(† 29-30 декабря/11-12 января 1918 г.)
Преподобномученик архимандрит Родион (1843-1918 гг.) являлся пострижеником Святогорской пустыни. До 1906 года в сане иеромонаха он заведовал знаменитым Спасовым скитом, построенным Святогорской пустынью на месте крушения императорского поезда в 1888 году, а в 1906 году, когда пустынь была обращена в мужской общежительный монастырь, стал его первым настоятелем. При поставлении в настоятели Спасовой обители отец Родион был возведен в сан игумена, а через время, в 1915 году, - в сан архимандрита.[1]
Кровопролитная гражданская война, начавшаяся в земном Отечестве нашем вскоре после отречения Государя Императора от всероссийского престола, докатилась и до Спасовой обители, покрыв ее багряницей страданий, учиненных над монастырской братией крайне озлобленными и безбожными людьми, стяжавшими печальную известность своими карательными акциями, производимыми над мирными согражданами.
День 27 декабря 1918 года определением Божиим стал для Спасовой обители днем скорби и плача, но вместе с тем и днем мученического страдания, понесенного иноками ради монашеского звания, принятого и верно хранимого даже до смерти ради Христа. Именно тогда, в самом конце декабря 1918 года, в обитель пришел отряд красноармейцев, которым командовал известный своей необузданной жестокостью матрос-большевик П.Е. Дыбенко,[2] под руководством которого для установления советской власти были пролиты реки человеческой крови в России, Финляндии, на Украине.[3]
Карательная акция над насельниками и прихожанами Спасова монастыря имела целью физическое уничтожение «классовых врагов», к которым было отнесено православное духовенство, имевшее в силу своей православной веры неприемлемый, с точки зрения безбожных властей, образ убеждений и жизни, а также лица благородного происхождения, руководствовавшиеся нравственными идеалами, сложившимися под влиянием православия.
Заняв Спасов монастырь, Павел Дыбенко распорядился на следующий день, 28 декабря, арестовать престарелого настоятеля обители, семидесятипятилетнего архимандрита Родиона, а вместе с ним взять под стражу всю старшую братию: благочинного монастыря иеромонаха Анастасия, монастырского духовника иеромонаха Афанасия, казначея и эконома.[4]
Аресту также подверглись монастырский послушник Петр Сидорин и жившие при монастыре Феодосий Курдибина и Николай Костишин, которых, впрочем, установив, что они являются «беженцами», нашедшими временный приют в обители, большевики отпустили.
Произведя задержание старшей братии, отца настоятеля и послушника Петра Сидорина по приказу Павла Дыбенко красноармейцы заключили в особую комнату. Сам же Дыбенко, распорядившись собрать в монастырской трапезной прочих иноков, произнес перед ними речь, из которой следовало, что целью прибытия отряда красноармейцев в Спасов монастырь является «уничтожение буржуев, паразитов и тунеядцев»[5], к числу которых, согласно произведенным арестам, принадлежит, по мнению большевиков, начальствующая братия. Во время своего выступления красный командир Дыбенко сказал, что настоятель обители о. Родион будет предан смерти за укрывательство в монастыре «буржуя» - послушника Петра Сидорина, несшего в обители послушание и бывшего, надо полагать, благородного происхождения.[6]
Очевидно, что вопрос с «буржуем» послушником Петром был лишь предлогом для расправы над отцом Родионом, благословившим его труды в обители. Остальным священноинокам, взятым под стражу, не было предъявлено вообще никаких обвинений: для их ареста и убийства оказалось достаточно того, что они являлись православными священниками, исполнявшими в Спасовом монастыре церковные послушания на высоких должностях.
Помимо братии монастыря красноармейцы арестовали харьковского купца Ищенко, проживавшего вблизи Спасовой обители, крестьянина-лесопромышленника Еремина и еще несколько неизвестных лиц, попавших в руки красноармейцев: некоего Михаила Юдина и двух неизвестных людей еврейской национальности.
В ночь на 29 декабря по приказу предводителя отряда красноармейцев П.Е. Дыбенко все выше перечисленные, за исключением духовника Спасовой обители иеромонаха Афанасия, были выведены за монастырскую ограду, в поле, и там с истязаниями умерщвлены различными способами: кто был расстрелян, кто заколот штыками, а кто зарублен саблей.
Из «Акта расследования…», который составил председатель Особой Комиссии Мейнгардт[7], расследовавший преступления отряда Дыбенко в Спасовом монастыре и его окрестностях, известно, что с оставшимися в обители монахами большевики обращались крайне грубо и на вопросы о том, что стало с архимандритом Родионом и где он находится, отказывались отвечать.[8]
Когда же казнь настоятеля, отца Родиона и иже с ним, была произведена, тогда один из красноармейцев, вернувшись в обитель, стал похваляться тем, как он лично предал смерти отца настоятеля. Из слов этого красноармейца, сказанных монастырскому иеромонаху Иеремии, следовало, что архимандрит Родион в последний час своей временной жизни «выказал исключительную мужественность и стойкость».[9]
Выведя отца Родиона в поле, этот красноармеец с товарищами «прежде всего оскальпировал его, сорвав с его головы кожу с волосами. О. Родион сначала упал на землю и закричал: «О, Боже мой!», а потом поднялся, пробежал немного и снова упал на землю, закричав: «О, Боже мой, что вы делаете, скорее кончайте!».
«Тогда, - как свидетельствуется в «Акте расследования…», - палач нагнул ему голову и стал рубить ея шашкой, пока страдалец не умер».[10]
Так, на семьдесят шестом году от рождения предал свою святую душу Господу Богу преподобномученик Родион, настоятель Спасовой обители, пострадавший от безбожных мучителей за свое монашеское звание и образ жизни в чине монастырского настоятеля.
Предсмертные слова архимандрита Родиона: «О, Боже мой!», - сказанные им дважды с неизъяснимым сердечным восклицанием, обращенным к Богу, указывают на всецелое устремление святого мученика к своему Творцу в последние минуты этой бренной жизни.
Претерпевая сильнейшие мучения от рук звероподобного убийцы, отец Родион, смирившийся с волей Божией о себе, предал свою невинную душу Господу, не воздавая палачу даже словами укорения за свои страдания.
«Трупы всех убитых оставались непогребенными в течение нескольких дней вплоть до ухода отряда Дыбенко; только после его ухода большевистский волостной Исполком, в ведение которого был передан монастырь, дозволил монахам похоронить казненных, но не на кладбище, а в огород, за конюшней и без соблюдения христианских обрядов».[11]
Осмотр тела настоятеля, архимандрита Родиона, произведенный членом Особой Комиссии через врача-эксперта, подтвердил признание убийцы (рис. 1).[12]
Преподобомученик Анастасий, благочинный обители в иеромонашеском сане, принявший смерть от рук безбожников в зимнюю ночь со своим настоятелем, был погребен в огороде вместе со всеми пострадавшими 29 декабря.[13]
Преподобномученик отец Афанасий, духовник Спасова скита, принял мученическую кончину на следующий день, 30 декабря 1918 года.
«Выведенный на казнь, - цитирует справочное издание «Русские святые» Софья Шоломова, - он стал на колени, помолился, перекрестился, поднявшись с колен, благословил стоявшего против него с ружьем большевика. Палач же хладнокровно застрелил только что благословившего его пастыря».[14]
К сожалению, ни имена, ни какие-либо иные известия о кончине казначея и эконома Спасова монастыря до нас не дошли, кроме тех, что эти священноиноки так же, как и остальные страдальцы, были умерщвлены за монастырской оградой в зимнюю ночь 29 декабря.[15]
После кровавой расправы Дыбенко со своим отрядом совершил ограбление Спасова монастыря, а также храма Христа Спасителя, находящегося рядом с монастырем, близ станции Борки. Глумление в святом месте над братией обители и православной верой, бесспорно, доставляло злодеям особое удовольствие, которого жадно требовали их богоборческие сердца.
Председатель Особой Комиссии Мейнгардт, старавшийся наиболее полно представить картину совершенных преступлений, подробно сообщает о дальнейших действиях безбожников.
«Были похищены 4000 руб. денег и на 40 000 руб. процентных бумаг. – сообщается в «Акте расследования…». - Затем были забраны красноармейцами «на рубахи» завесы с царских врат; взято было в большом количестве имущество архимандрита и братии, как-то: платье, белье, мебель и проч. Сапоги были сняты с монахов и заменены лаптями. Взят был кроме того и монастырский скот. После ухода Дыбенко вся церковная утварь и другие церковные вещи оказались разбросанными по церкви; митра архимандрита валялась на полу сломанной. Похищены были антиминс и все платки, хранившиеся в ризнице.[16]
Во время своего пребывания в монастыре красноармейцы глумились над церковными обрядами; между прочим, они устроили «крестный ход», во время которого один из красноармейцев нес в руках крест, а потом швырнул его с бранью в стену храма.
Соколовский исполком, вступивший после отъезда Дыбенко в заведывание монастырем, назначил ведать монастырским хозяйством молодого крестьянина, Федора Балагуту, без ведома которого затем уже ни один монах не мог выходить из монастыря. Балагута ходил по храму в шапке, с папиросою в зубах.
После 2 февраля исполком запретил в монастыре церковные службы и только через месяц вновь разрешил их под влиянием ходатайств окрестных жителей. По приказанию исполкома из монастыря было увезено: 1000 пудов ржи, 35 пудов масла, 700 пудов пшеницы, около 100 пудов соли, 50 пудов пшена, 100 пудов овса, 10 пудов меда, 27 фунтов воска, бык, лошади, свиньи, сбруя и экипажи.
Пострадал от большевиков и находящийся около «Спасова скита» Храм Христа Спасителя, выстроенный у станции Борки на месте крушения царского поезда. В этом храме большевики отряда Дыбенко похитили антиминс и напрестольный крест, сдвинули с места и опрокинули престол, порезали шашками нижнюю одежду престола, взяли напрестольные платки и катапетасмы, из которых одну разорвали на куски.
В средней части церкви после их ухода были найдены человеческие испражнения. По храму они ходили в шапках и курили. Икону Спасителя, помещавшуюся в коридоре у входной двери храма, порубили шашками. Свечная касса была ими взломана и оттуда похищены деньги и свечи. Один из красноармейцев оделся в облачение священника, ходил по аллеям с крестом и кропилом и кричал: «Эй, подходи, товарищи!». У священника этой церкви о. Макария неоднократно производились обыски то местным комитетом во главе с некими Сборниным и Хорватом, то Змиевской и Тарановской чрезвычайными комиссиями, то заведующим подотделом Социального Обеспечения в Харькове Даниелем, причем после каждого обыска отбирались вещи. А перед самым приходом Добровольцев к о. Mакарию пришли 12 матросов и хотели его расстрелять, но внезапное появление Добровольцев заставило обратиться их в бегство. Матросы требовали к расстрелу «попа» и приказывали ему отворить храм всего за несколько минут до прихода Добровольцев, при появлении которых эти матросы бежали.
Все изложенное удостоверено показаниями свидетелей, допрошенных в порядке, установленном Уставом Уголовного Судопроизводства. Председатель Особой Комиссии Мейнгардт».[17]
Таким образом, в результате нападения Спасов монастырь 29-30 декабря/11-12 января 1918 года от рук безбожников приняли мученическую кончину его насельники – преподобномученики архимандрит Родион, иеромонах Анастасий, иеромонах Афанасий и иже с ними, имена которых знает Бог.
В 1981 году на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви Заграницей архимандрит Родион и иеромонахи Анастасий и Афанасий были прославлены в лике преподобномучеников. Их память совершается в день Собора Новомучеников и Исповедников Российских — переходящее празднование в последнее воскресенье января (по ст. ст.).
[1] Преобразование Спасова скита Харьковской епархии в монастырь. // Прибавление к «Церковным ведомостям». – 1906. – № 16. – С. 925; Вера и разум. – 1915. – № 9. – С. 455.
[2] После "разжалования" ленинским правительством весной 1918 г. за сдачу немцам Нарвы, летом 1918 г. П.Е. Дыбенко был отправлен с заданием на Украину и в конце концов оказался в Харьковской губернии, где с ноября 1918 г., командовал вначале полком, потом бригадой, группой войск и - к апрелю 1919 г. - дивизией. Затем армией в Крыму. Похоже, в конце декабря 1918 г., когда отряд Дыбенко совершал злодеяния в Спасовом монастыре, у "красного комиссара» имелся мандат на командование еще только полком. Поэтому в документах Особой комиссии сообщается, что в Спасову обитель П.Е. Дыбенко пришел с «отрядом красноармейцев». Это было началом его военного восстановления после «разжалования», и карательные акции, наподобие той, что была им устроена в Спасовом монастыре, в годы ленинского террора способствовали его карьерному росту.
[3] Савченко В. А. Авантюристы гражданской войны: Историческое расследование — Харьков: Фолио; М: ООО «Издательство ACT», 2000. — 368 с. — (Жизнь знаменитых людей). Адрес ссылки на сайт «Военная литература»: https://militera.lib.ru/bio/savchenko/index.html Гл. «Нарком Дыбенко – мятежник и каратель». – С. – 7.
[4] Протопресвитер Михаил Польский. Новые мученики Российские. Второй том собрания материалов. Jordanville, 1957. – С. – 173. Сведения об убийстве монашествующих Спасова скита содержатся также в книге Владимира Русака Пир сатаны. Русская православная церковь в ленинский период (1917-1924). Лондон. Издательство «Заря», 1991 г.
[5] Интернет-ресурс: «Сайтъ русской христiанской контрреволюцiи «Сила и слава». Статья «Два примера боевой доблести Красной армии». Акт расследования по делу о злодеяниях, совершенных большевиками (коммунистами) в монастыре «Спасов скит» и в Храме Христа Спасителя близ того же монастыря, Соколовской волости, Змиевского уезда, Харьковской губернии. С. – 3. Адрес ссылки на «Сайтъ русской христiанской контрреволюцiи «Сила и слава»: https://www.virtus-et-gloria.com/Menu.aspx?book=texts/RedArmy.html
[6] Есть сведения, согласно которым в Спасовом монастыре было гораздо большее количество жертв. Юрий Червяк, автор статьи «Новомученики Спасова скита», размещенной 30.10.2013г. на Сайт «Сегодня.Ру», говоря о кровавых событиях 29-30 декабря 1918 г., утверждает (к сожалению, без ссылки на источник): «Кроме того, удалось установить общее количество погибших: сто один монах, шесть настоятелей окрестных храмов и двадцать офицеров и нижних чинов РИА (Русской Императорской Армии), находившихся в монастыре на излечении после ранений на фронтах Первой мировой войны». Сайт «Сегодня.Ру» https://www.segodnia.ru/content/130442
[7] Г.А. Мейнгардт (Мейнгард) – известный московский юрист и общественный деятель, член кадетской партии, действительный статский советник приказом Главнокомандующего ВСЮР А.И. Деникина от 31 декабря 1918 года был поставлен во главе Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков Юге России. Штат комиссии состоял из 17 человек. За время работы Комиссия составила более 150 дел, сводок, отчетов о массовых казнях, надругательствах над святынями Русской Православной Церкви, убийствах мирных жителей, других фактах красного террора. Они составили основу сборника «Красный террор в годы Гражданской войны» (под ред. Ю. Фельштинского и Г. Чернявского), выдержавшего два издания (Лондон, 1992; Москва, 2004).
[8] Там же. С. – 3.
[9] Там же. С. – 3.
[10] Там же. С. – 3.
[11] Там же. С. – 3.
[12] В «Акте расследования…» содержится медицинское заключение, данное врачом-экспертом после осмотра тела убиенного отца Родиона: «У архимандрита Родиона голова почти отделена от туловища и держится только на гортани с кожей и на правой грудинно-ключичной сосцевидной мышце. Позвоночник разъединен на втором шейном позвонке. На палец выше затылочного бугра остатки кожи с ровными краями. Этот край идет горизонтально по направлению к виску, проходит на середине правого височного мускула, поворачивает на правую сторону лба и на 2 1/2 пальца, не дойдя до середины лба, теряется. На лбу край проходит на палец выше брови. Остальная часть черепа лишена мягких покровов, местами сохранилась только надкостница. Левый угол нижней челюсти надрублен». С. – 4.
[13] Протопресвитер Михаил Польский. Новые мученики Российские. Второй том собрания материалов. Jordanville, 1957. – С. – 173.
[14] Протопресвитер М. Польский. Новые мученики Российские. – Т. 2. – Джорданвилль, 1957. – С. 173; Шоломова С. Б. Забвение над ними бессильно. – Харьков, «Фолио», 2003. – С. 19.
В «Акте расследования…» содержится описание злодеяния, учиненного над преподобномучеником Афанасием: «У иеромонаха Афанасия на груди с левой стороны, в области сердца, имеется круглое величиною около 5 миллиметров в диаметре входное пулевое отверстие. На левой стороне шеи, почти посередине ея, судя по форме, штыковое ранение, идущее спереди назад, слева направо и слегка снизу вверх повредившее третий шейный позвонок». О других пострадавших в ночь на 29 декабря в «Акте расследования…» сообщается: «У послушника Петра Сидорина на шее имеется рубленая рана, рассекшая дыхательное горло и шейный позвонок. Кроме того в грудную полость проникают две штыковые раны, верхняя рана у нижнего края правой лопатки, а нижняя между последним и предпоследним ребрами. На остальных трупах, принадлежащих Михаилу Юдину и двум неизвестным евреям, найдены рубленые раны и кровоподтеки. Юдин, по словам его брата, был убит по доносу какой-то, проживавшей в монастыре учительницы за то, что он буржуй. Узнав об этой казни, учительница сошла с ума». С. – 4.
[15] Шоломова С. Б. Забвение над ними бессильно. – Харьков, «Фолио», 2003. – С. 19.
[16] Сведения о кощунствах большевиков, устроенных в Спасовом монастыре, есть у А.Д. Деникина в его книге «Очерки русской смуты»: «…развлечения самого, что ни на есть, ядра кадровых красных сил: моряков и красноармейцев Дыбенко в Спасовом Скиту – жестокое гонение на церковь, глумление над служителями ее, разрушение многих храмов, с кощунственным поруганием святынь, с обращением дома молитвы в увеселительное заведение… Такие сцены, как в Спасовом скиту, были обычными развлечениями чиновной красноармейщины: забравшись в храм, красноармейцы под предводительством Дыбенки вместе с приехавшими с ними любовницами ходили по храму в шапках, курили, ругали скверно-матерно Иисуса Христа и Матерь Божию, похитили антиминс, занавес от Царских врат, разорвав его на части, церковные одежды, подризники, платки для утирания губ причащающихся, опрокинули Престол, пронзили штыком икону Спасителя. После ухода бесчинствовавшего отряда в одном из притворов храма были обнаружены экскременты…». Деникин А.И. Очерки русской смуты. Гл. v. — Париж, 1921.
[17] «Акт расследования…». С. – 4, 5.