел;
И какому-то еврею
По соплям задел.
Да, так вот. Подавляющее большинство тогдашней пионерии знали энтот текст наизусть. Вот человек десять это и орут на весь автобус. А еще так бывает: едет по соседней полосе какой-нибудь колхозный облезлый ЗИЛ — так ему в лобовуху из автобусного окна — кожуру от пильсинов, так как жрать «на дорожку» предки обычно выдавали. В моем случае вожатые это дело вообще не пресекли; видать им было pohuю.
Он кричит: «Держите вора!»
А я прыг в окно,
Выбил там четыре зуба
И сломал ребро
Никогда я не забуду
Этот паровоз,
Как увижу разломаю
Прямо до колес.
Песня имеет прямой ассоциативный ряд: отдых на море с родителями где-нибудь в Сухуми.
И тишина. А потом Володя Крысин как заорёт:
— Ребза! Во, там зыкий говносос поехал!!!
А потом остановка в лесу, «мальчики направо», и тому подобное. После того как все оправились, началось исследование лесополосы. И небезрезультатно. Сашей Батовым был развален огромный муравейник, после чего в разворошенный замок насекомых был воткнут плакат «Берегите Лес» со словами: «Вот вам, фрицы!»
А подошедший Денисюк посмотрел на это и изрек: «Красная звезда горит всегда!»
Поехали. Какой-то ненормальный по фамилии Зеленов дурным голосом заорал, что хочет к маме. Видать, расставания маленькая смерть для него была неприятна. Кто-то из вожатых опять загнул своё:
— Далеко-о-о, далеко-о-о на лугу пасуться?.. Ко..?..
— Ма-а-а-амааыыы!!!
— Блядь, кони!!! — терпение комсомольца Сережи лопнуло. — Заткнись ты, дурак, ёпт...
Наверное, во время остановки вожатые тоже не теряли время даром, и хлебнули какого-то красного, бутылка от которого впоследствии обнаружилась в чехле одного из сидений автобуса.
По приезде оного автобуса в п/л был еще, по-моему, инцидент с вещами того же полоумного Зеленова. Перед тем как всех распределили по палатам, была сдача вещей в т.н. «чемоданную». Вот там чемодан Зеленова был разломан на фибровые куски, из него были вытряхнуты голубые длинноразмерные сатиновые трусы (которые тут же надели кому-то на голову), а сам Zelenov доведен до состояния детскообразной комы. Куски чумодана летали по помещению, а кто-то исполнил:
Орлята учатся летать,
Со шкафа прямо на кровать
А из кровати на буфет
А из буфета в туалет!
— Д-дурак, — сквозь слезы просипел Зеленов. — А из туалета тебе в рот, и там как насрет!..
А на следующий день, когда уже все вполне освоились на зоне, было вот что. Леше Трохину (топ-директный колхоз) на тихом часу подсыпали соли в кроватку. Он и сходил под себя, потом так и пошел на полдник с пятном на зеленых плюшевых шортах с лямками (как в «спокойных ночах» у Хрюльника; тогда Pilot-TV не было). Потом, персонально для него, раскачиваясь на красных качелях («красные прекрасные», — имеется в виду цвет, — прим. авт) все тот же артист Крысин исполнил. К случаю.
Мама шила мне штаны
Из березовой коры
Чтобы жопа не потела,
Не кусали комары. (2 раза)
Но вдруг лопнули штаны
Из березовой коры
Сразу жопа запотела,
Закусали комары.
Если тут кто не знает, поется это дело на мотив герхоновского «Поп-корна». А ваще эта песня в свое время отличалась большой продвинутостью, и в элитных школах «Воздушная Кукуруза» ставилась сопровождением к зарядке (перед политинформацией; и такое было; круче был тока «Modern Talking», да и то значительно позже). Как же на такой мотив текст-то не придумать? Вот и придумали. Текст, кстати, общемосковского (если не общесоюзного; сам в Сухуми слышал) значения. Кстати, второй римейк этой вещи, не особо, впрочем, стыкующийся с первым, — таков:
Забегаю я в буфет
Ничего там больше нет
На столе стоит вода
Сорок градусов она.
Кто напьется той воды
Тот пойдет считать столбы
Я напился той воды
И пошел считать столбы
Сорок штук я насчитал
В отделение попал
Там стоит милицанер
У нё на сраке револьвер
... (вроде бы проигрыш)
Меня били колотили
Сапогом по морде били
А потом совсем убили.
А Леша Трохин стоял обоссанный и улыбался, вспоминая родную Щербинку.
Потом Володя слез с красных качелей, положил на сиденье пойманного кузнечика и раздавил снятым кедом. Долго смотрел на бренное насекомое.
Вот еще что. По поводу цветов и степени продвинутости детских увеселительных предметов (качели, горка, каюсель). Цвета перекладин: красная — прекрасная: зеленая — влюбленная (пфу! чё дурак?!); желтая — понос. И этим все сказано; ребза, красные забиты!
Теперь про то, как пипл блевал на тихом часе.
Случилось так, что на обед была так называемая «молочная лапша». Жрать сие блюдо смог бы разве что культовый писатель Сорокин, который, как известно, нормой (если кто не знает — говно) не брезговал. Но в то время про Нескромного Повара вообще мало кто слышал. Кстати, «Норма» в те года и была написана:
«Вовка жевал котлету:
— Мам, а зачем ты какашки ешь?
— Это не какашка. Не говори глупости. Сколько раз я тебе говорила?
— Нет, ну а зачем?
— Затем, — ложечка быстро управлялась с податливым месивом.
— Ну, мам, скажи! Ведь не вкусно. Я ж пробовал. И пахнет какашкой.
— Я кому говорю! Не смей!
Юля стукнула пальцем по краю стола.
— Да я не глупости. Просто, ну а зачем, а?
— Затем».
Вот этой нормы-лапши большинство народа и схавало за милую душу. На тихом часе началось страшное. Страшным образом обперхалось человек так пять. Ситуэйшн таков. После горна-побудки «Вставай, вставай, дружок..!» — я просыпаюсь и вижу: под каждой третьей шконкой — наперхано, причем кое-где диаметр разлившихся масс составлял до полуметра, что для детского организма внушительно. И началось:
— Дрюнь, у тебя какая?
— Желтая.
— А у тебя, Динь?
— Тоже.
Самая экзотическая оказалась у много раз уже упомянутого Л. Трохина: красная с комками. Глядя на такое, многие повторили.
«... Норма не помещалась во рту, лезла из губ. Денисов вдавил ее ладонью назад, глухо икнул, вскочил и наклонился над столом. Его вырвало нормой и только что съеденным обедом.
— Боже мой! Женя! — Светлана Павловна бросила спицы. — Ну что ты!
Денисов сплюнул, тяжело выдохнул, отходя из залитого рвотой стола:
— Фуууу... сука... гадина...
— Иди воды попей! Куда ты торопился-то?! Зачем всю?!
— Да отстань ты!
— Пополам бы разрезал, да съел.
— Отстань.
Он скрылся на кухне.
Светлана Павловна подошла к столу, подняла край скатерти, с которой текло на пол, загнула и положила на лужу. Тарелка, ложка, роговые очки Денисова и свежая «вечерка» были залиты розоватой, остро пахнущей жижей. Куски нормы торчали из нее».
Вытирать заставили весь авторский коллектив. А духан стоял до вечера.
А вот на этом месте должен был быть материал про мастурбацию на тихом часе в пионерском лагере. Но по предварительной сетевой рецензии — я понял: в окончательную редакцию — в полном объеме — этот текст вставлять нельзя. Знаете ли, большинство народа это как-то не так понимает. Начинается нездоровое гыканье. А что такого? Будто сами никогда не прибегали к любимому занятию писателя Марченко. У вас всегда вот так. «Какая гадость, как можно...» А на самом-то деле — прочитали, да еще на винт в укромную директорию скачали.
Эх, была в свое время такая лихая гостевая книга, на сайте группы «Кооператив Ништяк». Чуть ли не лучшая помойка Рунета. По степени ругани, оффтопика и элементарного флэйма — она могла сравниться разве что с боевой фидошной эхой RU.ANECDOT (в последние годы), или же — с аналогичной TYT BCE HACPEM. Так вот, показываешь сию замечательную гостевую девушкам. Ну и начинается: «Фи... Сережа... Как можно... ну и гадость... Ой, подожди, я не дочитала!» А с виду интеллигентая такая, прям «из гештальта». Понятно: и хочется и колется. Открываю ящик стола на котором стоит комп, а там распечатка Баяна Ширянова — «Низший Пилотаж». Вот вам и «приличная девушка».
Вот и с этим же материалом произошло подобное. Это естественно. И не безобразно.
Помните, у Ерофеича: «...добросовестным уведомлением этим я добился того, что все читатели, особенно девушки, сразу хватались за главу «Серп и молот — Карачарово», даже не читая предыдущих глав, даже не прочитав фразы «и немедленно выпил».
Вот так же, как и Ерофеев — я выкинул конкретную маргинальщшину из предлагаемого вам материала. И привожу рафинированный отрывок.
Итак, «мастурбация на тихом часе» в форме отвлеченного (очень короткого, но передающего смысл) диалога.
— Крыса!
— Чё?
— Ты это... чего делаешь?
— Сплю.
— А знаешь, щас вот... Представь, щас бабы...
— У?
— Представь, щас бабы придут...
— И чаво?
— Ну, это... Они такие, тебя берут и кладут на кровать такую... мягкую...
— И чё?
— Ну и стоят рядом. А ты бы чего?
— Хру-у-у.... Хру-у-у. У-у-у... Слоник...
— Крыса! А если б бабы сказали, что хотят поебаться? А?
— Ребя, смотри! Дрын-дрын-дрын! Во щас вот так...
— Синий.
— А чё, бабы голые?
— Голые бабы?!
— Бен...
— Ну, они, такие, раздева-а-а-ются, а ты такой лежишь... ф-фуухх.
— Ребя! Дрын-дрын-дрын!
— Шубись!
Вот приблизительно в таком ключе это и было написано. Кому понравилось — пожалте на сайт маргинальной литературы АКМ. Или же — в гостевую https:///www.sorokin.rema.ru.
А вот еще плюс-позитный случай. Не так давно во время онлайновой попойки — друг детства Домбон рассказал. Смысл таков. Однажды, лет так в восемь он был в гостях у соседей по подъезду. Похоже, его фазер квасил «с соседом» на кухне, а они с соседским сыном Антошей играли в living-room. Сначала имели место игры в машинки, а потом это надоело. С кухни доносилось пение Семеныча: «...пусть в ресторане не дают на вынос, там радио молчит, там благодать! Зайдет швейцар и крикнет: «Кто на Вильнюс?» — «Спокойно, продолжайте выпивать»... Итак, веселые игры закончились, и дети, что называется, приуныли. Депресняк малолетний на них накатил. Потом начались взаимные шутейные оскорбления, возрастающие по экспоненте: «А ты полосатый дядя Володя!» «А ты — зеленая тетя Лина!» «А ты — контрабас!» «А ты... ты... ты сраный бегемот!!!» «А...» Ну, и так далее. Боевое настроение быстро возобновилось. Тут Антоша со сдавленными смешками выбежал из комнаты; видать он что-то такое придумал. Домбон остался в одиночестве. С кухни явственно доносился звон посуды и песня Высоцкого про то, как у меня на окне ни хера. Тут дверь открылась, и...
Да, не забывайте, что в данном эссе-монографии все истории отобраны по наибольшей градации дебильности, и про такое обычно не пишут.
... и в комнату полувошел, полувбежал Антоша, со снятыми штанами, и люминевой каструлей на голове. А между ягодиц он каким-то образом зажал пластмассовую игрушечную саблю желтого цвета.
Вот так.
В криком: «Ва-ва-ва!!!» — он начал кружить по комнате. И сабля (чё, бля?) при этом не падала; видать, в анусе она побывала не впервые.
Без комментариев. Привет их весьма интеллигентным родителям.
Да это еще что... Тут вон году так в 1999-м такой случАй был. Захожу я как-то на Коломенскую (если кто не знает (095) 112-97-55). И вижу такую, мягко сказать, недетскую картину: Дима Шустриков (1976 г.р.) с братом Антошей (этот помладше) (всё сходится!) сидят в разных углах комнаты: один около балконной двери, другой около двери. И чтобы вы думали? А вот что: сидят и пускают друг другу машинки (так называемые коллекционные, при Совдепе продавались). Чайки там, Волги. Из колонок — на полную — «Банда Четырех», на столе 0,8 «Салют Златоглавой»... Paradise. А вы говорите, сабля...
Теперь про рациональное использование детских матюгов.
Один раз, тоскливым зимним вечером, году так в 1984-ом мы сидели на лестнице около двери друга детства Тоши. Неожиданно Тошин взгляд остановился на некоем предмете, который мирно стоял на площадке около мусоропровода. Это оказалось не что иное, как сиденье от унитаза. Использование этого предмета туалета уже достаточно хорошо описано в мировой литературе, достаточно вспомнить «Швамбранию» Л. Кассиля.
«...организовал во дворе совершенно кощунственное шествие. Клавдюшка несла на половой щетке чьи-то штаны со штрипками. Они изображали хоругвь. А Оська нес пресловутое сиденье. В дыре, как в раме, красовался вырезанный из «Нивы» портрет императора Николая Второго, самодержца всероссийского...»
Помните? Но... Портрета императора у нас не оказалось, хоругвей тоже не предвиделось. Сделали проще. Тоша отправился на четвертый этаж, где проживал великовозростный и страшный подросток Несын. В то время он был личным Тошиным врагом, так как не брезговал поиздеваться над младшими.
Так вот, Тоша взял сиденье и просто прислонил его к двери несыновской квартиры. Даже звонить не стал. Вернулся обратно к нам на этаж. Развязка наступила быстро. Через пару минут открылась дверь лифта, откуда вышел невозмутимый Несын, подошел к Тоше, толкнул его, усадил в лужу помоев около мусоропровода, и надел на голову злополучное сиденье. И уехал вниз на лифте. А вскочивший Тоша, изобразив на лице гамму чувств, срывающимся голосом — заорал вслед удаляющимуся лифту:
— КРИВОЙ ХУЙ!!!
Вот как тогда было. Оцените, насколько данная лингвистическая конструкция лучше, чем привычное:
«...Ты где так набрался-то?» — «Отъебись...» — «Чего — отъебись? Ты чего ругаешься?» — «Пошел на xуй!» — «Я вот пойду, пойду тебе!» — «Пошел ты... сволочь...» — «Я вот... я вот... пойду...» — «Эй, эй, ребята, вы что!» — «Сука xуев... падла..» — «Я вот...» — «А ну, разнимите иx! Сережа, разними иx!» — «Гандон, бля... сука...» — «Успокойся.. Идиот пьяный...» — «Разъеба, бля... ну, иди сюда сука..» — «Мы щас милицию позовем!» — «Гандон, бля... сука...» — «Иди отсюда, слышишь?» — «Сука, бля...» — «Ты где стоишь?» — «Вонючка, бля...» — «Иди отсюда! А то милиции отдам!» — «Засерыш, бля...»
Такая вот лингвистика...
Вообще, если вспомнить, в душе каждого наберется достаточно много подобных примеров, и нет, да и забъет из недр новосемейной психологии некий easy фонтанчик. Кто же не помнит как Саше Лакшину на голову скинули детские санки с восьмого этажа, как Виталь Зорин поджег вагончик строителей (слышал, родителей на 10 тысяч оштрафовали!!!), как в 44-ом «ребята на крыше в футбол играли», как по дядилешиной машине из окна попали яйцом. Яйцом... Стоп. Это еще одна тема монографии.
Как известно, детство есть возраст пакостный. В начале восьмидесятых гексогена в Москве было мало, оружия ребзе тоже не выдавали (разве что саблю, ту самую, анальную), одним словом, приходилось довольствоваться подручными предметами. Как это происходит? Вот так.
Итак, «школьник вернулся домой не сказав про отметки», сменка летит в угол, так, из холодильника — яблоко, откусить, включить телек, по... Да, да! Типичный сюжет «Ералаша» тех же лохматых годов. А что потом надо сделать? Набедокурить. Как? Можно набрать номер от балды (112-42-17) и, хихикая, спросить: «Толчки заказывали?» А можно взять из холодильника яйцо или помидор, раззудить плечо и метнуть из окна кому-нибудь на голову.
Просто, и со вкусом.
Помните, в «Денискиных рассказах»: «а сметана ёбнулась прямо на лысину дядьки с кнутом»? Везде одно и то же. Тут есть тонкости. Просто яйцо — банально. Помидор — посредственно. А вот т.н. «капитошка», т.е. невинный воздушный шарик, заполненный водой из под крана — это уже каприз. Про яйца-помидоры всем известно то, что они почему-то разбиваются. А вот при падении капитошки случается локальный взрыв с соответствующим выплеском московской воды и какого-то количества тепловой энергии. Да, я знал парня, которому вот так попали яйцом по башке. Ничего, лопоухий такой, всё допытывался — не меня ли в «Ералаше» снимают. Ответ: нет, не меня, но в том ролике действительно похож. Помните, «Сер-е-е-егаааа, выходи-и-иии!!!»? Ладно, проехали. Ну попали и попали.
Так вот.
В моем случае была изготовлена экспериментальная гипер-капитошка, сооруженная из большого полиэтиленового пакета. (!) С большим трудом мы ее завязали, подтащили к окну... Нет, не подумайте, никто не хотел ничего плохого... Мы просто не соображали.
Короче, взяли мы ее и скинули. Точка.
...
В этот момент перед домом на спортивном велосипеде проезжал жилец по имени Саша...кий. И был он в костюме, так как ехал из МИФИ с защиты курсовой. Вот на рогатый руль лесопеда — этот ядерный фугас с восьмого этажа и загремел. Что было потом, никто не видел, так как все спятались в недра квартиры.
А было вот что. Разброс водной среды достиг пяти метров. А сам Саша в своем парадном облачении загремел в огромную и глубокую глинистую лужу. И как-то просек, что это сделали мы. Через десять минут раздался звоночек в дверь. Длительный. А мы не открыли. Да. Но вечером была внушительная беседа с родителями Тоши. Потом было что-то еще.
Также вспоминается мне еще одна подобная история, ужасающая по красоте своей природы. Через пару месяцев, уже осенью, история с капитошками была продолжена. На этот раз заполнителем послужил песок с землей из цветочного ящика с балкона. Но на этот раз ничего такого не произошло. Пакет разорвался — Звезда Полынь и не в кого не попало. Но Русская Земля разлетелась красиво.
Потом друг детства Илья К. нашел в родительском загашнике несколько двухкопеечных гандонов, тех самых, Баковского завода. Из них были сооружены капитошки. На улице было грустно, шел дождь и дул ветер. Вот в эту непогоду и отправились капитошки в свой безвременный полет. И? Да, так... ничего особенного. Подумаешь, какой-то бабе по зонту замандячили.
Ну, и для полного счастья последняя и самая на мой взгляд красивая «выкидышная» история. Под окнами квартиры одного из моих древних друзей было что-то типа клумбы. Которая была огорожена сварной конструкцией метровой высоты. Так вот, в один прекрасный день мой товарищ Д., посмотрев в окно, увидел следующее. На вышеупомянутом ограждении висели малолетние девочки. Лет так семи-восьми. Сказать, что они висели, — значит не сказать ничего. Они на этом ограждении крутились. И вот что произошло дальше. Д. посмотрел в окно в самый пикантный момент. Одна из девочек как раз закончила очередной переворот и висела на арматуре в прямом смысле... Вы поняли. Да, да, кверху жопой. Платьице задралось, и розовенькие колготки сияли во всей красе.
На окне стояла банка маринованных помидоров. Недолго думая, Д. взял помидор из банки и прицелился... Надо ли говорить, куда он попал? Да. Прямо по ней по самой. Вот вам самая натуральная психическая дефлорация.
Такая правдивая история.
Помимо капитошек — особенно в школе, имели место т.н. «водяные бомбочки». Из тетрадного листа путем сложных преобразований изготовляется сфера, в которую заливается вода. А потом bomb кидается из окна. Обычно из окна школьного тубзика. При мне было так. Третий класс. Соорудили бомбу, и кинули ее из окна. По принципу на кого бог пошлет. (Контртема: «на кого бог пошлет» имеет и такое воплощение в совсем юном возрасте 6-7 лет. Какой-нибудь даун берет горсть песка и кидает вверх с вышеупомянутыми словами. Иногда это называется «салют».) Так вот, в данном случае бог послал водяной носитель по адресу. Мы стояли в тубзике и обсуждали деяние. Неожиданно в тубзалет ворвался усатый хохол в водолазке, и стал орать. Все испуганно замолчали; дядьк выглядел внушительно. Оказалось, что он приехал на мотоцикле с коляской в школьную столовую (за салом, надо полагать), а мы заебендили бомбочкой по мотоциклетному блистеру (типа пластмассового ветрового стекла). Вот и всё.
Нет, не подумайте, среди моих друзей подонков не было. Нормальные ребята, почти что «книжные мальчики». С откровенными пролами мы не обща