«Позволь нам, по крайней мере, самим покинуть твою ловушку» Дамон обратил мысли к Шиничи. Елене он сказал:
- Да, мы искали того, как-там-его-зовут. Но так как ты пострадала, я хочу - я бы хотел попросить тебя - чтобы ты осталась здесь и отдохнула, пока я поищу его.
- Ты что, знаешь, где Мэтт? – это было единственное, что ее интересовало.
- Да.
- Идем прямо сейчас?
- Я думал, что пойду один.
- Нет,- сказала Елена. - Я должна найти его. И тебя одного не отпущу. Ну что, пошли?
Дамон вздохнул.
- Хорошо. В чулане есть одежда, которая тебе подойдет. Джинсы и вещи. Я возьму их. Видимо, я не смогу уговорить тебя лечь и отдохнуть, пока буду искать его.
- Я все равно пойду с тобой, - серьезно сказала Елена.
Он пошел и взял кучу обещанной одежды, а потом отвернулся, когда Елена надевала что-то похожее на джинсы и рубашку Пендлтон, которую она носила, целую и невредимую. Затем они покинули дом, Елена бытро расчесывала волосы, но все время оборачивалась.
- Что ты делаешь?- спросил Дамон, как раз тогда, когда решил понести ее.
- Жду, пока дом исчезнет.
А потом он выдал ей свое лучшее «О-чем-ты-говоришь?»
- Смотри,- сказала она,- джинсы Армани, просто мой размер? Кофточки Ла Перла, тоже самое? Рубашка Пендлтон, больше на два размера, прямо такая же как я носила? Это либо склад, либо волшебное место. Ставлю на волшебство.
Дамон поднял ее, чтобы она замолчала, и пошел к пассажирской двери Феррари. Он задавался вопросом, в настоящем ли они мире или в одном из миров Шиничи.
- Он исчез?- спросил он.
- Ага.
«Какая жалость», подумал он. Он бы оставил его.
Он мог попытаться пересмотреть сделку с Шиничи, но были другие, более важные вещи, о которых стоило подумать. Он слегка сжал Елену, думая об этих самых вещах.
|
|
В машине он кое в чем убедился. Во-первых, тот щелчок означал, что Елена застегнула ремень безопасности надлежащим образом. Во-вторых, то, что двери были заблокированы от основого управления. И в-тертьих, он вел машину вполне медленно. Он не думал, что кто-то на месте Елены стал бы пытаться выпыгнуть из машины в ближайшем будущем, но он не рисковал.
Он понятия не имел, как долго действует заклинание. Елена, в конце концов, выйдет из амнезии. Было бы логично, поскольку он, как предполагалось, бодрствовал гораздо дольше ее. Вскоре она вспомнит…что? Что он затащил ее в Феррари против ее воли (плохо, но простительно)? Что он дразнил Майка или Митча, или как его там и ее на поляне? У него самого были расплывчатые воспоминания о произошедшем.
Он хотел бы знать правду. Когда он все вспомнит? Он окажется в лучшем положении, как только это случится.
Едва ли возможно, что Мак переохладился от метели среди лета, даже если он ещена поляне. Была холодная ночь, но худшее, чего мог ожидать парень - ревматические боли в восьмидесятилетнем возрасте.
Жизненно важно было то, что они не нашли его, ведь он мог рассказать весьма неприятную правду.
Дамон заметил, что Елена повторяет один жест. Прикосновение к шее, гримаса, глубокий вдох.
- Тебе плохо от езды?
- Нет, я …- в лунном свете он мог увидеть ее появившийся и исчезнувший румянец; мог ощутить ее жар рядом со своим лицом. Она вспыхнула. - Я объясняла…- сказала она, - то чувтсво …слишком много. Вот что это значит теперь.
Что было делать вампиру?
Сказать, мне жаль, я бросил это ради Moonspire? (это вроде ночь перед летним солнцестоянием, об этом говорилось в 4 книге, в эту ночь грань между реальным миром и другим почти стирается, ну и т.д.)
|
|
Сказать, мне жаль - ты будешь ненавидеть меня следующим утром?
Сказать, к черту это утро; это место всего в двух дюймах?
Но что, если они доберутся туда и обнаружат, что что-то действительно произошло с Mutt—Gnat—the boy (парнем-Дураком-Комаром)? Дамон сожалел бы об этом не больше двадцати секунд. Елена же нашлет на него небесных духов. Даже если никто ей не верил, Дамон верил.
Он обнаружил, что говорит так же гладко, как когда-то говрил с Пэйдж или с Дамарис:
- Ты мне доверяешь?
- Что?
- Доверишься ли ты мне еще на пятнадцать-двадцать минут, чтобы пойти в определенное место, я думаю, как же его зовут?
«Если он там - ставлю на то, что ты все вспомнишь и больше не захочешь меня видеть - тогда ты избавишься от долгих поисков. Если на поляне не будет ни его, ни машины, то день можно считать удачным, и Дурак выиграет приз всей жизни, мы продолжим поиски».
Елена пристально на него посмотрела.
- Дамон, ты знаешь, где Мэтт?
- Нет,- хорошо, это достаточно честно. Но она была как яркая безделушка, или маленькая гвоздика, и более того, она была умна…. Дамон прервал свои рассуждения об интеллекте Елены. Почему он думает поэтично? На самом ли деле он сходит с ума? Он уже думал об этом - или нет? Не доказывает ли, что ты не сумасшедший, то, что ты думаешь, что ты сумасшедший? Настоящие безумцы никогда не сомневаются в своем здравомыслии, правильно? Правильно. Или сомневаются? И, безусловно, все эти разговоры с самим собой не могут быть хорошим знаком для кого угодно.
|
|
Merda.
- Хорошо, я доверяю тебе.
Дамон сделал выдох, в котором не нуждался, и повел Феррари к поляне.
Это было одной из самых захватывающих азартных игр в его жизни. С одной стороны, здесь была его жизнь - Елена так или иначе убьет его, если он убил Марка, он был уверен. А с другой стророны… вкус блаженства. С добровольной (согласной) Еленой, с нетерпеливой Еленой, с откртытой Еленой…Он сглотнул. Он обнаружил, что молится, а делал он это в последний раз полтысячелетия назад.
Как только они свернули с главной дороги в переулок, он стал гипернастороженным, гудел двигатель, ночной воздух оживлял все органы чувств вампира. Он был почти уверен, что его поджидает засада. Но переулок был пуст. А как только он немного ускорился, чтобы проверить поляну, он счастливо обнаружил ее холодно и безучастно пустой, не было ни машин, ни молодых людей, чье имя начиналось бы на букву «М».
Он откинулся на сиденье.
Елена наблюдала за ним.
- Ты думаешь, он может быть здесь?
- Да. - А сейчас было время для настоящего вопроса. Без вопроса все это было бы обманом, мошенничеством.
- Ты помнишь это место?
Она огляделась вокруг.
- Нет. А должна?
Дамон улыбнулся.
Но он проехал триста ярдов, на другую поляну, на всякий случай у нее должно случится нападение памяти.
- На другой поляне были малахи,- легко объяснил он. – Эта без монстров. «Ох, лжец, Я лжец, Я,- он радовался.- У меня все еще есть это или как»?
Он был… побеспокоен впервые с тех пор как Елена вернулась с Другой Стороны. Но если в первую ночь он в буквальном смысле снял с себя рубашку для нее, ну, не было слов, чтобы описать то чувство, которое он испытывал, когда она стояла перед ним, недавно вернувшаяся из загробной жизни, ее кожа сияла на темной поляне; обнаженная, не стыдящаяся наготы и без понятия о стыде. И тот массаж для нее, когда вены казались хвостами комет на темном небе. Дамон чувствовал то, чего не испытывал пять сотен лет.
Он чувствовал желание.
Человеческое желание. Вампиры этого не чувствуют. Все это сводилось к потребности в крови, всегда только крови….
Но он чувствовал это.
Он знал, почему, тоже. Аура Елены. Кровь Елены. Она вернулась с кое-чем более существенным, чем крылья. И хотя крыльев больше нет, этот новый талант, казалось, постоянен.
Он осознал, что прошло очень много времени с тех пор, как он испытывал это, и поэтому он, возможно ошибается. Но он так не думал. Он думал, что аура Елены способна заставить самых окаменелых вампиров взять и превратиться в зрелых молодых людей в очередной раз.
Он наклонился, насколько позволяло пространство Феррари.
- Елена, есть кое-что, что я должен тебе сказать.
- о Мэтте?- Она обратила на него простой умный взгляд.
- Нэт? Нет, нет. Это о тебе. Я знаю, ты была удивлена, что Стефан оставил тебя на попечении кого-то как я.
В Феррари было тесно, и он чувствовал тепло ее тела.
- Да, была,- просто ответила она.
- Ну, это может иметь некоторое отношение к -
- Это могло иметь некоторое отношение, как мы решили, к тому, что моя аура дает даже старым вампирам jigsies. Ныне из-за этого мне нужна сильная защита, как сказал Стефан.
Дамон не знал, что такое jigsie, но он был готов благословить их, чтобы объяснить леди деликатную вещь.
- Я думаю, - осторожно начал он, - все, чего Стефан хотел бы для тебя – это защита от злых сил всего земного шара, и прежде всего, что никто не может принудить тебя к, гм, к jigsy, если ты не захочешь.
- А сейчас он покинул меня - как эгоистичный, тупой, идеалистичный идиот, разыскивая всех людей, кто мог бы хотеть jigsy меня.
- Согласен, - сказал Дамон, тщательно скрывая ложь о добровольном отъезде Стефана.- И я уже пообещал, какую защиту я предоставлю. Я действительно приложу все усилия, Елена, чтобы видеть, что никто до тебя не доберется.
-Да,- сказала Елена, - но тогда кое-что как это,- она сделала маленький жест вероятно, имея в виду Шиничи и все проблемы, связанные с его прибытием,- доберется, и никто не сможет с этим что-то поделать.
- Правда,- ответил Дамон. Он должен был встряхнуться и вспомнить, какова его реальная цель. Он был сдесь для… ну, он не был на стороне Святого Стефана. И это было проще простого.
Здесь была она, расчесывала свои волосы…симпатичная справедливая дева сидела и расчесывала волосы…солнце на небе не было таким золтым (Здесь, вероятно, речь идет о какой-то народной песне)… Дамон сильно встряхнулся. С каких это пор он увлекся старым английским фольклером? Что с ним не так?
Чтобы что-то сказать, он спросил:
- Как ты себя чувствуешь?- как только это произошло, она поднесла руку к горлу.
Она сгримасничала.
- Неплохо.
И это завтавило их взглянуть друг на друга. А потом Елена улыбнулась, и Дамон улыбнулся в ответ, сначала легким движением губ, а потом полной улыбкой.
Она была…черт возьми, она была всем. Остроумная, очаровательная, смелая, умная…и красивая. И он знал, что об этом говорили его глаза, и что она не отворачивалась.
- Мы можем чуть-чуть прогуляться?- спросил он, и зазвонили колокольчики, трубы заиграли фанфары, пошел дождь из конфетти и выпустили голубей…
Короче говоря, она ответила:
- Хорошо.
Они выбрали небольшой путь от поляны, который выглядел просто для привыкших к темноте вампирских глаз Дамона. Он не хотел, чтобы она слишком много ходила. Он знал, что ей все еще больно, и что она не хочет, чтобы он узнал об этом или баловал ее. Что-то внутри него сказало: «Хорошо, тогда, подожди, пока она не скажет, что устала и помоги ей сесть».
И что-то еще, не поддающееся его контролю, подпрынуло в нем, когда она споткнулась, и он поднял ее, извиняясь на разных языках, и вообще вел себя как дурак пока не посадил ее на удобную деревянную скамейку и не укрыл ее ноги легким одеялом. Он добавил:
- Скажи мне, есть ли что-то -что угодно - что ты хочешь?- он случайно направил ей обрывки своих мыслей о возможных вариантах, например, стакан воды, он сидящий рядом с ней, или слоненок, которого он видел ранее в ее мыслях, и который очень ей нравился.
- Мне очень жаль, но я сомневаюсь, что я могу достать слона,- сказал он, стоя на коленях, ставя скамеечку для ног, чтобы ей было удобнее, когдапоймал ее случайную мысль: что он не столь отличен от Стефана, каким пытался казаться.
Никакое другое имя, возможно, не заставило его сделать то, что он сделал тогда. Никакое другое слово, или понятие, не могло произвести на него такой эффект. Одеяло было отброшено, скамеечка для ног исчезла, и он склонил тоненькую, как у статуи, шею Елены, так, что она была полностью выставлена ему.
- Отличие, говорил он ей, между мной и моим братцем в том, что он все еще надеется каким-то образом попасть на небеса. Я не такой дурачок, чтобы ныть о своей судьбе. Я знаю свой путь. И я, - он улыбнулся ей, обнажая вытянувшиеся клыки, - не собираюсь жалеть об этом.
Ее глаза округлились - он поразил ее. И поразил ее непреднамеренным, честным ответом. Ее мысли были направлены к нему:
«Я знаю - и мне это тоже нравится. Я хочу то, что хочу. Я не так хороша как Стефан. И я не знаю-»
Он был восхищен.
- Чего ты не знаешь, дорогая?
Она только покачала головой, закрыв глаза.
Чтобы выйти из тупика, он зашептал ей на ухо:
- А что насчет этого, то тогда:
Скажи, что я наглый,
И скажи, что я плохой,
Скажи, ты тщеславна-
Я более тщеславен,
Но ты Эриния, просто добавь, что я поцеловал Елену. (В древнегреческой мифологии богини мести. В римской мифологии им соответствуют фурии)
Ее глаза широко распахнулись.
- О, нет, пожалуйста, Дамон.- шептала она.- Пожалуйста! Пожалуйста, только не сейчас!- Она тяжело сглотнула.- Кроме того, ты спросил, хочу ли я пить, но так и не дал попить. Если хочешь, можешь выпить моей крови, но сначала, я так хочу пить, возможно, также как и ты?
Она опять похлопала себя под подбородком.
Дамон оттаял.
Он протянул свою руку, и она сомкнулась вокруг хрустального бокала. Опытный в этом, он немного встряхнул его, понюхал – ах, великолепно - затем немного распробовал. Это было ностоящей вещью. Вино Черная Магия, выращенное из винограда Clarion Loess Black Magic. Это было единственное вино, которое стали бы пить вампиры – существовали недостоверные истории о том, как оно держало их на ногах, когда другая их жажда не могла быть удовлетворена.
Елена пила, ее голубые глаза были прикованы к темно-фиолетовому вину, пока он рассказывал кое-что из его истории. Он любил наблюдать за ней, когда она была как сейчас – исследовавшей, напрягшей все органы чувств. Он закрыл глаза и вспомнил несколько отборных моментов из прошлого. Он открыл их снова, чтобы снова найти Елену, которая выглядела как измученный жадой ребенок, жадно глотая -
- Твой второй стакан …?- Он увидел первый у ее ног.- Елена, где ты взяла другой?
- Я всего лишь сделала, что и ты. Протянула свою руку. Вроде это не крепкий ликер? На вкус как виноградный сок, а я умирала от жажды.
Она и вправду такая наивная? Правда, вино Черная Магия не имело аромата или вкуса как у большинства алкоголя. Оно было тонким, созданным для скурпулезного нёбы вампира. Дамон знал, что виноград был выращен в почве, лессе, оставленной после прохождения ледника. Безусловно, этот процесс был только для долгоживущих вампиров, поскольку нужны годы, чтобы создать достаточно лесса. А когда почва была готова, виноград выращивали и готовили, от посадки до топтания ногами в чанах, без единого контакта с солнечным светом. Именно это придавало ему черный, бархатный, темный, тонкий вкус. И теперь…
У Елены были усы от «виноградного сока». Дамону очень хотелось смахнуть их поцелуем.
- Ну, когда-нибудь ты сможешь рассказать людям, как напилась двумя стаканами Черной Магии, менее чем за минуту, и произведешь на них впечатление,- сказал он.
Но она снова похлопа себя под подбородком.
-Елена, хочешь, чтобы кто-то выпил твоей крови?
- Да!- она сказала это звенящим тоном того, кому, наконец, задали правильный вопрос.
Она была пьяна.
Она отбросила руки назад, положив их на спинку скамьи, которая подстаивалась под каждое движение ее тела. Скамейка превратилась в черную замшевую кушетку с высокой спинокой, теперь в диван, а прямо сейчас Елена облокотилась на спинку так, что ее тонкая шея была полностью выставлена. Дамон отвернулся с небольшим стоном. Он хотел вернуть Елену к цивилизации. Он беспокоился об ее здоровье, слегка касавшегося…Дурака; и сейчас…он не мог получить того, чего он хотел. Он едва мог пить ее кровь, когда она была пьяна.
Елена издала странный звук, который, должно быть, был его именем.
- Д’м’н?- бормотала она. Ее глаза наполнились слезами.
Примерно то же, что могла делать медсестра для пациента, Дамон делал для Елены. Но было не похоже, что ей хочется, чтобы он видел, как ее вырвет двумя бокалами Черной Магии.
- М’шик,- выдала Елена с ужасным иканием. Она ухватилась за руку Дамона.
- Да, это не то вино, которым можно натрескаться. Подожди, просто сядь прямо и позволь мне кое-что попробовать…- и, возможно, потому что он сказал это, не задумавыясь, не думая быть грубым или манипулировать ей, все было в порядке. Елена послушалась, и он засунул два пальца ей в рот.
За доли секунды произошло что-то вроде стихийного бедствия, а потом Елена стала дышать медленно и спокойно. Она по-прежнему была под действием вина, но вовсе не пьяна.
И сейчас было самое подходящее время. Он должен был, наконец, сказать ей правду.
Но сначала, ему нужно было проснуться.
- Тройной экспрессо, пожалуйста,- сказал он, протягивая руку. Кофе появился мгновенно, ароматный и черный, как его душа.- Шиничи говорит, что простой экспрессо годен только для смертных.
- Кем бы Шиничи не являлся, я согласна с ним или с ней. Тройной экспрессо, пожалуйста,- сказала Елена, обращаясь к волшебству в этом лесу, в этом снежном шаре, в этой вселенной. Ничего не произошло.
- Возможно, это приспособлено только под мой голос прямо сейчас,- сказал Дамон, посылая ей обнадеживающую улыбку, и затем он передал ей экспрессо с волной.
К его удивлению, Елена хмурилась.
- Ты сказал ‘Шиничи.’ Кто это?
Дамон меньше всего хотел, чтобы Елена связалась с kitsune, но если он действительно собирается все ей рассказать, то ей придется.
- Он kitsune, лиса-дух, - сказал он.- И человек, который дал мне тот Веб-адрес, который послал сбежавшего Стефана.
Лицо Елены застыло.
- Вообще-то,- сказал Дамон,- Я думаю, что лучше отвезти тебя домой, прежде чем сделать следующий шаг.
Елена подняла сердитый взгляд к небу, но позволила ему поднять себя и отнести в машину.
Он только что понял, где было лучшее место, чтобы сказать ей.
В принципе, сейчас им было не так необходимо покидать Старый Лес. Они не находили ни одной дороги, которая не заканчивалась бы тупиком, маленькой опушкой, или деревьями. Елена, казалось, не была удивлена, когда они нашли небольшой переулок, который привел их к маленькому, но хорошему дому. И он сказал, что в этом нет ничего страшного, когда они зашли внутрь, и он проверил, что у них есть.
У них была одна спальня с роскошной кроватью. У них была кухня. И жилая площадь. Но каждая из этих комнат могла бы стать любой комнатой, которую вы захотите, просто подумав о ней, прежде чем открыть дверь. Кроме того, там были ключи, позволявшие делать дверям большее (что было серьезным поражением для Шиничи). Вставьте ключ в дверь и представьте, где вы хотите оказаться – даже если это за пределами пространства и времени Шиничи. Другими словами, они, кажется, связались с реальным миром, но Дамон не был полностью в этом уверен. Был ли это реальный мир или очередная ловушка из игры Шиничи?
Что у них было сейчас, так это длинная спиральная лестница, ведущая в открытую обсерваторию, точно такую же, как на крыше пансиона. Там даже была точно такая же комната, как у Стефана, отметил Дамон, пока он нес Елену наверх.
- Мы что, поднимаемся до конца?- Елена казалась изумленной.
- До конца.
- И что мы здесь делаем?- спросила Елена, когда Дамон на крыше усадил ее на кресло, подставил скамеечку для ног и укрыл легким одеялом.
Дамон сел на кресло-качалку, немного покачиваясь, его руки обвились вокруг одного колена, а его лицо было повернуто к пасмурному небу.
Он еще раз качнулся, остановился, повернулся к ней лицом к лицу.
- Я полагаю, мы здесь,- он говорил слегка самонасмешливым тоном, означавшим, что он говрит серьезно,- и я могу сказать тебе правду, всю правду, и ничего кроме правды.