Обзор степени изученности данной темы, применительно к творчеству Ф. Амирхана

Произведения Амирхана завоевали большую популярность среди литературной общественности того времени. О Ф.Амирхане с большим уважением писали Г.Тукай, Г.Ибрагимов, Г.Камал и другие признанные деятели татарской литературы. Известно также, что произведения писателя ещё тогда получили высокую оценку и в зарубежной печати.

Но в последующем, особенно в 20-30 гг., творчество писателя, к сожалению, трактовалось нередко заведомо упрощенно тенденциозно. Начало более объективному осмыслению и оценке наследия Ф.Амирхана было положено в 50-е годы. В это дело много труда и сил вложили писатель А.Шамов и литературовед Х.Хисматуллин. В дальнейшем изучение наследия Ф.Амирхана связано больше всего с именами М.Гайнуллина, И.Нуруллина, Ю.Нигматуллиной и А.Сайганова.

И все же творчество Ф.Амирхана на сегодняшний день менее изучено, чем творчество Гоголя. В идейно-эстетическом наследии Ф.Амирхана ещё имеется немало проблем, которые изучены недостаточно или же вообще не разработаны. Наша тема – функция детали – относится к числу не изученных тем в творчестве Ф.Амирхана.

Творчество Ф.Амирхана – богатейшее явление в татарской литературе начала ХХ века. Имеется значительное количество работ, рассматривающих «специфические закономерности» творчества Амирхана. Это работы М.Гайнуллина, Ф.Бурнаша, И.Нуруллина, Н.Валеева, Ю.Нигматуллиной и А.Сайганова. В многочисленных научных трудах содержится анализ жизненного пути Ф.Амирхана, его эстетических и философских взглядов, авторской позиции, проблем, тем, методов, художественных приемов и пр.

В ходе работы межреспубликанской научной конференции «Фатих Амирхан: традиции и современность»[24], посвященной 120-летию со дня рождения Ф.Амирхана, пристальное внимание уделялось поискам способов выражения авторской модальности, определение которой весьма важно для адекватной ин­терпретации текста и характеристики представленной автором модели мира.

Ю.Г.Нигматуллина пишет в своей работе следующее: «…Ф.Амирхан, для которого стали тесны рамки драматического жанра и, которому нужно было показать «бездну поэзии» в «ничтожных мелочах» и подробностях жизни, создает в татарской литературе один из основных жанров критического реализма – психологическую повесть.

«Ничтожные» мелочи и подробности жизни интересовали и предшественников Ф.Амирхана, например, Закира Хади (повесть «Бэхетсез кыз.» и др.). Но «бездна поэзии» ускользала от них. Поэтому эти «ничтожные» подробности и мелочи жизни стали у них самоцелью, привели к поверхностному бытописанию, а не служили как у Ф.Амирхана, раскрытию глубоких внутренних закономерностей жизни».[25]

«Показывая героя в его каждодневных мелких заботах, автор добивается того, что у него бытовизм становится эффективным средством художественного познания реальной действительности и человека…

Писать о жизни – эта идея красной нитью проходит и через многие его литературно- критические выступления. Но писать о жизни для писателя означало отнюдь не копирование явлений действительности, а художественное постижение их…» пишет о нем Ф.М.Мусин.[26]

А. Сайганов отмечает, что «подобно тому, как кирпичи и детали образуют здание, так индивидуальные особенности воплощают типическое»[27] в произведениях Амирхана.

Хочется отметить диссертационную работу Л.Р. Закировой. В ней изложены основные положения современного литературоведения относительно роли художественных деталей в предметном мире про­изведения; приведен анализ разновидностей деталей; раскрыты функции и эволюция художественных деталей в отдель­ных произведениях древнетюркской, средневековой татарской лите­ратуры и литературы XIX в.; определены особенности использования Ф.Амирханом деталей портрета, пейзажа, деталей-вещей, их места и роли в творческом про­цессе писателя; раскрыта эволюция художественной детализации в творчестве Ф.Амирхана.[28]

Многие исследователи творчества Ф.Амирхана неизбежно обращаются к ху­дожественным деталям в ходе изучения таких аспектов мира произведения, как время и пространство, персонаж, описание и точка зрения в ряду композиционно-речевых форм и т.д., хотя во многих исследовательских работах нет термина «де­таль». Тем не менее, детали, как элементу художественной формы, не уделяется достаточного внимания.

Глава 1. Основная часть

Методы сопоставительного литературоведения рассмотрены нами на основании работ В.М. Жирмунского[29], Ю.Г. Нигматуллиной[30], Д. Дюришина[31] и других.

И. Шётер[32] отмечает, что «сопоставительный метод исследования основывается на двух категориях. Первая из них – историческая эпоха, вторая – индивидуальный творческий метод художника». Сопоставительное изучение произведений, которые близки к себе как по сюжету, так и по эпохе, но отличаются национальными нюансами и авторскими стилями, позволяет увидеть такие особенности, которые невозможно рассмотреть при обычном исследовании. На это указывает и И. Шётер: «Сопоставительный метод придает большое значение изучению произведений, возникших в одно и то же время, так как одновременность их появления и параллельное существование в литературе помогают при сопоставлении лучше понять как сами произведения, так и создавшую их эпоху».

Объект сопоставительного литературоведения - связи между литературами неродственных народов, разъединенных языками, религией и художественно-эстетическими традициями: например, английской и японской, русской и татаркой. Если сравнительное литературоведение оперирует общностью рассматриваемых явлений, то сопоставительное литературоведение, как и сопоставительная лингвистика, особое внимание обращает на их несходные, контрастные черты.

Как указывает В.Р. Аминева[33], «сфера сопоставительного литературоведения – максимально широкие обобщения, которые проливают свет не только на природу художественной литературы, но и на преломляемую ею реальность. В этом отношении сопоставительное литературоведение сближается с культурологией, антропологией, социологией, психологией, этнографией и т.д. Поэтому важным моментом при определении границ и методов сопоставительного литературоведения являются его место среди других филологических и, шире, гуманитарных наук и выяснение уровня привлечения достигнутых в них результатов».

В современном литературоведении широко используется предложенная Ф.Вольманом и получившая дальнейшее развитие и обоснование в работах Д.Дюришина дифференциация контактов на внешние и внутренние. Внешними Д.Дюришин предлагает считать «контакты без видимого прямого воздействия на литературный процесс, внутренние контакты отражаются и проявляются в самой структуре литературного произведения. Внутренние контакты - это объективно существующие связи между литературами, в силу тех или иных обстоятельств, близких друг к другу. Близость может быть обусловлена этническим родством либо такими интегральными факторами, как географические, государственно-политические, языковые и некоторые другие: они нередко заслоняют дифференциальные и оказываются сильнее их.

Внутренние контакты находят выражение в различных формах межлитературной рецепции, как пассивных, так и активных, творческих: влияние, заимствование, аллюзия, вариация, парафраза, реминисценция, цитация, филиация, пародирование, подражание, плагиат, эпигонство, репродукция, перевод, трансформация произведения-источника, продолжение и обновление традиций инонациональной литературы, создание самостоятельных произведений под импульсом произведений другой литературы и т.д. Творческое усвоение инонационального литературно-художественного опыта может проявляться на разных уровнях художественной системы писателя: проблемно-тематическом, сюжетном, идейно-концептуальном, жанровом, стилевом и др.»[34]

Также мы опираемся на работы, посвященные детали как миниатюрной формы обобщения. Здесь для нас важны работы Е.С.Добина, Г.Н.Поспелова, Р.Ингарден, А.Б.Есина и др.

Самую малую единицу предметного мира произведения тради­ционно называют художественной деталью, что хорошо согласуется с этимологией слова: «деталь» (фр. detail) — «мелкая составная часть чего-либо (напр., машины)»; «подробность», «частность»; во француз­ском языке одно из значений — «мелочь», «розничная, мелочная тор­говля»; ср. detailler— «разрезать на куски», «продать в розницу»; так­же детализировать»[35]. Л.В.Чернец[36] предлагает группировать виды деталей, исходя из стиля произведения, принципы выявления которого определе­ны А.Б.Есиным[37]. С точки зрения изображения динамики и статики, внешнего и внутреннего, ученый определяет свойство стиля того или иного писателя по «на­бору стилевых доминант». Если писатель обращает преимущественное внимание на статические моменты бытия (наружность героев, пейзаж, городские виды, ин­терьер, вещи и т.п.), то это свойство стиля можно назвать описателъностью. Дан­ному стилю соответствуют описательные детали. Концентрацию автора на вос­произведении внешней (а отчасти и внутренней) динамики А.Б.Есин определяет как сюжетность. В этих произведениях доминируют сюжетные детали. Наконец, писатель может концентрировать внимание на внутреннем мире персонажа или лирического героя - его чувствах, мыслях, переживаниях, желаниях и т.п., - такое свойство стиля называется психологизмом, а детали, представляющие внутренний мир героя - психологическими. В каждом конкретном произведении сюжетность, описательность или психологизм составляют его существенный стилевой признак. Однако эти категории могут сочетаться друг с другом, например, психологизм и сюжетность, и, соответственно, имеют место, по мнению Л.В.Чернец, различные виды деталей.

А.Б.Есин[38] в классификации деталей выделяет детали внешние и психологи­ческие. Внешние детали рисуют внешнее, предметное бытие людей, их наруж­ность и среду обитания и подразделяются на портретные, пейзажные и вещные, а психологические - изображают внутренний мир человека. Ученый обращает вни­мание на условность такого деления: «Внешняя деталь становится психологиче­ской, если передает, выражает те или иные душевные движения (в таком случае мы говорим о психологическом портрете) или включается в ход размышлений и переживаний героя».[39]

То, какие детали будет использовать тот или иной автор во многом зависит от его индивидуального стиля. По этому поводу Е.С.Добин[40] сказал: «У истинного художника деталь – не украшение, деталь созвучна с темой, со всем строем вещи. Деталь радует и отчетливой печатью индивидуальности писателя хоть и не всегда бросающейся в глаза, но глубокой связью с замыслом писателя, с идеей произведения. Перефразируя известное изречение Бюффона: «Стиль – это человек», можно сказать: «Деталь – это стиль»».

В связи с этим раскроем понятие «стиль», опираясь на концепцию А.Б.Есина[41].

Термин стиль (гр. stylos— палочка для письма на восковой дощечке) используется в разных науках — лингвистике, искусст­вознании, эстетике, литературоведении — в разных значениях, ко­торые к тому же исторически изменчивы[42].

До середины XVII в. слово «стиль» использовалось прежде всего для характеристики выразительно-изобразительных особенностей речи (теория «трех стилей» и пр.).

Для современного понимания литератур­но-художественного стиля существенно следующее: во-первых, стиль является выражением глубокой оригинальности, во-вторых, он обла­дает эстетическим совершенством, в-третьих, он представляет собой содержательную форму и, наконец, является свойством всей худо­жественной формы произведения, а не только его речевой сторо­ны, которая, впрочем, имеет для литературного стиля важнейшее значение.

Итак, можно дать такое самое общее определение стиля: это эстетическое единство всех сторон и элементов художественной формы, обладающее определенной оригинальностью и выражающее некое содержание. [43]

Целостность стиля с наибольшей отчетливостью проявляется в системе стилевых доминант — качественных характеристик стиля, в которых выражается художественное своеобразие. В каждом конкретном произведении сюжетность, описательность или психологизм составляют его существенный стилевой признак. Однако эти категории могут сочетаться друг с другом.

В зависимости от типа художественной условности можно выде­лить две противоположные стилевые доминанты: жизнеподобие и фантастику.