Барбара Хэмбли
ВАМПИРЫ
Фантастический роман барона Олшеври из семейной хроники графов Дракула-Карди
Посвящается Е.Л.Х.
ПРОЛОГ
«Не любо, не слушай, а врать не мешай».
Сегодня большая комната деревенской гостиницы ярко освещена и убрана по-праздничному.
Там собралось большое и богатое общество.
Вот уже неделя, как вся гостиница снята под приезд американского мил– лионера мистера Гарри Карди.
Его приезду предшествовали целые легенды. Говорили, что он несметно богат, что его хлопчатобумажные плантации – целое королевство. Что в его происхождении много таинственного, что он потомок мексиканского короля Монтезумы и что он тайно поклоняется Вицли-Пуцли.
Вымысла в рассказах, конечно, было больше, чем правды. Одно остава– лось неоспоримо: мистер Гарри богат, молод, страстный охотник и что страсть эта заставила его побывать и в Африке и в Индии.
В Европу его привело дело и любопытство путешественника.
В деревне говорили, что приезд этого сказочного принца в Карпатские горы был сопряжен с вводом во владение древним замком графов Дракула.
Замок этот лет сорок, если не больше, стоял покинутым. Все владельцы вымерли, а последний, как говорят, бросил мир и отрекся от жизни, похо– ронив себя в монастыре, где и умер.
Одни уверяли, что мистер Гарри купил замок ради титула, другие, что замок перешел ему по наследству. Что один граф Дракула уехал в Индию и изучал там черную магию под наблюдением браминов и что уже оттуда его наследники попали в Америку.
Мистера Гарри сопровождал целый штат служащих, друзей и прихлебате– лей. Самыми близкими людьми к миллионеру были: доктор Вейс, небольшого роста полный господин, весельчак и милый собеседник; капитан Райт – анг– личанин, доведший свое хладнокровие до апогея. Про него говорили, что, находясь в плену, в подземельях кровожадной Бовами, где его ожидала не– минуемая смерть, он не изменил своему обычаю и не выпускал сигары изо рта, а при почти чудесном освобождении спросил стакан рому и выпил его так же спокойно, как и на дружеской пирушке. К этому неразлучному трио присоединился еще Джемс Уат, также американец, но в жилы которого несом– ненно попала живая кровь француза. Он был подвижен и всегда желал до всего допытаться, ко всему, его занимающему, прикоснуться руками. За же– лание потрогать золотой лотос на груди какого-то индийского истукана он чуть не заплатил всей рукой. И посейчас красный шрам, как змея, обвивает его руку. Этот шрам – память от удара одного фанатика. За страсть Джемса к наблюдениям и выводам доктор называл его Шерлоком Холмсом.
Затем шли: управляющий Смит; личный камердинер Гарри – Сабо; слуга и помощник доктора Джо. Он же заведовал аптекой и всеми перевязочными средствами, так нужными при опасных охотах; повар и лакей.
Остальной штат нанимался из местных жителей и при отъезде распускал– ся.
Общество друзей-прихлебателей тоже менялось по месту жительства.
Теперь Гарри сопровождала больше молодежь – любители охоты или же лю– ди, любившие вообще пожить на чужой счет.
Надо отдать справедливость, Смит умел занять гостей хозяина. В насто– ящее время охота сменяла охоту, одна лучше другой, а по вечерам обильный ужин с массою лучшего вина.
Вино развязывало языки. После ужина шли разговоры. Вначале говорили о скачках и женщинах, но чем дальше в горы забирались охотники, тем чаще прежние разговоры сменялись охотничьими рассказами и рассказами о прик– лючениях в лесах Америки и джунглях Индии.
Сегодня хозяин изобрел новую забаву: чтение. Недавно он принял к себе на службу старика библиотекаря, Карла Ивановича Шмидта, для разборки нужных бумаг, а главным образом для отыскания в местном церковном архиве документа о смерти или погребении одного из графов Дракула. Каждый вечер библиотекарь давал отчет, что им найдено за день, и вот сегодня он при– нес хозяину бумаги, вернее, дневники или записки, взятые им из церковно– го архива. Записки эти показались Гарри интересными, и он попросил Карла Ивановича прочесть их вслух, после ужина, для развлечения гостей.
Часть 1
ДНЕВНИК УЧИТЕЛЯ
I
С этой ночи никто из жителей не видел его… Что это, случайность или новая жертва?
Я сказал жертва, но жертва чего?..
II
Вот уже полгода, как я не брал в руки эту тетрадь. Все было спокойно. Мое подозрение, что между «случайностями» есть связь, что-то роковое, что заставило меня вести эту летопись несчастий, улеглось. Мне даже было стыдно, что я поддался такому суеверию…
Вчера мои сомнения вспыхнули вновь. Пропал Генрих-охотник.
Генрих – это предмет тайных мечтаний всех деревенских невест.
Молод, красив, всегда весел. Первый танцор и первый храбрец. Про него говорили, что он не знает страха, черта не боится, а перед Божьей Ма– терью, покровительницей нашей деревни, склоняется почтительно и даже но– сит ее изображение и образок на груди на зеленом шнурочке.
В пятницу утром Генрих ушел на охоту, обещав вернуться ко времени службы в костеле.
Но ни в воскресенье, ни в понедельник его не было.
Сестра его, Мария, очень беспокоится: не случилось ли с ним нес– частья. Она пришла к нам на кухню, плакала и просила совета.
Среда – Генриха нет. По деревне уже идет слух, что он погиб и искать его надо не иначе, как в Долине ведьм…
Но зачем он туда попадет?
Если кузнец Михель и нашелся в Долине ведьм, то он был пьян…
Генрих не пьет, да и промысел его лежит не близ проезжей дороги, а по другую сторону, в горах…
– Здесь, видимо, вырвано несколько листов, – сказал библиотекарь, сдвигая очки на лоб.
– Вот и отлично, перерыв, мы можем выпить по стакану вина! Эй, Саб о… – вскричал веселый хозяин. – Кстати, господа, – продолжал Гарри, – по расписанию мы завтра после охоты ночуем в Охотничьем доме. Он как раз лежит на холме, при входе в Долину ведьм. Вот, капитан Райт, тебе случай показать свою храбрость.
– Пока я еще ничего не понимаю, – пробурчал Райт.
– Поймешь, когда ведьма завладеет тобой.
– Да объясни лучше, что это за знаменитая Долина ведьм?
– Долина ведьм – прекрасное место, – вмешался один из гостей, местный уроженец. – Говорят, туда собирается нечистая сила, и ведьмы справляют там свои мерзкие праздники. Кто дорожит спасением своей души, не должен на них смотреть.
– Видите ли, друзья мои, – вновь начал Гарри, – Долина ведьм – это небольшая, прелестная долина, лежит она у подножия скалы, на которой стоит замок. Но скала настолько крута, что из долины подъезда на нее нет. С другой же стороны лежит цепь лесистых гор. В одном конце долины стоит наш Охотничий дом, а недалеко от другого конца проходит проезжая дорога. На дне долины лежит небольшое озеро, сплошь заросшее мертвыми розами-ненюфарами. Берега его болотисты и на закате солнца на нем клу– бится туман.
– Вот этот-то туман, конечно, и подал, по моему мнению, мысль к соз– данию всех легенд о долине, – вставил свои слова доктор.
– Не слушайте его, у него нет ни капельки поэзии в душе, – перебил хозяин. – Туман, особенно при свете месяца, принимает образы прекрасных молодых женщин, на голове венок из мертвых роз, а по плечам вьется белое легкое покрывало… Глаза горят, как звезды, а тело светится розоватым оттенком…
– Недурно, – промычал Райт.
– Да, но немного найдется желающих испытать эту любовь. Всякого, кто волей или неволей попадал в полнолуние в Долину ведьм, находили мертвым, а если он и приходил оттуда, то умирал через месяц – в следующее полно– луние. Женщины с озера вместе с поцелуями выпивают его жизнь. Он слабе– ет, бледнеет и умирает.
– Еще бы не умереть, когда вода в озере стоячая, гнилая, и туман не– сет Бог знает какие ядовитые испарения, – прибавил доктор.
– Смотри, доктор, поплатишься за свое неверие, – смеясь сказал Гарри.
– Напротив, я вполне верю, что если пьяный зайдет на болото, то он или утонет, или, проспав на сырой земле, схватит лихорадку, а болотные лихорадки шутить не любят.
– А что ты скажешь о ранках, находимых на теле тех, кто умер в доли– не? Положим, ранки крошечны, едва заметны.
– Ну, это очень просто, укус змеи или пиявки. Ведь ты сам говоришь, что ранки едва заметны.
– Впрочем, что, господа, говорить о том, что было да прошло, – с пе– чальной миной продолжал хозяин. – Вот уже больше 30 лет никто не погибал в Долине ведьм и храброму капитану Райту не придется отличиться. Нам ос– тается только жалеть, что мы живем в век, когда нет ни спящих красавиц, ни драконов, ни даже самых простых упырей. И нам остается слушать только чужие подвиги. Еще по стакану вина и внимание! – закончил Гарри.
Библиотекарь надвинул очки и начал снова:
Только когда он пришел в себя, нам удалось разжать судорожно сведен– ные пальцы. В них оказался образок Божьей Матери, что он носил всегда на себе.
Е
Сегодня Генрих заговорил. Он говорит сбивчиво, неясно, но если хорошо обдумать, то, видимо, дело было так: он заблудился, что довольно странно для Генриха, и к ночи попал к озеру Долины ведьм. Чувствуя, как и все простолюдины, страх к озеру, он решил бежать и взобрался на высокую ска– лу, куда не достигает туман, и решил не спать. Сев на выступ скалы, не– далеко от куста боярышника, он, как хороший католик, прочел «Аве Мария» и задумался.
Луна ярко сияла. На озере клубился туман, воздух был прорван сереб– ристыми нитями, и цветы боярышника странно благоухали. «Точно вонзались мне в голову», – говорил Генрих. Было жарко. Небывалая, приятная истома напала на него… Вдруг порыв ветра качнул куст боярышника, и ветка уда– рила его в грудь, в ту же минуту он был осыпан белыми цветами боярышни– ка. «Точно белое покрывало окружило меня», – говорил он. Луна померкла. Покрывало засветилось, и ясно было видно прекрасное женское лицо, блед– ное и чудное, с большими зеленоватыми глазами и розовыми губами. «Оно все приближалось – я не мог от него оторвать глаз», – говорил Генрих. «Хотел молиться, но слова путались в голове. Хотел схватить свой обра– зок, но представьте себе мой ужас, – с дрожью прибавляет Генрих, – об– разка и шнурка не было на мне».
«Оно» сорвало его покрывалом!
Наконец, «оно» прильнуло к моим губам… все зашаталось и пошло кру– гом… Я потерял сознание, – добавляет он.
Очнулся он от сильной боли в шее. Не успел открыть глаз, как в голову ударил пряный, одуряющий запах свежей крови…
«У меня вновь закружилась голова и я упал», – говорил Генрих, падая, рукою захватился за что-то и – дальше он не помнит ничего.
Генрих убежден, что сама Божья Матерь спустилась, чтобы спасти его от вампира. Он уверяет, что видел сияние вокруг ее лица и слышал злобный хохот побежденного дьявола. Ведь то, что, падая, он схватил рукою – был его заветный образок!
Е
Мне, сельскому учителю, представителю просвещения, не подобает верить в вампиров.
Да, если спокойно разобрать историю Генриха, то все выйдет очень просто.
Он заблудился. Ночь на воскресенье была очень темная. Увидав себя в Долине ведьм, он, как всякий крестьянин нашей деревни, испугался и, вместо того чтобы быстро пересечь долину и идти в деревню, бросился в горы.
Ведь, пересекая долину, надо пройти мимо озера, ну, а это было выше его храбрости.
Усевшись на камень, он задремал и все остальное видел во сне. Со сна упал и ударился головой, отчего и потерял сознание: да, это так.
Почему только он слаб?
Фельдшер говорит, что такая слабость бывает от сильной потери крови.
Ран на теле у него нет, и фельдшер предполагает, что просто от жары и волнения у него пошла носом кровь, так как рубашка спереди была в крова– вых пятнах. Фельдшера удивляет только то, что, судя по пятнам, крови вышло не так много, а Генрих, такой молодой и здоровый, ослабел так сильно от такого пустяка.
Е
Сегодня я был в Долине ведьм и нашел место, где заснул Генрих. Это было нетрудно: ружье его стояло все еще прислоненным к скале, и шляпа валялась рядом. Сев на камень, я отлично понял, как порывом ветра накло– нило боярышник и тот колючкой сорвал шнурок с образка и ею же уколол и шею Генриха. Кстати, и шнурок висел тут же на ветке. Осмотрев подножие камня, я нашел следы колен и рук Генриха. Падая, он рукой нечаянно упер– ся в оборванный образок и стиснул его пальцами. Если б я нашел признаки, куда вылилась кровь из носа, то все было бы ясно. К сожалению, этого я не нашел.
Кругом все тихо.
Возвращаясь домой, я увидел под ногами цветок ненюфара. Откуда он? Немного завядший, но все еще прекрасный. Генрих не говорил, чтобы он срывал его, да он и не подходил к озеру.
Я поднял цветок и принес его домой.
Сейчас он стоит передо мной в стакане воды. Как прекрасен! Завялости нет и следа, лепестки прозрачнобелы и точно дышат, а внутри сверкают капли воды, как дорогие камни, нет, как милые глазки… Что это, аромат? Нет, игра воображения, ненюфар, мертвый розан, ничем не пахнет.
Пора спать. Слава Богу, дело с вампирами окончено: все так просто и естественно.
Е
…Три дня я не брал пера в руки… Такая творилась со мной чепуха.
Обдумав хладнокровно все приключения Генриха, я успокоился и лег спать. По-видимому, тотчас же заснул…
Сколько прошло времени – не знаю, но мне показалось, что я не сплю.
Комнату наполнял серебристый свет: он переливался и мерцал. Это не был холодный свет луны, а, напротив, полный желаний и трепета… Откуда он?.. Он точно родился в моей комнате. Следя за волнами, я увидел, что он идет от моего письменного стола.
Смотрю, ненюфар уже не плавает беспомощно в стакане воды, а гордо ка– чается на высоком стебле, да это уже не стебель, а стройное, женское те– ло, а на месте цветка чудная головка. Бледное лицо с большими печальными глазами и чуть-чуть розовыми губами, золотистые волосы падают красивыми волнами на грудь.
Фигура тихо качается и с каждым движением растет и становится нор– мальной женщиной, только тело ее прозрачно, точно соткано из серебряных нитей.
Вот она двинулась от стола, и комната наполнилась ароматом и неулови– мыми звуками. Движения я не улавливаю; фигура точно плывет в воздухе…
Все ближе и ближе; она уже качается около моей кровати, что-то шеп– чет, но я не могу разобрать слова…
Она склоняется ко мне, я холодею; она хочет припасть ко мне на грудь, но страх придает мне силы; дико вскрикнув, отталкиваю видение…
Раздается грохот и звон разбитого стекла…
В комнату вбегает испуганная Мина, и я вскоре могу разобрать ее вор– чание:
– Кричат, столы со сна роняют и графин разбили, а купили-то его всего только два года, новенький.
Итак, это сон!
Недоверчиво кошусь на письменный стол: там беспомощно увядает бедный ненюфар… Только сон!
Мне стало смешно и стыдно.
Е
День прошел, как всегда.
К ночи мне показалось, что ненюфар ожил.
Улегшись в постель, я взял книгу и начал читать, невольно время от времени посматривая на цветок.
Положительно я не ошибаюсь: он становится нежнее и светлее. Еще нем– ного, и он закачался на высоком стебле.
Я сел на кровать. Я не сплю.
И это уже не цветок, а женщина… Опять звенит воздух, опять наполня– ется ароматом…
Но она не подходит ко мне, а смотрит, смотрит… точно молит о чем-то…
Чего она хочет?
– Мне пришло на ум, не душа ли это какойлибо самоубийцы, просящей мо– литвы за себя.
Призрак застонал и исчез…
Как я заснул – не помню.
Е
Утро. Ненюфар почти завял.
Что же, опять был сон? Нет и нет!
Целый день меня преследует мысль, что она хотела, о чем просила?
Сегодня я ее спрошу.
Вечером, после ужина, я хотел взглянуть на ненюфар, но его не оказа– лось на столе. Мина на мой вопрос ответила, что выбросила завядший цве– ток. Жаль, я привык к нему.
Ночью сон бежал меня. Я ждал.
Но все было тихо. Стол стоял пустой и темный. Воздух был спертый. Я ждал.
Но все напрасно…
Наконец, больше не мог выдержать, встал и открыл окно.
Луна сияла. Далеко по направлению Долины ведьм вился туман, принимая различные очертания. Мне казалось, она там, она ждет меня.
Чего она хочет?
Как я ни всматривался в туман, ее не было. А между тем я ясно чувствовал, что она там и ждет.
Не пойти ли? А если правда, что говорят о Долине ведьм?
Пока я колебался, выглянуло солнце и туман рассеялся, вместе с ним ушли и мои желания и сомнения.
Все-таки спрошу у фельдшера нервных капель.
Е
Был на деревне, сказал, что болит голова, и просил капель.
Фельдшер смеется: «Уж и вам, как Генриху, не снятся ли девы, соткан– ные из тумана, с ненюфарами в волосах?»
Кстати, Генрих поступает в помощники к церковному сторожу. Он гово– рит, что не может видеть свежей крови и что он должен отмолить свою ду– шу. Его сильно подстрекает старик сторож, да и немудрено, старик страшно дряхл, говорят, ему больше ста лет и он нуждается в молодом помощнике.
Он уверил Генриха, что если вампир попробовал крови человека, то тому очень трудно от него спастись. А в церкви, кроме защиты Божьей Матери, старик предлагает и свою помощь.
– Я умею возиться с этими паскудами! – утверждает он.
Е
Пью капли и сплю отлично, не лучшее ли это доказательство, что дело не в вампирах, а в нервах.
И чего я струсил? Надо было посмотреть, что было бы дальше. Все идет своим порядком, только Генрих с усердием кладет поклоны и звонит на ко– локольне.
Попробовал расспрашивать его. Молчит. Сознался только, что ранка на шее плохо заживает.
– И не заживет, пока она не укусит кого другого, – буркнул старик сторож, слышавший наш разговор.
У старика, видимо, «не все дома», как говорится. Над окнами, над две– рями, на подоконниках – всюду нарисованы кресты. Щелки, замочные скважи– ны забиты чесноком; около кровати Генриха висят венки из омелы и цветов чеснока. Сад полон этим же вонючим растением.
На мой вопрос:
– Что это?
– Она не любит! – ответил старик.
Когда же я стал объяснять ему, что наука не признает существование вампиров и что мертвые не встают из гробов, он только покосился на меня и прошамкал:
– Молод еще, поживи с мое!
Мина говорит, что старик знал лучшую жизнь. Он был дядькой одного из молодых графов Дракула и жил в замке. Но семью постигло какое-то нес– частье, которое и свело в могилу почти всех членов семьи. Замок заброси– ли, и он пришел в упадок. Говорят, есть дальние родственники, где-то в Америке, но никто не знает, где они.
– Стойте, – прервал чтение один из молодых людей. – Гарри, да не вы ли этот американский наследник, я что-то слышал подобное.
– Пожалуй, вы правы, – сказал молодой хозяин, – что дело идет обо мне, вернее, о моем дяде. Дядя, со стороны матери, оставил мне, умирая, свои хлопчатобумажные плантации и какие-то права на замок и титул. Пер– вое время у меня не было времени думать о замке и титуле: наступил кри– зис в торговле хлопком – надо было спасать доллары.
И вот, только полгода назад, я решил ехать в Европу. Оказалось, что замок и земли существуют, но все страшно запущено.
Замок с виду представляет руину, и я даже не был в нем, тем более что не могу получить ввода во владение – не хватает акта похорон двоюродного деда или указания места, где находится его могила.
Вот я и просил Карла Ивановича разобрать школьно-церковный архив. Нужной бумаги нет, а он выудил какие-то записки и рассказы о здешних вампирах. По правде говоря, мне некогда было его выслушать, тем более что местный священник все объясняет старинными легендами, а деревенский староста уверяет, что вот уже тридцать лет, как у них в деревне не было ни одного случая убийства или загадочной смерти. Раз только и случилось, что пьяный столяр зарубил свою жену, да и та после этого жила целый год.
Зиму, как вы знаете, я провел в Париже. А весною меня и потянуло на охоту. Вот я и предложил вам поехать в мое, хотя еще и не утвержденное, поместье в Карпатских горах.
Замок выглядит сумрачно, и я велел пока отделать Охотничий дом.
Карл Иванович забрался сюда раньше и глотает архивную пыль.
– Если б мистер Гарри разрешил посмотреть архив замка, – заявил ста– рый библиотекарь.
– Хорошо, хорошо. Это от вас не уйдет, мы все пойдем осматривать за– мок. Друзья, по последней сигаре, – предложил хозяин. – Продолжайте, Карл Иваныч.
III
Е
Ночи стали темнее, сплю хорошо, и нервы совершенно успокоились.
Вчера заходил к Генриху. Он бледен, но, видимо, тоже успокоился. Ста– рик усердно подмалевывает крестики и разводит чеснок.
На мои насмешки по поводу чеснока ответил:
– Эх, связываться с тобой только не хочу, а уж порассказал бы!
Надо подпоить старика, авось развяжет язычок.
Е
Все идет спокойно и скучно. По ночам запах чеснока из церковного сада проникает даже и в мою комнату.
Е
Сегодня зашел к нам церковный сторож, принес Мине в чистку какие-то церковные вещи.
Я его зазвал в кабинет и угостил чаем, куда успел влить ложки две ро– му. Старика живо развезло, и он начал ораторствовать: говорил о замке, о порядках в нем, о гончих, о прекрасной бедной графине.
– А вот поди ж ты, – развел он руками, – чуть она меня не загрызла!
– Кто, гончая сука? – спрашиваю я.
– Какая там сука, графиня. Умерла это она, а как полнолуние, так и пойдет ходить. Пристанет к кому – известно, погиб человек! Иной тянет месяца два, а иной и сразу ноги протянет. Выпьет у человека жизнь. Много тогда народу из замка разбежалось… А вот единожды идем это мы опушкой, а матерыйто волк и прысь на меня… повалил; я уже Богу душу представил! А она-то, моя голубка Нетти, красавица, как разъярится, да ему, паскуде, в загривок впилась…
– Кто, графиня мертвая? – удивился я.
– Ну тебя, путаешь все только! Гончая Нетти, я сам ее вынянчил; и ни за что пропала собака! В ту ночь и погибла, когда змея укусила молодую графиню. Знаешь, та, с зелеными глазами…
Чем дальше, тем рассказ его путался все больше и больше, и оконча– тельно нельзя было уже отличить, о ком идет речь: о суке Нетти, о графи– не или о змее. Кто кого укусил и у кого были зеленые глаза.
– Я ее утопил в старом колодце! – с гордостью закончил старик.
Он пошел домой, я его не удерживал. На пороге он оглянулся и, смеясь, спросил:
– Что, помогает?
Е
Наступило полнолуние. Я тоскую, меня гнетет неведомое желание, кругом какая-то пустота.
Что она хотела, о чем просила?
Каждую ночь, помимо своей воли, я жду ее и прислушиваюсь…
Тихо.
Только противный чесночный запах стоит в комнате. При открытом окне он легче, несмотря на свободный доступ воздуха.
Чего я жду? Сна… видения?..
Днем я совершенно покоен, но к ночи становлюсь раздражительным, не могу найти себе места. Меня тянет куда-то, что-то надо сделать, но все неясно, неопределенно, а потому еще мучительнее. Состояние становится невыносимым.
Завтра пойду и принесу ненюфар.
Е
День я был сам не свой, к вечеру пробрался за деревню, сбежал в доли– ну, к озеру и сорвал прекрасный ненюфар. Причем по колено попал в боло– то. Крадучись, точно вор, принес его в свою комнату.
Сижу у стола и жду. Ничего! Надо лечь.
Всю ночь не мог спать, ждал и ждал – ничего!
Ненюфар недвижим, и только запах чеснока царит в комнате.
Что делать? Как добиться ее возвращения?
Чувствую, она страдает, но как и что?!
Е
Был на озере несколько раз, но, кроме промоченных ног и испачканных сапог, ничего не добился.
Тоска моя нарастает… она для меня не видение, не призрак, а любимая, желанная…
Е
Был у Генриха. Старик хитро улыбается. На мой вопрос о суке Нетти до– вольно обстоятельно объяснил, что у графов, в замке была отличная стая гончих, а Нетти была любимицей самой графини и имела привилегию лежать у ее ног.
– Уже не иначе, как старый, американский дьявол уходил ее, – говорил старик. – С первого же дня она его невзлюбила! Чуяла. Как завидит, още– тинится, оскалит зубы… а в ночь, как захворала графиня, на Нетти смот– реть было страшно.
– Когда я вбежал в комнату, Нетти стоит и трясется, шерсть на ней вся дыбом, изо рта пена, а глаза дикие, зубы щелкают. Некогда было тогда за– няться ею, а помню, это я хорошо помню, как открыл я дверь на террасу, Нетти как сумасшедшая бросилась вон и скрылась по направлению старой ка– пеллы… Больше ее и не видели…
– Ты думаешь, что змея укусила Нетти? – спросил я.
– Нет, змея укусила графиню.
– Откуда же взялась змея в замке? – удивился я.
– Из футляра, старый дьявол привез…
Когда я уходил, старик спросил меня: хорошо ли я сплю и перестал ли ходить на озеро.
– Кто тебе сказал, что я был на озере?
– Да где же вы сапоги-то пачкаете, ведь все в тине, не ототрешь. Ни– чего, будете спать хорошо, – прибавил он и засмеялся.
Придя домой, я все раздумывал, почему старик интересуется, хожу ли я на озеро, и почему он уверен, что я буду спать хорошо.
Раздумывая, я ходил по комнате и нечаянно задел занавес у окна: из-под него что-то скользнуло и упало на пол – поднимаю и что же!.. Гир– лянда из засохших цветов и луковиц чеснока! Так вот откуда этот против– ный запах, а я думал из церковного сада. Не иначе, как сумасшедший ста– рик подкинул мне ее.
– Здесь опять перерыв, – сказал старик библиотекарь.
– И отлично. Пора спать, а то половина наших гостей дремлет, капитан Райт так и похрапывает, – заявил хозяин. – Доброй ночи и побольше прек– расных сновидений.
Все охотно разошлись по комнатам деревенской гостиницы – усталость охотничьего дня давала себя знать.
IV
Утром за чаем веселый хозяин спросил:
– Господа, кого посетили ночью здешние девы? Неужели никого!
– Меня, – робко заявил один молодой человек, скорее мальчик – лет шестнадцати, болезненный, нервный.
– Что, как, расскажите? – посыпались вопросы.
– Она пришла и просила открыть дверь, где она давно томится, и сказа– ла, что берет меня в свои рыцари, – конфузясь, сообщил мальчик.
– Какую дверь, где? – спросил Гарри.
– Не знаю. Она сказала «ищи».
– Ну, конечно, она была с распущенными волосами и с ненюфарами? – смеясь, сказал доктор.
– Совсем нет, – ответил юноша, – я рассмотрел ее хорошо и узнаю из тысячи. У нее темные волосы и большой черепаховый гребень держит их на затылке.
– Галлюцинация, – пробормотал доктор.
– Лошади готовы! – доложил слуга.
Все бросились к ружьям, сумкам, патронташам, и все женщины и вампиры мира были забыты.
Охота.
V
Вечером охотники собрались вместе. Результат охоты был великолепен, а потому и состояние духа у всех повышенное. После хорошего ужина и многих стаканов вина разговор с охотничьих приключений снова перешел на вурда– лаков. Вытребовали старика библиотекаря и приступили к нему с вопросами, не нашел ли он продолжения дневника учителя.
– Нет, господа, в церкви идут приготовления к празднику Богородицы, а потому ризница и архив подле нее замкнуты. Но если мистер Гарри позво– лит, то я могу прочесть письма, найденные сегодня в Охотничьем доме.
Мы были там с управляющим, и дом, как уже известно, не успели приго– товить к сегодняшнему вечеру. Он очень запущен. Даже к завтрашнему будет готова только часть дома: столовая и несколько спален, – говорил библио– текарь.
Убирая одну из спален, управляющий нашел в столе пачку писем и пере– дал ее мне. Я просмотрел их, мне кажется, что письма эти имеют связь с Дневником учителя, и вот если господа пожелают, я их прочту, – предложил Карл Иванович.
– Просим, просим!
– Я предполагаю, – продолжал Карл Иванович, – что это пишет один то– варищ другому; место отправления, судя по пометке, Венеция. Италия.
ПИСЬМА К АЛЬФУ
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
Милый Альф!
Ты не можешь себе представить, как я счастлив. Мне разрешено, вернее, я могу вернуться на родину, которую оставил семилетним мальчиком. До сих пор для меня тайна, почему я был отослан из родительского дома.
Я много раз тебе рассказывал, как богато и весело жилось в родовом замке отца, но я как-то стеснялся рассказать тебе последние мои впечат– ления. Сегодня мне хочется это сделать. Не знаю сам, что побуждает меня к тому.
Начинаю.
Был прекрасный, весенний вечер, солнышко еще не закатилось, сад бла– гоухал запахом цветов; все собрались на террасе. Я и малютка Люси, моя сестренка, также присутствовали. Любимая собака мамы лежала около нас.
Вдруг входит слуга и докладывает, что старый, чужой господин просит разрешения переговорить с отцом.
На разрешение отца ввести его на террасу явился старый, седой госпо– дин, одетый в длинное полумонашеское платье. Я заметил, что у него были красноватые глаза и пунцовые губы на бледном лице.
При первых звуках его голоса Нетти, любимая собака матери, вскочила и, ощетинившись, бросилась на него. Она точно хотела вцепиться в его но– ги, но страх перед палкой, которую держал незнакомец, заставил ее отсту– пить.
– Поразительно, что с Нетти, – сказала моя мать. – Извините, – обра– тилась она к незнакомцу, – это первый раз, что Нетти бросается на чужих.
– Петро, выведи собаку, – приказал отец.
Незнакомец, казалось, не обратил никакого внимания на выходку собаки и с низким поклоном подал отцу большой запечатанный конверт.
Пробежав несколько строк, отец обратился к матери и начал сообщать ей содержание письма. Я, конечно, не понял, да и не все слышал. Дело кончи– лось тем, что отец и мать предложили посланному сесть и изъявили свое согласие на его просьбу.
Пропустив первое мимо ушей, незнакомец спросил:
– Когда же позволите привезти гроб?
– Завтра, если хотите, – ответила мать.
Поклонившись, незнакомец удалился.
О чем говорили отец с матерью, я не разобрал; поминали капеллу, деда, старый портрет, но какую все это имело связь, я тогда не понял.
Вчера мне не удалось кончить письма: пришел Сильвио и уговорил меня ехать прокатиться на Лидо. Вечер был чудесный. Гондола наша тихо скользила по воде. Отблеск заходившего солнца золотил облака. Кругом нас раздавались пение и музыка с соседних гондол.
Я, настроенный на воспоминание о прошлом, думал о моей матери и ее преждевременной кончине. Она умерла, когда я уже был в Нюрнберге. Как прекрасна она была и как быстро увяла. До сих пор я не знаю болезни, что свела ее в могилу. На мои вопросы отец не отвечал, так же, как не объяс– нил мне причины, почему я был отослан из замка.
– Это желание твоей матери.
Но почему? Она так любила меня?
Я ясно представлял себе мою мать: высокая, стройная, с тяжелыми русы– ми косами. Голубые глаза любовно и нежно смотрят на меня… Я точно чувствую их… и что же… два глаза смотрят на меня, но это не голубые глаза матери, а жгучие, черные.
Они промелькнули и исчезли… а я не могу их забыть!.. Мне необходимо их еще раз видеть!..
Пока прощай.
Твой Д.
ПИСЬМО ВТОРОЕ
Милый Альф.
Вот уже две недели, как я не писал тебе. Представь, я даже не заме– тил, что прошло так много времени!.. Ты простишь мне, если я скажу, что счастлив, безмерно счастлив!!
Я нашел ее, т.е. нашел обладательницу тех черных глаз, что смотрели на меня на Лидо. Глаза эти, при свете солнца, еще прекраснее. Да и вся она хороша! Возьми описание красавиц Венеции, и ты будешь иметь понятие, но думай не о ней, а только о ее тени…
Она знатного рода, но сирота и небогата. Живет под присмотром своей кормилицы; вот все, что пока я о ней знаю.
Я уже тебе сообщал, что мое невольное изгнание с родины кончилось, и я могу вернуться в родительский дом. Возвращение мое невесело, так как возможность вернуться я получил только благодаря смерти отца.
Много лет я уже не имел известий из родного дома. Отец, под угрозой его проклятий, запретил мне самовольно явиться в замок: «Когда придет время, я позову тебя».
И вот старый слуга пишет, что отец скоропостижно скончался от разрыва сердца, как определил врач.
Петро был моим дядькой и отвозил меня в Нюрнберг. Он просил прислать нотариуса для продажи замка и прибавляет, что это желание отца. О моем возвращении он не говорит ни слова. Точно этого и быть не может…
Нет и нет! Я еду домой, хотя бы это стоило мне жизни! Я хочу, нако– нец, знать тайну, что окружает смерть моей матери.
Да и сказать ли тебе, я мечтаю, что поеду туда не один…
Прощай!
Твой Д.
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
Милый Альф!
Может ли быть кто-либо несчастнее меня? С семи лет у меня не было ма– тери, и я не знал ее забот и ласк; не было родины; никто меня не любил; ты скажешь, что я жил в довольстве, окруженный достатком. Да, но это не то! Я все же чужой; вот и она прошла вчера мимо меня и даже не взгляну– ла! А я знаю, знаю, что она видела, знала, что я стою за колонной и жду ее взгляда. А прошла мимо. Несчастный я, ты можешь плакать на могиле ма– тери, а я… Еду, еду домой!
Ты спрашиваешь, о каком гробе я писал тебе, да о гробе дедушки, что его слуга привез из Америки, Отчего дед был в Америке и что с ним там было – сказать тебе не сумею. Есть какое-то предание, но детская моя па– мять его не удержала. Знаю одно, что дед завещал перевезти себя в родо– вой замок из страны ацтеков.
– Как ацтеков? – вскричал молодой хозяин, – ведь и я из страны ацте– ков, я потомок их.
– Быть может, это есть тот самый родственник, документов о погребении которого и недостает, чтобы быть введенным в права наследства, – сказал доктор.
– Жаль, что нет здесь нашего нотариуса. Но дальше, дальше, – торопил Гарри.
На другой день, – опять читал Карл Иванович, – после посещения стари– ка с красными глазами перед вечером в ворота нашего замка въехали дроги, а на них большой черный гроб.
Отец и мать весь день были заняты хлопотами к его принятию.
Открыли двери склепа, что из капеллы. Капеллу всю убрали зеленью и свечами, решили пригласить священника. Склеп также очистили от пыли и паутины и на одном из запасных каменных гробов отец приказал высечь над– пись с пометкой «Привезен из Америки».
Долго ожидали старика, и только к вечеру он явился со своей печальной кладью.
Гроб оказался страшно тяжел.
Старик с красными глазами выразил сомнение, пройдет ли гроб по узкой и крутой лестнице, что вела из капеллы в склеп.
– Не лучше ли открыть западные двери склепа, выходящие в сад, – ска– зал он.
– Откуда вы можете все это знать? – удивился отец.
– По рассказам графа, – сумрачно ответил старик.
Пришлось отказаться от внесения тела в капеллу и от похоронной служ– бы, что очень огорчило мою мать.
Наскоро открыли западные двери склепа и через них внесли гроб и опус– тили в назначенное место.
Когда хотели снова замкнуть двери замком, который изображал крест и, по словам стариков слуг, был прислан самим папою из Рима, не оказалось ключа. Поднялись суматоха и спор – кто держал ключ, но ключ не находил– ся.
Красноглазый старик попросил у отца разрешение поселиться в развалив– шейся сторожке, близ дверей склепа, обещая их охранять, как собака.
– Да ведь сторожка непригодна для жилья, – сказал отец.
– Ничего, я ее поправлю, а для меня только и осталось на свете, что посещать могилу моего господина.
– В таком случае – хорошо.
Старик низко поклонился и, вынув из кармана большой темный футляр, подошел к моей матери.
– По словесному приказанию моего умершего господина, графа, на память о нем, – сказал он, передавая футляр.
На нежно-голубом бархате лежало чудн<