В конце ХХ столетия многие государства мира столкнулись с явлением политического терроризма, получившего массовый характер. Сама по себе данная проблема не нова. Феномен политического терроризма возник примерно в конце девятнадцатого века, методы вооружённой борьбы, подобные современному терроризму, известны ещё с глубокой древности. Но именно за последние 30 лет он приобрёл значительные масштабы, привлёк внимание правительств и международных организаций.
С 1990-х гг. угроза терроризма рассматривается как одна из глобальных проблем современности. Действительно, фактически ни один регион не избежал этого явления. ООН, страны Евросоюза и «большой семёрки» приняли ряд деклараций, направленных на борьбу с терроризмом. Данный вопрос давно волнует ведущие страны Запада. В 1977 г. была принята Европейская декларация о преследовании терроризма. В этом документе перечислены преступные акции, подпадающие под действия конвенции – незаконный захват воздушных судов; акты, направленные против безопасности гражданской авиации; покушения на жизнь, свободу и здоровье лиц, имеющих международный иммунитет; захват заложников; преступления, связанные с применением бомб, гранат, ракет, автоматического оружия, заминированной корреспонденции. Весьма характерно, что данная конвенция не выделяет и, соответственно, не определяет собственно политический терроризм, приводя лишь перечень технических приёмов. В целом, это отличительная черта почти всех межгосударственных деклараций по «международному терроризму».
Зарубежные исследователи выделяют две основные формы терроризма: внутригосударственный и международный. Опыт последнего десятилетия основательно указывает на большую относительность такого деления. Наиболее сильные террористические организации действуют почти по всему миру, кроме того, между заинтересованными группировками происходит постоянный обмен информацией (в том числе и через Интернет). Более приемлема классификация политического терроризма по идеологическим и социальным основаниям: политико-социальный («Красные бригады» в Италии), этно-региональный (баскская «Родина и Свобода» - ЭТА, Ирландская республиканская армия – ИРА), политико-религиозный (египетские «Братья-мусульмане», «Аум синрикё» в Японии). Но данное деление также относительно. Многие террористические организации ставят весьма разнообразные цели (социальные, политические, религиозные), к примеру «Аль-Кайеда» или шиитская Хэзбалла – «Партия Аллаха». Современный терроризм, проявившийся во многих странах мира, весьма разнообразен. У различных группировок существуют значительные особенности в идеологических основаниях, социальной базе, истории формирования и методах действий. Отчасти этим объясняется тот факт, что ни в международном праве, ни в уголовном законодательстве отдельных государств не сформулировано чёткое и единое понятие «политического терроризма». По мнению ряда зарубежных и российских исследователей наиболее приемлемым выглядит следующее определение: терроризм – это применение негосударственного насилия или угрозы насилия с целью вызвать панику в обществе, ослабить или даже свергнуть правительство. Считается, что он направлен на дестабилизацию государственных режимов, возбуждение у населения обеспокоенности из-за своей незащищённости перед лицом насилия, смену в результате этого государственной власти в стране, на осуществление иных политических, религиозных, этнических целей.
Но и данное определение, не является исчерпывающим. После Второй мировой войны достаточно распространённой стала практика нанесения отдельными странами или военными блоками «точечных», «хирургических» военных ударов по суверенным государствам без объявления войны и каких-либо санкций международных структур. А также военные интервенции с целью вмешательства во внутренние дела, свержения правительств и физического устранения политических деятелей. Примерами могут служить американские удары по Ливии (1986 г.), Судану и Афганистану в 1998 г., операция НАТО против Сербии и Черногории (1999 г.). Кроме того, следует отметить интервенции США в Гренаду (1983 г.) и Панаму (1989 г.). Как по целям, так и по методам, указанные акции полностью подходят под вышеприведённое определение политического терроризма, но насилие носит исключительно государственный характер. При этом оно полностью противоречит международно-правовым нормам. Иногда, внутригосударственные юридические критерии пытаются распространить на государственных лиц других стран. Характерна ситуация с бывшим президентом Панамы генералом Норьега, после пленения осуждённым в США на тюремное заключение по обвинению в торговле наркотиками(!). Это является прямым нарушением правил обращения с военнопленными, установленными Лозаннской 1925 г. и Женевской 1930 г. международными военными конвенциями. Учитывая эти факты, вполне правомерно говорить о «государственном терроризме».
Заметный интерес вызывает и обличение политического терроризма, как преступной деятельности. Весьма примечательно, что практически все существующие антитеррористические конвенции никак не отделяют политический терроризм от национально-освободительной и революционной борьбы. Хотя последняя, с точки зрения международного права, полностью легальна. Так, в основополагающих документах ООН указано «право народа на восстание против тирании». На мой взгляд, политический террор является одним из методов реализации политических идей – своего рода «продолжение политики другими средствами», поэтому его довольно сложно выделить в юридических документах в качестве специфического преступления. Без общего социально-политического и даже социо-культурного контекста невозможно объективно оценить конкретные проявления политического террора. В нашем понимании, решающей отличительной чертой «преступности» целесообразно рассматривать фактор общественной поддержки, своеобразной легитимности террора. Должно быть совершенно понятно, что в случае если действия так называемых «террористов» пользуются абсолютной поддержкой большинства общества, говорить о какой-либо преступности их действий не приходиться. Данный факт означает потерю легитимности действующим государственным режимом, когда в обществе возникает другой легитимный центр власти и правительство лишается права на «легитимное насилие». В ином случае, политический террор, можно считать преступным методом в политике. В международной практике целесообразно рассматривать терроризм в контексте военных преступлений, не смешивая конечно эти два понятия, подпадающих под действие международного права.
Современные антитеррористические конвенции, подписанные ООН, странами Евросоюза и «большой семёркой» вместе с Россией, отличаются на наш взгляд довольно поверхностным характером. Принятый в 1996 г., в Париже, на встрече глав государств «большой семёрки» и России, документ о международном противодействии терроризму и Конвенция Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1999 г. по борьбе с финансированием терроризма, предусматривают: предотвращение терактов с использованием радиоактивных, химических, биологических и отравляющих веществ; повышение защиты электронных и компьютерных инфраструктур; усиление контроля над различными неправительственными гуманитарными организациями, могущими служить прикрытием для террористов; пресечение финансирования террористических организаций; совершенствование международно-правового режима борьбы с терроризмом и т.д. То есть, выработан ряд технических и юридических мер противодействия конкретным проявлениям террора, но ни как ни его причинам. Правительства ведущих государств и руководство межгосударственных организаций, как бы «забывают», что современный политический терроризм явление в первую очередь социальное, как правило, имеющее в основании острый социальный, цивилизационный, этнический или религиозный конфликт. Вышеуказанные межправительственные меры практически не в состоянии разрешить такие конфликты. Соответственно, господствующий пока подход к политическому террору страдает своеобразным «антиисторизмом». Сейчас, по нашему мнению, необходим всесторонний комплексный конфликтологический анализ каждого проявления политического терроризма с целью устранения его социальных и социо-культурных причин. Но это, конечно, не означает полный отказ от силовых методов воздействия.
В современной ситуации политические силы, использующие террор, как способ реализации своих целей, применяют множество иных методов борьбы. Так, многие организации имеют легальные политические структуры, которые обеспечивают социальные цели и воспитание, участвуют в выборах, занимаются бизнесом. А их боевые группировки следуют путём вооружённой борьбы – политического террора. Террористы, как правило, заинтересованы в широком освещении своих акций в средствах массовой информации, чтобы они получили как можно больший резонанс в обществе. С этой целью обыкновенно привлекаются дружественные журналисты, СМИ, иногда создаются собственные информационные структуры, используются возможности сети Интернет.
Данное «разделение труда» и информационное обеспечение политического террора является определённым ответом террористических организаций на правовые и оперативные меры властей. На наш взгляд, приведённые здесь и активно применяемые методы, не способны успешно разрешить проблему терроризма. В итоге, при доминирующем сегодня подходе, игнорирующем конфликтологический анализ и социальные условия политического террора, он оказывается исторической неизбежностью современного глобализованного мира.