Театральный кружок Алексеева
В январе 1863 года в многодетной семье московского промышленника Сергея Алексеева родился мальчик — Константин. Родители старались дать своим детям все самое лучшее, прежде всего это касалось образования. Костя свободно говорил на французском и немецком языках, учился фехтованию. Его семья, кроме всего прочего, увлекалась искусством и театром: в доме даже оборудовали специальный театральный зал. Одним словом, все условия для творческого самовыражения у будущего мастера были. Его кумиры детства — артисты Малого театра. В своем домашнем кружке он подражал им, мечтая, что однажды точно так же выйдет на большую сцену. А пока он занимался пластикой и вокалом с лучшими преподавателями. Шли годы.
Константин окончил Лазаревский институт восточных языков. Казалось, что театр останется всего лишь хобби, занятием, которому молодой человек посвящал вечера, играя в родном Алексеевском кружке. Основное время он проводил на фабрике своего отца. Там изготавливали канитель — очень тонкую золотую и серебряную проволоку-нить для вышивания.
Однако вскоре настал момент, когда нужно было выбирать: либо театр, либо семейный бизнес, который требовал все больше и больше времени. Любовь к театру оказалась сильнее, хотя и дело своего отца Константин до конца не забывал. Актерский дебют состоялся в 1884 году: в доме Андрея Карзинкина на Покровском бульваре молодой Алексеев сыграл Подколесина в «Женитьбе» Гоголя.
В 1886 году Константин берет псевдоним Станиславский — в знак уважения к очень талантливому артисту-любителю доктору Маркову, который также выступал под этой фамилией. Константин Станиславский становится членом дирекции и казначеем Московского отделения Русского музыкального общества и состоящей при нем консерватории.
Через четыре года он обвенчался с Марией Перевощиковой, девушкой из уважаемой семьи. Она тоже взяла себе сценический псевдоним — Лилина — и посвятила себя театру. Родилась дочь Кира. Станиславского начинают узнавать как блестящего актера. Он сыграл Анания Яковлева в «Горькой судьбине» Писемского, Паратова в «Бесприданнице» Островского, Звездинцева в «Плодах просвещения» Толстого. На сцене созданного им МОИиЛа (Московское общество искусства и литературы) состоялся и первый режиссерский опыт: он поставил пьесу «Горящие письма» Петра Гнедича. Но главное его дело еще впереди…
Главное детище Станиславского
Однажды, в 1897 году, известный драматург Владимир Немирович-Данченко пригласил Станиславского на встречу. Она затянулась на 18 часов. Станиславский даже сохранил визитную карточку, на которой было написано: «Я буду в час в “Славянском базаре” — не увидимся ли?» Что обсуждали? Новое театральное дело, состав труппы (туда входили молодые интеллигентные актеры Иван Москвин, Василий Лужский, Алиса Коонен и другие), репертуар и авторов (Чехов, Гауптман), а также главные принципы, которых надо придерживаться. Например, оба мастера сошлись на том, что театр должен быть общедоступным. Обязанности разделили: Станиславский должен был отвечать за художественную составляющую. Работа началась почти год спустя.
Сначала театр назывался Художественно-общедоступный. Но над названием размышляли. До сих пор непонятно, в шутку или всерьез новое предприятие хотели назвать «Театр в первый и последний раз». Среди других вариантов были такие названия, как «Театр исканий», «Театр идей», «Театр этюдов», «Театр проб» и так далее. Слово «театр» фигурировало во всехОн назывался по-разному. С 1901 года он стал Московским художественным театром (МХТ).
Здесь поставили «Царя Федора», «Венецианского купца», «Антигону», «Юлия Цезаря», «Месяц в деревне», «Село Степанчиково» и другие спектакли. Английский режиссер Гордон Крэг поставил на сцене МХТ шекспировского «Гамлета», главную роль сыграл Василий Качалов. Сам Станиславский в некоторых из спектаклей тоже принимал участие как актер. Он сыграл Тригорина в «Чайке», Астрова в «Дяде Ване», Вершинина в «Трех сестрах».
Чаще всего он играл в дуэте с Ольгой Книппер. Он знал, как талантлива эта актриса, и старался спровоцировать ее, чтобы она показала все, на что способна. В «Месяце в деревне», например, он исполнял роль Ракитина, а она — Натальи Петровны. На репетициях Станиславский иногда доводил ее до бешенства, но потом слал цветы, говоря, что совсем скоро у нее все получится. И действительно получалось.
Вскоре между Станиславским и Владимиром Немировичем-Данченко начались противоречия. Например, ставили спектакль по пьесе Горького «На дне». Станиславский увидел ночлежки Хитрова рынка, и в его режиссерском плане появились необходимые, как он считал, подробности, в том числе грязная рубаха Медведева. Но Немирович-Данченко хотел другого, он искал на сцене «бодрую легкость».
Поиски начались
В 1905 году Станиславский вместе с режиссером Всеволодом Мейерхольдом создал экспериментальную студию — «Студию на Поварской». Он искал новые театральные формы, новые решения. Туда привлекли молодых художников и композиторов. Константин Сергеевич ставил «Жизнь человека», «Драму жизни». Но эти эксперименты ни к чему не привели. Вскоре студия прекратила свое существование. Как вспоминал Мейерхольд, она не захотела продолжать идеи Художественного театра.
А настоящим триумфом Константина Станиславского стала «Синяя птица» Мориса Метерлинка. Это было единое целое актерского исполнения, музыки, сценографии.
В 1913-м открыли первую официальную студию Художественного театра. Спектакли ставили молодые режиссеры, в числе которых был и Евгений Вахтангов.
И в это время в театре происходило очень важное: здесь начали отрабатывать новые методы актерской игры, которые легли в основу знаменитой системы Станиславского. Той самой, всемирно признанной.
Как говорил Станиславский…
В основе системы лежит принцип действия. Спектакль состоит из действий, и каждое должно вести к достижению определенной цели. Так считал Станиславский. Нужно освободить артистическую свободу от искажающих ее ложных правил. Не должно быть штампов, имитаций, фальши.
Как он учил? Своего героя нужно пропустить через себя. Нельзя, чтобы зритель раскусил, нельзя, чтобы заподозрил неправду. Смотреть на мир глазами своего героя — вот что действительно важно на сцене. Мало выучить текст и надеть костюм героя.
В книге «Моя жизнь в искусстве» Константин Сергеевич писал: «Только тогда, когда духовная и физическая жизнь артиста на сцене развивается натурально, естественно, нормально, по законам своей природы, — сверхсознательное выходит из своих тайников. Малейшее насилие над природой — и сверхсознательное прячется».
Самое страшное, что мог услышать от мастера актер, — это известное «Не верю!». Сам Станиславский, видя недостоверную, на его взгляд, игру, говорил, что и зритель тоже не поверит. То, что требовал Станиславский, с одной стороны, было просто, с другой — требовало от артистов большой и кропотливой работы. Он утверждал, что по мимике, жестам и даже голосу актер должен быть приближен к своему персонажу. Если долго репетировать, то переживания героя станут переживаниями актера — только это может передать нужный образ. «Стать другим, оставаясь собой» — это прием, который проповедовал Константин Сергеевич.
Новые формы и решения Константин Станиславский искал не только в студии. Таким местом была и основная сцена МХТ. Имела успех пьеса «Мнимый больной», где он сыграл Аргана. Критики говорили, что Аргана на сцене было даже больше, чем Станиславского. Для этой роли он нашел простое, но очень интересное решение: вместо первоначальной задачи «хочу быть больным» он взял другую — «хочу, чтобы меня считали больным».
Успехи продолжаются. 1913 год, Камергерский переулок. У входа в театр не протолкнуться. Стоят экипажи, гудят автомобили — московская интеллигенция торопится на премьеру. А какая работа была проделана! Станиславский говорил актерам, что, если по каким-то причинам нельзя репетировать днем, нужно делать это ночью — до рассвета.
Еще один спектакль — «Праздник примирения» Герхарта Гауптмана. Все, кто играл, зачислены в труппу театра. Но Станиславский остался недоволен постановкой, она совершенно ему не понравилась. После премьеры его спрашивали: «Что же это, это новый театр?» «Нет, это проба», — отвечал он.
Высшим достижением первой студии считается «Сверчок на печи» Бориса Сушкевича. Спектакль стал для нее такой же визитной карточкой, как для МХТ чеховская «Чайка».